Сегодня Ходорковский, Лебедев и их защитники заявили отвод прокурорам. Гособвинители произнесли ответные речи, в которых было много чего:

Лахтин: «Лишний раз муссировать вопрос о терминах не стоит, цель этого — затянуть процесс и дезориентировать суд».

Ковалихина: «Вот тут фраза в ходатайстве, что такие-то свидетели «разрушили обвинение», а из этого вывод о том, что прокуроры обязаны отказаться от обвинения. Доказательства, в частности показания свидетелей, должны оцениваться в совокупности со всеми доказательствами, а до этой стадии еще далеко»

Шохин (о словах адвоката Краснова): «Это попытка умалить авторитет судебной власти в интересах своих низменных побуждений. Это кощунственное надругательство над этическими нормами!»

Ибрагимова: «Еще раз повторю — для нас это очередной процесс. После Ходорковского и Лебедева будут другие подсудимые. Лично Лебедеву, который даже вслух обращается к всевышнему, я скажу: «Не дождетесь!»»

Председательствующий Виктор Данилкин отводить прокуроров не стал.

Заседание в среду защита начала не с ответа на ходатайство обвинения о продлении сроков ареста подсудимых, а с отвода гособвинителей. Заявление зачитал адвокат Владимир Краснов.

Адвокат напомнил, что отводы прокурорам защита заявляла уже неоднократно. Гособвинители продолжают действовать как организованная группа лиц и обеспечивают процессу исключительно обвинительный уклон. Поводом же для нового отвода стало ходатайство о продлении ареста, а также выступление Ибрагимовой в ответ на законное ходатайство Ходорковского, сообщил адвокат. Затем защитник прошелся по свидетелям обвинения. «Неоднократно нарушались нормы законодательства при допросах свидетелей, а вопросы судья снимает только тогда когда степень их порочности зашкаливает за все пределы», - напоминал адвокат. Рыбин, напомнил адвокат, заявил, что всю нефть украсть нельзя. «Женщины же, как обычно в России, внесли огромный вклад в любое дело, в том числе в развал обвинения - они не оставили ничего от обвинения, разрушили выдумки о том, что Алексанян и Гололобов склоняли их к чему-то нехорошему. Не менее оглушительный удар по обвинению нанес и эксперт Школьников», - говорил защитник.

«Сколько же еще надо потратить средств налогоплательщиков, чтобы обвинители реализовали свою обязанность отказаться от абсурдного обвинения?» - вопрошал адвокат. Прокуроры молча посмеивались. «Злостное нарушение прав Ходорковскиого и Лебедева прокурорами одновременно является посягательством на правосудие в целом», - отмечал адвокат.

«Михаил Ходорковский заявил более чем корректное ходатайство о разъяснении терминов. В ответ обвинители решили попробовать себя в несвойственной им псевдоироничной форме возражения на ходатайство. Ибрагимова, уподобившись библейскому Хаму, зачитала нечто возмутительно непотребное и по форме, и по содержанию», - заявил адвокат. Ибрагимова что-то черкала в своих записях.

«А что это за дурно пахнущее заявление о пятом пункте?» - вопрошал Краснов. «Ранее Ибрагимова заявила Лебедеву, что «все, что задумали, сделаем». Теперь Ходорковскому заявили, что ему «поздно» думать о чем-либо. Не рано ли, господа оппоненты, вы ставите крест на наших подзащитных?» - обратился Краснов к прокурорам, выждав паузу. Ответа не было — были улыбки в ответ.

Затем с заявлением об отводе прокуроров выступил Платон Лебедев. «Гособвинители обязаны не только соблюдать закон, но и, как минимум, быть вменяемыми, в том числе восприимчивыми к аргументам оппонентов. Статья 17 УПК не случайно предусматривает, что прокуроры руководствуются не только законом, но и совестью. Причем «совесть» обычно используется со словом «добро» - «добросовестность». Со словом «зло» совесть не используется. Мое отношение к Лахтину и Шохину суду известно, я их презираю и считаю что прокурорская форма на них — позор для страны и прокуратуры. Но это только форма, потому что содержание под ней - уголовное. А сейчас о прокуроре Ибрагимовой. Когда она пытается задействовать свой интеллект и нагло обманывает суд — это прямая дорога к коллегам Каримову, Шохину, Лахтину — коротко говоря, к «подписям Карла Маркса». Прокурор Ибрагимова своей нелепой филиппикой обвинила Ходорковского в том, что он придумал термин «скважинная жидкость». Начнем с публикации в газете «Томский вестник» от 2005 года — там со ссылкой на международный научно-практический форум проводится небольшой ликбез, как бы специально для участников нашего процесса», - тут Лебедев зачитал отрывки из газеты, где в том числе говорилось и о том, что такое «скважинная жидкость» и объяснялось, как эта жидкость обезвоживается, обессоливается и превращается в товарную нефть.

По словам Лебедева, свидетели тоже подтвердили на процессе, что такая «скважинная жидкость» была (слушая, Ибрагимова продолжала делать записи). Этот же термин, напоминал Лебедев, употреблял и тогдашний министр топлива и энергетики Калюжный. «Если бы прокурор Ибрагимова была добросовестным прокурором, она бы разобралась, для каких целей государство использует в своих нормативных актах термин «скважинная жидкость». Но ее это не было сделано, напротив, в преступных целях и для обмана суда она это использовала, чтобы лишний раз очернить Ходорковского, - говорил Лебедев. - Возможно, прокурор Ибрагимова временно потеряла рассудок и дееспособность? Это прямое основание для отвода. Но если прокурор Ибрагимова извиниться, Ваша честь, перед вами, Ходорковским, до разрешения вопроса об отводе, то вы подумаете об этом».

Высказался и Михаил Ходорковский: «Я заявляю отвод прокурору Ибрагимовой. Я считаю, что госпожа Ибрагимова лично заинтересована в исходе дела, так как действуя в угоду господину Каримову и иным лицам, в том числе представляющим коммерческие организации, ожидает их содействия в продвижении по службе. Основание для отвода - злостный отказ госпожи Ибрагимовой от исполнения своих должностных обязанностей — разъяснению мне обвинения. Отказ возмутителен вдвойне из-за его формы. Ибрагимова, а также ее коллеги Каримов и Алышев умышленно создают искусственную криминализацию даже на терминологическом уровне. Госпожа Ибрагимова сказала, что я понимаю термин неправильно, но отказалась его разъяснять, а на мою повторную просьбу разъяснить обвинение, она по сути обвинила меня в разжигании национальной розни», - говорил Ходорковский. Ибрагимова усмехалась и продолжала пополнять фонд своих записей.

«Разъяснение терминов уничтожит обвинение, и Ибрагимова это понимает, - продолжал Ходорковский. – «Собственник», «владение», «изъятие», «нефть» — объяснив эти термины, Ибрагимова сделает доступным даже прокурору Лахтину то, о чем уже говорили свидетели обвинения — похитить 350 млн тонн нефти невозможно. Смешно и нелепо, когда суд считает неуважением к себе и объявляет замечание Лебедеву за «шизофреническое обвинение» и не считает неуважением к себе отказ обвинения разъяснить, что такое, например, «фиктивное право собственности», а ведь это очевидная юридическая шизофрения. Что вы будете писать в приговоре?» - Ходорковский процитировал ряд формулировок из обвинительного заключения, которые явно противоречили сами себе. - Ваша честь, ведь над судом будут смеяться ваши собственные судьи, занимающиеся гражданскими исками. Я не верю, что они пишут в своих решениях о «фиктивном праве собственности». Я дал Ибрагимовой приличный выход — разъясните термины, прикиньтесь, в конце концов, что вы не свинью суду подложили, а просто неудачно выразились. Вместо этого Ибрагимова начинает говорить, что меня ее национальность не устраивает». В общем, сделал вывод Ходорковский, своими обязанностями прокурор манкирует, что является основанием для отвода.

«Второе - я заявляю отвод Лахтину, - продолжал Ходорковский. - Он пытается скрыть свою некомпетентность и бездеятельность. Некоторые факты, по словам Ходорковского, трудно объяснить, если исключить «гипотезу коррупционной или иной заинтересованности» прокурора Лахтина. К таковым фактам Ходорковский, в частности отнес «упорный отказ в принятии мер по обеспечению сохранности имущества, которое г-н Лахтин считает похищенным». Я говорю об акциях «Томскнефти», - пояснил Ходорковский, -непонятным образом проданных одним потерпевшим — Росимуществом другому потерпевшему — «Роснефти». Как потерпевшие могут продавать друг другу похищенное имущество, тем более если оно является предметом разбирательства?!»

Вторая «юридическая шизофрения», о которой сказал Ходорковский, - заявление о сокрытии от акционеров ЮКОСа недвижимого имущества - гигантского «Мажекяйнафта» и «Транспетрол» (об этом Лахтин говорил вчера в ходатайстве о продлении сроков ареста).

«Так же полковник юстиции заявил, что средства будто бы находящиеся в моем распоряжении, скрытые от следствия, должны были быть направлены мной на погашение ко мне же обращенного иска по другому делу. Если надзирающий прокурор говорит это всерьез — он попросту сошел с ума. Если он просто читает то, что ему подсовывают, то невозможно предположить, что полковник юстиции будет так позориться, не имея личного корыстного интереса в этом», - подчеркнул Ходорковский. Валерий Лахтин в это время активно общался с Интернетом.

Далее Михаил Ходорковский поразился тому, что надзирающий прокурор привел вчера в качестве обоснования для продления ареста свое же собственное должностное преступление (речь идет о тайном параллельном расследовании, которое прокурор Лахтин позволил вести в отношении Ходорковского и Лебедева).

«Вы избавили бы Хамовнический суд и прокуратуру от позора, отведя Лахтина», - резюмировал Ходорковский. Свои записи делал уже и судья Данилкин, слушая подсудимых.

«Еще два слова по терминологии, - добавил Лебедев — Еще во время предварительных слушаний я передал вам аж на 15 листах свои основные возражения в отношении предъявленного обвинения. Смысл был тот же, что у Михаила Борисовича — о бредовой терминологии. Я приведу всего одну цитату из обвинительного заключения — что же пишет соучастник Лахтина Алышев?», - тут Лебедев зачитал формулировку следователя о «подставных компаниях, в мировой практике именующихся ассоциированными лицами».

«Только за это изобретение можно попасть в книгу рекордов Гиннеса. Ваша честь, прошло полгода. У них подставные компании оказываются до сих пор называются «ассоциированными лицами», а сделки по хищению они же называют «трансфертными». И цены по этим сделкам они называют «трансфертными». И все это они обзывают «хищениями». Дальше в обвинительном заключении этот тезис на 96 листах они развивают. У них было время подумать и еще раз осмыслить, что же им там понаписали. Я не знаю, кто это писал — Алышев к этому неспособен, он у кого-то это переписывал. Эта комбинаторика терминов приводит к шизофрении. Я специально в ходе судебного заседания огласил из международных стандартов пять терминов — рынок, цена, стоимость, себестоимость... именно чтобы избегать недопонимания. Ну — что называется, как об стенку горох. Ибрагимова допрашивает свидетелей обвинения, как они определяют стоимость, или рыночную цену, акций. Когда такие вещи происходят, мне тяжело не смеяться. У них были возможности пригласить лучших в России экспертов, чтобы они выглядели действительно прокурорами, а не тем, что они из себя представляют. Мне бы очень хотелось, чтобы меня избавили, прости господи, от таких оппонентов».

Наконец очередь дошла до обвинения. Прокуроры попросили полчаса для подготовки ответа.

В положенные 16 часов дня после перерыва все собрались в зале — все, кроме прокуроров, которые снова задерживались. Пришел только Валерий Лахтин, объяснивший суду, что «ходатайство очень обширное, мы просим еще полчаса». Возражений от защиты не поступило, судья Данилкин дал обвинителям еще полчаса времени. Публика предпочла остаться в зале, дожидаясь прокуроров с их ответом.

Наконец прокуроры пришли. Первым выступил Валерий Лахтин. «Ходатайства об отводе представляются хамским по содержанию и далеким от материалов дела. Не соответствуют они и фактам из личной жизни гособвинителей. Мы выслушали заявления людей — подсудимых — которые причисляют себя к эталонам нравственности и справедливости, к элите. Они ссылаются на материалы дела, которые в значительной степени еще не исследованы судом, они навязывают суду свои критерии оценки дела, которое еще не рассмотрено. Как можно утверждать о проведенной обвинителями оценке доказательств показаний свидетелей, когда она еще не дана? Приводя свои доводы в хаотичном порядке, защитники и подсудимые игнорируют требования статьи 61 УПК. Их доводы соответственно не соответствуют законам Российской Федерации, - путано излагал Лахтин. – Следовательно, доводов для отвода не имеется. Я не являюсь родственником любого из участников процесса, свидетелем, присяжным...отсутствуют и другие обстоятельства, которые бы говорили, что я и мои коллеги прямо или косвенно заинтересованы в исходе дела. Рассмотрев все материалы дела....и...значит...никакого предвзятого отношения со стороны меня и моих коллег никто не проявлял в отношении Ходорковского и Лебедева... Мое и Шохина участие в деле подтверждается приговором Мещанского суда и решениями других судов. Нигде не упоминается о предвзятом отношении меня как и следователей в отношении ранее судимых Ходорковского и Лебедева, - вещал прокурор на своем особенном «русском языке».

Судья, подперев кулаками щеки, смотрел в стол.

Валерий Лахтин продолжал: «Никакой личной заинтересованности меня в деле нет. Об этом свидетельствует и мое материальное положение, которое практически не изменилось с 2003 года, и мое служебное положение, - слал, кажется, сигналы руководству прокурор Лахтин — Не подлежит удовлетворению и жалоба Ходорковского о том, что существо предъявленного ему обвинения ему неизвестно. Лишний раз муссировать вопрос о терминах не стоит, цель этого — затянуть процесс и дезориентировать суд. Свидетели же подтвердили свои показания, данные на следствии, мы внимательно отслеживаем их и сочетаем качество их показаний». Словом, прокурор просил оставить себя в процессе, так как оснований для отвода он не усматривает.

Затем слово взяла прокурор Ковалихина, которая ранее воздерживалась от ответов на заявления защиты и подсудимых. «Вот тут фраза в ходатайстве, что такие-то свидетели «разрушили обвинение», а из этого вывод о том, что прокуроры обязаны отказаться от обвинения. Доказательства, в частности показания свидетелей, должны оцениваться в совокупности со всеми доказательствами, а до этой стадии еще далеко. Так что преждевременно, господа, об этом говорить. И никак не может сторона обвинения, нарушая УПК, реализовывать свою обязанность — отказаться от обвинения. По поводу ответа Ходорковского на слова Ибрагимовой. Я не знаю, кто это готовил. Внимательно читала, чтобы понять, о чем тут идет речь?! Заинтересованность прокурора Лахтина оказывается в том, чтобы скрыть свою некомпетентность и бездеятельность. Радоваться тогда вы должны, господа. Заинтересованность Ибрагимовой в том, что она действует в интересах Каримова и коммерческих организаций — тогда куда они должны продвигать Ибрагимову по службе? Данное заявление, как не основанное на требованиях закона, удовлетворению не подлежит».

Прокурор Шохин заговорил в своем неизбежном ораторском стиле: «Истинная причина того, что произошло сегодня, в том, что вчера говорил Константин Евгеньевич <Ривкин>. Та сторона защиты, которая идет за кадром, ей необходимо было всеми правдами и неправдами добиться того, чтобы сегодня судом не был разрешен — положительно ли, отрицательно ли - вопрос о содержании Платона Леонидовича и Михаила Борисовича под стражей. Вместо этого придумали заявить уже десятый, наверное, отвод. С точки зрения пиара, наверное, задумка удачная. Но лучше было бы выяснить то, для чего мы каждый день приходим сюда. Совершили ли они свое деяние, виновны ли они и заслуживают ли наказания? Вместо этого мы в очередной раз удостоились лицезреть пафосное словоблудие адвоката Краснова, - зал загудел. - Это недостойно звания адвоката. Это предмет отдельного разбирательства». Далее, припомнив защитнику высказанное в отводе замечание о суде, прокурор стал еще красноречивее: «Это попытка умалить авторитет судебной власти в интересах своих низменных побуждений. Это кощунственное надругательство над этическими нормами!».

Закончив с любимыми своими нападками в адрес Владимира Краснова, прокурор принялся за подсудимых: «По выступлению Михаила Ходорковского. Это не новая моя позиция по вопросу, а лишь легкий штришок. Если Михаилу Борисовичу действительно что-то непонятно, и гособвинители его не устраивают…сегодня в зале был адвокат Генрих Падва. Что мешает Ходорковскому воспользоваться услугами этого господина, если 15 адвокатов не могут разъяснить ему какие-то понятия и нормы права?! - слушая этот монолог, судья качал головой, адвокаты шумели. - Оснований для отвода не имеется».

Наконец высказалась и Ибрагимова. «В нарушении требований УПК они сегодня заявляют отвод гособвинителей, это нарушение УПК. При этом в отводе приводится оценка допрошенных свидетелей и эксперта — также недопустимо на данной стадии процесса. И возникает вопрос — все это мы слышим вообще от кого? Адвокаты доверителя, которые стали переходить на личности? Мы, чтобы быть понятными, говорим на языке оппонентов. Не опускаясь, конечно, до непарламентских выражений Лебедева. Трогательным представляется забота о налогоплательщиках со стороны адвокатов. Тогда почему адвокаты так бояться посвятить тех же налогоплательщиков, какие гонорары они получают по этому делу? Плевать они хотели на россиян и налогоплательщиков — о них надо было думать тогда, когда их клиенты Ходорковский и Лебедев разворовывали Россию. Так что нечего на зеркало пенять, если у кого-то кое-что кривое. Лебедев воспользовался возможностью лишний раз облить грязью моих коллег и меня. Меня меньше всего беспокоит его мнение, его оценка. Но мне понятен мотив, побудивший Лебедева сделать такое заявление, мне даже неловко за мужественного и гордого Лебедева, который пытается прогнуться перед Ходорковским. Что касается Ходорковского — опасную тему он поднял для себя сам. В своем вчерашнем выступлении я попыталась довести свою мысль до Ходорковского, но он услышал только про национальность. Возникает вопрос — кто из нас невменяемый? Слова Краснова о «дурно пахнущем пятом пункте» - видимо, он в курсе дурного запаха, наверное, часто сталкивается с этим, как тот же библейский Каин. Постоянно слушая диагнозы, которые нам ставит главный психиатр страны Ходорковский и Лебедев, мы понимаем, что это не про нас. Ни я, ни мои коллеги личной заинтересованности не имеем. Еще раз повторю — для нас это очередной процесс. После Ходорковского и Лебедева будут другие подсудимые. Лично Лебедеву, который даже вслух обращается к всевышнему, я скажу: «Не дождетесь!»».

Суд удалился на решение, пообещав огласить его «в 17.45 примерно». Оставшаяся в зале публика бурно обсуждала очередные выпады прокуроров, называя услышанное из уст прокуроров «фашизмом».

В обещанное время судья Данилкин огласил свое решение по заявлениям адвокатов и подсудимых: в отводе прокуроров суд отказал. Судья, зачитав подробно мотивы для отвода, изложенные в ходатайствах защиты и подсудимых, заявил, тем не менее, что нет доказательств личной заинтересованности прокуроров в исходе дела, судом таких обстоятельств «не установлено», как и «иных обстоятельств».

Свое решение судья вынес, когда было без чего-то шесть, но закрывать заседание Виктор Данилкин не торопился. «Пожалуйста, ваши доводы по ходатайству обвинения», - обратился он к защите. «Пожалуйста, мы готовы», - сообщил адвокат Вадим Клювгант. Сначала защитник заявил, что заявление защиты об отводе прокуроров до ответа на ходатайство о продлении сроков ареста объяснялось просто, и «никакой закулисы» в этом не было: если бы отвод был бы удовлетворен, то как минимум возражения защиты на ходатайство по срокам ареста рассматривались бы при другом составе прокуроров.

Объяснившись, адвокат Клювгант зачитал возражения защиты на ходатайство гособвинителей : «В первую очередь по этому поводу защита и наши доверители считают необходимым заявить, что у нас нет ни малейшей надежды на вынесение Хамовническим судом правосудного решения по вопросу о продлении срока содержания под стражей. Прежде всего потому, что предыдущее аналогичное ходатайство прокуроров, основанное на не имеющих отношение к существу обвинения материалах дела и даже газетных вырезках, было безропотно удовлетворено судом без какой – либо мотивировки и критической оценки, при явных нарушениях закона. По сути, рассматривающееся сейчас новое ходатайство отличается от прежнего лишь количеством приложенных к нему газетных публикаций, между строк которых обвинители выискивают очередные лжедоводы для содержания под арестом М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева. Если так пойдет дальше, то вероятно в следующий раз участникам процесса будут представлены распечатки из «Мурзилки» или «Веселых картинок», которые суд вновь признает «убедительными доказательствами».

Далее адвокат подробно говорил о незаконности содержания под стражей Ходорковского и Лебедева, а также о несостоятельности доводов, изложенных в ходатайстве государственных обвинителей.

Слушая защитника Клювганта, прокуроры то посмеивались, то переговаривались между собой. Уставший судья то откидывался в кресле, то, снимая очки, потирал лицо.

Наконец в полвосьмого вечера адвокаты закончили читать свой ответ. Владимир Краснов отнес на стол судьи целую стопку бумаг в дополнение к возражениям. «Алаверды», - прокомментировал, смеясь, Ходорковский (вчера, напомним, прокуроры тоже присовокупили к свому ходатайству целую кипу бумаг). Засмеялся и судья.

Готовился высказаться Платон Лебедев. Виктор Данилкин объявил десятиминутный перерыв. Потом судья выходил из своей комнаты, смеялся и спрашивал, надолго ли ожидается выступление подсудимых. «Да часа на два, коротенечко!» - шутили в ответ защитники и подсудимые из «аквариума». Адвокаты настраивали проектор.

Наконец в зал вернулись прокуроры, но уже без госпожи Ибрагимовой.

Выступление Лебедева предварил адвокат Константин Ривкин. «Обратите внимание на документ, который мы просим приложить к материалам дела. Я просил бы дать возможность его огласить, - адвокат потряс внушительной папкой, но всех успокоил: Несмотря на внушительный объем, документ сам небольшой. Это письмо».

Письмо за подписью членов Международного Консультативного Совета «GML Limited» адресовалось судье Данилкину через адвоката Константина Ривкина. В нем говорилось о заслугах господина Лебедева: «Внесенный им <Лебедевым> вклад в рост российской экономики нельзя недооценивать. Г-н Лебедев не покладая рук трудился для успеха российской экономики, всегда помня о неразрывной связи его собственного успеха и успеха его страны. Вплоть до его ареста работа г-на Лебедева прямо способствовала росту конкурентоспособности России в мировой экономике». В письме отмечалось, что новые для российского бизнеса стандарты корпоративного управления и прозрачности, которые ввел ЮКОС, стали примером и для других компаний. «И этот пример послужил одной из основных причин значительного притока иностранных инвестиций в Россию», - говорилось в письме. «Компания ЮКОС также выделяла миллионы долларов на филантропические и социальные программы. К сожалению, теперь многие из них пришлось закрыть из-за недостатка финансирования», - читал Константин Ривкин. В конце письма его авторы выражали надежду на то, что суд «вынесет справедливое решение, безупречное с точки зрения закона».

«Мнения?» - поинтересовался судья. «Авторы письма не могут быть объективны, они не читали материалов дела», - заявил Лахтин. «Так тут же не о материалах дела! Письмо о личности Лебедева, характеризующее Лебедева» - напомнил судья. «Ну я имею право высказать свое мнение. Я об авторах письма, об их объективности...» - настаивал Валерий Лахтин. «Так. Время позднее, давайте покороче. Вы возражаете, так я понял? В приобщении?» - спросил судья. «Понял. Да», - отчеканил Лахтин. Однако судья ходатайство защиты удовлетворил и письмо самому себе к материалам дела приобщил.

Учитывая позднее время, адвокаты все-таки предложили перенести заседание на завтра. «До 22 вечера не уложитесь?» - уточнил судья. Но все же пошел навстречу и на сегодня заседание завершил.

Завтра зал №7 начнет свою работу в 10.30 утра.