Алла Гербер: Для того чтобы поздравить Михаила Борисовича, нужны, наверное, какие-то другие слова, которых, может быть, я не знаю, потому что все слова кажутся абсолютно банальными. Я вот думала, ну что сказать? Я скажу, конечно, прежде всего, дай бог Вам свободы. Свобода такое банальное слово, а в данном случае нет-нет, конечно, оно не банальное, потому что самое главное, самое главное для Вас, дорогой Михаил Борисович, оказаться свободным, именно оказаться, потому что Вы свободны. Вы были свободным, есть и будете всегда, такой Вы человек, но нужно быть на свободе вместе с Вашей свободой замечательной. Вы очень нам всем нужны, очень. Ваше мужество, Ваше терпение, Ваше достоинство, Ваше удивительное сопротивление всем обстоятельствам, такое нешумное, такое неброское, такое вдумчивое, такое сосредоточенное, такое достойное, я просто не могу сейчас даже вспомнить случаев, ну, может быть, Сахаров, да, наверное, Сахаров, его поведение в Горьком, его там состояние, его способ там жить, но он был все-таки на свободе, его даже видели в зале местной консерватории и видели на улице, пусть за ним там следовали, преследовали, но все-таки он был на свободе. Вы же, оставаясь абсолютно свободным, находитесь там, в застенках.

Иногда, когда я думаю о Вас, мы мало, в общем-то, были знакомы, я больше была знакома с Леонидом Невзлиным, но я ездила по вашей «путевке» в разные города от «Открытой России», и вообще, мне всегда казалось, что Вы - тот человек, который заставляет о себе думать, даже когда его не очень хорошо знаешь, не часто видишь, не общаешься, не выпиваешь вместе. Но Ваша личность… Вы знаете, вот не подумайте бога ради, что я сейчас говорю какой-то набор комплиментов по случаю этой замечательной молодой даты – 50-летия. Это не набор слов, это долгие-долгие часы продуманного не текста, а внутренней моей к Вам сопричастности. Я иногда думаю, что… вот если… не «если», я не хочу даже говорить это слово «если», вот когда Вы выйдете и будет уже такой момент, когда можно будет к Вам подойти, и что я Вам скажу, вот что первое, что я Вам скажу, я скажу Вам: «Здравствуйте. Здравствуйте, мы виделись 10 лет назад, а может быть, даже больше, 11, мы с Вами, но мне показалось, что все эти годы Вы были где-то очень рядом, что я с Вами общалась, что мы просто договорились, что встретимся сегодня», – вот в тот день, когда эта наша встреча произойдет.

Я хочу только одного, чтобы Вы сохранили свое здоровье, чтобы Вы сохранили свое мужество, оно никуда не уйдет, а здоровье, здоровье берегите, оно нам всем нужно, оно Вам нужно, Вашим детям, Вашей жене, маме дорогой, папе, но и оно нужно всем нам. Вы даже не представляете, сколько людей, которые, может быть, не написали в этот день Вам такого поздравления, сколько людей думают о Вас, ждут Вас, их очень много. Вы сумели сделать так, что Вас как-то уважают и почитают даже те, кто не очень-то на это способен. Но Вы, ничего не делая, просто сохраняя себя, свою суть, свою внутреннюю стать, Вы сумели очень многих людей повернуться к вам лицом, и не только лицом, но и сердцем и душой, и за это Вам громадное спасибо, очень большое спасибо.

Мы Вас очень ждем, мы Вас очень любим, мы очень любим ваших родителей. Мы очень надеемся, что эта громадная семья, которая Вас ждет, она не будет мешать вам быть, прежде всего, со своей семьей, со своей женой и с детьми, с мамой и папой. Вас ждут многие, но больше всех ждут, конечно, они. Я Вас обнимаю, я очень Вас обнимаю, я преклоняюсь перед Вами, поверьте, и я надеюсь, что я Вас еще увижу. Я так говорю сейчас о себе, потому что я намного старше Вас, я очень хочу и молю Бога, чтобы он сделал так, чтоб мы с Вами встретились. Спасибо.

Евгений Ясин: Михаил Борисович, я хочу поздравить Вас с вашим пятидесятилетием. Вы еще совсем молодой человек. Я надеюсь, что у Вас, если не все, но достаточно важная часть жизни впереди. Ну и надеюсь, что Ваша жизнь будет посвящена вашей родине. Я думаю, что исторические обстоятельства так сложились, что Вы получили роль иную, чем Вы рассчитывали. Я о ней скажу... не знаю, какая из них важнее. Желаю Вам сыграть Вашу роль на уровне тех возможностей, которые, я знаю, у вас есть. Будьте здоровы, счастливы... ну счастье – это понятие относительное. Здоровье человеку необходимо. Я вам желаю успехов. Но это много работать надо и немного удачи.

Алексей Козлов: Михаил Борисович, поздравляю Вас с днем рождения. Стойкости духа Вам не занимать, Вы не раз доказывали это и на корпоративном уровне и находясь уже в местах лишения свободы. Поэтому как человек, сам побывавший там, желаю Вам прежде всего крепкого здоровья, ибо сохранить его крайне сложно в местах лишения свободы. Конечно, желаю Вам скорейшего освобождения. Вы неординарный, талантливый человек и можете еще многое сделать полезного не только для своей семьи и близких, которые, бесспорно, Вас ожидают все эти долгие годы, но также и для страны. Спасибо.

Юлий Ким: Здравствуйте, Михаил Борисович, приветствую Вас и поздравляю с наступившим юбилеем, хотя понимаю, так сказать, нетривиальность обстоятельств, в которых этот юбилей происходит. Он две мысли вызывает у меня: первое – это сравнение Вашего полтинника с полтинником Александра Галича, который состоялся осенью 68-го года, и он встречал свое пятидесятилетие в самом начале своей опалы. И она была уже настолько угрожающая, что он отказался праздновать свой юбилей в Москве и уехал в Дубну к любимым ядерным физикам, которым власти тогда позволяли больше, чем другим – приглашать кого они захотят. Вот он там-то и справил свое пятидесятилетие. Ну а дальше Вы, вероятно, знаете, недолго торжествовал наш юбиляр, и через некоторое время власти вынудили его на эмиграцию, где он также прожил недолго, но это аналогия уже Вас не касается.

Я когда думаю о Вашем пятидесятилетии – я думаю о своем семидесяти семи, и тут мысль мне приходит такая: вряд ли удастся мне дотянуть до поры просвещенного правления в России. Но что касается Вас, то у вас этот шанс имеется, Вы на этот шанс богаче меня. Вторая мысль, которая меня посещает в связи с Вашим положением, – это вот какая: дело в том, что Сегежа – это место, которое связано и с моей биографией, поскольку именно в Сегеже отбывала свой срок заключения моя родная матушка Нина Валентиновна Всесвятская, скромная московская учительница, за то, что она имела несчастье быть женой моего отца, обвиненного в свое время в шпионаже в пользу Японии. Понятно, что это было все в 37-38-м годах, и понятно, что затем наступила реабилитация для обоих моих родителей – матушка дожила до реабилитации, а батюшка никак. В 37-м в ноябре его взяли, в 38-ом в феврале его на стало. И вот мама отбывала свой срок в Сегеже, и, конечно, на ум приходят всякого рода аналогии.

Итак в 38-37-м годах Сегежа уже была местом, где томились люди невинные, обвиненные черт знает в чем по этой знаменитой 58-й статье. Понятно, что матушка там томилась не одна. В Вашем случае основное повторилось: и тогда, и теперь суд является средством расправы с образом мысли. Ну, тогда даже и не против образа мысли была направлена это чудовищная дубина, а тогда гребли людей, которые исповедовали самое что ни на есть правоверный образ мысли, и причина крылась, вероятно, в патологической боязни Сталина за свою власть. А сейчас вот людей сажают за образ мысли, как это было и в советские времена, и в постсталинские времена, при Хрущеве и Брежневе. И вдруг подумал я, была оказывается небольшая… хотел сказать «лакуна»… ну небольшой перерыв в этих посадках – при Горбачеве и Ельцине за образ мысли не сажали. Но вот теперь эта традиция, я бы сказал вековая традиция государственной власти в России, опять вернулась. И как скоро будет она искоренена окончательно, предположить трудно. Я искренне желаю Вам дожить до этого времени, а может быть, даже и поучаствовать в этом искоренении.

Я издали слежу за Вашей перепиской, за Вашими статьями, мне много в Ваших мыслях глубоко импонирует, и я изо всех сил желаю Вам скорейшего освобождения и уповаю на это. А сейчас в порядке такого некоторого подарка я спою песню, которую я сочинил – когда ж это было-то? – лет пять что ли тому назад, ну после второго Вашего процесса. Он чрезвычайно меня рассердил, этот процесс, я за ним следил более подробно, чем за первым, да и он более подробно освещался в нашей прессе. И я сочинил, простите, письмо от Вашего имени матери-родине. Наверное, вы в компьютере его читали, то есть слышали. Я сделал несколько небольших поправок и теперь в окончательном виде сочинение это выглядит так: (Исполняет песню.)

«Дорогая любимая родина, я служил тебе всюду как мог. И не счесть, сколько мной тебе отдано, через твой подоходный налог. Заплачу и бывало все думаю, чем еще я тебе послужу, то лечебницу, глядь, оборудую, то гимназию, глядь, учрежу. И большое-большое спасибо за суровый сибирский централ, извини, что ума не хватило, что я все тебе сам не отдал. Я ведь думал, чем буду я круче, тем тебе будет больше добра. Вечно смолоду хочешь как лучше, и спасибо что ты как всегда. Но скажу тебе, кабы не стража, да тюрьма, да решетки на ней, я тебе бы из воздуха даже накопал водородных углей. Я семью языками владею, я умею блоху подковать, но тебе уж, конечно, виднее, как вернее меня применять. Говорю с прямотой большевистской, у меня тут желанье одно – я хочу быть швеей-мотористкой, я хочу тебе ткать полотно, я хочу быть швеей-мотористкой, Дерипаской мне быть западло. Ты пришли мне его да Потанина, ну и прочих побольше пришли, и на левой груди профиль Сталина ты обратно себе наколи».

Здоровья Вам, бодрости духа. И я надеюсь, что может, и мой шанс состояться, и мы с Вами познакомимся лично. Счастливо Вам.

Владимир Рыжков: Уважаемый, дорогой, глубокоуважаемый Михаил Борисович, я от всего сердца поздравляю Вас с пятидесятилетием. Если говорить коротко, Вы всегда были и остаетесь лучшим. Вы один из первых еще в позднем Советском Союзе начали заниматься бизнесом. И Вы всегда были лидером, Вы открывали целые направления бизнеса в России: торговый, банковский, энергетический. Вы всегда шли впереди всех остальных, Вы показывали всем дорогу. Вы первый, кто сделал крупнейшую нефтяную компанию страны абсолютно прозрачной. Ваша компания платила самые большие налоги в России, Ваша компания, компания «ЮКОС», была образцом для всех, была лучшей компанией страны, была образцом прозрачности, эффективности, инновационности, показывала всем дорогу в будущее. Сделав самый прозрачный эффективный бизнес в России, Вы стали крупнейшим меценатом и благотворителем страны. Вы, Ваши коллеги, компания «ЮКОС», фонды, которые вы создали, фонд «Открытая Россия», оказывали самую большую благотворительную помощь в стране, осуществляли самые крупные просветительские проекты в десятках городах. Ваша «Федерация интернет-образования» открыла дорогу к современным информационным технологиям сотням тысяч российских учителей. Ваша гражданская позиция, Ваша гражданская независимость, Ваша принципиальность, в том числе по вопросу борьбы с коррупцией, то, что Вы создали самую крупную и самую процветающую нефтяную компанию России, все это привело к тому, что у Вас появились могущественные враги, которые решили остановить Вашу гражданскую, общественную миссию и разграбить, захватить ту самую успешную компанию в стране, которую Вы и Ваши коллеги создали. Эти люди разграбили, экспроприировали «ЮКОС», эти люди сфабриковали два абсолютно лживых, сфальсифицированных уголовных дела, по которым Вы и Ваш друг и коллега Платон Лебедев уже почти десять лет находитесь за решеткой. Но, даже находясь там, Вы остаетесь лучшим, Вы показываете всем пример стойкости, мужества, огромной внутренней свободы. Вы показываете, что преступная власть неспособна ничего сделать со свободой и достоинством человека, даже если преступная власть отбирает у человека бизнес и лишает его свободы. Если бы не эта нелепая преступная политика, я уверен, Михаил Борисович, что за эти десять лет Вы и Ваша команда сделали бы не только лучшую в стране компанию, Вы бы сделали лучшую в мире компанию. И сейчас с Вашей помощью Россия могла бы гордиться этой компанией и доминировать в той сфере, в которой бы Вы этим занимались.

Что пожелать, Михаил Борисович? Пятьдесят лет, десять лет за решеткой. Пожелание одно: как можно быстрее выйти на свободу, как можно быстрее вернуться к свободной жизни, к свободной гражданской, общественной жизни, встретиться с семьей, с детьми, с друзьями. Понятно, что эти десять лет восполнить невозможно, но Вы с вашим талантом, с Вашим опытом, интеллектом и умениями, я убежден, еще очень-очень многое можете сделать и обязательно сделаете для России. Что касается нас, все эти годы мы открыто и активно старались Вас поддерживать, наша позиция и моя позиция всегда была однозначной – в Вашу поддержку. Мы всегда говорили и будем продолжать говорить, что Ваше дело политически мотивированно и два Ваших уголовных срока абсолютно сфабрикованы. И мы продолжим делать все возможное как для того, чтобы Вы и Платон Лебедев как можно быстрее вышли на свободу, так и для того, чтобы в России подобные преступные, ужасные, бесчеловечные, циничные истории в будущем были невозможны. С днем рождения, дорогой Михаил Борисович, возвращайтесь скорее, здоровья. И я уверен, что то, о чем Вы мечтаете, я мечтаю, мечтает все российское общество, обязательно сбудется. С днем рождения.

Anne Brasseur (Member of the Luxembourgeois parliament and chair of the Liberal group at the Parliamentary Assembly of the Council of Europe) | Анн Брассер (член парламента Люксембурга и председатель Либеральной группы в Парламентской ассамблее Совета Европы): Уважаемый господин Ходорковский! На самом деле, я хотела бы поздравить Вас лично, но это, к сожалению, невозможно, поэтому я это делаю в Совете Европы, в сердце дома демократии, чтобы пожелать Вам лично всего самого наилучшего в честь Вашего пятидесятилетия.

К сожалению, оно связано с еще одной годовщиной – десятилетием Вашего ареста. И мы все очень об этом сожалеем, потому что мы считаем – и я лично считаю – что нужно разделять верховенство закона с одной стороны, и политику с другой стороны. И у нас должно быть во всех странах Совета Европы, включая вашу страну, разделение судебной и политической систем. Похоже, что пока этого еще не произошло. Но я надеюсь, что в честь Вашего дня рождения (а на день рождения можно говорить пожелания), мы сможем закончить это дело, и у меня будет возможность поздравить Вас очень-очень лично, и я делаю это от всего сердца.