Сегодня Михаил Ходорковский начал знакомить суд с вводной частью своих показаний.

«Ни разу с момента передачи мне обвинительного заключения Валерий Лахтин, который был надзирающим прокурором, а теперь является государственным обвинителем, не захотел или не смог разъяснить противоречия, содержащиеся в обвинительном заключении. И сегодня он не захотел этого сделать. Я также хочу обратить ваше внимание, что уважаемый государственный обвинитель не поставил под сомнение передачу нефти непосредственно в “Транснефть” от потерпевших, и не поставил под сомнение передачу прав собственности от потерпевших компании ЮКОС. При этом для меня так и осталось неясным, что же на самом деле похитила так называемая организованная группа? И как она это сделала, если нефть ушла напрямую в “Транснефть”, а права собственности ушли компании ЮКОС. Также хочу обратить внимание, что потерпевший, которого мы хотели допросить сегодня, ушел. Именно поэтому, Ваша честь, я считаю, что данный судебный процесс политически и коррупционно мотивирован. Он вызван опасениями моих оппонентов моего выхода на свободу. Политическая мотивированность заключается, как в неприятии поддержки мной независимой оппозиции…»

«Я прошу прервать Ходорковского! Он не по теме обвинения излагает! Это что?! Выступление?! Реплика?! Воззвание?! - был бдителен Валерий Лахтин. Судья попросил Ходорковского уточнить. Тот пояснил, что это заявление перед дачей показаний и продолжил с того места, где его прервали: «…Так и желанием присвоить возможности, проистекавшие из моего права собственности на крупнейшую и наиболее успешную российскую нефтяную компанию ЮКОС. Подробнее о политических мотивах я говорить не буду. Начиная свои показания, я заявляю, что мне хорошо известна практика российских судов, которые вопреки ст. 49 Конституции РФ, как правило, не придают никакого значения показаниям обвиняемых, если те не признают свою вину. Я свою вину не признаю. Но мои показания будут рассказом о тех документах, которые известны мне и с которыми может познакомиться суд. Причина этого проста. В крупнейшей нефтяной компании, естественно, было задокументировано любое действие. Я так привык. Все документы, о которых я буду говорить, я видел лично, некоторые из них готовил, другими руководствовался, третьи мне стали известны из официальных источников. Начну я с вопроса о своей собственной личности. Возможно, оппоненты, начитавшись пропаганды, решили для себя, что они имеют дело с лавочниками. Ошибка. Не только потому, что я за 6 лет отбоялся. Вы имеете, Ваша честь, дело со специалистом именно в той области, которая является предметом судебного разбирательства. Я этому учился, я этим занимался более 20 лет.

Я закончил в 86 году Химико-технологический институт имени Менделеева только с отличными оценками по 50 дисциплинам, специальность у меня инженер-технолог. Те установки, о которых я буду рассказывать, я сам умею проектировать, сам умею обсчитывать экономические параметры. Я работал на заводах, в том числе химических, в Правительстве РФ, работал в Министерстве топлива и энергетики и 10 лет руководил химическими и нефтехимическими предприятиями, в том числе ЮКОС».

Прокуроры были недовольны звучащей автобиографией. Тем временем на стене проектор стал высвечивать различные документы из дела, которые цитировал Ходорковский. Он рассказывал, что считает обвинения в присвоении акций “дочек” ВНК (эти действия обвинение называет приготовлением к присвоению нефти) «странными». Странность, по словам Ходорковского заключалась, например, в том, что конкурсный управляющий опубликовал отчет, где акции, которые называются похищенными, он продал в 2007 году, и «продажа шла через одного из так называемых потерпевших, т.е. через РФФИ». На стене всплыла соответствующая цитата из «Российской газеты». «Любому нормальному человеку понятно, что если акции принадлежали компании ЮКОС, а не мне лично, если они были проданы государством от лица компании, значит я ничего не похитил», — резюмировал Ходорковский.

«Что касается отмывания нефти. Если нефть не пропадала, то говорить об отмывании непропавшего глупо», — отметил Ходорковский. И предложил сегодня сразу перейти к пропаже нефти.

На стене высветилась карта России со схемой расположения магистральных нефтепроводов. Ходорковский напомнил, что это не нефть собственно компании ЮКОС, ведь в «Транснефти» вся нефть смешивается. «А вот внутрипромысловая система транспортировки нефти…» — следующий рисунок показывал тщательно прорисованную схему, с отмеченными на ней пунктами: «подготовка нефти», «подготовка воды», «подготовка газа».

Прокурору Ибрагимовой было явно неинтересно, она недовольно что-то комментировала с места. «Я вас вынужден предостеречь — то, что вы показываете, в протоколе этого не будет. Озвучивайте то, что вы показываете», — отметил судья, обратившись к Ходорковскому. Михаил Ходорковский старался словами «перевести» схему, объясняя, где в цикле находится скважинная жидкость, а где товарная нефть, которая передается «Транснефти». «Поскольку сторона обвинения не определилась, где же, по ее мнению, нефть похищена, я всю технологическую схему привел и если сторона обвинения в какой-то момент сочтет необходимым это разъяснить, то я буду об этой части технологической схемы говорить подробно. если захотите, Ваша честь, у вас есть право поставить вопрос, я с удовольствием на него отвечу», — говорил Ходорковский.

«Пять минут перерыв. Защита Ходорковского, подойдите ко мне», — наконец решил судья. Адвокатам судья Данилкин пояснил, что в протоколах никаких схем отражено не будет. «Подсудимый дает показания. Они должны быть понятны суду! Это не придирки. Придумайте, как это должно быть», — попросил Данилкин защитников и вышел в свою комнату.

После краткого перерыва Михаил Ходорковский пообещал, что будет пояснять схемы, и продолжал: «Я так понял, что именно физическое перемещение нефти (факт законного или незаконного изъятия), а не только заключение договоров о ее продаже и есть предмет судебного разбирательства. Господин Лахтин облегчил мою задачу, поскольку он еще раз подтвердил, что обвиняет меня именно в присвоении нефти (не скважинной жидкости или прав собственности на нефть). И это было наглядно продемонстрировано сегодня — сама банка с нефтью у одного лица, а право собственности на налитую в нее нефть у другого лица. И если право собственности можно передать только по договору, то саму нефть без физических действий изъять никак нельзя. То есть какие бы договоры не заключались — во всяком случае, я так понимаю — для подтверждения обвинения должно быть доказано, что нефть фактически изъята (законно или незаконно), а потом обращена мной или другим членом организованной группы в свою пользу», — толковал свое неясное обвинение подсудимый.

Ходорковский попросил показать схему номер 13, где изображался процесс передачи нефти от скважины в трубопроводную систему «Транснефти», а затем показывалось, как смешанная в государственной трубе нефть доходила до нефтеперерабатывающих заводов. Также на схеме был обозначен процесс передачи прав собственности на нефть (от нефтедобывающих компаний к трейдерам, к цепочке трейдеров, а от них к нефтеперерабатывающим заводам).

«Права собственности на «биржевые» товары и сами товары передаются разными путями. Нефть — типичный «биржевой» товар. Меня обвиняют в изъятии именно нефти (жидкости)» — были написаны фразы на таблице. «Мои личные действия в обвинительном заключении не объяснены вовсе, за исключением одного, выходящего за временные рамки, обвинения — о том, что 20 февраля 97 года между «Роспромом» и ЮКОСом был заключен договор об управлении акционерным обществом, который от ЮКОСа подписал я, — отметил Ходорковский. - Я считаю эти действия законными и оправданными, да и обвинение не ставит это под сомнение. Ни от каких иных утверждений, кроме предмета «нефть», я защищаться не могу. Если обвинение или суд это как-то изменит, то я, Ваша честь, хочу иметь возможность полностью изменить свою защиту. Причина проста. Я не могу за краткое время описать и обосновать суду все свои действия в ЮКОСе. К тому же,как я уже сказал, мои действия не описаны вовсе, а действия иных людей описаны непонятно и противоречиво. Поэтому в практическом смысле я выбрал то, что я могу успеть изложить за разумный период времени». Ходорковский пообещал, что постарается сократить схемы, но готов развернуто отвечать на вопросы суда, если они будут. Судья Данилкин задумчиво смотрел на Ходорковского. Лахтин неутомимо стучал по клавиатуре своего ноутбука. Гюльчехра Ибрагимова вновь о чем-то скучала.

Михаил Ходорковский начал говорить об общеизвестных фактах, из которых, по его словам, и состояли 200 томов уголовного дела. «Доказывается и я подтверждаю общеизвестный факт, что я через холдинг Групп МЕНАТЕП Лимитед контролировал более 50 процентов акций ЮКОСа; доказывается и я это подтверждаю, что компания ЮКОС была основным, а с 2001 года единственным лицом, контролирующим добывающие предприятия компании, именно этим фактом определялись мои полномочия как исполнительного руководителя ЮКОСа, эти полномочия не вверялись мне другими акционерами этих добывающих подразделений, а именно я в рамках этих своих полномочий через общее собрание акционеров вверял имущество этих обществ их исполнительным органам. Третье. Доказывается и я это подтверждаю, что я был исполнительным руководителем компании ЮКОС, что я создал вертикальную систему управления компанией и что полномочия на эту работу вверили мне акционеры ОАО “НК ЮКОС”, а не «Юганскнефтегаз» и другие добывающие предприятия. И я действовал в интересах акционеров ЮКОСа. Четвертое. Я подтверждаю, что добытая нефть сдавалась добывающими предприятиями в «Транснефть». Я подтверждаю, что право собственности на нефть, ими добытую, по договорам купли-продажи передавалась ЮКОСу или его торговым подразделениям», — говорил Ходорковский.

Показали слайд №16.

«Здесь обозначена карта Российской Федерации и Европы. На карте Российской Федерации значками качалок обозначены добывающие подразделения ЮКОСа, а точками обозначен в том числе порт Аугуста в Средиземноморье, который в обвинительном заключении обозначен «Юралс нет». Также я точкой обозначил Роттердам, на севере Европы. Этот порт также обозначен в обвинительном заключении как «Юралс-Роттердам». Так вот, Ваша честь, я подтверждаю, что цены в договорах купли-продажи между подразделениями ЮКОСа в регионах добычи были значительно ниже цен на нефть сорта Юралс в Аугусте и Роттердаме. Это общеизвестный факт, — пояснял Ходорковский. - Я также подтверждаю, что по договорам купли-продажи нефти добывающие предприятия ЮКОСа получали покрытие всех своих затрат на производство нефти и часть прибыли от продажи нефти и нефтепродуктов на внешнем и внутреннем рынке». Судья Данилкин тщательно записывал (зато секретарь суда почему-то нет).

На стене открылся 65 слайд, где отмечались показатели валовой прибыли. Михаил Ходорковский начал объяснять: «Данные показатели всегда, во все годы были положительными, то есть выручка от реализации нефти добывающих предприятий ЮКОСу или его дочерним торговым предприятиям всегда шла с покрытием всех затрат на производство дочерних предприятий и с получением ими некоторой части прибыли. Но в 2002 и 2003 годах по «Томскнефти», несмотря на то, что выручка от реализации продукции минус расходы на ее производство была положительной, тем не менее общая выручка от реализации всей продукции минус расходы на производство всей продукции данного добывающего предприятия была отрицательной. Это мне лично было известно, поскольку в 2002 году я лично принимал участие в пуске Лубенецкой газокомпрессорной станции, после чего компания «Томскнефть» начала сдавать газ компании «Газпром» по планово-убыточным ценам. Этот убыток лег на общую реализацию данного подразделения ЮКОСа, поэтому суммарная реализация от реализации нефти и реализации газа в 2002 и 2003 годах был отрицательными, но при этом выручка от реализации нефти минус расходы на ее производство по-прежнему была положительной».

Ходорковский перешел к следующим фактам из обвинения, спорить с которыми он вовсе не собирался: «Мне известно и я подтверждаю, что оплата дочерним добывающим предприятиям по договорам купли-продажи нефти поступала и они платили налоги с выручки платили. Я подтверждаю, что остальная часть прибыли от продажи нефти доставалась иным звеньям технологической цепочки ЮКОСа, а общая прибыль ЮКОСа, включая прибыль дочерних добывающих предприятий, за 1999-2003 год составила 15,8 млрд долларов. Далее Ходорковский процитировал обвинительное заключение: «Даже с учетом этого обстоятельства из 15, 8 млрд долларов прибыли в качестве дивидендов было выплачено всего 2,6 млрд долларов». «Меня умилило, конечно, слово “всего”, — отметил по ходу чтения Ходорковский. - Я данные обстоятельства подтверждаю, они мне известны». Затем Ходорковский подтвердил, что оставшаяся часть прибыли направлена ЮКОСом на капитальные вложения и приобретение новых активов. «Хочу обратить внимание, Ваша честь, что данные факты либо не имеют отношения к обвинению (хотя тщательно доказываются стороной обвинения), либо полностью опровергают это обвинение», — подчеркнул Ходорковский.

«Теперь я хочу перейти к тому, с чем я не могу согласиться, мне известно, что это не так, и доказательств чего не существует в уголовном деле, — продолжил выступающий. - Первое. Я не могу согласиться с тем, что нефть, добытая «Юганскнефтегазом», «Томскнефтью» и «Самаранефтегазом», у них пропала. Мне достоверно известно, что такого факта нет. Нефть этими предприятиями самостоятельно и в полном объеме сдавалась ими в «Транснефть». Мне это известно, поскольку «Транснефть» предоставляла в головную компанию ЮКОС акты приемки нефти на узлах учета от дочерних добывающих предприятий ЮКОСа. И эти объемы не расходились с теми объемами, которые показывали добывающие предприятия как добытые», — отметил Ходорковский. - Второе. Я не могу согласиться с тем, что фактическая себестоимость производства нефти в регионах добычи для добывающих подразделений ЮКОСа равнялась ценам в Роттердаме или Аугусте. Далее Ходорковский напомнил постановление Пленума Верховного суда и инструкцию Минфина, где говорилось, что стоимость похищенного устанавливается «исходя из фактической стоимости». «За себестоимость мы тщательно боролись. И конечно, себестоимость никогда не равнялась цене нефти в Роттердаме и Аугусте. Это значило бы, что компании надо прекращать работать», — отметил Михаил Ходорковский.

«И третье с чем я не могу согласиться — с тем, что ЮКОСом, его торговыми и добывающими предприятиями управляла некая организованная группа. Ваша честь, мне прекрасно известно, что руководство ЮКОСом осуществляли должностные лица компании в соответствии со своими полномочиями», — заявил Ходорковский. Он отметил, что с учетом своих полномочий назначал разных должностных лиц и именно эти люди и руководили компанией.

«Четвертое, с чем я не могу согласиться, — что органы управления дочерних добывающих предприятий принимали решения под влиянием обмана. Нет, Ваша честь. Решения формировались советом директоров и собранием акционеров. А поскольку ЮКОС был основным, а с 2001 года единственным акционером добывающих подразделений, то, естественно, эти управляющие органы формировались в соответствии с тем, как принимал решение ЮКОС и я как его исполнительный руководитель. И говорить об обмане мной самого себя достаточно смешно», — говорил Ходорковский.

Михаил Ходорковский отметил, что отчетность нефтедобывающих предприятий создавалась и тогда, когда он был уже под арестом, а поскольку она была публична, она ему известна. И он выписал данные. На стене появилась таблица с цифрами по «Роснефти» (т.к. компания «Юганскнефтегаз» была присоединена к компании «Роснефть»), «данные по прибыли и убыткам прошлых периодов», например, за 1 полугодие 2006 года.

«Я прошу обратить внимание на датировку схемы, если вы ее понимаете, Ваша честь. В обвинительном заключении обвинение в хищении нефти и акций ВНК предъявлено за 1998-2003 годы — нашел возможность встать Валерий Лахтин, — и из какого источника он проецирует эти данные? В материалах дела я этого не видел. Пусть он укажет том, лист дела. Я считаю, что намерения Михаила Борисовича дискредитировать обвинение и заволокитить судебное заседание демонстрацией непонятных схем…для чего это делается?».

Судья, сняв очки, молча терпеливо слушал. Зал же уже открыто смеялся. Наконец судья спросил прокурора: «Я пока не вижу, в связи с чем вы возражаете! Подсудимый еще не пояснил схему». А Лебедев заявил: «В очередной раз Лахтин сделал заведомо ложное утверждение о хищении акций ВНК. Ваша честь, пора на эту тему прокурору хотя бы делать замечания! Если он не понимает, с каким обвинением он пришел в суд!». Зал захохотал. Ходорковский хотел было продолжить, но Виктор Данилкин остановил его. И обратился к прокурору: «Согласно УПК, подсудимый, давая показания, имеет право пользоваться записями! Это его право! Не идет речь, принимает суд, не принимает, — оценку всем доказательствам суд будет давать при постановлении приговора».

«А тут не записи! Тут проекция! А в УПК написано…» — спорил Лахтин. - «В УПК написано, в каком виде должны быть записи? Они и будут переданы суду!» — продолжал объясняться с прокурором судья. Лахтин сел и принялся переписывать схему в ноутбук.

Михаил Ходорковский продолжил. Он подчеркнул: «Я интересовался как же «Роснефть» пересмотрит прибыль или убытки за прошлые годы. Интересовался я этим по простой причине — в соответствии со ст.12 ФЗ «О бухгалтерском учете», если обнаруживается хищение, то сумма похищенного должна быть отражена по графе «прибыль и убытки прошлых периодов». В нашем деле речь идет о суммах похищенного порядка 800 млрд рублей. Хочу обратить внимание, Ваша честь, что мне не удалось ни в одном из отчетов данных предприятий за предыдущие периоды найти, чтобы они где-нибудь обнаружили, что отчетность составлена на момент 2003 года неточно, и, соответственно, они обнаружили хищение нефти. Ваша честь, я убежден, что эти оправдывающие меня документы, имеющиеся в публичном доступе, от вас специально прячет обвинение. Из этих документов очевидно, что факт пропажи нефти не выявлен даже ”Роснефтью”».

Михаил Ходорковский напомнил, что «ПрайсвотерхаусКуперс» не отозвал свои заключения по отчетности нефтедобывающих компаний ЮКОСа. Ходорковский уведомил суд, что в своих дальнейших показаниях он будет ссылаться и на консолидированную отчетность ЮКОСа. «Тут гособвинитель Лахтин говорил в суде, что основное общество не может руководить дочерними, и что принципы консолидации по US GAAP не соответствуют российским законам… Я бы хотел выяснить этот вопрос сейчас. Мне достоверно была известна ст. 105 Гражданского Кодекса РФ, которая гласит, что именно определяется, является ли данное общество основным, а другое общество дочерним по тому принципу, может ли основное общество давать ему обязательные к исполнению указания или не может. Если может, то одно общество основное, а другое — дочернее. Это Гражданский Кодекс, и я действовал по нему, а не по мнению Лахтина, мы тогда с ним знакомы не были», — говорил Ходорковский.

На этом судья решил на сегодня завершить заседание. Завтра слушания начнутся в 10.30 утра.