Михаила Ходорковского выслушала журналистка Зоя Ерошок.

Я в восхищении от того, как Михаил Борисович выглядит и Платон Леонидович тоже. Я в восхищении от того, как они держатся, как Михаил Борисович говорит. В Мещанском суде я была много раз, а здесь впервые. За много лет, что прошло под прессом, под которым они находятся, можно было бы устать, остыть. Но здесь же потрясающая выдержка. Такое впечатление, что он на производственном совещании, как будто он по-прежнему руководитель, как будто он здесь главный. Слово «как будто» даже лишнее. При этом у человека нет никакой мстительности, никакого коллекционирования обид, есть констатация фактов, есть желание донести эту истину, сказать это все не просто на эмоциях, а сказать это все через цифры, через факты. Эта спокойная, сдержанная, достойная интонация, такая убедительность тона, такой характер, без истеричного напора, ощущение такого мужского мужчины, убедительного в своей силе, правоте и правде. И он готов это отстаивать очень спокойно, очень сдержанно, очень достойно, не впадая ни в интонацию жертвы, ни в интонацию шапкозакидательства или такую слишком победительную интонацию, когда это не имеет отношение уже к действительности.

Я ещё года три до ареста Михаила Борисовича слушала в разных аудиториях его лекции, он разительно, конечно, отличался от тех олигархов, мини-олигархов, которых я знала или опосредованно, или лично. Потому что не было в нем каких-то черт, которые были присущи им. Такое впечатление было, что они в одном инкубаторе выросли: какое-то плейбойство, демонстрация цинизма, снобизм, запредельного рода шутки, даже в лекциях, даже в каком-то общении.

Вот этого не было, когда Михаил Борисович читал «лекцию». Во-первых, я сразу ощущала, что он сам писал, во всяком случае, сам продумывал, что-то личное такое. Это было об ответственности, о социальной ответственности бизнеса, это было серьёзное отношение к профессии, к этой профессии бизнесмена, этой профессии олигарха, как угодно назови. Но вот в этой точке он думает о качестве, о качестве того, что он делает, о качестве отношений со страной, с людьми.

А потом у меня было маленькое интервью с ним, когда Платон Лебедев был уже арестован. Это был конец июля 2003 года и тоже на семинаре. Я помню, что тогда в лекции он привёл строчку Бродского и сказал: «Пусть люди думают обо мне как о ворюге, чем как о кровопийце». И в разговоре, который у нас тогда случился, тучи уже сгущались над ним, уже было понятно, к чему всё идёт, и я тогда сказала: «Простите, Михаил Борисович, мне кажется, что люди считают вас и весь этот класс и кровопийцами, и ворюгами, всё гораздо хуже и запущеннее. Если вы действительно не хотите уезжать, а хотите остаться в этой стране, то надо объясняться с людьми тоже. У меня такое ощущение, что вы объясняетесь с Кремлём. Попробуйте объяснить моему дяде Славе из Темрюка, тёте Клаве с Полустаночка, что происходит и как». По тому, как он отвечал на вопросы эти, я увидела, что я не просто так спросила о том, о чём он не думал, я увидела, что он действительно к ним обращался именно к дяде Славе и тёте Клаве, он действительно пытался что-то им объяснить.

Кстати, дядя Слава это не вымышленный образ у меня был, это действительно мой дядя, двоюродный брат папы. Потом я написала материал, который так и назывался «Темрюк и Ходорковский» об отношении людей и оно, кстати, очень разнилось до того как он сел и после. Люди увидели, как он достойно себя вёл. Дело не в том, что люди жалеют тех, кто сидит, а дело в том, что людей не проведёшь, не надо их считать за какое-то быдло и идиотов, они более чуткие, достойные. Мне кажется, что у нас проблема не народа, а проблема элиты.

Если посмотреть, кто ходит на суд и кто пишет Михаилу Борисовичу, кто откликается, я больше вижу связи с людьми (я не люблю выражение «простые люди»), с простой жизнью, с народом, чем с элитой. Мне кажется, что только через достоинство можно победить, а достоинство у Михаила Борисовича есть.

У меня было одно маленькое интервью с ним, я абсолютно не специалист по Ходорковскому, тем более по нефти. Я все эти семь лет имею честь дружить с его родителями, Мариной Филипповной и Борисом Моисеевичем, я безмерно ими восхищаюсь. Я восхищаюсь тем, что он сделал для лицея, сколько он спас сирот, и я вижу какое качество там, там такое качество, которого нет нигде в стране. Я помню, когда говорила с выпускниками лицея, один из них, будущий инженер ещё в 2004 году мне сказал, что по законам генной инженерии у таких родителей не может сын быть ворюгой, подлецом и т.д.