Сегодня в Хамовническом суде случился короткий рабочий день. Однако Валерий Лахтин постарался, чтобы мало никому не показалось. Еще один разговор прокурора со свидетелем прошел в стороне от предъявленных Ходорковскому и Лебедеву обвинений. 

Доставка подсудимых задерживалась, в итоге начали с получасовой задержкой - в 10.30. Прокурор Лахтин вызвал в зал новую свидетельницу. Джинсы, кроссовки, спортивная сумка через плечо и, кажется, даже фенечка на левой руке. Словом, госпожа Шек Надежда Германовна (на фото) больше всего походила на студентку. На очень правильную студентку.

Судья, задав госпоже Шек необходимые формальные вопросы, передал свидетельницу заботам человека с высшим юридическим образованием. «Известны ли вам такие организации, как «Роспром», Банк МЕНАТЕП, ОАО НК ЮКОС, «ЮКОС-Москва»? – разминался Валерий Лахтин. - Если да, то в связи с чем они вам известны, работали ли вы в этих организациях, как были взаимосвязаны эти организации между собой? И при ответе, если вы имеете отношение к этим организациям, обозначьте, пожалуйста, если вы в них работали, временные промежутки». Председательствующий дал понять, что горячность, с которой прокурор задает вопросы, его не устраивает. Решили разбираться пошагово.

Свидетельница рассказала, что она работала в Банке МЕНАТЕП, ЗАО «Роспром», «ЮКОС-Москва», ЮКОСе. С датами работы в каждой из организаций свидетель помочь прокурору не смогла. «Мой переход из ЗАО «Роспром» в «ЮКОС - Москва» и из «ЮКОС - Москва» в ЮКОС происходил без моего личного участия, потому что я была в декретном отпуске», - объяснила свои затруднения с ответом свидетельница. «А руководителей этих организаций вы помните?» - продолжил читать список своих вопросов Валерий Лахтин. «В Банке «МЕНАТЕП руководителем был Михаил Борисович Ходорковский, в ЗАО «Роспром» и «ЮКОС - Москва» я уже не помню», - отвечала госпожа Шек. «Фамилия Додонов вам что-то говорит?» - сузил свои интересы до одного человека прокурор. «Додонов, насколько я помню, управляющий делами ЮКОСа», - был ответ свидетельницы.

«Эти организации каким-то образом были взаимосвязаны между собой?», - вновь ушел на глобальный уровень Валерий Лахтин. Свидетельница не знала. «А кого еще вы помните из сотрудников?» - рисковал столкнуться с многотысячным ответом гособвинитель. Но свидетельница рассказала только, что в банке МЕНАТЕП и ЗАО «Роспром» она работала в приемной Голубовича, а в ЮКОСе числилась в управлении делами. «В Банке МЕНАТЕП вы в какой должности работали?» - уточнял Лахтин. «Фактически это была приемная. Это был прием звонков, входящей-исходящей документации», - поясняла свидетельница. Прокурор спросил о должностных обязанностях госпожи Шек в «Роспроме» и «ЮКОС-Москва». Ей снова пришлось объяснять, что из-за декретного отпуска в этих организациях она «фактически не работала». «Кто-либо из сотрудников банка МЕНАТЕП перешел вместе с вами на работу в «Роспром»? Перечислите, пожалуйста», - снова хотел, кажется, слишком многого прокурор. Свидетельница вспомнила две фамилии. Валерий Лахтин высказался по процедуре: «Излагайте, пожалуйста, свои показания медленнее, потому что они записываются в протокол». «Еще бы вопросы помедленнее» - усмехнулся судья.

Свидетельница медленно рассказала, что в «Роспром» она перешла, «как только он образовался». «Я правильно понимаю, что и в Банке МЕНАТЕП, и в «Роспроме» вы работали под руководством Голубовича?» - спросил Лахтин. Свидетельница подтвердила справедливость догадки. «А Голубович под чьим руководством работал?» - шел по иерархической лестнице вверх прокурор. «Я думаю, под руководством Ходорковского», - ответила свидетельница.

Валерий Лахтин запросил том 8. Свидетельнице показали Анкету зарегистрированного лица. «Указана организация Glanton Limited, - рассказывал, стоя рядом со свидетельской трибуной, Валерий Лахтин. – Данный документ изъят из «М-Реестра». Свидетельницу спросили, знаком ли ей документ. Госпожа Шек сказала, что документа она не помнит, но подпись под ним ее. «Согласно этой анкете, вы являлись генеральным директором Glanton Limited, что вы можете сказать про эту компанию, и что вы можете сказать про оформление этой анкеты? Когда вы первый раз увидели анкету, когда исполнили подпись на анкете?» - интересовался прокурор. «Я про эту анкету ничего не могу сказать, - рассказывала свидетельница. - Когда я увидела эту анкету, я не помню. Судя по дате – декабрь 1998 года». Выяснили, что в это время свидетельница работа в «Роспроме». «И где вы могли видеть эту анкету и поставить подпись?» - спрашивал прокурор. «Мне могли либо привезти…» - «Привезти откуда? Откуда привозили документы обычно?» - «Откуда привозили, не знаю. Мне их привозил курьер, водитель» - «А курьер, откуда привозил?» - «Не знаю. Он просто ко мне приезжал, откуда он приезжал, я не знаю» - «И он привез как бы анкету?» - «Я могу сказать, что я подписывала документы, либо, когда мне их привозил курьер, либо меня брал водитель и отвозил в нотариальную контору. Я не могу вспомнить, при каких обстоятельствах я подписывала эту анкету. Я могу сказать только, что подпись моя».

Из всего услышанного Валерий Лахтин сделал вывод, что разговор может быть и более скрупулезным: «Каким видом деятельности занималась Glanton Limited?». Свидетельница сказала, что не знает. «Общались вы с кем-либо – допустим с Голубовичем - по поводу заполнения этой анкеты, советовались ли с кем-либо?» - спрашивал Лахтин. Госпожа Шек ответила, что ни с кем не советовалась. «Почему тогда вы подписали эту анкету?» - сыпал вопросами прокурор. Но судья решил вмешаться в эту гонку: «Вы уже три вопроса задали. Если вам эти вопросы неинтересны, стоит ли их задавать?!» Валерий Лахтин решил вложиться в один вопрос: «Какие события предопределяли заполнение этой анкеты?» Свидетельница объяснила, что кто-то из сотрудников банка МЕНАТЕП или «Роспрома» сказал ей, что есть возможность «зацепиться» (перед уходом в декрет) и номинально быть директором компании нерезидента. «От меня требовалось только подписывать документы, чем занимались компании мне не рассказывали, и я не знаю, чем они занимались. Через какое-то время мне позвонил человек и сказал: «Вот вы давали согласие быть директором компании», после этого мне курьер привез анкету», - рассказывала свидетельница. Валерий Лахтин внимательно слушал, но его следующий вопрос почему-то был не про таинственного человека, позвонившего свидетельнице. «То есть вы не исключаете, что инициатива подписания вами этой анкеты исходила от сотрудников банка МЕНАТЕП?» - формулировал прокурор. «Нет. Не исключаю», - произнесла свидетельница. «Не исключаете», - победоносно произнес гособвинитель. Но свидетель уточнила: «Не исключаю. Но я не могу это точно сказать». «Но и не исключаете», - бился все-таки за свой результат Валерий Лахтин. «А где конкретно подписывали анкету, не помните?» - спрашивал дальше прокурор. Но свидетельница ничем помочь не могла: «Совсем не помню. Если честно, я даже не помню этого названия – Glanton».

Валерий Лахтин молча открепился от свидетельской трибуны и направился к судейскому столу, но по пути он вчитался в свою шпаргалку и решил вернуться обратно. Прокурор заявил ходатайство об оглашении из тома 8 «протокола собрания правления директоров Glanton Limited». В документе «фигурировала фамилия данного свидетеля», уточнил гособвинитель. «Обозрейте, пожалуйста, документ. На иностранном языке и, соответственно, с переводом», - предложил прокурор свидетелю. При этом Валерий Лахтин забыл спросить у свидетеля, знает ли она английский язык. Свидетельница еще раз подтвердила, что она являлась директором компании Glanton Limited. «Кто-либо вам говорил, каковы будут ваши обязанности, когда вы станете директором этой компании?» - спрашивал прокурор. «Человек, который позвонил мне по телефону и сказал, что будет завезен документ, он сказал, что мне надо будет ставить только подпись», - вновь вспомнила о таинственном человеке свидетельница. Но Валерий Лахтин и на этот раз проявил себя не самым цепким интервьюером. «На каких документах <ставить подпись>? Касающихся чего?», - был его следующий вопрос. Свидетельница ничего пояснить не смогла. Валерий Лахтин спросил про учредителей компании, про ее уставной капитал и устав. Госпожа Шек заявила, что она ни о чем этом не знает.

Чередой пошли документы. Для начала огласили карточку с образцами подписи, касающуюся компании Glanton Limited. Свидетельница посмотрела на карточку и увидела дату - 15 июня 1998 года. Состоялся примечательный обмен репликами. «В это время я не работала, находилась в декретном отпуске» - «Где?» - «В Москве». Залу пришлось смеяться.

«Это банковская карточка?» - уточнил судья. Прокурор подтвердил, но по микрофону в «аквариуме» постучал Платон Лебедев: «Ваша честь, желательно посмотреть, что же это на самом деле за карточка. Из этого документа это не видно». Валерий Лахтин помолчал, но вскоре продолжил. «Здесь указан нотариус, что вы можете пояснить по этому поводу?» - спрашивал прокурор. Свидетельница прочитала фамилию нотариуса. «Вы раньше встречались с ним?» - разбирался Валерий Лахтин, поясняя, что фамилия нотариуса могла бы «что-то сказать» свидетельнице. Михаил Ходорковский смеялся. Итоговое замечание госпожи Шек по документу получилось следующим: «Я не помню, при каких обстоятельствах я подписывала 15 июня 1998 года эту карточку».

Валерий Лахтин попросил 22 том и заявил ходатайство об оглашении (!) документа на иностранном языке (это было соглашение о покупке ценных бумаг). «Здесь, соответственно, отражены компании, насколько я могу прочитать, Sagiman Holding Limited и Glanton Limited, здесь имеются также обозначения на русском языке «Томскнефтепродукт» ВНК и соответствующие суммы, количественные 12 тысяч…» - выбирал прокурор из англоязычного текста все более или менее понятное. «Вы переводите?» - поинтересовался судья. Валерий Лахтин отнес том судье, который и обозрел документ. Затем документ поступил в распоряжение Платона Лебедева.

Наконец том развернули на свидетельской трибуне, и гособвинитель попросил госпожу Шек дать пояснения по документу. Но свидетельница ничего в общем сказать по соглашению не смогла, и тогда Валерий Лахтин избрал тактику «мелких» вопросов. Он спросил про подпись. Свидетель свою подпись узнала. На вопрос о том, какое она имеет отношение к документу, свидетельница пояснила, что «о чем этот документ», она увидела только сейчас, так как на подпись документ ей привозили на английском языке. На этом месте прокурор Лахтин попытался задать свой новый вопрос. Однако председательствующий попросил прокурора не перебивать свидетельницу. Та добавила, что «английского языка она не знает, а перевод увидела только сейчас». И тогда Валерий Лахтин начал прививать свидетельнице свои подходы к чтению документа на неизвестном языке: госпожу Шек попросили назвать «даты и компании, которые отражены в этом документе». Свидетельница перечислила то, что бросилось ей в глаза. Следующий вопрос Валерия Лахтина был сложен: «Вы что-то можете пояснить по поводу соглашения, касающегося приобретения компанией Glanton Limited у компании Sagiman Holding Limited 12 тысяч обыкновенных акций «Томскнефтепродукт» ВНК номинальной стоимостью 2000 неденоминированных рублей?».

Поднялся Платон Лебедев: «Протест, Ваша честь. В английском тексте таких слов, естественно, Ваша честь, нет! Напоминаю, мы представили свидетелю документ на английском языке». «По содержанию соглашения я ничего сказать не могу», - объяснилась и свидетельница.

Про все дальнейшие документы (соглашения о покупке ценных бумаг, передаточные распоряжения и т.д.) свидетельница говорила, что свою подпись она узнает, содержание документа ей неизвестно, о взаимоотношениях указанных компаний она ничего не знает, а подписание документа происходило при обстоятельствах, «аналогичных предыдущим». Было заметно, что роль человека, который не знает ответов на вопросы, свидетеля явно не устраивала. Можно даже сказать, что ее раздражала и тяготила эта бесславная роль. Но выбора, похоже, ни у кого не было. Валерий Лахтин, склонившись над томом на свидетельской трибуне, задавал десятки однотипных вопросов, свидетельница поверх его плеча с тоской смотрела в окно, а потом говорила, что не знает, не помнит, пояснить ничего не может. В какой-то момент свидетельница перехватила инициативу и, приступая к разбору нового документа, уже в первом своем ответе старалась ответить на все будущие вопросы гособвинителя. «ЗАО «М-Реестр» я не посещала НИКОГДА», - например, играла на опережение свидетельница, отнимая у прокурора возможность в очередной раз задать вопрос про поездки в этот самый «М - Реестр».

Наконец Платон Лебедев высказал замечание общего порядка: «По всем документам на английском языке, которые сегодня предъявлялись (речь в данном случае идет о соглашениях о продаже ценных бумаг, где компания Glanton Limited выступала в качестве покупателя, компания Sagiman Holding Limited – в роли продавца, а предметом договоров были акции ОАО«Томскнефть» ВНК, «Ачинского НПЗ» ВНК, «Хакаснефтепродукт» ВНК и др. – ПЦ). Обратите внимание, что в этом договоре в пункте 1.2. на английском языке написано «The securities are pledging in favor of ОАО Нефтяная компания ЮКОС». Даже школьные познания английского языка позволяют с уверенностью показать, что ценные бумаги, являющиеся предметом договора, заложены в пользу нефтяной компании ЮКОС. И эта формулировка в каждом соглашении, которые мы сегодня обозревали. Имеет принципиальное значение. Какое, Ваша честь, мы поясним».

Из 23 тома прокурор стал показывать свидетелю договоры купли-продажи ценных бумаг между компаниями Glanton Limited (покупатель) и компанией Montekito Holding Limited (продавец). Предметом договора выступали акции «Томскнефтепродукт» ВНК, «Томскнефть» ВНК, «Хакаснефтепродукт» ВНК и др. Свидетель опять узнавала свою подпись, но практически ничего сверх этого сообщить уже не могла. Диалоги между прокурором и свидетелем получались примерно следующими. «Кто обычно вам документы привозил?» - «Водитель» - «Водитель какой организации?» - «Я не знаю» - «А как вы представляли, где исполняются документы, и из какой организации они привозятся?» - «Мне предварительно звонил человек, который изначально был контактным лицом, и предупреждал, что приедет водитель и привезет документы».

И в третий раз Валерий Лахтин не проявил никакого интереса к человеку, о котором регулярно заговорила свидетельница, зато прокурор спросил, в чью пользу подписывались договоры. Свидетельница ответить на этот вопрос не смогла.

Из тома 24 Валерий Лахтин демонстрировал свидетельнице договоры, в которых компания Glanton Limited была уже не покупателем, а продавцом ценных бумаг. Разговоры повторялись. После простых вопросов, ответы на которые свидетельница проговаривала уже без всякого участия прокурора, Валерий Лахтин традиционно задавал вопрос сложный: «Что вам известно по поводу соглашения, согласно которому компания Montcon Holding Limited приобретала у компании Glanton Limited 400 тысяч обыкновенных акций ОАО ««Хакаснефтепродукт» номинальной стоимостью 10 неденоминированных рублей? И указанные ценные бумаги передавались в залог в пользу НК ЮКОС».

Вслушавшись в вопрос, решил протестовать Платон Лебедев: «В соглашении об этом не говорится, в соглашении говорится о том, что они <ценные бумаги> уже находятся в залоге в пользу компании ЮКОС. В залог они никуда не передаются. Мало того, что свидетель не знает содержание договора, так ее еще и вопросами вводят в заблуждение относительно содержания документа».

Время от времени адвокат Алексей Мирошниченко ловил прокурора на том, что он (прокурор) все время ходатайствовал не об обозрении документов на английском языке, а об их оглашении. Гособвинителю терпеливо объясняли (в том числе и председательствующий), что в российском суде его предложения не пройдут. Однако Валерий Лахтин отчаянно боролся за каждую свою оговорку, но в итоге все-таки уступал.

В час дня председательствующий, прервав Валерия Лахтина на полуслове, завершил сегодняшнее заседание и стремительно покинул здание суда. Следующие слушания состоятся в понедельник. Начало в 10.30.