В декабре 2003 г. возникла независимая общественная группа «Совесть». Это была группа поддержки Михаила Ходорковского и других обвиняемых по «делу ЮКОСа». В число активистов первой волны входили и вы. На сайте группы написано, что она образовалась совершенно стихийно. Вот расскажите, пожалуйста, поподробнее об этой стихийности? Откуда и почему приходили к вам люди?

Группа образовалась в 2003 году, почти сразу после ареста Михаила Борисовича и Платона Леонидовича, а я в нее пришла в 2004 году, поэтому могу сказать со слов других активистов. Изначально, действительно, люди познакомились на одном из форумов, где обсуждались события вокруг Михаила Борисовича и Платона Леонидовича. Эти люди были недовольны ситуацией, считали, что уголовное преследование проходит с нарушениями, что оно несправедливое, и они хотели сделать нечто большое, чем только обсуждение этой ситуации. Активисты будущей группы сначала написали открытое письмо в поддержку Ходорковского и Лебедева, а затем решили объединиться для последующих действий. Так группа и образовалась. Она формализована была в виде почтовой рассылки, где обсуждались текущие события, где координировались какие-то действия. В основном это были пикеты, также мы писали несколько писем в Международную амнистию с призывом обратить внимание на ситуацию вокруг Ходорковского и Лебедева. Мы считали, что они могут рассчитывать на статус политзаключенных. Группа просуществовала несколько лет, в течение судебных процессов, которые проходили в отношении Ходорковского и Лебедева.

В 2003, в 2004, в 2005 годах, протестуя против «басманного правосудия», вы в первую очередь обращались к какой части общества? К тем ли, кто Ходорковского терпеть не мог? К тем ли, кто и так симпатизировал Ходорковскому? Или хотелось растолкать инертных и апатичных?

Конечно, всегда было приятно видеть тех, кто разделяет нашу позицию, однако, я считаю, что в первую очередь надо было растолкать инертных и апатичных, потому что от того, как реагирует общество на происходящую несправедливость, в значительной мере, с моей точки зрения, зависит и дальнейшее действие власти. Кроме того, я считаю, что не так уж и важно, как человек относится к Ходорковскому и Лебедеву, лично к ним, поскольку то, что происходило в Мещанском суде – это было индикатором состояния судебной системы. А несправедливое правосудие, несправедливый суд – это касается абсолютно всех и каждого. Поэтому призывали людей не оставаться равнодушными, наблюдать за происходящим и реагировать на это.

За минувшие 10 лет, в какой степени устарели те плакаты и лозунги, с которыми вы выходили еще к Мещанскому суду?

К сожалению, они не устарели, поскольку мы говорили о «басманном правосудии», и это самое «басманное правосудие» давно стало нарицательным и мы его встречаем практически везде. Сейчас скорее справедливое решение суда считается нонсенсом, считается событием, нежели судебное решение, которое нарушает чьи-то права.

Какое главное изменение по поводу «дела ЮКОСа» произошло в общественном сознании за последнее десятилетие?

Я думаю, во-первых, у Ходорковского и Лебедева стало гораздо больше сторонников, во-вторых, это произошло потому, что люди поняли, что то, что происходит с Ходорковским и Лебедевым, действительно может коснуться любого, несправедливое правосудие должно волновать всех. Я считаю, что увеличение числа сторонников и понимание людьми, что ситуация касается любого гражданина нашей страны.

А как вообще изменилась протестная активность за последнее десятилетие? Ведь, наверное, никто из вас стоящих в пикетах возле Басманного и Мещанского судов не мог предположить, что протестующими людьми может быть заполнена и Болотная площадь, и проспект Сахарова?

Да, конечно, я была потрясена, когда в декабре 2011 года, вдруг на протестные акции стало выходить все больше и больше людей. Я считаю, что рост протестной активности – это главное изменение, которое произошло за последние годы в общественном движении. И я думаю, что оно произошло потому, что люди поняли, что происходящие нарушения касаются не только кого-то одного, не только Ходорковского и Лебедева, но и их лично. Ведь к тому, чтобы выйти на площадь, людей подтолкнуло именно то, что их уязвили при фальсификации выборов, то, что с ними власть не хочет считаться. Они восприняли это как личное. И я думаю, что понимание того, что несправедливость, происходящая в отношении одного, касается и других – вот это главное изменение, вот почему люди стали выходить на площадь.

Вы известны также как автор нескольких книг об Алексее Пичугине. В одной из книг вы рассказываете, как лично для вас начиналось «дело Пичугина»: «Схожу на три-четыре заседания, - писали вы, - составлю собственное мнение о том, виновен Пичугин или нет, и успокоюсь». Почему не успокоились?

Потому что я увидела пустой зал. Сколько раз я посещала судебные заседания по «делу Пичугина», столько раз я видела этот пустой зал. Даже журналисты не приходили, я думаю, что это происходило оттого, что Пичугин в отличие от Михаила Борисовича и Платона Леонидовича не был известной фигурой, не был участником общественной жизни. Но меня потрясло, что те вопиющие нарушения, которые происходили во время судебного процесса в отношении Пичугина, остаются неизвестными. Я решила, что я по мере своих сил должна как-то исправить эту ситуацию, должна фиксировать эти нарушения и должна рассказывать о них людях.

Мы беседуем накануне заседания Верховного суда, где будет по итогам Страсбургского суда решаться вопрос об отмене Алексею Пичугину первого приговора. Какого решения от Верховного суда ждете вы? Верите ли вы в то, что справедливые судебные решения по этому делу сейчас или в ближайшем будущем возможны?

Я надеюсь на то, что Президиум Верховного суда отменит приговор в отношении Пичугина, поскольку в решении Страсбургского суда есть прямое указание на это, там сказано, что наилучшим способом исправления, допущенных в отношении Пичугина правонарушений, является отмена приговора и новое судебное разбирательство (23 октября Президиум ВС отказался направить дело Алексея Пичугина на пересмотр, сохранив в силе обвинительный приговор. - ПЦ). Однако я хочу сказать о том, что если это произойдет (как я надеюсь), это будет лишь первым шагом к восстановлению справедливости, поскольку в таком случае Пичугина ожидает новый тюремный процесс и вот каков это будет судебный процесс, будет ли он повторением предыдущего, или все-таки он будет действительно справедливым, это покажет время. И только при том, что будет проведено новое справедливое судебное разбирательство, мы можем говорить, что решение Европейского суда выполнено. И я думаю, то, какой будет процесс, зависит и от нас, зависит от общественного внимания к «делу Пичугина», от того, будет ли снова пустой зал, или будут приходить независимые наблюдатели, будет приходить общественность, неравнодушные люди, журналисты, - поэтому я призываю всех уделять внимание этому делу, так же как и другим судебным делам, где происходит несправедливость.