Чтобы примирить общество с итогами приватизации 90-х годов, Владимир Путин начал настраивать крупнейших предпринимателей на «разовый сбор». Механизм легитимации приватизации Михаил Ходорковский предлагал еще в 2003 году (продолжение темы "заимствований" см. здесь).

«Газета.ru», 09.02.2012

Премьер-министр Владимир Путин, баллотирующийся в президенты России, на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) предложил навсегда закрепить итоги приватизации 1990-х годов, которые до сих пор вызывают в обществе недовольство, признав при этом, что приватизация была «нечестной». Он впервые заговорил о том, что получившие собственность миллиардеры должны будут заплатить «разовый сбор».

«Кстати говоря, нам, конечно, эту страницу тоже надо перевернуть», – заявил Путин.

«Надо нам завершить этот период – разные варианты предлагаются, надо с обществом, конечно, пообсуждать, с экспертным сообществом. Но так, чтобы действительно общество приняло варианты закрытия проблемы 1990-х годов, нечестной, прямо скажем, приватизации», – цитирует премьера РИА «Новости».

По его словам, необходимо создать особый механизм, который позволит разобраться с итогами приватизации.

«Это должен быть либо разовый взнос, либо еще что-то. Нам вместе с вами надо над этим подумать. Я думаю, что и общество в целом, и предпринимательский класс в этом заинтересованы в первую очередь», – сказал Путин.

* * *

22.10.2009 Михаил Ходорковский отвечает на вопросы читателей «Газеты.ru».

ВОПРОС: Уважаемый Михаил Борисович. В результате приватизации и залоговых аукционов значительная часть активов страны сосредоточилась в руках ограниченного числа лиц. Причем никто из этих лиц не платил справедливую цену за свою собственность. В результате эти лица так и не стали легитимными собственниками. Это дискредитировало понятие «предприниматель» и создало основу для неправовых отношений власти и этих лиц. Кроме того, такой разрыв в доходах делает невозможным построение демократии в стране (в социологии или политологии считается предельным 14-кратный разрыв в доходах). Как, по-вашему, разрешить эту проблему? Спасибо и желаю мужества.
Михаил Николаевич

МБХ: Мои предложения на эту тему я вносил дважды. Первый раз – непублично, еще будучи на свободе и при ЮКОСе, – в 2003 году (см. книгу Михаила Касьянова «Без Путина», где описана наша встреча по этому поводу в Белом доме). Второй – в 2005 году, абсолютно публично (см. мою статью «Левый поворот-2» в «Коммерсанте»). Думаю, что и сейчас не поздно легитимировать приватизацию – вопрос, хватит ли у элит смелости и чувства ответственности.

* * *

В ноябре 2005 года в статье «Левый поворот-2» заключенный на тот момент Краснокаменкой колонии Михаил Ходорковский предложил «политико-экономическую программу будущей правящей элиты России». Государственное инвестирование в программу могло, по мнению Михаила Ходорковского, вестись в том числе и из средств, полученных от легитимация приватизации.

Фрагмент статьи:

Легитимация приватизации

Нельзя сказать, что приватизация 90-х годов была абсолютно неэффективна экономически. Да, многие крупнейшие предприятия России были проданы за символическую стоимость. Но не надо забывать, что главной целью той приватизации было вовсе не немедленное пополнение бюджета за счет доходов от продажи объектов, а создание института эффективного собственника. И эта задача была в целом решена.
Я помню, каким был ЮКОС, когда я пришел в него в 1996 году. А ведь компания по сравнению с другими нефтяными госгигантами пребывала тогда еще в относительно удовлетворительным состоянии. Тем не менее добыча нефти падала на 15% в год, долги всем подрядчикам составляли около $3 млрд, задержки по зарплате достигали шести месяцев, работники то глухо роптали, то открыто негодовали, воровство в каждом звене было страшное. Когда я уходил из ЮКОСа (2003 год), зарплаты достигали уже 30 000 рублей в месяц, ни о каких задержках платежей не было и речи, а налоговые поступления в бюджеты всех уровней составляли уже $3,5-4 млрд в год – причем при цене нефти на уровне $27-30 за баррель, а не $60, как сейчас. То есть благодаря той самой приватизации был создан реальный менеджмент, которого в эпоху "красных директоров" просто не существовало.

Тем не менее приватизация была неэффективной политически и социально. Потому что более 90% российского народа не считают ее справедливой. А значит, результаты приватизации не признаются нашими согражданами, и в таких условиях перманентный и бесконечный передел собственности неизбежен.

Я предлагаю не изобретать колесо и воспользоваться весьма успешной схемой легитимации приватизации, которую в конце 90-х годов использовали британские лейбористы – кабинет Тони Блэра – в отношении инфраструктурных компаний, разгосударствленных еще в 80-е годы. Схема состоит в применении так называемого налога на неосновательные доходы от благоприятной конъюнктуры. Сумма налога в наших условиях может равняться реальному годовому обороту, который был у компании в год ее приватизации, и чтобы учесть средства, разворовываемые тогдашними директорами через подставные компании, надо умножить объем производства на рыночные цены, не обманываясь абсолютно непригодной отчетностью по российским стандартам.

Я знаю, как это сделать, мне, как и многим другим, пришлось разгребать горы криминальных схем, обрушивших экономику в 1993-1995 годах. Этот параметр четко отражает состояние российских компаний именно в период их разгосударствления с учетом всех параметров, определявших тогда их капитализацию: мировых цен на сырье, качества управления, уровня политических рисков в России того времени и т. п.
Иными словами: каждый, кто хочет снять с повестки дня вопрос о легитимности (справедливости) своей крупной промышленной собственности, должен заплатить в федеральный бюджет России либо целевые специальные фонды (например, фонд стимулирования рождаемости, из которого будут выплачиваться пособия на новорожденных) налог в размере оборота компании в год ее приватизации. С момента выплаты собственник получает от государства и общества бессрочную "охранную грамоту" – его собственность считается законной и честной.

Легитимация должна явиться результатом осмысленного пакта между государством и собственниками, крупным бизнесом. Бизнес, который собирается жить и работать в России долго, должен пойти на такой пакт, руководствуясь непреложным принципом: лучше отдать сегодня часть, чем завтра – все. Схема единовременного налога и простота его расчета делают легитимационную процедуру прозрачной, исключают коррупцию и избирательное применение нормативных актов в этом процессе.
По моим предварительным подсчетам, качество которых ограничено условиями общей камеры и краснокаменской зоны, легитимация приватизации принесет $30-35 млрд в течение трех-четырех лет.

* * *

Из книги «Без Путина» (Михаил Касьянов. Политические диалоги в Евгением Киселевым)

Как это ни прискорбно, но судьба Ходорковского подтверждает печальную «мудрость» что в России инициатива наказуема. Взять историю со злополучным выступлением Михаила Борисовича на теперь уже легендарной встрече руководителей РСПП с Путиным в Кремле в конце февраля 2003 года. Знакомые члены бюро РСПП рассказывали мне тогда, что никто не хотел выступать с докладом на тему коррупции и только Ходорковский вызвался. Вот и получил…
Кстати, я слышал, что примерно в то же самое время Ходорковский выступил и с другой опасной инициативой — принять закон, который закреплял бы итоги приватизации. Было такое?

Было! Недели через две после того неприятного инцидента с Путиным в Кремле Ходорковский пришел ко мне на прием. И опять- таки от имени всего сообщества крупных предпринимателей высказал идею: давайте примем закон, который снял бы все претензии к участникам крупнейших приватизационных сделок 90-х. Пусть этим законом будет установлено, что владельцы предприятий, которые были приватизированы тогда за бесценок, а теперь стоят миллиарды долларов, должны заплатить государству компенсацию. Своего рода единовременный налог на многократное повышение капитализации принадлежащих им активов. И чтобы полученные деньги не растворились в бюджете, а сконцентрировались бы в специальном фонде для финансирования реформ общенародного значения. Для управления этим фондом Ходорковский предложил создать общественный совет, в который вошли бы депутаты, губернаторы, представители правительства и администрации президента.

Ну и как вы отнеслись к этой идее?

Мне она очень понравилась. С одной стороны, я был убежден, что повернуть приватизацию 90-х вспять, отменить ее итоги было бы большой ошибкой. С другой стороны, я и тогда считал, и сейчас готов повторить, что крупная приватизация была крайне несправедливой. И вот теперь эту несправедливость фактически признавали все крупные собственники, от имени которых выступал Ходорковский. Не просто признавали — изъявляли готовность ее исправить. Конечно, было понятно, что, выплатив компенсацию государству, крупный бизнес политически легитимирует итоги приватизации 90-х годов и решительным образом укрепляет свой статус в обществе.

Опять же они повысили бы капитализацию своих активов, поскольку получили бы дополнительные гарантии их неприкосновенности. А сколько предполагалось собрать денег и на какие цели потратить?

Думаю, минимум 15–20 миллиардов долларов. Вкладывать же их, убежден, надо было в создание современной общенациональной инфраструктуры. В автомагистрали, высокоскоростные железные дороги, линии электропередач и связи, трубопроводы, современные аэропорты. Это заметно уменьшило бы издержки ведения бизнеса в нашей стране и мучения обычных граждан. Плюс в инфраструктуру местную: водопроводы, системы отопления и канализации. В общем, во все то, что позволяет комфортно существовать простому городскому или сельскому жителю.

А как же вы собирались определить размер компенсации, которую должен был выплатить каждый из участников приватизации?

Вот тут у Ходорковского была такая просьба: не спускать из правительства никаких формул и разнарядок. Он говорил: «Мы сами лучше всех знаем, сколько в свое время недоплатили государству. Среди нас, участников приватизации, есть общее понимание, кто сколько должен внести. Кто-то полтора миллиарда долларов, кто-то три, кто-то пять. Мы сами между собой договоримся».

Мне эта мысль показалась здравой. В итоге Ходорковский ушел от меня с намерением подготовить проект этого закона. Буквально через неделю проект был готов. Очень краткий, на двух страничках, простой и ясный. Перед тем как дать поручение министерствам и ведомствам о проработке этого проекта закона, я показал его президенту.

Зачем вы это сделали?

Я всегда исходил из того, что премьер-министр должен обсуждать с президентом проект любого важного для страны решения. Будь то подходы к формированию бюджета, реформа газового сектора или, как в данном случае, окончательное урегулирование отношений между государством и крупнейшими участниками процесса приватизации.

И как отреагировал президент?

Путин прочитал бумагу с проектом закона и оставил ее у себя. Президент ничего не сказал, просто забрал те две странички. И все — больше мы к этому вопросу не возвращались.

Как вы думаете, почему? Он не был заинтересован в том, чтобы подвести черту под спорами о приватизации 90-х?

Думаю, что он понимал: принять этот закон — значит снять богатейших бизнесменов, крупных промышленников с крючка. А это, похоже, в его планы не входило. Потом я укрепился в этом мнении, как и все, кто следит за событиями в России. Пока бизнесмены находятся в подвешенном состоянии, не имея от государства никаких гарантий собственности, опасаясь в любой момент лишиться своих активов, ими можно манипулировать. Поэтому Путин и положил проект закона под сукно.