Телеканал "Дождь", 27.02.2012 (видео можно посмотреть ЗДЕСЬ)

Бывший топ-менеджер компании «ЮКОС» Владимир Переверзин, недавно вышедший на свободу, готовит иск к колонии. В студии ДОЖДЯ он рассказал о том, как к нему относились во время заключения, какие шансы на освобождение он видит у других фигурантов «дела «ЮКОСа» и за кого он собирается голосовать на президентских выборах.

После того как в 2007 году суд признал Переверзина виновным в растрате и отмывании средств, он три года провел сперва в колонии в Мелихове, а затем его перевели в колонию во Владимире. Условия содержания там он сравнил с 1930 годом.

Напомним, арестовали сотрудника ЮКОСа в 2004 году. И после длинного разбирательства приговорили к одиннадцати годам лишения свободы. Затем, правда, смягчили срок до восьми с половиной лет.

Все подробности узнали у самого Владимира Переверзина.

Казнин: Во-первых, поздравляем вас с выходом на свободу. Скажите, а первое, какое было ощущение, первая эмоция у вас, первая мысль?

Переверзин: Первая эмоция, это было то, что это происходит не со мной, потому что я до последнего момента не был уверен, что меня освобождают, и это был приятный сон.

Казнин: А почему вы думали, что вас не освободят? И как это могли мотивировать?

Переверзин: Потому что в течение всего срока отбывания наказания, я чувствовал на себе давление, и те действия, которые предпринимались в отношении меня, чтобы не допустить моего освобождения по УДО, заставляли меня задумываться о том, а отпустят ли меня вообще. Поэтому до последнего дня я не верил, что меня отпустят, и я ожидал каких-то провокаций.

Казнин: То есть, вы думали, что еще и еще будут какие-то уголовные дела?..

Переверзин: Я не знаю, я ожидал все, что угодно.

Казнин: То есть, вы были в неведении?

Переверзин: Я был в неведении и меня даже выпустили из колонии не как всех: освобождение обычно происходит где-то около десяти часов утра, приезжают родственники, друзья, встречают, меня выпустили из колонии где-то полседьмого утра, еще затемно, посадили в автомобиль, и повезли в неизвестном направлении, предоставили мне выбор, куда везти. Сказали: «Автовокзал или железнодорожная станция?». Я сказал, что вокзал, но кто их знает, куда они везут, куда меня везут, потому что после того, после тех действий, незаконных действий сотрудников администрации, которые всячески препятствовали моему УДО, я был готов к любому развитию событий.

Казнин: Против них вы подали заявление?

Переверзин: Да.

Казнин: А что вы хотите, чего вы хотите добиться?

Переверзин: Я хочу добиться справедливости.

Казнин: Чтобы они были наказаны?

Переверзин: Да, я хочу, чтобы они были наказаны, и чтобы им было неповадно так дальше поступать.

Казнин: Это когда будет рассматриваться? Примерно понятно уже хронология или?..

Переверзин: Я сегодня лично подал заявление в Следственный комитет после пресс-конференции. Через какое-то время, я не знаю, сколько это займет, неделю, две.

Малыхина: Вы были удивлены тем, что вам даже предложили выбор, куда вас подвезти, что называется? Звучит как более какие-то комфортные и человеческие отношения, в данном случае. А почему изменилось вдруг отношение, если столько лет все-таки вы были недовольны тем, как процесс происходил вашего содержания?

Переверзин: Понимаете, мне, во-первых, настоятельно рекомендовали не общаться с журналистами. То есть, причина, по которой меня выкинули из колонии еще затемно - они боялись присутствия журналистов, непонятно по каким причинам, но, тем не менее, это было.

Казнин: Чтобы не привлекать, видимо, лишнего внимания прессы.

Переверзин: Чтобы не привлекать внимание.

Казнин: Скажите, а вы собираетесь… Вы ведь, если я ошибаюсь, поправьте, вы ведь первый человек по делу ЮКОСА, мы так берем…

Малыхина: Большой охват.

Казнин: Да. Охватываем всех, кто так или иначе, был осужден или подвергся преследованию уголовному. Вы первый, кто не признав вины, вышел на свободу. А собираетесь ли вы, помимо этого уголовного преследования сотрудников администрации колонии во Владимире, добиваться пересмотра своего, например, дела, оправдания и так далее, и так далее?

Переверзин: Я не признал своей вины, и я ожидаю решения Страсбургского суда.

Казнин: А, то есть вы…

Переверзин: Моя жалоба находится там.

Казнин: То есть, вы все прошли уже этапы в России?

Переверзин: Да. Уже режим ожидания в Страсбурге. То есть, я думаю, что в течение ближайшего времени, моя жалоба будет рассмотрена.

Малыхина: Какие ваши следующие шаги и планы, если можно о них спросить?

Переверзин: Пока конкретных планов у меня нет, потому что я 12 дней нахожусь на свободе, и немножко еще даже до конца не осознал, что я нахожусь на свободе.

Казнин: А вот за эти годы, что вы не были на свободе, вы какие-то изменения почувствовали в стране, в Москве, в конце концов?

Переверзин: Во-первых, я был приятно удивлен все-таки протестным настроением людей, большое количество людей выходят на демонстрации, то есть, я был просто потрясен.

Казнин: То есть вы сразу стали информацию поглощать, телевидение, интернет, радио?

Переверзин: Да, да. Последние годы я был лишен доступа к информации. Первые три года моего пребывания в колонии, в первой… Я прошел через три колонии: Мелихово, колония строгого режима, колония общего режима Владимир, где происходили самые неприятные события, и последний год - это город Покров. То есть в Мелихово я имел доступ к журналам и газетам, можно было спокойно подписаться, в других колониях там был ряд причин, по которым я немножко был оторван от жизни, но, тем не менее, я всегда держал связь, ко мне регулярно приезжали адвокаты, которые информировали меня о тех или иных событиях. Тем не менее, одно дело ты получаешь информацию со слов других, а когда ты сам окунаешься в это информационное поле и действительно, понимаешь, что многое что изменилось.

Казнин: А вы следили или следите за делом ЮКОСА, имеется в виду Ходорковский и Лебедев?

Переверзин: Да, я слежу, конечно.

Казнин: Вы что думаете по этому поводу? Главные фигуранты дела, каковы шансы у этих людей выйти на свободу?

Переверзин: Я думаю, что у них большие шансы выйти на свободу в ближайшее время.

Казнин: Почему вы так думаете?

Переверзин: Я думаю, что они, властьимущие, будут вынуждены его отпустить, потому что уже слишком много событий происходит вокруг этого дела. Первое заключение Президентского совета, где было, в общем-то, авторитетнейшими людьми была дана оценка всем этим событиям. Также находится уже жалобы в Страсбурге, которые также будут в ближайшее время рассмотрены. И это тоже как бы несет в себе некие экономические и политические риски для России. Поэтому, наверное, будет выгодно какие-то действия предпринять в России для того, чтобы отпустить их. И более, наверное, хорошенькими выглядеть перед европейским сообществом, перед всем миром, потому что, все-таки, это позорное дело, и иного пути у нас нет.

Малыхина: А как вам кажется, если вдруг это произойдет, каково будет поведение и одного и другого…

Казнин: Или должно быть.

Малыхина: Или должно быть в рамках тех политических, той политической турбулентности, которая у нас происходит последние полгода?

Переверзин: Я не могу предсказывать их поведение.

Малыхина: Как вам кажется?

Переверзин: Но, по крайней мере, для меня, это будет хороший повод познакомиться с Ходорковским лично.

Казнин: Вы не знакомы?

Переверзин: Нет, мы не знакомы.

Казнин: Скажите, а вот, кстати, вы в 2004-м году и вы сейчас, что в вас изменилось? Взгляды на страну, на политическую ситуацию, ваши вообще политические взгляды?

Малыхина: Ваше отношение к ЮКОСУ.

Казнин: Претерпели какое-то изменение?

Переверзин: Наверное, я стал мудрее, терпимее, и терпеливее.

Казнин: Даже терпимее вы стали.

Переверзин: Да.

Казнин: Потому что реакция разная... Люди, которые не считают себя, не признали себя виновными, и мало того, вы ведь по большому счету, получается, по экономическому преступлению были осуждены, то, что в последние годы, по словам президента, ныне действующего - Дмитрия Медведева - преступлением уже фактически не считается до определенного, по крайней мере, предела.

Малыхина: Финансового порога.

Казнин: И, тем не менее, вы вот, я не знаю, столько лет свой жизни вынуждены были провести за решеткой, ожесточения какого-то, неужели у вас не произошло?

Переверзин: Нет, я стал более сентиментальным, как ни странно.

Казнин: Даже так?

Переверзин: Да.

Малыхина: Почему?

Переверзин: Я не могу назвать причину, потому что сидел очень долго.

Малыхина: Ощущения.

Казнин: 1930-е годы, то, что вы охарактеризовали колонию во Владимире, это что означает?

Переверзин: Это означает то, что я сказал, что, пересекая ворота колонии, ты попадаешь в прошлый век, в 30-е годы.

Казнин: А что это?

Переверзин: Это атмосфера, это отношение между сотрудниками, администрацией и заключенными.

Казнин: Отношение сотрудников, администрации к заключенным?

Переверзин: Конечно.

Казнин: Это во всех трех колониях было?

Переверзин: Опять же, в каждой колонии уклад жизни он определяется в большей степени не законом, а волеизъявлением начальника колонии, поэтому очень различный уклад жизни в трех колониях.

Малыхина: Такое отношение ко всем кто там находится или к вам какое-то было специальное отношение?

Переверзин: Ко мне было специальное отношение. Если бы я сидел за убийство, я бы спокойно работал все это время в библиотеке и давно был бы освобожден по условно-досрочно, потому что ЮКОС - это все-таки своего рода черная метка: меня не брали ни на какие-то такие работы, которые подразумевали под собой какие-то «теплые» места, типа опять же библиотеки. Тяжелый физический труд, швейное производство, упаковка, погрузка, разгрузка, кирпичи, цемент - это, пожалуйста. Меня никогда не допускали к таким «теплым» местам на всякий случай. А вдруг кто-нибудь из Москвы позвонит и поинтересуется: «А почему у вас Переверзин хорошо живет?». Нет, на всякий случай мы его будем гнобить. А зачем по УДО отпускать? Да мы на всякий случай его будем держать, а вдруг кто-нибудь спросит, почему его отпустили? Проще не отпускать.

Малыхина: А у вас нет озлобленности на компанию, в связи с тем, что так произошло, что вы немножко под общую гребенку, под общую эту волну негативную попали?

Переверзин: Нет, озлобленности у меня нет на компанию.

Казнин: Скажите, а вы вначале 2000-х на выборы ходили?

Переверзин: Нет, я не ходил на выборы.

Казнин: А если бы пошли, за кого бы голосовали тогда?

Переверзин: За Путина я не голосовал бы изначально.

Казнин: И тогда тоже?

Переверзин: И тогда тоже.

Казнин: А сейчас вы пойдете на выборы?

Переверзин: Сейчас я пойду на выборы.

Казнин: И?

Переверзин: И буду голосовать за Прохорова.

Казнин: Скажите, судя по тому, что вы пришли, и ходите, даете интервью, вы решили все-таки попасть в публичное пространство. Ведь по-разному люди делают в такой ситуации как вы: кто-то хочет полностью посвятить себя каким-то частным вещам, семья и так далее, не дают интервью, или дают крайне редко и неохотно, вы же, собственно, первые же дни уже даете интервью и обо всем рассказываете. Вы и дальше собираетесь быть в публичном пространстве, например, заниматься политикой, или, какие-то другие у вас?..

Переверзин: Во-первых, я не сразу дал, начал давать интервью. Первое что я делал - я провел медицинское освидетельствование, получил судмедэкспертов, чтобы подтвердить мои слова, что со мной происходило в колонии №5 во Владимире, где я резал себе живот для того, чтобы уехать. Я не буду повторяться, это уже было на пресс-конференции. Так что да, я собираюсь дальше быть публичным человеком.

Казнин: Если вам предложат в политику пойти, вы пойдете?

Переверзин: Думаю, что да.

-----------------

Смотрите также:

• «Я получил срок за факт работы в ЮКОСе»
  ВИДЕО: «Территория гласности» с Владимиром Переверзиным.