Интервью ведущему французскому изданию Ле Монд. (Оригинальный русский текст ответов Михаила Ходорковского).

Второй процесс обвиняет Вас в несуществующем преступлении и даже для внешнего наблюдателя больше напоминает расправу. По-вашему, для чего и кому нужен этот второй процесс?

Я рад, что абсурдность предъявленных обвинений очевидна всем, даже за пределами России.

На мой взгляд, цель второго процесса – скрыть преступления, совершенные во время первого, похоронить за кипами бумаг и сроками давности факты личной наживы, происходившие параллельно с незаконным разрушением ЮКОСа и захватом ряда входивших в него компаний.

Речь идет о ряде чиновников правоохранительных органов из «второго эшелона». Как говорят в таких случаях - «хвост виляет собакой». Но их интересы весьма мелкие. В частности, мы предоставили суду документы, как за сумму менее 1 доллара были проданы, с согласия этих чиновников, 7 тонн дорогостоящих строительных материалов, как за сумму менее 1 доллара продано специальное промышленное программное обеспечение производства «Майкрософт», что никто не может объяснить, куда делись 5 млн. долларов, арестованных в 2004 г., и так далее.

В то же время, обвинение в хищении 350 млн. тонн нефти, которое мне предъявлено, физически и технически неосуществимо. Это вообще не может быть предметом рассмотрения.

Второй процесс происходит как раз тогда, когда Вы и Платон Лебедев могли подать на освобождение по УДО, Вы думаете, это как-то связано?

Скорее обвинение предъявлено в то время, когда стало очевидно, что срок заключения по первому приговору когда-то все-таки закончится. Проблема УДО, как я убедился, успешно решается немотивированным и незаконным отказом в освобождении. Такое решение уже выносил Читинский суд.

Когда Вы оглядываетесь назад, Вам не кажется, что с Вашей стороны было слишком наивным остаться в 2003 г в России, хотя все указывало на то, что Вас арестуют?

Может быть. Но случись мне еще раз делать тот же выбор, я бы снова вернулся в Россию. Я знал, что меня могут арестовать и сознательно шел на этот риск. Моя наивность скорее заключалась в том, что я не верил, что суд может вынести обвинительный приговор при очевидном отсутствии доказательств не только вины, но и наличия криминала вообще.

Да, я переоценил степень демократичности общества и независимости судебной системы. Но, повторюсь, я не мог поступить иначе. Не мог бросить Платона Лебедева и других друзей и коллег, не мог оставить свою страну.

Какими мотивами, на Ваш взгляд, руководствовались власти при разрушении Юкоса?

Люди, причастные к преследованию меня, последовательно уничтожают все, связанное с моим именем. ЮКОС, Открытая Россия… К тому же, в раздробленном виде ЮКОС было проще поглотить, а стремление завладеть успешной компанией и привлекательными активами, безусловно, было одной из причин моего преследования.

В интервью The New Times Вы сказали, что после освобождения собираетесь заниматься вопросами альтернативной энергетики, а также положением несправедливо заключенных. Собираетесь ли Вы становиться публичным политиком?

Нет, у меня нет планов становиться политиком. Хотя, как показывает мой пример, политикой в России считают любую публичную деятельность.

Недавно Вы сказали что «они попытаются продержать меня в тюрьме до самой смерти». Таким образом, у Вас нет иллюзий относительно исхода второго процесса? Это звучит гораздо пессимистичнее чем то, что Вы говорили несколько месяцев назад, когда Вы рассказывали о своих планах после заключения. В чем причина этого пессимизма?

У меня нет иллюзий относительно мотивов людей, начавших второй процесс. Да, я считаю, что они постараются оставить меня в тюрьме как можно дольше. Но я не считаю, что все предрешено. Я буду сражаться за свою свободу и правоту. Любой, побывавший в суде, подтвердит, что меня нельзя назвать пессимистом. Я могу доказать и доказываю свою невиновность. И если суд будет огражден от административного давления и вынесет решение по закону, то я буду полностью оправдан.

Как Вы думаете, ополчившись против Вас, не делает ли русское государство из Вас мученика, героя Достоевского, которого так любят русские люди?

Для любого человека, проявляющего интерес к моему делу, очевидно, что это расправа, а не правосудие. И чем дольше идет процесс, тем более явно это становится. Понятно, что такой процесс, по таким обвинениям дискредитирует государство и в глазах собственных граждан тоже.

Как изменились за шесть лет Вашего заключения Ваши взгляды на экономику и политику России? К чему Вы пришли?

Прежде всего, у меня появилось время много читать и писать. Мои взгляды стали более систематизированы, что, я надеюсь, видно из моих статей и интервью.

Что, на Ваш взгляд необходимо России в период кризиса? Возможен ли сценарий небольших спонтанных революций в наиболее пострадавших регионах страны?

Я не вижу предпосылок для революций. Что и к лучшему. Революции в России редко достигают конструктивных целей, но всегда несут с собой насилие и разрушение.

А для нас сейчас, как никогда, важно укрепление гражданского общества, становление и развитие институтов демократического государства, включая независимый суд и парламент. Приоритетные для страны цели, как я их вижу, я изложил в своей последней статье «Поколение М». Прежде всего, речь идет о создании условий для раскрытия творческого потенциала людей. Это невозможно без политической реформы. Россия - не Китай, догоняющая индустриальная модернизация для нас - этап, в целом, бесперспективный.

В России, как и в большинстве других стран, роль государства усилилась из-за кризиса. Это хорошо?

В России доля государства в экономике увеличилась задолго до кризиса – это стало одним из прямых последствий «дела ЮКОСа». В результате же кризиса российское правительство, наоборот, стало говорить о необходимости продолжения приватизации государственной доли во многих крупных предприятиях. Политики и министры даже вспомнили такие вышедшие из моды слова как «иностранный капитал», «прозрачность» и «инвестиционная привлекательность». Так что с этой точки зрения, кризис, похоже, повлечет за собой частичный возврат к либерализации ряда отраслей российской экономики. И это, скорее, хорошо для нынешнего этапа.

Как Вы оцениваете деятельность Д.А. Медведева на посту президента России и что, по Вашему мнению, от него можно ждать в дальнейшем?

Медведевым постулируются правильные цели. Первоочередная задача для страны – создание независимой действенной судебной системы. Без этого все остальные реформы и решения просто не будут реализовываться, включая борьбу с коррупцией, о которой сейчас много говорится. Что получится на практике – покажет время. Пока кардинальных изменений в этой сфере не видно.

Некоторые аналитики сравнивают Медведева с Горбачевым образца начала перестройки. Что Вы думаете об этом сравнении?

Возможно, существует некоторое сходство ситуаций. И Горбачева, и Медведева к реформам подталкивает насущная необходимость. Есть опасения, что страна просто не может уже жить без некоторых изменений. За последние 10 лет ничего не было сделано для того, чтобы понизить зависимость российской экономики от цен на нефть, газ и метал. Сегодня потенциал «сырьевого роста» исчерпан. Дальнейшее развитие страны без серьезной модернизации экономической и политической жизни невозможно.

Что Вы ожидаете от мирового сообщества и от Европы в частности?

В первую очередь, я очень благодарен иностранным политикам, экспертам и журналистам, посещающим суд. Главная моя цель – это публично доказать свою невиновность. Одновременно этот процесс является критически важным символом для появления в России независимого суда. И чем больше людей посещают суд, тем проще мне достигать этой цели.

Мне кажется очень важным, чтобы западное сообщество продолжало относиться к происходящему в России как к одной из наших общих проблем. Россия, все-таки – часть Европы. Поэтому ситуация с правами человека и соблюдением законности в России не должна оставаться периферийной. Это касается не только меня, не только журналистов, адвокатов, правозащитников, которые ежедневно подвергают свою жизнь опасности, отстаивая идеалы и борясь за правду. Нам – и жертвам, и их защитникам - критически важно ощущать, что мы не в вакууме, а всем предпринимателям и странам-соседям - понимать, с какой ситуацией в России они имеют дело в действительности, какие ценности в действительности разделяет руководство нашей страны.