Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы, член Общественного совета при Президенте РФ (Civitas.ru, 14.04.2010)

С тех пор как в процессе по второму «делу ЮКОСа» право представления доказательств перешло к защите, в Хамовническом суде не протолкнуться — полный аншлаг. Уставшая от затянувшейся трагикомичной пьесы с четверкой прокуроров в главной роли публика давно ждала появления на сцене подсудимых, которые бы, наконец, наполнили содержанием это доселе пустое и бессмысленное действо. Ожидания зрителей и наблюдателей в полной мере оправдались.

Целый год Михаил Ходорковский был вынужден выслушивать бред прокуроров, совершенно не разбирающихся в экономике, отважившихся объяснять ему — профессионалу с большой буквы, авторитетному специалисту с мировым именем, успешному предпринимателю — азы нефтяного бизнеса. Целый год он терпел их пространные рассуждения о неизвестно когда и как украденной нефти, пропажи которой почему-то никто не заметил и не обнаружил. Теперь настало его время — время железного факта, абсолютной точности и неопровержимой логики.

Показания Ходорковского, которые ознаменовали собой начало нового этапа процесса, похожи на лекцию, которую опытный преподаватель дает своим нерадивым, никогда даже и не заглядывавшим в учебник студентам. С лазерной указкой в руках, оперируя слайдами, он доходчиво объясняет, что такое вертикально-интегрированный холдинг, по каким законам живет нефтяная сфера, как устроен углеводородный рынок. Слушать его выступление одно удовольствие. Но ученики-прокуроры возмущены происходящим: каждым своим словом экс-руководитель ЮКОСа лишает их надежды выполнить волю высокого начальства.

А как иначе, ведь Михаилу Ходорковскому не понадобилось и трех дней, чтобы в пух и прах разбить главный постулат обвинения — утверждение о причастности менеджмента ЮКОСа к хищению 350 млн. тонн нефти у самого же ЮКОСа. Подсудимый с легкостью разрубил узел лжи, который с момента возникновения этого дела плели следователи и прокуроры — путем подмены понятий, фальсификаций и замалчивания фактов.

Все, как ни странно, оказалось очень просто. Настолько просто, что для доказательства невозможности кражи нефти — о чем, кстати, давно заявляли не только компетентные эксперты, но и свидетели обвинения, — Ходорковскому хватило лишь проведения незамысловатого следственного эксперимента.

Прокуроры даже и подумать не могли, что всю их «стройную доказательную базу» можно разрушить демонстрацией двух самых обыкновенных стеклянных банок, одна из которых наполнена нефтью, а другая скважинной жидкостью. Да-да, той самой скважинной жидкостью, существование которой они так настойчиво отрицали, считая сам этот термин выдумкой экс-руководителя ЮКОСа в целях совершения им «преступных операций».

Дальнейшие действия подсудимого и защиты стали для гособвинителей настоящим откровением. Прямо в зале Хамовнического суда Михаил Ходорковский и его адвокат Вадим Клювгант смоделировали самую настоящую «сделку» — один продал другому содержимое банки — нефть. Прокуроры были поражены тем, что после смены собственника нефть осталась все на том же месте — никто ее из банки не переливал и не перекачивал. Этот «фокус» никак не вписывался в их представление о нефтяном бизнесе, а главное, совершенно противоречил содержанию обвинительного заключения.

Но и это еще не все. Ходорковский обратился к обвинителям с просьбой показать, как, по их мнению, могла быть похищена нефть путем подписания бумаг, то есть тем способом, который они попытались описать в обвинении. Прокуроры оказались в полной растерянности. Единственное, что они могли бы сделать — перелить содержимое банки в другую тару. Но в данном случае это было бы равносильно признанию, что и 350 млн. тонн нефти, фигурирующих в «деле ЮКОСа», должны были быть украдены точно так же.

От полного позора обвинение спас судья. Виктор Данилкин запретил проводить какие-либо операции с нефтью в зале Хамовнического суда, сославшись на пожароопасность. Кроме того, он указал на невозможность в рамках разбирательства воссоздать обстановку, при которой было совершено деяние, описанное в обвинительном заключении. Проблема лишь в том, что никакого описания обстановки хищения нефти в обвинительном заключении нет. Не указано ни время, ни место, ни способ совершения преступления. По этому вопросу в материалах дела сплошные белые пятна.

Почему они возникли, объяснил Ходорковский: потому что кражи нефти не было и быть не могло. Нефть напрямую закачивалась добывающими предприятиями ЮКОСа в государственную трубу «Транснефти». «А текущий учет, куда движется нефть, ведется крайне жестким образом и самой компанией, и «Транснефтью», и Минтопэнерго, и Таможенным комитетом. В этом учете мы можем отловить и тысячу тонн. А уж 350 млн. тонн — тем более! Так что на анекдот похоже, когда прокуратура говорит, что из этой системы исчезло 350 млн. тонн. Ну, покажите, где?!», — вопрошал Михаил Ходорковский.

По его словам, похитить из компании хоть сколько-нибудь значительный объем нефти просто некуда — «возможности ее хранения в рамках вертикально-интегрированной компании ограничены примерно недельным объемом производства». Единственный способ воровства — так называемые незаконные врезки. «Вот преступник врезался в трубу нашу — рассказывал Ходорковский, — вытащил нефть и увез в цистерне. Вот это и есть хищение нефти! Это у нас бывало. Мы разбирались, правоохранительные органы нам даже помогали. Но, правда, нечасто…».

Экс-руководитель ЮКОСа прокомментировал и метания следствия, которое так до конца и не определилось, что же все-таки было украдено. В обвинительном заключении все смешано и перепутано. То говорится о краже нефти, то заявляется о пропаже выручки от ее реализации, затем сообщается о хищении прибыли, потом о части прибыли.

Михаил Ходорковский отметил, что обвинение в хищении нефти полностью исключается обвинением в хищении выручки от ее реализации, которое, в свою очередь, никак не может соседствовать с обвинением в хищении прибыли. Он особо подчеркнул, что от «псевдопохищенной нефти» ЮКОС получил 15,8 млрд. долларов прибыли. Сам факт того, что дело о хищении существует на фоне этих 15,8 млрд., подсудимый назвал «голом в ворота обвинения».

Ходорковский не стал сдерживать эмоций, которые копились в нем с того момента, как ему было предъявлено обвинение по второму делу. На одном из заседаний он поделился с судьей и зрителями своими впечатлениями о содержании процесса. «Да мне просто вменяют основную деятельность компании! О чем здесь говорить? Это анекдот! — недоумевал бывший владелец ЮКОСа. — Ваша честь, вот поверьте мне: я в ходе предварительного следствия все это говорил уважаемым людям из следственной группы, которые с нами провели два года в Чите. Я говорил: «Люди, вы подумайте, с чем вы собираетесь идти в суд?». Мне отвечали: «Да, мы доложим руководству». Приезжают снова из Москвы: нет, ничего не изменилось! Вы знаете, все из Следственного комитета, которые были с нами в Чите, надеялись, что уж самые такие фантастические глупости из обвинения уберут. Нет! Обалдевшими были и мы, и они».

Пересказать все, о чем говорил Михаил Ходорковский, невозможно. Скажу одно: он камня на камне не оставил от обвинения. И это лишь на первой стадии дачи показаний. Я уверена, что дальше будет еще интересней.

Приходите в Хамовнический суд и убедитесь в этом сами. Тем более что вопреки протестам Виктора Данилкина вновь возобновлены видео-трансляции. Поспособствовала этому глава Мосгорсуда Ольга Егорова, которая лично распорядилась дать возможность всем желающим понаблюдать за процессом.

Одно расстраивает: даже такие мелочи в этом деле решаются по указке вышестоящего начальства.