У политолога Дмитрия Орешкина вызывает удивление тот факт, "что они хотя бы на два месяца согласились".

Коммерсантъ FM, 06.08.2013

Ходорковскому и Лебедеву не удастся обжаловать решение Верховного суда. Такое мнение высказал во вторник глава комитета Госдумы по уголовному законодательству Павел Крашенинников. На вопросы ведущего Бориса Блохина ответил политолог Дмитрий Орешкин.

Верховный суд отказался отменить второй приговор по делу ЮКОСа, но смягчил его. Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву снизили срок на два месяца — до 10 лет и 10 месяцев. Таким образом, они выйдут на свободу в августе и мае 2014 года соответственно.

— Насколько оправданно снижение срока всего на два месяца? Ожидали ли вы, может быть, другого решения?

— Мне трудно судить, насколько оправданно. Это все-таки тонкие юридические детали, связанные с кассацией. Мне кажется, что здесь другая проблема: вряд ли Верховный суд мог принять другое решение, не ставя себя под удар со стороны исполнительной власти. С одной стороны, юридически понятно, что там были зацепки, касающиеся, например, отсутствия снижения срока в связи со снижением вменяемой суммы хищения. Там ведь примерно на треть эту сумму снизили, а срок скостить забыли. Хотя, я думаю, надо было не на треть.

— Такое компромиссное решение было принято?

— Конечно, компромиссное. При этом удивительно, что они хотя бы на два месяца согласились. Это, в общем, тоже требует некоторого гражданского мужества. Так что обид никаких не должно быть. Я думаю, что сами сидящие в тюрьме понимали, что особенно ожидать нечего.

— Как вы считаете, после решения Верховного суда все эти разговоры о возможном третьем деле Ходорковского и Лебедева прекратятся? Или все-таки такое развитие событий вероятно?

— Эти разговоры прекратятся. Потому что у нас приближается Олимпиада, до Олимпиады эти разговоры не в интересах высшего начальства. А вот что будет после Олимпиады, тут никто сказать не может.

— Какого-то развития событий можно ждать уже после февраля 2014 года, не раньше?

— Конечно. Потому что сейчас слишком много соображений на счет того, что Олимпийские игры можно использовать как способ давления на путинскую администрацию, и этого, собственно, уже никто не скрывает. Накопилось достаточно много поводов: и Pussy Riot, и Магнитский, и запрет усыновления детей за рубежом, и так далее. Конечно, России очень не хочется, чтобы хоть каким-то боком Олимпиада пострадала. Поэтому, я думаю, сейчас все такие жесткие действия будут временно приостановлены. Будут ли они восстановлены потом, судить не могу.

— Но все-таки представим, что выходят Ходорковский и Лебедев именно тогда, когда постановил Верховный суд — в августе и мае 2014 года. А что дальше? Сможет ли Ходорковский стать реальной политической фигурой? Какое его будущее вы видите?

— Я не думаю, не дай бог ему. Вы сами представьте, после десяти лет в отрыве от семьи, от детей, от возможности поехать куда-то, вообще вздохнуть всей грудью, какая тут политика. Другое дело, что из него, помимо его желания, делают какой-то политический образ, причем далеко не всегда с добрыми по отношению к нему намерениями. Потому что это некоторый такой провокационный способ заставить власть упрятать его еще поглубже. Потому что власть у нас очень боязлива насчет политической альтернативы. Мне кажется, что после такого срока, после такой тяжелой истории, лет несколько, по крайней мере, надо в себя приходить.

— Вы считаете, что господин Ходорковский каким-то образом, может быть, на время уйдет с этого публичного поприща, о нем не будет ничего слышно, а потом, может быть, через несколько лет займется какими-то политическими проблемами?

— Кто знает, что будет потом? Просто поставьте себя на его место: человек, вернувшийся после десятилетней отсидки, сразу кидается в политическую деятельность. Да нет, это совершенно нереально и по-человечески, и политически. В общем, ни к чему. А то, что будет через три-четыре года после выхода Лебедева и Ходорковского на свободу — тогда будет совершенно другая и политическая ситуация, и во главе страны будет стоять уже другой человек. Соответственно, в другой рот будут смотреть правоохранительные органы.