Алексей Петрович, скажите, пожалуйста, Вы пересекались с Алексеем Пичугиным по работе? Что Вы вообще знали о нем до начала «дела ЮКОСа»?

А. Кондауров: По работе я с ним не пересекался, я Алексея Пичугина встретил в ЮКОСе, мы с ним практически одновременно пришли в ЮКОС, я был заместителем начальника службы безопасности у Шестопалова (Шестопалов был начальник службы безопасности). А Алексей Пичугин пришел рядовым сотрудником, его, собственно, пригласил на работу мой давний товарищ по Комитету государственной безопасности, сейчас его, к сожалению, нет в живых, и он его пригласил как бывшего сотрудника военной контрразведки, ему рекомендовали Алексея Пичугина в КГБ, с самыми лестными характеристиками. Когда Алексей Пичугин пришел, он меня с ним познакомил, мне он очень понравился: открытый, хороший парень. Видно было, что человек он энергичный, что будет неплохим работником, и будет успешно справляться с теми функциями, которые возлагались на службу безопасности.

Алексея Пичугина арестовали первым из ЮКОСа, это был июнь 2003 года. Вы на тот момент возглавляли аналитическое управление ЮКОСа. Чем тогда для Вас явился этот арест, Вы увидели в нем грозное предзнаменование?

Конечно, этот арест меня неприятно поразил, тем более, те обвинения, которые выдвигались в отношении Алексея Пичугина, в них было трудно поверить, и все это производило впечатление абсолютного политического заказа. Но я должен сказать, что сигналы о такого рода развитии событий  - не конкретно связанные с Пичугиным - были, и ко мне приходили разные люди, и с разными людьми я общался, в том числе из силовых ведомств. И незадолго до этого были намеки на то, что есть некое дело, дело, связанное со взрывом, произошедшим в подъезде Ольги Костиной, что оно, это дело, имеет перспективу вырулить на сотрудников, которые работают в ЮКОСе.

Поэтому эти сигналы, они как бы поступали, но мне это было все отчасти, ну, не то что смешно, но вот в такое развитие событий, что кто-то из ЮКОСа заказывал взрыв в подъезде Ольги Костиной, я к этому относился с очень серьезной степенью скепсиса, и больше того, с иронией, и шутил по этому поводу. Но, к сожалению, мой скепсис и моя ирония обернулись для конкретного человека трагедией, и впоследствии ему были предъявлены куда более страшные претензии, чем невинный какой-то там взрыв, безоболочный, так сказать, смешной, в этом самом подъезде Ольги Костиной. Поэтому, да, для меня вот этот арест, он явился таким предзнаменованием более серьезной политической раскрутки в отношении не только Алексея, но и других сотрудников ЮКОСа.

По поводу причины ареста Алексея Пичугина существует такая версия – следователи думали, что при определенной обработке отставной майор КГБ-ФСБ Пичугин пойдет вместе с ними против олигарха Ходорковского. Вы согласны с тем, что система могла руководствоваться именно этим подходом?

Я этого не исключаю. Конечно, психологические особенности и биографию Алексея сотрудники, прежде всего ФСБ (там не только прокуратура была задействована, оперативное сопровождение было возложено на сотрудников ФСБ) конечно, они его рассматривали как человека, который работал в системе и который, как они предполагали, очевидно, скорее, встанет на сторону системы, нежели будет опровергать те обвинения, которые не столько Пичугину предъявлялись, сколько предполагалось предъявить руководителям компании ЮКОС, так называемым олигархам. Поэтому ясно, что, наверное, и был такой расчет, что Алексей, скорее, возьмет сторону бывших коллег в противовес к его нынешним работодателям.

До того, как к Алексею Пичугину применили «сыворотку правды», до того, как бы допрошен его духовник, Вы могли допустить, что следователи опустятся до подобных методов?

Вообще-то следствие, если уж идет следствие, должно осуществляться, строго соблюдая процессуальные нормы. Кончено, я не допускал, что такие методы будут использоваться в отношении Пичугина, и я вполне доверяю той информации, которую мы имеем от Алексея, да и от других людей, которые с Алексеем сидели, что на каком-то этапе к нему применялись незаконные методы и спецсредства.

Что эти спецсредства существуют, это давно известно, другой вопрос, что я никогда не слышал, во всяком случае, в мою бытность, когда я служил, чтобы эти спецсредства применялись к людям, которые находятся под следствием. Я всякие оперативные разработки и специальные мероприятия, которые тоже проводят спецслужбы, оставляю в стороне (я не оправдываю сейчас применение этих спецсредств - ситуации разные бывают, не оправдываю и не осуждаю. И есть специальные инструкции, во всяком случае были, сейчас не знаю, которые позволяли в определенных ситуациях использовать эти спецсредства). Но к людям, которые взяты под стражу и находятся под следствиям, где нужно уже строго руководствоваться Уголовно-процессуальным кодексом, я в бытность мою не слышал, чтобы такие методы применялись.

И тем более это было дико слышать, что... сколько обвиняли КГБ в незаконных методах, а тут новая политическая реальность, вроде бы демократическая страна, уже 21-го века, а методы совершенно пыточные, пещерные. Поэтому, конечно, это дико.

Пожизненное заключение – это тоже способ воздействия?

Да, безусловно, это способ воздействия. И надо сказать, что Алексей Пичугин – трагическая фигура, самая трагическая из тех людей из ЮКОСа, кому власть тем или иным способом поломала жизнь (а ломали или через заключение, или через то, что люди вынуждены были уехать в изгнание, в эмиграцию, и фактически уже больше десяти лет это преследование продолжается). Но Алексей Пичугин, конечно, самая трагическая фигура, потому что, во-первых, он осужден совершенно облыжно за преступления против личности (это даже не экономические преступления, а преступления против личности, тем более что его обвинили в организации убийств, это страшное обвинение).

А во-вторых, он осужден на пожизненное заключение. Это тоже страшная и моральная, и физическая пытка. Поэтому, я повторяю, на мой взгляд, Пичугин – это самая трагическая фигура. Сейчас, мы знаем, есть решение Европейского Суда по первому делу, которое обязывает начать новое судебное разбирательство, правда, суд, который должен был состояться, он пока отложен (Алексей Кондауров говорит об отмене назначенного на 2 октября заседания Президиума Верховного суда по «делу Пичугина». Интервью записывалось до 23 октября, когда это заседание состоялось». – ПЦ). Но я надеюсь, что новое судебное разбирательство по первому делу состоится, и оно более справедливо рассмотрит те совершенно, фантастические, несуразные и не имеющие никакой логической последовательности обвинения, и отменит вердикт, а дальше уже, может быть, будут подвижки и по второму делу.

Что в обвинениях против Алексея Пичугина потрясает Вас больше всего?

Абсурдность. С моей профессиональной точки зрения, они потрясают абсурдностью и нелогичностью. Нелогичность, она прослеживается в плане объяснения мотивов преступления. Любое преступление, тем более те страшные, в которых обвиняют, они должны иметь мотив, а вся мотивационная часть преступлений, которые предъявляют Алексею Пичугину, она просто абсурдна.

За время развития дела «ЮКОСа» у Вас была возможность, хоть и заочно, но лучше узнать Алексея Пичугина. Что Вы сейчас думаете об этом человеке? Какой из его поступков стал за эти десять лет для Вас самым красноречивым?

Ну, этому поступку как бы уже десять лет, это, конечно, необыкновенное мужество человека. Ведь соблазн сказать, что «да, я невольный участник... участник тех преступлений, которые есть, а на самом деле мне давали указания вот такие-то и такие-то», и получить за это какой-нибудь смешной  условный срок, - вот такой соблазн он достаточно велик, если над тобой висит дамокловым мечом пожизненное заключение. Вот какое нужно иметь моральное и нравственное состояние, чтобы не пойти при этом на сделку с совестью и не подставить других, таких же невиновных людей. Я думаю, что на самом деле не очень много таких людей найдется, Алексей один из них, и он не пошел на сделку с совестью, что, конечно, вызывает и восхищение, и глубокое уважение к этому человеку.

Вы бы пошли с Алексеем Пичугиным в разведку?

Ну, вы знаете, при таких характеристиках, конечно, пошел бы. Вопрос в том, пошел бы он со мной в разведку, уже так надо вопрос ставить. Что касается Алексея Пичугина, он все про себя доказал, поэтому это его надо спросить, пошел бы он со мной в разведку.