Бывшие номинальные директора различных компаний продолжают в сменять друг друга на свидетельской трибуне Хамовнического суда. В понедельник выслушали двоих. Ближе к вечеру пошли ходатайства. Платон Лебедев запросил о допросе экспертов и расшифровал понятие «шпана». В свою очередь Михаил Ходорковский разъяснил более чем дюжину терминов из обвинительного заключения и предложил суду попросить прокуроров сделать то же самое – озвучить свое понимание ключевых терминов этого процесса. Адвокаты же ходатайствовали о производстве выемки или обыска в Следственном комитете РФ.

В начале сегодняшнего заседания выступил Михаил Ходорковский: «Допрос свидетеля Светланы Бородиной в четверг представляется неотносимым. Соглашения ЮКОС заключал с юридическими лицами. Бородина, как и Гришняева и Ковальчук - обычные клерки, надеюсь, они не обидятся. В их функции входило идентифицировать клиента, работать - выражусь фигурально - факсимиле и ездить с бумагами в государственные органы. От клиентов к ним претензий не было. Указания выполнялись точно. Сомнений в этом ни у кого нет.

Не менее бессмысленно, на мой взгляд, в конце 2009 года выяснять, кто учреждал «ЮКОС РМ» в 98 году. С 1999 года «ЮКОС РМ» указан в отчетах ЮКОСа, с 2000 года ЮКОСу принадлежит 100% «ЮКОС РМ». Я лично председатель совета директоров «ЮКОС РМ», если вдруг суду интересно в историческом плане, как она учреждалась, спросите у меня, я отвечу, при чем тут секретари? На мой взгляд, мы имеем дело с очковтирательством и симуляцией судебного следствия. При чем тут обвинение в хищении нефти?! Нефть сдавалась в «Транснефть», Бородина к «Транснефти» отношения не имеет. Сейчас Платон Леонидович хочет продемонстрировать, что Бородина выполняла технические функции…но относимости этого всего к делу я не вижу. Поэтому я в допросе свидетеля Бородиной участвовать не буду».

Затем в зал пригласили свидетельницу Светлану Бородину, чей допрос начался еще в четверг. Теперь вопросы задавал Платон Лебедев. Он ходатайствовал о предъявлении свидетелю тома 48. «Там находятся договора о покупке ЮКОСом и «ЮКОС-Москва» акций «ЮКОС РМ»», - пояснил Лебедев.

Адвокаты передали том на свидетельскую трибуну, документ высветился на стене. Светлана Бородина пролистала документ и подтвердила, что от имени компании «Стелс» она действительно его подписывала (свидетельница еще в первый день своего допроса пояснила, что компания «Стелс» была учредителем компании ЮКОС-РМ». - ПЦ). Посмотрели еще два договора - там уже продавцом выступала компания «Артемида». «Эти договора вам известны?», - спросил Лебедев. «Мне известна только фамилия Хитрова С.В…сами договора - не помню, чтобы я раньше их видела», - ответила свидетельница. Лебедев продолжил. «Первый договор датирован 2000 годом. Где в этот момент вы работали?» - «В ЮФК, старший специалист». - «Чем занималась ЮФК?» - «Оказанием юридических, посреднических консультационных услуг». - «Сколько примерно клиентов было у ЮФК?» - «Это мне неизвестно». - «А вам с каким количеством клиентов приходилось работать?» - «Мне приходилось работать с заданиями, а не с клиентами». - «То есть с договорами, которые заключались с клиентами вы отношения не имели?» - «Нет». - «До какого времени вы были директором «Стелса»?» - «Примерно до 2005 года». - «А как вы стали директором «Стелса»?» - «Либо в конце 97, либо в начале 98 года. Предложило руководство СП РТТ, где я работала. Анилионис». - «А кому принадлежала «Стелс»?» - «Учредители? К сожалению, не помню». - «Кто составлял финансовую отчетность Стелса?» - «Бухгалтеры СП РТТ». - «А налоговую отчетность?» - «В то время эти отчетности не разделялись, это было примерно одно и то же». - «Все документы вы подписывали?» - «Конечно, как генеральный директор «Стелс»». - «А у СП РТТ сколько было клиентов?» - «Я не могу знать, нам давали только конкретные указания… в 98 году…» - свидетель задумалась, но так и не смогла назвать количество фирм, обслуживавшихся в СП РТТ.

Лебеедв спрашивал дальше. «С начала 99 года вы уже в ЮФК. Поясните, вы дальше продолжали быть директором «Стелс». Как «Стелс» попал в ЮФК на обслуживание?» - «Многие компании из СП РТТ перешли на обслуживание в ЮФК…». - «Кто был директором ЮФК?» - «Хвостиков». - «А в «Версале»?» - «Может быть, Лебедева Ирина…».

Разобравшись с этим томом, взяли том 67. Посмотрели протокол собрания акционеров «ЮКОС-РМ», свидетель подтвердила, что помнит документ.

Лебедев продолжил демонстрировать причастность свидетельницы лишь к «техническим функциям». «После 2000 года вы перешли в Лион-21?» - «Нет, я потом дома вспоминала, что работала там где-то с 2003...». - «А как вы туда попали?» - «Пригласил Мещеретов, меня везде он за собой приглашал». - «Вам заказчик в лице ЮКОСа предъявлял претензии?» - «Я вообще не помню, чтобы мне предъявляли претензии по работе, которую я делала, - усмехнулась свидетельница, - а тем более ЮКОС».

«По компании Chellita…когда вы там работали?» - «По 2000 год». - «Руководство компании Chellita к вам претензии какие-то предъявляло?» - «Не помню этого».

Взяли тома 24 и 23. В томе 24 находилось соглашение о покупке ценных бумаг на английском языке между компанией Alpo (продавец) и Chellita (покупатель). Свидетель подтвердила свою подпись на документе. Прокурор Лахтин нашел повод высказаться: «Хотелось бы уточнить, что показывает адвокат Краснов свидетелю и о чем они там беседуют?» (адвокат Владимир Краснов показывал том с документами свидетельнице Бородиной). Свидетель тем временем сообщила, что в договорах из 23 тома ее подписи не было – там контрагентом фирмы Alpo выступала уже не компания Chellita, а Sagiman.

«А у вас когда-нибудь конфликт с прокурором Лахтиным был?» - спросил Лебедев. «А я не знаю, кто тут прокурор Лахтин», - смущенно засмеялась свидетельница. «Снимаю вопрос!» - заявил судья. «А я сейчас объясню свой вопрос, - пояснил Лебедев. - Прокурор Лахтин утверждал, что договор с этим номером склонили подписать Бородину путем уговоров Алексанян и Гололобов». «Это отрывок из обвинительного заключения, там еще указаны Гришняева...» - оправдывался Лахтин.

«Хорошо, свидетель, можете ответить?» - уточнил судья у свидетельницы. «Нет, конфликта с прокурором Лахтиным у меня не было», - сказала Бородина. «А Гололобов и Алексанян склоняли вас к подписанию договоров?» - уточнил Лебедев. «Я слышала эти фамилии… Но никогда с ними не общалась. Меня никто ни к чему не склонял» - четко ответила свидетель. На этом вопросы у Платона Лебедева закончились.

«Нет вопросов?» - спросил у сторон судья. Все молчали, но на своем месте засуетился прокурор Лахтин. «У вас вопрос?» - обратился к нему Виктор Данилкин. Прокурор молчал. «Валерий Алексеевич!» - пробуждал прокурора к работе председательствующий. «Да! У меня вопрос!» - очнулся прокурор и спросил у свидетельницы, предъявлялись ли к ней какие-либо претензии от сторон по договорам, и к кому «в случае конфликтных отношений» они могли обратиться, если не к ней. Собственно, чуть ранее об этом уже спросил Платон Лебедев, но прокурор Лахтин, видимо, хотел оставить последнее слово за собой. Свидетельница еще раз повторила, что никаких претензий к ней не предъявлялось.

Светлану Бородину отпустили. Прокуроры запросили десятиминутный перерыв.

Перед допросом следующей свидетельницы – госпожи Колупаевой - прокурор Ибрагимова зачитала ходатайство об оглашении необходимых для допроса, но ранее не оглашавшихся документов - текстов на английском языке.

Пристав отправился за свидетелем. В зал вошла Татьяна Михайловна Колупаева (на фото) - женщина в голубом свитере и голубых джинсах аккуратно ступила на трибуну. Она сообщила, что работает в ОАО «Стройтрансгаз» ведущим специалистом, неприязни к подсудимым не испытывает.

Затем свидетельнице предложили присесть на стул, и суд обозрел те документы из тома 24, об обозрении которых ранее просила прокурор Ибрагимова.

«Представленные документы все датированы 15 декабря и касаются мены акций. Обвинение, предъявленное нашим подзащитным якобы в присвоении акций, обозначено как произошедшее с 6 по 12 ноября, поэтому все, что за пределами 12 ноября, не относится к делу», - резюмировал, посмотрев том, Владимир Краснов.

В 68 томе открыли протокол общего собрания участников ООО «Ю-Мордовия», в котором участвовала и компания «Соната», гендиректором которой являлась Колупаева. Среди участников числились и недавняя свидетельница Гришняева (как гендиректор «Стеклопроммаш»), а также Вальдес-Гарсиа, Хохлова, Мандрыка, Хвостиков. Документ зачитала Ибрагимова, которая и начала допрашивать приглашенную на трибуну свидетельницу.

Госпожа Колупаева сообщила, что она работала в СП РТТ, затем перешла в ЮФК. Словом, ее карьера мало чем отличалась от трудовых биографий предшествующих свидетельниц. «Я только сдавала бухгалтерскую отчетность», - сообщила свидетель, добавив, что участвовала и в регистрации юридических лиц, если это было нужно. На вопрос, знает ли она компании ЮКОС и МЕНАТЕП, «Ростром», она ответила, что знает банк МЕНАТЕП и нефтяную компанию ЮКОС, а «Роспром» не помнит. «А компания «МОнтком» вам известна?» - «Я была доверенным лицом этой компании», - ответила свидетель, поправив прокурора с ударением, – следует произносить «МонткОм».

Взялись за седьмой том. Прокурор Лахтин поднес его госпоже Колупаевой и, скрестив руки на груди, остался стоять подле трибуны. Свидетельница посмотрев документ, подтвердила свою подпись. Она пояснила, что Хвостиков ей предложил стать доверенным лицом компании «Монтком», поскольку та будет обслуживаться в ЮФК. «Я дала свое согласие», - сообщила Колупаева. «Зарплату за это вы получали?» - «Нет». – «Как вы получали документы от Хвостикова?» - «Он приносил, на моем рабочем месте в ЮФК, подписывала, проверяла, отдавала обратно». – «Другие лица вам приносили документы?» - «Нет. Если только передавали». – «Вы встречались с лицом, которое вам доверило выступать от этой компании?» - «Нет». – «Вам известно, кому принадлежала компания «Монтком»?» - «Нет».

Занялись томом 24. Посмотрели договор об обмене акций «Томскнефти». «Фамилии моей нет, но здесь стоит моя подпись, документ уже не вспоминается, я знаю немецкий язык, тут текст на английском, поэтому я проверяла только название фирмы», - рассказывала Колупаева. Такой же договор в этом томе был и по акциям Ачинского НПЗ, «Хакаснефтепродукта», «Томскнефтегеофизики» - везде свидетель узнавала свою подпись. А прокуроры, услышав об этом, немедленно узнали в свидетельнице кого-то другого: «Вами принималось решение о покупке каких-то акций?» - «Нет». – «Вы участвовали в определении цены акций?»

Платон Лебедев вмешался: «Вопрос провокационный, свидетель ведь уже сказала, что не принимала никаких решений!». Ибрагимова исправилась, спросив, кто же определял цену сделки. Но на этот вопрос свидетель все равно не смогла ответить.

«При каких обстоятельствах было принято решение об оплате векселем?» - копала вглубь прокурор Ибрагимова. «Я уже говорила, что только подписывала документы, мне неизвестно содержание документов на английском языке», - вновь демонстрировала свою минимальную компетенцию свидетель.

Взяли том 6, где находились передаточные распоряжения. Свидетель подтвердила свою подпись как контрагента. Дальнейший рассказ госпожи Колупаевой был все тот же: Хвостиков приносил бумаги, она их подписывала.

Вопросы повторялись. «Знаком ли вам документ и ваша ли на нем подпись?». Свидетель подтверждала. «Вы принимали решение о покупке акций?» - спрашивала Ибрагимова. «Нет» – отвечала свидетельница. «Одна из сторон - госпожа Шер. Вам знакомо такое лицо?» - «Нет».

Лебедев снова протестовал против формулировок «вы приобрели». «Если бы она не подписывала, такие вопросы бы не задавались», - прокомментировал ситуацию Валерий Лахтин. «Мы потом скажем», - успокаивала коллегу Лахтина Ибрагимова, которая как раз старалась вовсе не обращать внимания на комментарии подсудимого.

«Вами, раз там стоит ваша подпись, принималось решение о покупке акций?» - тезис Валерия Лахтина был взят на вооружение прокурором Ибрагимовой. «Мною как представителем - доверенным лицом не принимались решения», - терпеливо повторяла свидетель. Вопрос о том, принимала ли свидетельница решения по отчуждению акций, повторится еще не один раз. Ответ на него всегда будет одинаковым: таких решений госпожа Колупаева не принимала.

Обратились к тому 68. «Вы участвовали в том собрании фирмы «Плутон-26»?» - «Собрание может проводиться заочно. Я не помню, была я там или нет». – «Вы тут выступали как гендиректор ООО «Соната». Вы подписывали эти документы?» - «Да. Мне было предложено руководством от «Сонаты» купить долю компании «Плутон-26» - «Кто конкретно? Фамилии?» - «Скорее всего, Хвостиков». – «Потом «Плутон 26» переименовывался?» - «Да, там в этом протоколе написано. «Ратмир»». – «Кто принимал решение о назначении вас гендиректором «Сонаты»?» - «Я уже не помню: скорее всего, предложило руководство, я согласилась». – «А кто предложил?» - «Ну СП РТТ руководил Анилионис: предложил, скорее всего, не он сам, а может кто-то из его окружения».

В том же томе посмотрели протокол учредительного собрания ООО «Меркурий». Одним из учредителей числилась компания «Поликам», которую тоже представляла Колупаева. Свидетель подтвердила свою подпись. Фирма «Поликам», как и «Соната», пояснила Колупаева, была создана для регистрации предприятий.

«Название общества «Меркурий» было изменено на «Альта-Трейд». С какой целью?» - спрашивала Ибрагимова. «Не знаю», – в очередной раз была односложной свидетельница. «А для какой хозяйственной деятельности создавалась компания «Меркурий»?» - «Компании в СП РТТ регистрировались по заказу. Поэтому, наверное, был такой заказ». – «Являлись ли вы участником общества «Альта-Трейд»?». Этот вопрос свидетельница не поняла. «Ну, участвовали ли вы в собраниях, принимали ли какие-то решения, давали ли инструкции руководителям «Альта-Трейд»?» - уточнила Ибрагимова. Госпожа Колупаева пояснила, что обстоятельств, которыми интересуется прокурор, она не помнит, но никаких инструкций никому не раздавала.

Дошли наконец и до документа, ранее оглашенного Ибрагимовй - протокола собрания участников ООО «Ю-Мордовия». Но свидетель и в этом случае не смогла пояснить ничего определенного. Прервались.

После обеда у гособвинителей возник очередные вопросы к Татьяне Колупаевой. «Вам известно где была зарегистрирована компания Монткон?» - спросила Ибрагимова. «Судя по адресу, Кипр» - «У вас была печать компании?» - «Нет». - «В ЗАО «М-Реестр» вы отвозили документы по этой компании?» - «Я там бывала, поэтому могла отвозить» - «Помимо Хвостикова, другие лица вам приносили документы на подпись?» - «Нет, разговаривала с ним, не думаю, что кто-то еще мог приносить». - «Вы знакомы с Голубовичем?» - «Нет» - «Фирма «Соната» и «Поликам» имели счет в банке МЕНАТЕП?» - «Да, у нас там были все предприятия зарегистрированы». - «А после банкротства банка МЕНАТЕП, где счета были?» - «В Доверительном и Инвестиционном банке».

Тут вопросы кончились, зато появилось ходатайство: обвинение просило суд дать возможность зачитать показания свидетельницы Колупаевой, которые она давала на предварительном следствии. Просьба, видимо, своею традиционностью рассмешила защиту и подсудимых.

«Ваша честь, в нашем деле вообще имеются пять допросов свидетеля, оглашение части из них несколько странно. Более того, не объяснив суть выявленных противоречий, просят зачитать часть из них…а свидетель находится здесь, в суде, никто не мешает допросить свидетеля и устранить противоречия. Мы считаем, что просьба об оглашении показаний противоречит УПК», - заявил адвокат Краснов тоже уже традиционные возражения защиты.

«Именно на эти два протокола я обращаю внимание, потому что остальные три допроса свидетель подтвердила здесь. А в этих двух допросах - я задавала вопросы те же, но свидетель высказывал предположения. А некоторые моменты свидетель запамятовала», - объяснила свое понимание «противоречий» прокурор Ибрагимова.

«Я возражаю, - высказался и Платон Лебедев. - Через 12 лет надеяться на память человека сложно, а если допрашивать ее лет через 30, она забудет и то, что она говорила сегодня, это свойство памяти. Прокуроры могут допросить свидетеля здесь, предъявляя документы, если им нужны показания. У нас прокуроры через минуту забывают, что они говорили здесь. Так что чем мы будем тут заниматься - проверкой памяти свидетеля или устранением «существенных противоречий»?».

Однако и Виктор Данилкин традиций не нарушил – ходатайство об оглашении показаний было удовлетворено. Взяли третий том, а про свидетельницу забыли - она осталась стоять на трибуне. Но судья, спохватившись, все же предложил госпоже Колупаевой присесть на стул.

Ибрагимова читала допрос, проводимый следователем Шумиловым. «Я не имею право принимать решения. Решения по договорам принимала не я», - читала Ибрагимова ответы Татьяны Колупаевой, хотя именно это в разных формулировках свидетельница уже озвучивала сегодня в зале суда. «Рукописно дописано под текстом допроса: «Мне всегда приносил документы на подпись Хвостиков»», - зачитала Ибрагимова. «Не всегда!» - со своего места крикнула свидетельница. Тут оглашение закончилось, и Колупаева вернулась на трибуну. «Я очень хорошо помню этот вопрос. Там написано «НЕ всегда», по этому поводу мы очень долго со следователем спорили!» - сообщила снова свидетель Колупаева.

Ибрагимова требовала деталей: как проходила «процедура» передачи документов от Хвостикова. «Могли приносить другие лица. Я могла у него спросить», - пояснила свидетель. «У кого? Как?» - решила удивиться Ибрагимова. «Ну у Хвостикова. Подойти и спросить. Он же вообще-то лицо досягаемое», - удивилась удивлению прокурора свидетель. В «аквариуме» смеялись.

«На вас следователем оказывалось давление - физическое, психологическое?» - спросила Ибрагимова. «Он вообще человек особый», - помолчав, ответила свидетельница. - «Это понятно, мы тут уже это слышали», - ответила Ибрагимова. Зал рассмеялся («Следователь Шумилов мне нравится не слишком», - заявил 26 октября в Хамовническом суде свидетель Аркадий Захаров. - ПЦ ). Повторно спросив свидетельницу, прокурор все-таки получила от Колупаевой отрицательный ответ: давления не было.

Во втором допросе, зачитанном Ирагимовой, свидетельница снова рассказывала о своем знакомстве с Хвостиковым и о том, как он передавал ей на подпись документы. Следователь показывал ей ряд документов, свидетельница подтверждала свои подписи. Ровно то же самое она уже делала сегодня в суде. «Вы тут упоминали фамилию Голубовича, а говорили, что его не знаете…» - уточняла Ибрагимова. «Ну на самом деле я просто перечитывала следователю документы, и там значилась в подписях фамилия Голубовича», - пояснила свидетель.

«Больше вопросов нет», - сообщила Ибрагимова.

«Еще!» - послышался голос прокурора Лахтина. Зал засмеялся. «Еще вопросы», - отредактировал себя прокурор. «До 96 года где вы работали?» - обратился он к свидетелю. «С какого года начинать?» - поинтересовался у Валерия Лахтина судья. «Ну… в 93 году я закончила институт, - отвечала тем временем свидетельница. - Потом работала в архиве, а потом пришла в СП РТТ». «По чьей-то протекции пришли?» - уточнял сущностно важные вещи прокурор Лахтин. Зал смеялся. Свидетельница тоже улыбнулась: «Ну, наверное… кто-то из знакомых пригласил…». «А кто с вами в СП РТТ работал?» - доискивался прокурор. «Ну, из тех, кто потом со мной дальше переходил - Ковальчук, Коваль …». - «Коваль - это женщина или мужчина?» - «Коваль Андрей Васильевич…» - «Ага, Андрей Васильевич... Значит, мужчина», - делал убийственные выводы прокурор Лахтин.

«А откуда Хвостиков брал эти документы, которые вы подписывали, откуда он их брал?» - спрашивал Лахтин. - «Ну, если рассуждать…» - «Да, если логически рассуждать», - подбодрил свидетеля Лахтин.

«Валерий Алексеевич! Ну мне в протоколе что писать? «рассуждая логически»?!» - возмущался судья. Зал расхохотался. «Это СЕРЬЕЗНЫЕ документы! - спорил Лахтин. - Я хочу выяснить их происхождение!». «О чем вы спорите? - сердился судья Данилкин. - Задайте вопрос корректно!». «Откуда Хвостиков брал документы?», - спросил больше не настаивающий на логичности рассуждений Лахтин. Но свидетель не знала. Вопросы у прокурора иссякли.

«Ваша честь, мое заявление я могу и при свидетеле сделать. К тем фамилиям, которые я называл утром, просто надо добавить фамилию Колупаева…» - начал Михаил Ходорковский. Но прокурор Лахтин воспротивился: «Прошу вывести свидетеля из зала! Михаил Ходорковский, являясь подсудимым, он оказывает давление на свидетеля и формирует ее позицию! Она еще не допрошена до конца», - заявил прокурор.

Свидетеля попросил выйти. «И он дезориентирует лиц, присутствующих в зале!», - продолжал прокурор. «Слушайте, что вы о лицах в зале-то беспокоитесь?! - возмутился судья. - Показания даются СУДУ! И мы еще не перешли к прениям!». Наконец Михаил Ходорковский закончил свою мысль, попросив добавить к своему утреннему заявлению фамилию Колупаевой и название фирмы «Ю-Мордовия».

Высказал свое мнение и Платон Лебедев: «Ваша честь, в сфабрикованном обвинительном заключении как «подставная» указывается даже организация «Красный Крест»! Посмотрим, как это будет подлежать доказыванию в присутствии представителей Красного Креста…».

Наконец свидетельница вернулась в зал. Адвокат Краснов попросил огласить протокол другого допроса Колупаевой из 27 тома. Он проводился следователем Русановой. Свидетельница снова поясняла следователю, что ее не интересовало, с какими акциями осуществлялись сделки, и что векселя, которыми проходила оплата сделок, она в руках не держала. «Почему вы участвовали в сделках с похищенными акциями «Томскнефти», Ачинского НПЗ, «Хакаснефтепродукт», «Томскнефтепродукт»…» - спрашивала следователь. «Я не знала, что акции похищены», - отвечала свидетель Колупаева.

«Вы не ощущали в этом допросе давления на себя?» - спросил адвокат. «Нет», - ответила свидетельница. «Вам было разъяснено, что вы допрашиваетесь по уголовному делу по факту хищения акций? Вам что-то по этому поводу известно?» - «Нет». - «И сейчас неизвестно?» - «По-моему, по этому поводу сейчас и рассматривается дело в этом суде». Уверенности в голосе свидетельницы не чувствовалось.

Далее свидетель пояснила, что подсудимые ей лично не знакомы. «Звучало ли при передаче вам каких-то заданий, что указание - прямо или косвенно - получено от Ходорковского?» - интересовался адвокат. «Нет, не звучало», - отвечала госпожа Колупаева. Так же свидетель ответила по поводу Шахновского, Брудно, Дубова, Ивлева, Алексаняна, Гололобова, Малаховского Переверзина, Вальдас-Гарсиа, Бурганова.

«Можете ли вы или не можете утверждать, что условия договора, которые вам сегодня представлялись - что они реально осуществлялись?» - задал свой последний вопрос адвокат. «Я считаю, да», - среагировала свидетельница.

Слово перешло к Платону Лебедеву. Отвечая на вопрос подсудимого, свидетельница пояснила, что в ее обязанности входило сдавать бухгалтерскую отчетность компаний, которые находились на обслуживании в СП РТТ и ЮФК. «Сколько приблизительно компаний вы вели? Единицы, десятки?» - «Десятки». - «Больше ста?» - «Меньше». - «В скольких из них вы были директором?» - «Не во всех. Точно цифру я не могу сказать… какие-то открывались, какие-то закрывались… в год где-то не больше 30». – «Вы за все эти компании подписывали бухгалтерскую отчетность и налоговую декларацию?» - «Да». - «Кто в ЮФК занимался бухгалтерской отчетностью?» - «Была компания «Версаль»». - «Те компании, где вы были гендиректором, заключали договор с ЮФК?» - «Да». - «Название «Ми-банк» вы знаете?» - «После ДиБа счета были переведены в «Ми-банк»».

Лебедев пошел дальше. «А кто в ЮФК работал с иностранными компаниями, кто из руководства?» - «Я не знаю…это же могли и не в ЮФК делать, была же единая система». - «В каких компаниях вы ЛИЧНО были учредителем?» - «Я ЛИЧНО нигде не была учредителем. Я была генеральный директор или доверенное лицо». - «Вам сегодня показывали передаточные распоряжения с подписью Голубовича, которые нам тут оглашали в допросе у следователя?» - «Я не обратила внимания, я искала только свою подпись на документах. Его подпись я не знаю, могла узнать только по расшифровке фамилии».

Разговор зашел о трудностях перевода. «Вы сказали, то вы учили немецкий, а вам давали документы в переводах с английского у следователя Русановой?» - «Да, был просто перевод на русском языке. Я поэтому и акцентировала в допросе, что исследую на допросе перевод, переданный мне следователем. По-моему, в протоколе допроса это написано».
«Вас начали допрашивать в 2000 году. А когда закончили?» - «Я не помню…но допросы кончились давно…».- «После Русановой вас еще допрашивали?»

Но тут снова встал прокурор Лахтин: «Вы пытаетесь доказать давление на свидетеля. И дискредитировать действия следователей. По другим уголовным делам. К данному процессу не относятся допросы по другим делам, не рассматриваемым в Хамовническом суде!». Но судья не стал прерывать своего молчания. Лебедев повторил вопрос, но свидетельница сообщила, что не помнит, допрашивали ли ее после Русановой.

Новые вопросы Лебедева вновь касались специфики допроса. «Вы что-нибудь в экономике нефти понимаете?» - «Нет». - «Вам задавали вопрос по имуществу для транспортировки нефти и нефтепродуктов. Вам известно, что у нас госмонополия на транспортировку нефти и компания «Транснефть» принадлежит государству?» - «Нет». - «А зачем тогда у вас спрашивали об имуществе на транспортировку нефти у вашей компании, разве ваша компания государственная?» - «Нет».

«А бездокументарные акции можно похитить?» - спросил Лебедев.

«Если у подсудимого Лебедева есть какие-то вопросы по квалификации обвинения, он может обратиться….» - встал с очередным возражением Лахтин. «К прокурору!» - подсказал кто-то из зала. «…к своим защитникам», - завершил наконец свою мысль прокурор и сел на место. «Можете ответить на вопрос?» - обратился, тем не менее, судья Данилин к Колупаевой. «Нет. Я не являюсь специалистом по данному вопросу», - не знала ответа на этот специальный вопрос свидетельница.

«А известно ли вам, что следователь Шумилов вообще незаконно вел расследование по делу, что признано судом?» - поинтересовался Лебедев. «Вопрос снимается!» - заявил судья. Но свидетель покачала головой. «Значит, неизвестно», - резюмировал Лебедев.

Наконец свидетельницу отпустили.

Подсудимые заявили ходатайства.

Начал Платон Лебедев: «Данные недавно суду показания Школьникова, Гришняевой и других лиц дают мне основания снова сказать об обмане прокурорами суда. Это свидетельствует о явной параноидальной наклонности этих лиц! Это не имеет ничего общего с правом…».

«Или он прекратит чтение этого документа, или мы выйдем из зала!» - пригрозил Лахтин. «Платон Леонидович, я вас предостерегаю от подобных формулировок!» - заявил судья, и даже велел адвокатам выключить проектор, который показывал текст ходатайства на стене зала.

Далее Лебедев продолжил разбираться с показаниями последних свидетелей, а также с деятельностью следователей, прокуроров и экспертов из команды Юрия Школьникова. А в конце подсудимый попросил «обеспечить допрос в ходе судебного следствия заявленных стороной обвинения в обвинительном заключении экспертов Иванова А.С., Кувалдина Д.А., Мельникова С.В. и Шепелева В.Б. в устраивающие их сроки». «Гарантирую Вам, Ваша честь, как и при допросе Школьникова, результатом Вы и все участники судебного разбирательства будут довольны», - подчеркнул Лебедев.

«Платон Леонидович, я вам делаю замечание с занесением в протокол за употребление в ходатайстве выражений, проявляющих неуважение к суду», - заявил судья.

Ходатайство Михаила Ходорковского было, по сути дела, репликой на недавние заявления прокурора Ибрагимовой. Поэтому пришлось говорить об особенностях русского словесного ударения, а также в очередной раз касаться вопросов терминологии, каковые вопросы прокуроры продолжают старательно избегать. В частности, Михаил Ходорковский дал свою трактовку следующим терминам: «подконтрольный человек», «противоправность», «нефть», «собственник», «фиктивное право собственности». В итоге Михаил Ходорковский попросил, чтобы судья предложил прокурорам разъяснить ему, Ходорковскому, «правильное понимание терминов, используемых в обвинительном заключении». Если же прокуроры опять откажутся от разъяснений или их разъяснения останутся непонятыми, то, по словам подсудимого, ему потребуется помощь переводчика или специалиста-лингвиста.   

«Защита поддерживает оба ходатайства, - заявил адвокат Вадим Клювгант. - У нас еще и свое маленькое ходатайство есть». Ходатайство защиты касалось компакт-дисков с аудиозаписью телефонных переговоров Дмитрия Гололобова и Светланы Бахминой. Распечатку этой «прослушки» прокуроры обнародовали в суде еще летом, но компакт-диски куда-то запропастились. В итоге суд, согласившись с защитой в том, что истребовать диски необходимо, направил судебный запрос в Следственный комитет при прокуратуре РФ. Но следователь Алышев отказался предоставлять диски, сославшись на то, что по делу №18-41/03 ведутся «активные следственные действия» (это дело адвокаты называют «бездонным», из него черпаются материалы для всех «дел ЮКОСа». - ПЦ).

В своем сегодняшнем ходатайстве адвокаты написали о незаконности действий следователя: «Должностным лицом Следственного комитета при прокуратуре РФ умышленно и грубо нарушены требования ст. 392 УПК РФ, ст. 6 Федерального конституционного Закона РФ «О судебной системе РФ», то есть допущено не только демонстративное неуважение к суду, но и злостное неисполнение судебного акта, влекущее ответственность по ст. 315 УК РФ». В итоге защита попросила «о вынесении постановления о производстве выемки или обыска в Следственном комитете РФ для изъятия из материалов уголовного дела № 18-41/03 компакт-дисков».

«У меня короткое рабочее ходатайство, - пообещал вновь вставший Платон Лебедев. - С 23 апреля по 24 июля в протокол заседаний были занесены пять моих заявлений по преступлениям . Я просил, чтобы все эти материалы были направлены в Следственный комитет для рассмотрения и принятия решения. До настоящего времени я не имею вообще ничего. В связи с тем, что у меня сейчас подходит время информирования Европейского суда о том, что у нас тут происходит, я, Ваша честь, прошу вас изготовить копии документов - ваше частное определение о направлении этих моих заявлений в Следственный комитет, - чтобы мы уже дальше предпринимали свои необходимые нам действия».

Разрешение ходатайств Виктор Данилкин отложил на вторник. Завтра заседание начнется в 10.30 утра.