«Он пришел и сказал: «Я дал согласие на пост вице-президента только с одной целью: чтобы защитить ЮКОС, чтобы ЮКОС продолжал жить, пока все это не уляжется. Я знаю лучше всего, что происходит, я сделаю так, что ЮКОС будет жить и процветать». Для него ЮКОС – это была его жизнь».

«Когда я узнала, что у Ходорковского близнецы ровесники моего ребенка, я была в шоке. Я была в шоке, что человек сидит столько лет, и дети растут без отца. Я просто смотрела на своего сына и думала: Боже, ну, разве это возможно, почему так, почему такая жестокость?!»

«Он жил работой, и дом всегда был заполнен ею, а уж делом Ходорковского тем более. Михаил Борисович занимал совершенно особое место в жизни Юры. Не только я, но и все близкие, сыновья, моя мама были всегда в курсе дел, и очень переживали за подзащитных. Задаваемый при встрече вопрос «как дела?» фактически означал «как дело?», и ответ был всегда соответствующий, о деле».

«Все то, что было заложено, реализовано, все то, что люди впитали в себя за время работы в ЮКОСе, я думаю, это все осталось, и люди это все используют в жизни, в работе и это замечательно».

«Пошел бы я с Пичугиным в разведку? Вы знаете, при таких характеристиках, конечно, пошел бы. Вопрос в том, пошел бы он со мной в разведку, уже так надо вопрос ставить. Что касается Алексея Пичугина, он все про себя доказал, поэтому это его надо спросить, пошел бы он со мной в разведку».

«Я понимаю, что по-другому она поступить не смогла бы, как банально это ни звучит. Потому что она вот такой справедливый человек. Просто это такой человек, это такой характер. Просто вот ее занесло в этот Хамовнический суд, где она тоже не стала молчать, и ей было важно донести это все до общества, до журналистов».

«Вальдес прекрасно осознавал, что закон, который властвует во всем мире, в России не действует. И прекрасно понимал, что его могут из свидетеля сделать тут же обвиняемым. Видимо, аргументы, приведенные прокуратурой, были настолько весомы, что он согласился приехать в Россию. И, по всей видимости, какие-то гарантии были даны ему, но в конечном итоге эти гарантии не были исполнены прокуратурой, и ему пришлось действовать уже самому».

«Несмотря на то, что в то время мы работали в довольно сложных условиях, вокруг компании уже было много всего, были налоговые споры, были довольно частые обыски, была куча запросов от разных правоохранительных и других органов, тем не менее, Алексею удавалось сохранять стабильность в работе и в управлении. В общем, это был такой островок спокойствия в компании».

«С Владимиром Малаховским я познакомился только в зале суда. Это умный, скромный, мужественный человек, который находился со мной рядом, бок о бок, около года, встречались мы с ним практически ежедневно и, конечно, я восхищен его мужеством, с которым он пропускал через себя весь этот процесс, который и судом-то назвать нельзя, то есть это было реальное судилище».

«То, что происходило в Мещанском суде – это было индикатором состояния судебной системы. А несправедливое правосудие, несправедливый суд – это касается абсолютно всех и каждого. Поэтому мы призывали людей не оставаться равнодушными, наблюдать за происходящим и реагировать на это».