в Хамовнический суд пришел Леонид Парфенов.

На ваш взгляд, это процесс политический?

Общество однозначно считывает этот процесс, он понимается в обществе как политический, несомненно. Тут, в общем, не так важно мнение той или другой стороны в процессе, важно, как это понимается в обществе, какие выводы общество делает для себя. Ведь ясно же было, что арест 2003 года обозначал окончание какой-то одной эпохи и начало другой. Об этом много раз говорила и власть в том числе. Уже никто не будет спорить с тем, что дело ЮКОСа является важнейшим общественным индикатором жизни. Понятно, что тот или другой приговор будет тоже означать для общества, для политического класса представление о том, как мы дальше живём, каким будет 2012 год, каким будет время после 2012 года и т.д. По-моему, нет человека, который бы не воспринимал дело ЮКОСа как политический индикатор.

Как вы считаете, когда Михаил Борисович и Платон Леонидович выйдут из тюрьмы? Что для этого должно произойти?

Мне думается, что всем понятно, что выход на свободу Ходорковского возможен в другой стране, не в том смысле, что не в России, а в том смысле, что в другой России. Так же как Россия изменилась с его арестом, так она сначала должна измениться для того, чтобы случилось его освобождение. Продолжение его заключения будет означать для всех, что мы живём в той логике, которая была поздней осенью 2003 года и которая с тех пор не менялась.

Чем стало это дело для экономики страны?

Я не экономический специалист для того, чтобы оценивать меру воздействия дела ЮКОСа на инвестиционную привлекательность страны. Но судя по тому, что периодически сами власти настаивают на том, что дело ЮКОСа исключительное и что другим инвесторам ничего не угрожает, то явно это было очень негативным фактором. Если все семь лет, включая совсем недавнюю встречу премьер-министра Путина с инвесторами, так или иначе тема ЮКОСа возникает и так или иначе власть должна рассказывать: «Да,  такое есть, действительно нельзя не признаться, нельзя не сознаться, но это не является правилом, это является исключением», - по-моему, это признание влияния дела ЮКОСа на экономику.

Вы можете сравнить, как освещалось первое дело Ходорковского и второе, с точки зрения работы журналистов?

То, что в целом в СМИ есть недоумения по поводу второго дела, когда невозможно объяснить, во-первых, почему оно возникло потом, раз при первом деле так всесторонне, глубоко и серьёзно копали. Почему дело, которое по обвинению выглядит даже более вопиющим, чем первое, дело о хищении, а не об уплате налогов. Согласимся, это вещи, даже для обыденного восприятия… Хищение – вроде более серьёзное преступление, более очевидное, это раз. Во-вторых, в первом случае предрешённость чувствовалась в атмосфере и в отношении власти к делу. Во втором случае дело выглядит ещё менее убедительным и в принципе, опросы, например, в сегодняшнем издании «Коммерсантъ-Власть» людей, вполне лояльных политическому строю и находящихся на государственной службе - как вот такое разведение руками и непонимание, что это вообще такое. Это очень распространено. И в этом смысле, конечно, обстановка совсем другая, потому что первое дело, как мне кажется, большинство людей воспринимали: «ну всё-таки наверняка есть за что, не может быть, что уж совсем не за что, и сами никто не утверждают, что святые и прочее-прочее». То, второе, выглядит так, что заканчивается срок заключения по первому и нужно продолжить сидение – так бытово обычно воспринимается второе дело.