Я считаю себя незаконно осужденным человеком, получившим срок исключительно лишь за факт работы в компании ЮКОС, где я был наемным менеджером, выполняющим свои должностные обязанности. Я не признал свою вину и отсидел свой срок до конца, который был снижен в связи с изменениями в законодательстве. На моем месте мог оказаться любой сотрудник компании, но случайный выбор пал на меня…

« Как Вы стали подельником Ходорковского?»

«Просто повезло!»

Все годы пока я находился ТАМ я вел дневники. Многое пропало бесследно. Но многое мне удалось сохранить. Не буду говорить, как мне удалось это сделать, но поверьте, это было не просто. Сейчас я предлагаю Вам очерк, написанный мной в 2007 году, когда я приехал в колонию строгого режима в Мелехово. На тот момент я уже отсидел почти 3 года, а впереди меня ждала неизвестность. В тот момент я находился в карантине, где меня держали 4 месяца. Я не хочу редактировать текст и даю его без изменений. Так было тогда. Говорят, сейчас все изменилось к лучшему. Рассказ я назвал «Тюремная лирика».

Заканчивался очередной бесконечный и тоскливый до тошноты день маршировок, погрузок и разгрузок, бесполезного перетаскивания с места на место песка, цемента и других предметов, а также бесконечных уборок, мытья, подметаний и других идиотских занятий, придуманных в недрах закостенелой системы тюремными психологами, защитившими кандидатские и даже докторские диссертации в ведомственных НИИ. Основы массового подавления сознания были успешно апробированы в 30-е годы, в период массовых репрессий, а сейчас были слегка модернизированы и с изощренным цинизмом и лицемерием приукрашены. Каторжный труд 30-х годов был заменен рабским трудом сейчас.

Эти дни монотонных изнурительных так называемых воспитательных мероприятий вытягивали из меня душевные и физические силы, причиняя мучительные страдания своей бескомпромиссной неотвратимостью и осознанием собственной беспомощности. Не в силах что-либо изменить я становился частичкой черной массы зеков, превращавшихся в покорных зомби. Черная убогая униформа, обезличивающая заключенных, завершала замысел тюремных психологов. Постоянное недосыпание, состояние полу-сна полу-бодрствования лишала меня сил к сопротивлению. Но я продолжал существовать и трепыхаться…

21.05 . Подготовка ко сну. Запускают в барак. Кряхтя и покашливая, окоченевшие зеки потянулись в барак. Скинув чудовищного фасона телогрейки и еще более безобразные ботинки, наполовину сделанные из картона (ботинки выдаются на 2 года, и ты носишь их всегда - и зимой и летом), они проследовали в спальное помещение. Многие даже не предприняли попыток умыться и помыть ноги. Три умывальника на 60 человек не оставляют шансов на чистоту… Время отбоя соблюдается свято и строго. В 21.30 все должны спать, не допускается никаких хождений и отклонений от утвержденного каким-то идиотом садистом режима. За этим строго следят специально обученные другие заключённые. Спальная комната представляла собой помещение 9 на 4 метра, сплошь заставленное двух ярусными кроватями… Добраться до своего спального места, как впрочем и выбраться, было не легкой задачей. Надо же еще и одеться, раздеться, что лишь усложняло задачу. После нескольких месяцев своего пребывания в этих условиях, я получил неслыханные по здешним меркам привилегии, стоившие мне кучу нервов, банок тушенки, сгущенки, кофе, чая, сигарет. В отличие от других зеков, вынужденных просто стоять на улице и мерзнуть, у меня появилась возможность заходить в барак, пользоваться туалетом и умывальником по мере необходимости…

Я лежал на своей железной скрипучей и шатающейся кровати, именуемой на тюремном жаргоне «шконка», и глубокомысленно наблюдал за окружающими меня людьми. Все это напоминало мне вокзал и поезд дальнего следования. Не покидало ощущение, что это мне все снится, и я выйду на следующей остановке. Но я ехал и ехал. Мимо меня сновали пассажиры: скинув черную спецовку и источая аромат нестиранной одежды и немытого тела, мимо меня проскользнул Круглый, весь разрисованный тюремной символикой. Звезды были вытатуированы у него на коленях, плечи украшали эполеты, на спине и груди были запечатлены купола, на руке – голова тигра, на пальцах - перстни, на тыльной стороне ладони - надпись БАРС, что означает Бей Активистов Режь Сук. Круглый досиживал свой очередной восьмилетний срок за разбои и грабежи. Проскрипел мимо меня Василий с вытатуированными на коленях дверными петлями… Похромал к своей шконке еле живой Хромов 1944 года рождения, получивший 3 года по 119 статье, - угроза жизни. Его посадил участковый. Мне хотелось посмотреть на этого «храброго» полицейского… Проследовал алкоголик Карманов лет 55. Он хромал и был росточком не больше нынешнего премьера Медведева. Порубил на кусочки топором своего собутыльника. 18 ударов. «Чтобы сестра не ругалась», - как он мне сам рассказал. Выпивал на улице. Пригласил собутыльника к себе домой (жил он вместе с родной сестрой). Выпили. Собутыльник решил отдохнуть и давай на диване устраиваться. Карманов ему и говорит: " Уходи, сейчас сестра придет, ругаться будет». Тот, видимо, ни в какую. Ну и взял Карманов топорик и… Чтобы сестра не ругалась…

Вот прошел молодой здоровый детина, полностью соответствующий своей фамилии, – Мерзаев. Он славно съездил на пикничок с приятелями – изнасиловал и убил двух девушек, за что получил срок 23 года. У него на свободе жена и 6-летняя дочь. Промелькнул Огурец, тонкую шейку которого украшала паутина с пауком, ползущим вверх, что означало приверженность к блатной, в смысле тюремной, романтике, жизни. Он 25-летний наркоман и пьяница, получивший 2 года строгого режима за кражу нескольких банок огурцов, помидоров и компота, съеденных на месте преступления в качестве закуски. Его приговор я видел лично сам…

Проковылял 50-летний выглядящий на все 70 Дроздов, ночами захлебывающийся кашлем, – у него 158-я статья (кража). Позже у него обнаружат туберкулез. Рядом устроился 42-летний уже излеченный от туберкулеза Поварницын, на закрытых веках которого красовалась надпись «НЕ БУДИ» «Я СПЛЮ». У его соседа на веках нарисованы глаза, создающие престранное впечатление, когда настоящие глаза у него закрыты…

Вот и мой сосед по Москве, устроивший запоминающийся праздник своей сожительнице к 8 марта. После грандиозной попойки он очнулся в луже крови и увидел ее с перерезанным горлом. Он даже не помнит, убивал он ее или нет. Над чем до сих пор и ломает голову. Мне он откровенно сказал: «Даже самому любопытно, убивал я ее или нет?» Он жалеет о том, что вызвал скорую и милицию. «Надо было вывести труп в лес и закопать», - сетует он. При этом рассказывает он это так спокойно-спокойно, невозмутимо кушая хлеб и запивая его чаем.

Застыл в задумчивости азербайджанец Аббасов, причитая: «Как же мне попасть на свою шконку?» Он спал на втором ярусе, на кровати расположенной вплотную между двумя другими, и добраться туда было трудно…

«Господи, как же я сюда попал? За что? Что я здесь делаю?» - в сотый раз задав себе остававшийся без ответа  вопрос, я мысленно пожелал себе спокойной ночи и заснул.

У каждого заключенного своя история. У кого-то интересная , у кого-то не очень. У кого-то правдивая, а у кого-то лживая. Кто вызывал сочувствие, а кто-то совсем противоположные чувства. Но это были люди, с которыми мне предстояло провести много времени. Тогда я совсем не думал о своем освобождении, не представлял день, когда выйду на свободу. Впереди меня ожидали годы тюремной жизни…