Михаил Ходорковский продолжил сокрушать обвинение (до него эту работу не без с успеха выполняли сами следователи и прокуроры). Свою сверхзадачу Ходорковский обозначил предельно четко: «Я хочу добиться, чтобы меня понимал не только суд, но и чтобы меня понимал государственное обвинение, в частности уважаемый государственный обвинитель Лахтин».

В пятницу зал номер семь постепенно заполнялся публикой. Журналисты были тут же — зал для прессы снова оказался заперт (позавчера приставы говорили, что им нужны ежедневные указания судьи об открытии зала трансляции. Уже вынесенного решения суда по этому поводу им очевидным образом не хватало). За столом прокуроров (на постоянном месте Валентины Ковалихиной), деловито достав бумаги, разместился какой-то неизвестный человек в сером джемпере и очках, «Кто это? Кто это?» - пробежало по залу. Сошлись на версии, что это еще один представитель потерпевших, ранее не бывавший в суде. Но когда публику начали выводить из зала, пришлось выйти и этому человеку (назад за стол прокуроров он, собрав назад все свои бумаги, уже не вернулся — и вообще не вернулся в зал суда). Однако сквозь толпящуюся в коридоре публику (внутри перед началом заседания снова работали телекамеры) пробирался другой, уже всем хорошо известный потерпевший, господни Демченко. «Ааа, пострадавший! Пропустите пострадавшего!» - смеялись в публике. Но очень скоро коричневая куртка Демченко продиралась уже обратно. Таким образом, допросить господина Демченко у стороны защиты снова не было никакой возможности.

Судья Виктор Данилкин, открыв заседание, снова мучился с трансляцией. «Раз-раз-раз... пошел звук?» - спрашивал он приставов. Приставы из зала, связываясь по рации с приставами в зале трансляции, сообщали, что звука там нет. «Странно, вчера все работало, мы проверяли!» - объяснял судья звукотехнические проблемы. Так и не добившись решения вопроса со звуком, начали работу. Журналисты в зале трансляции остались лицезреть «глухонемой» процесс (звук удалось пустить где-то через полчаса).

«В связи с тем, что господин Лахтин заявил, что перевод собственности на нефть от добывающих предприятий ЮКОСу не исключает ее хищение организованной группой, я себе позволю на несколько минут вернуться к уже данным мною показаниям. И под другим углом кое-что изложить. Краткая ремарка. Мне известно из всей юридической литературы, которую мне удалось прочитать (а прочитал я ее достаточно много), из разъяснения Верховного суда, что при хищении путем присвоения право собственности никуда не переходит, оно остается у потерпевших», - говорил Ходорковский. Тем временем на стене была показана схема, которую зал № 7 уже видел и раньше.

«Но главное в другом, - продолжал экс-глава ЮКОСа. -  Мне известно свойство конкретного товара, хищение которого мне вменяется. Мне известно, что совершить хищение этого товара (нефти) без изъятия предмета хищения невозможно. Оборота бумаг и документов для изъятия или передачи нефти недостаточно. Я уже объяснял, что практика нефтяной торговли отделяет движение жидкости от передачи права собственности. Они передаются или одновременно, или в разное время, но разными способами и обычно разным лицам.

Я этот рисунок уже показывал. На рисунке схематически изображен момент передачи нефти от «Юганскнефтегаза» через узел учета непосредственно в трубу «Транснефти». И одновременно передача права собственности от «Юганскнефтегаза» компании ЮКОС. Вот жидкость поступает в трубу, ну а дальше там в порт, на НПЗ, куда угодно. В нефтяной торговле это называется физическая поставка. Право собственности передается между трейдерами. На бирже ли это будет или во внебиржевом обороте – неважно. Это называется документарный оборот. Вот в данном случае право собственности передается ЮКОСу. Это, Ваша честь, практика. Объем так называемых документарных сделок, при котором передается только право собственности на нефть, он в мире в 10 раз превышает объем физических поставок. Это достаточно важный элемент стабильности нефтяного рынка, хотя и спорный. Но поскольку такая практика сложилась, я отдельно говорю о жидкости и отдельно говорю о правах собственности. В нашем конкретно случае нефть передается добывающими предприятиями в «Транснефть», там она растворяется в смеси нефтей, поставляемую в эту же трубу другими добывающими предприятиями. Право на нефть добывающими предприятиями передается ЮКОСу – так установил суд. Я с этим, может быть, до конца не согласен. Я считаю, что право собственности передавалось торговым предприятиям ЮКОСа и ЮКОСу, но суд решил, что оно передавалось ЮКОСу напрямую. Спорить с этим, к сожалению, в данном судебном процессе я не могу. Для особо сомневающихся суд в своем решении разъяснил, что к ЮКОСу перешли права владения, пользования и распоряжения. Это триада права собственности. При таких установленных обстоятельствах мифической организованной группе просто ничего не досталось. Ни нефти, ни прав на нее! Мне достоверно известно, что у нефти Святого Духа нет. Ну у нее есть запах. Если уважаемое обвинение считает, что кроме самой жидкости и права собственности на нее существует в нефти еще что-то третье, что досталось организованной группе, пусть скажет! Я тогда от этого буду защищаться. Ну, например, «организованная группа похитила запах!».

Господин Лахтин говорит о нефти. Нефть, Валерий Алексеевич, она в трубе. Она перешла от ЮКОСа в «Транснефть» и никуда не делась. Право собственности перешло от «Юганскнефтегаза» к ЮКОСу, и тоже никуда не делось. Признайте, пожалуйста, что «организованная группа» в данном процессе лишняя сущность — ей ничего не досталось! Таким образом, Ваша честь, я далее, давая показания, продолжу рассказ о законности сдачи нефти в «Транснефть», о законности основания передачи права собственности ЮКОСу, то есть о законности гражданско-правовых отношений между юридическими лицами. Уголовно-правовой аспект, то есть хищение нефти физическими лицами (а в нашем законодательстве уголовная ответственность только у физических лиц) уже исключен вступившими в законную силу решениями судов и очевидными фактами, которые уважаемое обвинение не отрицает».

Лахтин, не глядя на Ходорковского, стучал по клавишам ноутбука. А Михаил Ходорковский продолжил давать показания с того места, где остановился в среду.

«Тезис четвертый. <Напомним, что на прошлом заседании Михаилом Ходорковским было заявлено 12 тезисов, расшифровкой которых он постепенно и занимался. - ПЦ> Конкурентная торговля между подразделениями российских вертикально-интегрированных нефтяных компаний технологически и экономически была невозможной. Под вертикальной интеграцией я понимаю объединение на финансово-экономической основе различных технологически взаимосвязанных производств. В нефтяной деле сюда входят предприятия, относящиеся к последовательным стадиям технологического процесса: разведка, разработка и добыча нефти, переработка, транспортировка, сбыт нефтепродуктов и нефти.

Невозможность конкурентной масштабной оптовой торговли нефтью и нефтепродуктами на внутреннем российском рынке была осознана государством в 92 году. И стала основной причиной создания вертикально-интегрированных компаний. Надо сказать, что технологические проблемы, которые помешали созданию этого конкурентного рынка, они до сегодняшнего дня в полной мере не разрешены, т.е. конкурентного рынка у нас до сегодняшнего дня не существует. Кроме технологических проблем, связанных с транспортировкой в основном, создание вертикально-интегрированных нефтяных компаний (в том числе и ЮКОСа) было обусловлено еще и тем, что, во-первых, добывающие подразделения никогда не занимались сбытом всей своей продукции, не имели соответствующего опыта и соответствующих внутренних подразделений. Об этом говорили свидетели, подробно не буду останавливаться.

Второе. Возможности экспорта нефти ограничивались пропускными мощностями «Транснефти» - в 25-30 процентов от добычи. Дополнительные квоты предоставлялись, однако, предоставление этих квот было связано с дополнительными обязательствами со стороны нефтяных компаний, которые резко снижали доходы от таких поставок. У ЮКОСа, например, была дополнительная квота для поставок нефти на Кубу. Но при этом оплата данной нефти производилась сахаром. Вы понимаете то время, ни одно добывающее предприятие заниматься этим было не в состоянии, это для ЮКОСа-то была головная боль. Для предприятий в Нефтеюганске, Стрежевом или под Самарой возможность распределить миллионы тонн сахара – абсолютно нереальная задача. С 2000 года вопросы, связанные с транспортировкой нефти на экспорт, решались комиссией правительства РФ под руководством вице-премьера Христенко. С этой комиссией нам приходилось постоянно находиться в рабочем контакте. Согласно ч.2 ст.6 ФЗ «О естественных монополиях» «право доступа к системе российских магистральных трубопроводов и терминалов при вывозе нефти за пределы таможенной территории Российской Федерации предоставляется, - здесь важно, Ваша честь, - пропорционально объемам добытой нефти, сданной в систему магистральных трубопроводов». То есть вот мы произвели миллион тонн, мы его должны сдать в трубопровод, и тогда из этого миллиона тонн нам предоставляется квота для экспорта. Например, 25 или 30 процентов. При этом я хочу отметить, Ваша честь, что для того чтобы сдать нефть в трубопровод мы обязательно были должны уже указать, какой завод возьмет эту нефть на переработку. Потому что, как вы прекрасно понимаете, трубопроводная система обладает ограниченной емкостью и если она не знает, кто у нее с другого конца заберет эквивалент по объему сданной нефти, то трубопроводная система просто встает. Такие ситуации у нас были. О последствиях я уже рассказывал – это остановка скважинного фонда, большая головная боль. Таким образом, предположение обвинения о 100-процентном экспорте вообще и о 100-процентном экспорте в Роттердам и Аугусту, в частности, очевидно не подтверждается. Мне известно, что такого никогда не было.

Третье, почему добывающие предприятия не могли самостоятельно вести конкурентную торговлю. Добывающие предприятия не имели собственного транспорта для нефти и емкостей для ее хранения более чем для 2-3 суточного объема производства. Если у тебя нет возможности хранить произведенную нефть, если тебя подпирает каждодневная добыча, то возможность поторговаться она здорово ограничена.

Четвертое. Возможность поставок нефтепродуктов и нефти на экспорт обуславливалась также объемом их реализации на внутреннем рынке. Так называемым выполнением балансовых заданий. Я не скажу, что они существовали всегда, но до 2000 года балансовые задания существовали на регулярной основе, а потом на эпизодической, связанной с посевной и уборочной. Мы специально в своей форме проекте эмиссии, который мы готовили, мы отметили, что правительство Российской Федерации выступала с предупреждением "о возможном ограничении доступа нефтедобывающий компаний к экспортным трубопроводам, если они не обеспечат бесперебойную поставку сырой нефти на отечественные НПЗ".

Пятое. Вы понимаете, что если вы сдаете в трубу миллион тонн, то внутри него 30 процентов экспорта и 70 процентов внутренних поставок. Вы не можете сдать 30 процентов для экспорта и сказать: «Мы потом разберемся с внутренними поставками». Разделение происходит из каждой сданной тонны. Так вот внутренняя реализация требовала мощностей по нефтепереработке, эти мощности находились в собственности ВИНК, независимых мощностей по обработке практически не существовало. В разное время существовали отдельные мощности на отдельных НПЗ, которые предлагались для внешних так называемых давальцев, но это эпизодические события, никак не отражающиеся на каждодневной практике. Причина, по которой нефтеобрабатывающие предприятия не могли существовать за пределами ВИНК, она также, Ваша честь понятна. Потому что, а нефтеперерабатывающим-то предприятиям куда произведенный бензин деть? А ВИНК имели собственные сбытовые сети. Соответственно, они могли распределить производящиеся нефтепродукты.

Шестое. Сбытовые сети и мощности по нефтепереработке нуждались в гарантиях поставок нефти и обеспечения необходимого уровня капиталовложений, вне зависимости от платежеспособного спроса на нефтепродукты (который с 1992 по 2001 гг. был не очевиден). То есть, несмотря на то, что платежеспособного покупателя внутри страны на нефтепродукты не было, нефтеперерабатывающие заводы должны были получать загрузку нефтью. Потому что, если они не получают загрузку нефтью (я об этом уже говорил), установки выходят из строя, значительная часть мощностей этих заводов просто прекращает свое существование. То же самое и со сбытовыми сетями. Даже если они не могут оплатить нефтепродукты, нефтепродукты туда все равно надо поставлять, потому что если этого не происходит, то масштаб скандала (то есть того, что в регионе нет нефтепродуктов) вы себе можете представить! Это не сапоги, не одежда, это даже не молоко без которого можно какое-то время перебиться. Если нет нефтепродуктов, не будет ни молока, ни хлеба, ничего. И эта задача лежала на ВИНК. Есть оплата, нет оплаты — нефть должна поступить, быть переработана, нефтепродукты должны быть доставлены. А потом когда-нибудь как-нибудь соберем оплату и заплатим компаниям. До 2001 года практически все финансирование нефтяных компаний (и ЮКОСа) велось за счет так называемого перекрестного финансирования. Когда мы за счет поставок на экспорт, закрывали все затраты на производство всей продукции, в том числе и тех 70 процентов, которые шли на внутренний рынок. Я еще остановлюсь на капитальных вложениях. Сторона обвинения в обвинительном заключении радостно указывает, что стоимость переработки в договорах указывалась в районе 1,5 тысяч рублей. Это плановая цена, которую устанавливала ВИНК для компенсации текущих расходов нефтеперерабатывающих предприятий. Капитальные вложения при этом (ремонт установок, замена установок) производилась за счет централизованных капитальных вложений из прибыли всей нефтяной компании. Если бы мы поставляли услуги по нефтепереработке на свободный рынок (если бы он существовал), то цена переработки была бы многократно выше. Потому что мы были бы вынуждены переложить на эту цену и капитальные вложения. Поэтому, когда сторона обвинения говорит: «О! Как дешево можно было переработать!» - дешево потому, что плановую стоимость переработки устанавливала нефтяная компания, которая финансировала капитальные вложения.

Седьмое. Технологические причины требовали гарантий сбыта, поставок, транспорта, а значит, оплаты за 1 месяц вперед, до фактической поставки, и вне зависимости от сроков и форм (наличные, бартер, зачет) фактической оплаты конечным потребителем. Банковские ставки (от 150% в 1998 г. до 30% годовых к 2001 г.) делали невозможным рентабельное перекредитование на внутреннем рынке. То есть и префинансирование на себя брала головная компания.

Восьмое. Цены внутреннего рынка на нефтепродукты, даже без учета того, что часть нефтепродуктов оплачивалась бартером и даже без учета того, что часть нефтепродуктов не оплачивалась вовсе, не покрывали расходов на необходимые капиталовложения и не позволяли формировать достаточную прибыль во всех звеньях технологической цепочки ВИНК. Поставки на внутренний рынок, неизбежные из-за экспортных ограничений, фактически дотировались за счет экспорта (то, что я говорил о перекрестном финансировании).

Ваша честь, я сделал выписки из статистического ежегодника за 2004 год. Но очень похожая ситуация существовала и для всех прочих лет.

СООТНОШЕНИЕ ЦЕН ПРОИЗВОДИТЕЛЕЙ НА ОСНОВНЫЕ ВИДЫ ЭНЕРГОРЕСУРСОВ С ЦЕНОЙ НА НЕФТЬ
(на конец года; в процентах) *

* Российский статистический ежегодник. 2004 г.¸ стр.642.

Цена на нефть внутреннего рынка здесь принята за сто процентов, то есть по которой производители продавали нефть внутри ВИНК. Обратите внимание, за 98 год цена бензина автомобильного была 386 процентов по отношению к цене на нефть. в 99 году – 464 процента, в 2000 году – 363 процента, в 2001 – 304 процента, в 2002 – 278 процентов, в 2003 – 338 процентов. Бензин наиболее понятный пример. Ваша честь, если бы внутри нефтяной компании торговля нефтью шла по ценам Роттердама, как предлагает уважаемая сторона обвинения, то легко посчитать, что на сегодняшний день эта цена была бы 600 долларов за тонну, тогда цена бензина на внутреннем рынке сегодня составила бы 60 рублей. Это не просто смертельно для народного хозяйства, но дело даже не в этом, суду экономические проблемы, думаю, не очень важны, но это прямо запрещается Федеральным антимонопольным комитетом. За это нефтяные компании наказываются, за это они штрафуются, за это грозят возбуждением уголовных дел».

Судья смотрел на Михаила Ходорковского, слушал, периодически делая записи.

«Если бы исполняли то, что в данном судебном процессе сторона обвинения считает правильным, а иное поведение уголовно наказуемым и ставили бы цену Роттердама, то мы не только бы подорвали народное хозяйство, мы бы здесь бы у вас находились, но по другому обвинению, нас бы обвинили в монопольном сговоре и завышении цен на продукцию. И намного раньше это бы произошло.

Девятое. Дебаты о размерах затрат и достаточной прибыли в добывающем, перерабатывающем, сбытовом (АЗС), логистическом (транспорт) и трейдинговом (оптовая торговля) сегментах ВИНК, да еще с учетом общих собраний акционеров – абсолютно технически неисполнимы из-за сроков и меняющихся внешних условий»

На стене появился рисунок, который там уже был в среду.

Если бы мы попытались, чтобы наши дочерние добывающие предприятия занимались всей цепочкой и она бы шла в режиме формирования рыночных условий, то вы сами понимаете, добывающие предприятия должны были бы договориться о стоимости транспорта, а логистическая часть ЮКОСа, естественно, дебатировала бы и стремилась бы получить максимальную прибыль. А поскольку это через ЮКОС взаимозависимые структуры, то только через общее собрание акционеров. Общее собрание собирается за 40 дней, как вы знаете. Та же самая ситуация была бы с трейдерами. Они бы тоже торговались за свою цену, за свою прибыль. Еще более сложная ситуация была бы для внутреннего рынка – здесь торговля с подразделениями, занимающимися транспортировкой, торговля с подразделениями, занимающимися переработкой, то есть тоже через общие собрания, с подразделениями, занимающимися транспортировкой нефтепродуктов, с подразделениями, занимающимися сбытом нефтепродуктов уже непосредственно на рынке. И это все в ситуации, когда цен в конечной точке – у потребителя – еще нет. Ведь это еще когда будет! И это в той ситуации, когда государство приблизительно 6 раз в год каждый год меняло пошлины и тарифы. То есть возможности в процессе рыночной взаимонезависимой торговли установить между подразделениями вертикально-интегрированных компаний, по каким ценам они будут друг другу предоставлять услуги или передавать товары, просто с практической точки зрения не существовала. Ни по времени, ни по тому, как изменится рыночная ситуация, как изменятся налоги, пошлины, спрос у конечного потребителя.

Еще одно, что хочу отметить. Отрицание экспертами и следствием права каждого из звеньев технологической цепочки ВИНК, включая корпоративный центр, на прибыль (они просто всю прибыль взяли и согнали на добывающее подразделение, а всем остальным оставили ноль) вообще ничем не объяснимо. Например, уровень рыночной наценки в розничном сегменте в 2009 году составлял 36%. Сошлюсь на газету «Ведомости».

Я газету выписываю, материальчики вырезаю. «Розничная маржа сегодня составляет 36 процентов», - процитировал Михаил Ходорковский заметку и продолжил: - А сторона обвинения предполагает, что для сбытовых подразделений рыночная маржа должна была составлять ноль! С чего они это взяли, я лично понять не могу! Мой производственный опыт никак не подтверждает существование таких бескорыстных центров сбыта.

Десятое. ВИНК работали (и работают) с единым центром прибыли, в интересах всех акционеров. Гармонизация интересов акционеров достигается программой консолидации, то есть переходом на единую акцию. Что и было проделано ЮКОСом с 1998 по 2001 годы – раньше многих других компаний.

Затем Михаил Ходорковский перешел к объяснению своего пятого тезиса, который звучал так: «Я формализовал организационно-распорядительной документацией созданную государством к 1995 году деловую практику внутрикорпоративного оборота продукции по трансфертным ценам».

Михаил Ходорковский продолжил. «Я стал руководителем группы ЮКОС в 1996 году. Я формализовал и закрепил новыми документами существовавшую деловую практику внутрикорпоративного оборота нефти по трансфертным ценам.
Придя на работу в ЮКОС в 1996 году в качестве заместителя по экономике, я обнаружил, что тяжелое финансовое положение компании вызвано тем, что 30% производимой нефти вообще не оплачивалось, остальная нефть оплачивалась несвоевременно или бартером. Что при тех банковских ставках было смерти подобно.

Данная ситуация была характерна в то время для всей отрасли в целом, ЮКОС здесь не исключение. Как результат – отсутствие финансовой дисциплины, огромная задолженность по зарплате, налогам и поставкам, в ЮКОСе эта задолженность составляла более 2 млрд. долларов.

Показали слайд 19. Это была диаграмма «Добыча нефти компанией ЮКОС в период 1990-2002 годы», столбики показывали уровень добычи в разные годы (включая «Томскнефть»).

«Обратите внимание, что до 96 года шло резкое падение добычи нефти. Как я говорил, технологические проблемы, связанные с этим, могли привести к практическому уничтожению мощностей по нефтедобыче. После кризисного периода 98 года компания начала наращивать добычу. И к 2002 году вышла на 69 млн тонн. Напомню, что в 2003 году добыча составила 80 млн тонн — то есть мы практически вернулись к показателям 91 года, с учетом того, что к этому времени, естественно, месторождения лучше не стали, они вырабатывались все эти годы. Вот с ситуацией такого падения я столкнулся в 96 году.

Мое исследование показало, что добывающие предприятия не имели своих сбытовых структур или торгующих подразделений надлежащего качества (то есть они пытались торговать, но результат был плачевный), они также не имели подразделений логистики, переработки, таможенного оформления, международных финансов, и никогда таких подразделений не имели, т.к. при СССР это была функция другого министерства.

Реализация шла, во-первых, через ЮКОС, как и предусматривалось в постановлении Правительства. Кроме того, реализация шла через других посредников, которые не платили или платили с 6-9 месячной задержкой (что, с учетом банковских ставок и инфляции, снижало фактическую выручку на 50-70%) и бартером.

Прямые разговоры с начальниками НГДУ и добывающих подразделений выявили, что они находятся у себя в регионах под криминальным давлением и неспособны заниматься нормальным сбытом сами. Неспособны психологически – боятся за жизнь и здоровье свое и своих близких, а также технологически – нет опыта, людей, структур. Просто, чтобы вы понимали, Ваша честь. Маленький городок. Руководитель предприятия он, конечно, там большой человек, но он полностью беззащитен. А в руках у него продукция на сотни миллионов долларов. Вы понимаете, что происходило. Просто приходили и говорили — подписывай договор, а то убьем! А то, что по договору не заплатят или поставят какую-нибудь муру, это всем было ясно. И никто не решался сказать слово против!».

Судья Данилкин, сняв очки и склонив голову набок, прислушивался к словам выступающего.

А тот продолжал: «Я изучил опыт «Газпрома». Я с уважением относился к опыту этой компании в тот момент, потому что на фоне общего падения в топливно-энергетическом секторе структура «Газпрома» позволила сохранить добычу газа, транспортировку, выполнять контракты, они были очень успешны. Я ссылаюсь на известную мне отчетность «Газпрома» 98 года, но и в 96 году они писали то же самое: «Внутренние цены устанавливаются руководством Группы для целей обеспечения конкретных потребностей финансирования отдельных сегментов на среднесрочную и долгосрочную перспективу»

На основании этого опыта мной было принято решение о заключении генеральных соглашений по реализации всей нефти (а не как ранее – основной части) ЮКОСу или его специализированным сбытовым подразделениям. Хочу отметить, что аналогичной тактики придерживалась и компания «Роснефть». Я сошлюсь на известное мне интервью господина Богданчикова, которое он дал все той же газете «Ведомости» в 2000 году, он сказал: «Мы жестко управляем затратами компании, централизовали товарные и финансовые потоки». Я считаю, что несмотря на наши с ним сейчас, возможно, конфликтные отношения, в этом вопросе он поступал совершенно верно.

Генеральные соглашения были заключены в 1996 и в 1998 с «Томскнефтью». Претензии антимонопольной службы и прокуратуры, которые, на мой взгляд, были мотивированы корыстно заинтересованными лицами, были последовательно отвергнуты арбитражными судами. В материалах дела имеются копии решений арбитражных судов. То есть вопрос о законности генеральных соглашений уже рассмотрен судами и судами признан законным. Почему я называю корыстно мотивированными…Потому что мы изучали с чего вдруг взялись эти обращения. Абсолютно понятная ситуация! Куча народа привыкла кормиться с этих нефтяных потоков! Здесь они были жестко отключены – вся нефть пошла в ЮКОС. Больше ничего оторвать у дочерних добывающих предприятий было невозможно. Конечно, возникли недовольные! Конечно, эти недовольные пошли в суды. Конечно, пошли они туда, как у нас и принято, подтолкнув к этому соответствующие правоохранительные органы. Слава богу, решения были приняты...
Надо сказать, что такая практика реализации продукции характерна не только для ЮКОСа и «Газпрома», но и для всех остальных российских ВИНК. И не только в тот период, но и до сих пор. Например, из ежеквартальных отчетов ОАО «Роснефть-Пурнефтегаз» видно, что основным покупателем нефти и газового конденсата, добываемых этим обществом (от 92,4% до 99,9% добычи), является его материнская компания - ОАО «НК «Роснефть».

Это я сделал выписку из их отчетности. Видно, кто у них основной покупатель – «Роснефть» (показали соответсвующую таблицу).

В 1998 году, пройдя всю эту судебную эпопею с генеральными соглашениями, получив подтверждение от судов, что практика нормальная, изучив опыт «Роснефти» и «Сибнефти», я, как акционер ВНК (через ЮКОС), распространил аналогичные принципы работы и на компанию «Томскнефть» ВНК.

Таким образом, с конца 1996 года по конец 2003 года вся нефть, производимая дочерними добывающими подразделениями ЮКОСа, реализовывалась практически только и исключительно ЮКОСу и его дочерним сбытовым подразделениям.
С 2000 года, по просьбе ряда губернаторов (включая Кресса – губернатора Томской области, Титова – губернатора Самарской области), компанией проводились открытые торги на ежемесячные объемы нефти. Данные торги носили добровольный (для ЮКОСа) характер и служили исключительно демонстрацией «доброй воли». Сторонние организации заведомо не имели шансов на успех, мы это знали, так как у них отсутствовали свободные мощности переработки, сбыта и транспортировки.

Каждая ВИНК имела большие возможности по добыче, чем по сбыту. «Независимые» же покупатели могли освоить 2-5% месячных объемов. Зачем мы проводили эти торги? Я думаю, - обратился Ходорковский к судье, - вы здесь часто встречаетесь с людьми, которых трудно в чем-то убедить. Вот вроде бы очевидная вещь, а убедить невозможно. Вот я убеждал уважаемых губернаторов, что свободная торговля нефтью невозможна технологически. Они говорили: «Ну ты вот организуй торги, посмотрим». Мне, чем спорить, было проще организовать торги. Я их организовал. Авалишвили вам об этом рассказывал. Они всячески пытались затолкать на эти торги каких-нибудь покупателей…Но технологически это было невозможно.

Сам механизм торговли внутри компании был оформлен регламентами и инструкциями». Снова показали уже знакомый слайд «Алгоритм к стандарту компании номер 19-П01 Порядок организации торговли и транспортировки нефти». «вся система торговли внутри компании ЮКОС была закреплена нормативными документами, утвержденными соответствующими руководящими органами компании», - подчеркнул Ходорковский и перешел к шестому тезису.

Он звучал так: «Внутрикорпоративные цены, устанавливаемые ЮКОСом для своих дочерних предприятий, были сравнимы с ценами других производителей в тех же регионах, в то же время и для тех же операций в аналогичных объемах».

Для начала скажу простую вещь, которую также упорно не хочет признавать обвинение, но которая давно признана более компетентными органами: на протяжении всего вмененного мне временного периода в России внутренний рынок сырой нефти отсутствовал. Данное обстоятельство, и мне это известно, признавалось, счетной палатой Российской Федерации. Цитирую по своим записям: «Серьезным препятствием для эффективного налогового контроля за применением нефтяными компаниями внутрикорпоративных цен является отсутствие российского внутреннего рынка сырой нефти». Это бюллетень счетной палаты № 8, 2003 год, 23 страничка.

Поскольку почти весь объем нефти, предназначенной к продаже в России, добывается ВИНКами и перерабатывается ими же, не существует независимой или единой рыночной цены на нефть на внутреннем рынке.Процедура формирования цен у различных нефтяных компаний происходила и происходит в соответствии с установленными внутри компании и закрепленными ее внутренними документами процедурой. Средние цены производителей, надо отметить, имеются в материалах дела с 2000 по 2004 год.

Цены реализации нефти и нефтепродуктов внутри ЮКОСа устанавливались руководителями управляющих компаний (т.е. «ЮКОС ЭП» и «ЮКОС РМ») по согласованию с плановым управлением ЮКОСа. Данный порядок был закреплен документом «Политика компании в области ценообразования и торговли» № 19П00, утверждена распоряжением ЗАО «ЮКОС РМ».
Расчет цены производился по методике «затраты плюс» ( так называемый затратный метод).

Сущность затратного метода определена в п.10 ст.40 Налогового кодекса РФ. Они использовали этот метод для целей налогообложения. Мы его, естественно, использовали по аналогии. Они определяли цену товаров как «сумма произведенных затрат и обычной для данной сферы деятельности прибыли. При этом учитываются обычные в подобных случаях прямые и косвенные затраты на производство и реализацию товаров, обычные в подобных случаях затраты на транспортировку, хранение, страхование и иные подобные затраты». Вот мы действовали по аналогии. Появился новый слайд.

Михаил Ходорковский стал пояснять: «Дочернее добывающее предприятие сообщала в плановое управление нефтяной компании плановую себестоимость и потребность в прибыли. Поскольку речь шла о будущем периоде, то речь шла именно о плановой себестоимости, а не о фактической, поскольку эти затраты еще не были произведены. Плановое управление компании проводило проверку обоснованности данных добывающих предприятий, потом на этих данных они формировали так называемую начальную цену. На базе себестоимости и потребности в прибыли. Дальше эти данные эти шли на внутренний аукцион. Закупщики, то есть «ЮКОС РМ», они считали так называемый «нет-бэк» - то есть сколько они могут получить дохода от последующей реализации данной нефти и выработанных из нее нефтепродуктов за вычетом необходимых для данной реализации затрат. И сбрасывали этот расчет на внутренний аукцион, а внутренний аукцион — я имею в виду, что это был специалист планового управления, который сводил все эти данные. А цена «нет-бэк» имела значение с той точки зрения, что разные направления поставок нефти и нефтепродуктов приносили, естественно, разный доход, и в определенный момент оказывалась, что нет таких направлений поставок, которые могут принести хоть какой-нибудь доход. Тогда мы ограничивали добывающим предприятиям объем добычи. Мы им не пытались при этом сказать, что «мы вам не доплатим себестоимость», это невозможно, потому что прекрасно понятно было, что оплатить затраты на производство, заплатить заработную плату рабочим, заплатить за электроэнергию, заплатить за транспорт – неизбежно надо. Но что мы можем сделать. Мы можем сказать: «Ребята, вот эта ваша нефть дополнительная не нужна, потому что мы ее («ЮКОС РМ») продать с прибылью не сможем». И соответственно ограничивалась добыча. То есть добычу мы ограничивали возможностями сбыта. При этом существовала еще одна проблема. Я обозначил ее как «оценщик». Существуют налоговые органы, существует Федеральная антимонопольная служба, которые не разрешают выбиваться ценам за пределы 20-процентного коридора. Потом я об этом буду подробнее говорить. Но цен, которые будут у наших коллег, мы, естественно, на тот момент не знали. Если бы руководители нефтяных компаний позвонили бы друг другу и спросили: «Какую ты цену устанавливаешь на следующий временной промежуток времени?», то это могло быть расценено как монопольный сговор. Что мы делали. Мы обращались к независимому оценщику. Задача которого была, исходя из своей информации, подсказать нам, какая, по его мнению, будет цена у других производителей в следующем месяце. С тем, чтобы наша цена не отклонялась от этой средней цены более чем на 20 процентов. В результате складывалась директивная цена, которая утверждалась руководителем «ЮКОС РМ» и «ЮКОС ЭП», и эта директивная цена была в договорах для дочерних добывающих предприятий.

Вот сущность того основного метода, по которому устанавливалась цена для дочерних добывающих предприятий. Поэтому то, что сторона обвинения сначала признает это в документах, потом как-то стыдливо пытается замолчать то, что цена в договорах между ЮКОСом и добывающими подразделениями всегда была больше себестоимости, - это изначально закладывалось основным методом формирования цены! От себестоимости мы плясали. Мы могли сильно больше, чем себестоимость сделать, не сильно больше себестоимости. Но себестоимость оплачивалась всегда! Зачем нам долги подрядчика накапливать? Они же все равно входят в общий баланс нефтяной компании. Ну завтра он ко мне придет: «Ваше дочернее добывающее не платит за электроэнергию! Мы ему отключим!».

После краткого перерыва продолжили в рамках шестого тезиса.

«Сторона обвинения говорит, про некие рыночные цены, приравнивая их к ценам в Аугусте и Роотердаме. Именно на этом построено обвинение, хотя не очень понятно, как соотносится обвинение в хищении нефти и рассуждения по поводу каких-то цен. Хотя цена устанавливается договорам. Ну ладно. Я сейчас говорю о гражданско-правовом аспекте. Поэтому я бы хотел ещё раз пояснить, почему мне не удалось, работая в нефтяной компании на протяжении семи лет, базироваться на неких рыночных ценах. Почему этих рыночных цен в регионах добычи не существовало. Должен вам отметить, что моя предсказуемая неудача с попыткой организации торгов, была не только моей неудачей. За последние 18 лет это не удалось сделать правительству РФ. В последний раз они два года назад пытались организовать биржевые торги, но это также не увенчалось успехом. Это объективная ситуация. Для того чтобы её ещё раз пояснить, я бы хотел Вам показать ещё один мой рисунок.

Я этот рисунок обозначил как «Рыночный метод установления цены - проверочный для целей налогообложения (теоретический)». Теоретический, потому что он никогда не использовался и никогда не существовал. Для того чтобы пройти по этому способу ценообразования, для того чтобы его реализовать, необходимо было, чтобы добывающее предприятие, например «Юганскнефтегаз», предложило некому внешнему трейдеру свой тридцати процентный объём того, что у него есть для экспорта и должен был бы от него получить встречное предложение по цене. В свою очередь, внешний трейдер должен был бы поискать наилучшие цены у других предприятий в основных регионах добычи. Одновременно с этим «Юганскнефтегаз» должен был бы предложить 75% своей добываемой нефти нефтеперерабатывающим заводам и получить встречное предложение по минимальной цене <…>, у них должен был произойти между собой торг. НПЗ ЮКОСа также должны были бы посмотреть, по каким ценам…Я извиняюсь здесь не нефтеперерабатывающие, а нефтедобывающие, конечно… другим нефтедобывающим предприятиям и получить от них предложение по ценам и после этого выбрать наилучшие. Одновременно с этим, потому что возможности хранить нефть и нефтепродукты нет, НПЗ должны были бы сделать предложение нефтепродуктов сбытовым предприятиям ЮКОСа и получить от них цены. Одновременно с этим сбытовые предприятия должны были запросить НПЗ других вертикально-интегрированных компаний и получить от них цены и сформировать свою позицию. При это всё это должно было базироваться на тех ценах, которые существуют или будут существовать на внутреннем рынке нефтепродуктов, на который существеннейшее влияние оказывают не только текущая рыночная ситуация, но и изменения пошлин, государственных тарифов, акцизов и т.д.

Теоретически это всё возможно, практически – ни у кого в РФ это не получилось. Доля прибыли каждого звена - проблема, фактические затраты каждого звена - проблема, финансовая ответственность каждого звена - проблема, сроки согласования между взаимозависимыми, а здесь практически все взаимозависимые, - проблема (потому что общие собрания акционеров), налоги, пошлины, тарифы, рыночные цены на момент поставки на рынок – проблема. Я просто хочу ещё раз сказать, что рыночная цена, то есть цена, устанавливаемая между независимыми покупателями и продавцами, если речь идёт не о канистре, не о цистерне, а о миллионах тонн, производимых каждый месяц, то проблему с установлением рыночной цены для регионов добычи РФ, для внутреннего рынка РФ, так и осталась нерешённой по сегодняшний день.

Как я уже говорил, Ваша честь, мы с помощью так называемого независимого оценщика пытались (учтя себестоимость своих добывающих предприятий) не выскочить за 20% налоговый коридор от тех цен, которые буду устанавливать другие наши коллеги – другие ВИНК».

Михаил Ходорковский решил сделать «на секунду шаг назад»: Сторона обвинения в процессе пыталась как-то полуясно сказать, что, возможно, нефтедобывающим предприятиям за нефть не платили, а их кредитовали. И они из кредитов все свои расходы покрывали. Во-первых, я вам должен сказать, что подобного заявления в самом обвинении не существует и такая идея мне не вменяется, но с ней тоже необходимо разобраться. Ваша честь, я уже вам говорил – закон сохранения просто существует, - что если бы мы кредитовали добывающие предприятия и они погашали бы свои затраты из кредитов, то вот эта задолженность должна была бы где-то всплыть. Либо она должна была бы всплыть уже в те годы, когда я руководил компанией, в данном случае применительно к сроку предъявленного обвинения с 1998-2003 годы. Или, если бы я фальсифицировал эту отчетность, то тогда она должна была бы всплыть позже, когда туда пришли другие лица. Никто такой задолженности по сей день не обнаружил!

Возвращаясь к интервалам цен, естественно, этот интервал, как я уже говорил, мог нами до начала поставок только теоретически устанавливаться. Но проверить мы потом его могли, и его, естественно, проверяла ещё и налоговая инспекция, его проверял антимонопольный комитет, т.е. фактически, по каким ценам осуществляли поставки все нефтяные компании или каждая нефтяная компания, каждое нефтедобывающее предприятие, естественно, было всем известно. Откуда это было известно, я вам только один пример приведу. Я принимал участие в утверждении отчётов дочерних добывающих предприятий».

На стене показался отчет о прибылях и убытках «Юганснефтегаза» за 2001 год.

Михаил Ходорковский стал пояснять свой пример: «Выручка от продажи товаров, продукции, услуг, «в том числе от продажи:… реализация нефти». Вот она конкретно указывается. В данном случае за отчётные период за 2001 год – это 41 млрд рублей. Объём добычи предприятия за это же время вещь абсолютно публичная, в отчётности Минтопэнерго отражённая, в отчётности «Транснефти» отражённая, в отчетности совместно добывающих предприятий отражённая. Разделили одну цифру на другую и получили цену. Все! Хотя в квартальной отчётности специально цены указывали, по которым дочерние добывающие предприятия продают нефть дальше. Все нефтяные компании эти цены указывали. Таким образом, постфактум, после поставок, налоговая инспекция, государственные статистические органы могли сравнить цены нефтяных компаний и узнать, кто выпал за разрешенный коридор».

На стене зала показалась очередная таблица.

«Эту выписку я Вам сделал для наглядности из тех данных, которые содержаться в материалах дела, - обратился к председательствующему Ходорковский. - Это средние цены поставки. Вот обратите внимание, Ваша Честь, я этот слайд обозначил как «Средняя цена реализации нефти (с газовым конденсатом) по годам и компаниям на одну тонну без налогов». Здесь приведено крупнейшее добывающее предприятие ЮКОСа, «Юганскнефтегаз», здесь приведено крупнейшее добывающее предприятие «Сибнефти» (в настоящее время «Газпромнефти»), «Ноябрьскнефтегаз», здесь приведено крупнейшее добывающее подразделение «Роснефти», «Пурнефтегаз», работающее в том же регионе. Это все Тюменская область. Здесь приведены средние мировые цены по ППО (постановление о привлечении в качестве обвиняемого. – ПЦ) и здесь приведены средняя цена продаж нефтедобывающих предприятий в Ханты-Мансийском автономном округе (ХМАО) и Ямало-Ненецкий автономный округ (ЯНАО) – это два крупнейших округа-производителя нефти в РФ. Вот все цены здесь приведены. Для «Юганскнефтегаза» было чревато налоговыми последствиями и проблемами с антимонопольным комитетом выпадение из этого коридора более чем на 20%, как в сторону завышения цены, так и в сторону занижения цены. Вы легко можете обратить внимание, что в 1996 и 1998 году цена у «Юганскнефтегаза» была заметно ниже, чем у «Сибнефти» и «Роснефти». При этом у них у всех - у «Юганскнефтегаза», у «Роснефти», у «Сибнефти - цены были ниже, чем те среднемировые рыночные цены, которые указываются в обвинительном заключении. Если взять 1999 год, после того, как все эти кризисные проблемы более или менее устаканились, то легко увидеть, что цена у «Юганскнефтегаза» (334 рубля), выше, чем у рядом находящегося «Ноябрьскнефтегаза» (321 рубль), хотя ниже, чем у рядом находящегося «Пурнефтегаза» - 597 рублей. Но при этом те мировые цены, с которыми сравнить и обвинить в обвинительном заключении – 2795 руб. Конечно, эта цена в разы больше, чем у любого из добывающих предприятий.

Теперь, если мы возьмём 2000 год, то цена у «Юганскнефтегаза» - 727 рублей, она выше той цены, которую устанавливали для «Ноябрьскнефтегаза» (675 рублей), хотя несколько ниже той цены, которую устанавливал «Роснефть» для «Пурнефтегаза» (814 рублей). И все эти цены в разы меньше, чем цена, которая указана в обвинительном заключении в Роттердаме и Аугусте. Средние цены по ХМАО в этом году 1051 рубль. Средняя цена по ЯНАО – 782 рубля. Это есть в материалах дела. Согласно логике обвинительного заключения, вся страна похищала нефть, включая государственные компании, потому что цены в Роттердаме и Аугусте были в пять раз выше.

В 2001 году цена, установленная нами для «Юганскнефтегаза», была 1.144 рубля. Цена, установленная «Сибнефтью» для «Ноябрьснефтегаза» - 1034 рубля. Цена, установленная «Роснефтью» для «Пурнефтегаза», была 886 рублей. А среднемировые рыночные цены составляли 4905 рублей, которые почти в пять раз больше, чем цены по Ханты-Мансийскому автономному округу и Ямало-Ненецкому автономному округу. Опять вся страна согласно мнению обвинительного заключения, похищает нефть.

В 2002 году, Ваша честь, аналогичная ситуация. Цена, установленная нами для «Юганскнефтегаза», сопоставимы с ценами для «Ноябрьскнефтегаза», для «Пурнефтегаза» и они в разы меньше, естественно, чем цены в Роттердаме и Аугусте и соответствуют тем ценам, которые являются средними для Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов.Аналогичная ситуация и в 2003 году».

Судья, вскидывая глаза к таблице, старательно переписывал данные. Прокуроры на стену не смотрели. Проектор показал новый график.

«И на этом слайде и на предыдущем речь, естественно идет о среднегодовых ценах. Из него наглядно видно, что цены всех нефтедобывающих предприятий, средние цены по ХМАО и ЯНАО очень близко друг к другу. А цена из ППО, с которой нас почему-то пытаются сравнивать, она вон где. И это естественно, потому что до Роттердама и Аугусты надо довести, надо заплатить много пошлин, транспортных расходов. Да и вывести туда много нельзя, к сожалению! Да и не возили туда на самом деле!

Итак, в любой год с 1998 по 2003. Цена покупки нефти, устанавливаемая в договорах ЮКОСом для своих дочерних добывающих предприятий, обеспечивала получение ими такой выручки, которая была выше затрат на ее производство (себестоимости).

Ваша честь, именно из этих соображений от вас тщательнейшим образом скрываются стороной обвинения общедоступные данные отчетности по российскому бухгалтерскому учёту дочерних добывающих предприятий ЮКОСа.

Я Вам уже демонстрировал данный материал, которая названа «Валовая прибыль», то есть выручка о реализации минус расходы от производства для «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза» и «Томскнефти» с 1998-2003 год. Тот факт, о котором я говорю, что цена, установленная ЮКОСом для своих дочерних предприятий, всегда была выше себестоимости все эти годы, он легко устанавливается из российской бухгалтерской отчётности. Мы видим, что во все годы эта разница положительная. Мне удивительно, что сторона обвинения, говоря о добросовестности, эти публичные, аудированные и никем не опороченные отчёты дочерних добывающих предприятий, от суда тщательно скрывает. Надо отметить, что они изымались.

«Среднегодовая цена для дочерних предприятий ЮКОСа была сравнима со среднегодовой ценой аналогичных сделок конкурентов +/- 20%, т.е. при сопоставлении цен сделок в соответствующем регионе (Тюменская, Томская, Самарская область), цены ЮКОСа не были самыми низкими. Для уголовного дела, как мы прекрасно понимаем, и как прекрасно понимает сторона обвинения, цены должны сравниваться с самыми низкими в данном регионе, по которым возможно было бы приобрести, но почему-то обвинение сравнивает не даже с самыми высокими ценами данного региона, а сравнивают с самыми низкими ценами, но из региона, находящегося в 4000 километрах, то есть в Роттердаме и Аугусте. Из какой логической посылки это делается, я осознать за это время так и не смог. А объяснить мне это государственное обвинение не удосужилось».

Следующий слайд назывался «Метод последующей реализации» - способ контроля экономической эффективности сделок». Ходорковский напомнил, что при проверки они пользовались способ «нет-бэка». «В нашем российском законодательстве он называется «метод последующей реализации, - уточнил выступающий. – Мы его использовали для контроля рентабельности поставок по различным направлениям. Хочу обратить ваше внимание, что получаемая по этому методу цена все равно не была рыночной. Потому что из-за отсутствия рынка в каждом звене (в переработке, сбыте и др.) использовались не рыночные, а плановые затраты. Поэтому результирующая была не рыночная. Было три типа выручки, поступающей от конечного потребителя – выручка от экспорта нефти, выручка от экспорта нефтепродуктов, выручка от нефтепродуктов с внутреннего рынка. Естественно, чтобы от трейдера поставить нефтепродукты или нефть до потребителя нужно было нести затраты. Вот выручка от конечного покупателя минус эти затраты это выручка трейдера, который входил в состав ВИНК. Для внутреннего рынка это уже не трейдер, а оптовик. То же самое. Выручка от конечного покупателя минус затраты – получается выручка оптовика. Дальше. Выручка трейдера от нефти минус затраты (до трейдера тоже надо как-то довести нефть, заплатить какие-то налоги) — и эта часть выручки от конечного потребителя, то есть от экспорта нефти, попадает в выручку добывающего предприятия. Аналогично от экспорта нефтепродуктов: выручка трейдера минус затраты до НПЗ минус затраты собственно НПЗ. То же самое с нефтепродуктами с внутреннего рынка. И еще один кусок выручки у добывающего предприятия. Вот он способ «нет-бэк». Еще раз повторю, почему это все равно получалась нерыночная цена. Потому что затраты во всей элементах цепочки были плановые, то есть устанавливаемые ВИНК. Может быть, НПЗ хотело получить гораздо больше прибыли, может, оптовик или трейдер хотели получить гораздо больше прибыли. Более того, для нефтедобывающего предприятия при такой схеме было бы важно, сколько на самом деле, фактически, поступило от конечного покупателя. При технологии, которую мы использовали («затратной») им это было безразлично. А как я уже говорил во всякие годы не всякий покупатель своевременно платит, не всякий покупатель вообще платит. Итак, оплата добывающим подразделениям ЮКОСа поставляемой ими нефти производилась вне зависимости от времени и факта оплаты поставок конечным покупателем, эта оплата шла сначала авансовым, а потом «закрывающим» платежом <соответствующие документы есть в материалах дела. - ПЦ>, что гарантировало добывающему подразделению финансирование затрат и формирование из прибыли социальных фондов.

На что я хочу обратить внимание. Финансирование капитальных вложений производилось отдельно из общего корпоративного фонда по проектной основе в соответствии с бюджетом, установленным советом директоров. Отмечу, что капитальные вложения относятся на прибыль, а не на себестоимость, поскольку капитальные вложения это расходы на производство будущей нефти, а не той нефти, которая уже произведена. Вот почему, Ваша честь, инвестиционная составляющая распределялась не сразу, а по проектной основе. Предприятия нефтедобычи проходят три стадии. Когда предприятие начинает работать, это этап разработки. Этап зрелой добычи. И этап падающей добычи. Когда предприятие находится на этапе начала разработки, то, естественно, у него нефти, которую оно могло бы продавать, просто не существует. Или ее очень мало. А капитальные вложения должны быть очень большими. И наоборот. Когда предприятие находится на этапе падающей добычи, то есть уже месторождение выработано, нефть-то у него есть, реализация идет, а вот вкладывать капитальные вложения там некуда. И у компании ЮКОС были предприятия во всех трех стадиях. Если мы возьмем «Самаранефтегаз» , то это было предприятие с падающей добычей, хотя мы и смогли поднять эту добычу, но в целом там регион уже освоен. То есть нефть добывается, а капитальные вложения требуются не такие большие. «Юганскнефтегаз» - зрелая добыча. То есть добывается много, а вложения требуются только в отдельные месторождения, например, Приобское. «Томскнефть». Я считаю, что с точки зрения освоения региона там предприятие на самом деле молодое. Там не так много добывается нефти, как могло бы добываться. И туда нужно большие капитальные вложения. Именно поэтому крупная компания, естественно, компенсирует каждому входящему в нее предприятию все расходы на сегодняшнею добычу нефти, но вот, куда вкладывать деньги в добычу нефти завтрашней, это, естественно, решает совет директоров всего холдинга. И решает он это не потому, что сегодня там добывается столько, а потому, где завтра будем добывать. Достаточно наивно и с производственной точки зрения никак не оправдано вкладывать деньги именно в тот объект, где на сегодня большая добыча.

Итак, я хотел бы, Ваша честь, чтобы было понятно, что покрытие всех затрат добывающих акционерных обществ на производство нефти (себестоимости), как я понимаю, вне зависимости от всех других обстоятельств исключает безвозмездность и прямой ущерб. А тот факт, что цены компенсации в ЮКОСе превышали минимальные цены других аналогичных поставщиков, и их сравнимость со средними ценами аналогичных поставщиков в том же регионе, в то же время и в тех же объемах, лишает вообще всякой правдоподобности...затраты покрывались. Ваша честь, чтобы вам понимать. Для каждого человека, ведущего нормальную деятельность, должен быть какой-то выбор правопослушного поведения. Нельзя сказать, чтобы ты делал какую-то деятельность, но и так это будет преступление, и эдак это будет преступление. Я представлял интересы акционеров ЮКОСа, я был руководителем ЮКОСа. Я знаю, что в регионах добычи существуют добывающие предприятия, у которых их материнские компании <«Роснефть», «Сибнефть»> или торговые подразделения их материнских компаний покупают нефть по цене, я показывал, 700 рублей или 1000 рублей, а мне предлагается у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томснефти» покупать нефть по 5000 рублей. Что мне скажут акционеры, которые мне вверили имущество, ну и в том числе денежные средства ЮКОСа, не дочерних подразделений, а собственно ЮКОСа?! <Они сказали бы:>«Милый, ты чего обалдел?! Ты почему платить в пять раз больше добывающим «дочкам», чем платят другие предприятия?! Это с какого праздника такое?!» И я был бы в нынешнем суде, только по обвинению в хищении денежных средств, только за счет завышения цен!
Итак, выводы по разделу 5 и 6.

1. ЮКОС устанавливал цены на товары и услуги внутри ВИНК (между дочерними предприятиями), обеспечивая полную компенсацию добывающим подразделениям затрат на производство и формирование ими фондов из прибыли, причем цены соответствовали средним ценам у производителей в соответствующих регионах, применявшихся при соответствующих объемах торговли.

2. Все подразделения ЮКОСа работали, как единая ВИНК, на общий результат, отражаемый мной в консолидированной отчетности и распределяемый советом директоров ОАО НК ЮКОС.

3. Поставки нефти и нефтепродуктов на внешний рынок шли по ценам внешнего рынка, поставки нефтепродуктов на внутренний рынок шли по ценам внутреннего рынка. Поставки нефти на внутренний рынок осуществлялись ЮКОСом в незначительных объемах (до 2%). И обозначались как так называемая «свободная реализация».

4. Факт гораздо более низких цен в регионах добычи по сравнению с ценами в Роттердаме и Аугусте – общеизвестен и определялся налоговыми, транспортными и прочими издержками, а также перекрестным финансированием внутренних поставок. Если бы мы установили цены в регионах добычи так, как предлагает сторона обвинения (равными ценам в Роттердаме и Аугусте), то цена бензина на внутреннем рынке была бы выше в 3 раза».

Михаил Ходорковский перешел седьмому тезису.

Тезис звучал так: «Налоговая оптимизация, как законная цель любой компании, присутствовала при определении схем торговли».

Михаил Ходорковский начал говорить: «Дочерние добывающие компании ЮКОСа продавали всю добытую скважинную жидкость, содержащую 30 процентов нефти (остальное соли вода и прочие примеси) трейдинговым компаниям, также входящим в периметр консолидации ЮКОСа.

Реализация шла по договорам купли-продажи, как правило, - на устье скважин, где и происходила передача прав собственности на нефть в составе скважинной жидкости от добывающего предприятия ЮКОСу в 1998-1999 годах, и от добывающего предприятия торговому подразделению ЮКОСа (чья деятельность признана судом деятельностью ЮКОСа) в 2000-2003 годах.

Ваша честь, хочу отметить, чтобы не было двусмысленностей. Я не согласен с позицией Российской Федерации, высказанной в Европейском суде, что налоги были незаконно недоплачены. Я в данном судебном процессе опираюсь на факт признания РФ, что выгодополучателем от реализации нефти был ЮКОС. И вот с этим выводом я согласен.

Подобная организация торговли, то есть имеется в виду продажа на устье скважины, эта часть торговли не определялась целью налоговой оптимизации. Она была организована в свое время, чтобы избегать незаконных арестов нефти по сфабрикованным подрядным договорам (что было практикой 1996-1999 годов). Что происходило. Фабриковался подрядный договор, о том, что что-то построено, что-то сделано. И акт, что это выполнено. Я думаю, в данном суде с подобными ситуация вы сталкивались не раз. Они, естественно, не платили. Те с этими документами обращались в соответствующие органы и арестовывалась нефть. Арестованная нефть часто физически отбиралась на узле учета, то есть ее выгружали из трубопроводной системы добывающего предприятия ЮКОСа, загружали в цистерны и угоняли. А на реализацию ее передавали местным бандитам, которые ее попросту никогда не оплачивали. В результате предприятие погружалось в долговую яму. Для того чтобы этого не допустить, мы и придумали схему, при которой мы покупали права собственности уже на скважине. Скважинную жидкость арестовать бессмысленно, ее невозможно потом никому продать, а отобрать нефть после подготовки уже нельзя, потому что она принадлежала компании ЮКОС, а компания ЮКОС таких вот «левых» подрядных договоров не подписывала. Естественно, это уже у меня находилось под очень жестким контролем. Вот в чем был смысл-то! Постепенно, когда вся эта вакханалия к 2000 году закончилась, все предприятия начали переходить к этому способу, когда права собственности переходили сразу на узле учета «Транснефти». Почему это не произошло сразу? Переделать мозги вещь не быстрая, но за несколько лет справились. Это была не самая наша большая проблема».

Налоговая экономия происходила за счет выбора организации-покупателя из региона, предоставляющего налоговые льготы, что не было запрещено законом, и являлось распространенной практикой для нефтяных компаний.

Ходорковский зачитал аналитическую справку 2000 года, подготовленную Грефом и Букаевым на имя Путина. ««Нефтяные компании, как и всякий налогоплательщик, стремятся к оптимизации своих налоговых обязательств. Основными способами минимизации налоговой нагрузки являются замыкание товарно-денежных потоков и концентрация прибыли в регионах с льготными режимами налогообложения»». Это всем было известно, и никто это не воспринимал как какое-то нарушение».

Важно понимать, Ваша честь, что на самом деле специалисты, которые занимались торговлей не находились в каком-то одном регионе. Да, штаб-квартира в Москве, там работала около 300 человек, я имею в виду торговое подразделение. Но фактическая работа людьми выполнялась в регионах отгрузки, а этих регионов было порядка 15. То есть там, где нефть закачивается в трубу, там где нефть из трубы перегружается на перерабатывающее предприятие, на портовый терминал. Там везде находились люди, представляющие сбытовые подразделения ЮКОСа. Там куча бумажной работы. Куча актов, которые надо подписывать. В общем, очень много всякой документации. Ничего из этого не приобщено! Все это прячется! Ворох бумаг, сопровождающий каждую цистерну с нефтепродуктами, просто трудно себе вообразить.

Так вот, имея фактическую работу торговых подразделений достаточно широкую, мы имели возможность выбирать регион, в котором зарегистрировать вот эту вот самую торговую структуру. И регистрировали мы ее, естественно, там, где это было выгодно. Или использовали то предприятие, которое уже было зарегистрировано, если те условия, которые нам предлагались, были выгодными. А выгодными они были вследствие тех налоговых льгот, которые в данном регионе были предоставлены решением местных властей. Вот и все! И никто это не скрывал! Все это прекрасно знали. При таких объемах торговли, при таких оборотах мы непосредственно обсуждали эту проблему и с министром по налогам и сборам, и с его замами. Я обсуждал лично. И с Кудриным это обсуждалось.

И еще один нюанс. Существует экспорт нефти и нефтепродуктов, то есть продажа нефти через границу РФ. А существует международная торговля нефтью и нефтепродуктами, то есть это торговля нефтью и нефтепродуктами за пределами РФ. Потому, что не только в России цены в ХМАО отличаются от цен в Москве и Пскове, но и за границей цены в Роттердаме отличаются от цен в каком-нибудь другом порту. Так вот международной торговлей мы до 2000 года не занимались, это очень специфическая сфера деятельности и только в 2000 году мы сумели забрать этот вопрос к себе. Соответственно, забрать себе прибыль, получающуюся от этой очень специфической деятельности.

Да, мы переманили к себе часть тех людей, которые раньше с ЮКОСом сотрудничали и занимались этой работой. Да, мы их перекупили, но это нормально. Вот работал Леванович отдельно от ЮКОСа. Дальше мы ему сказали — мы будем работать сами, хочешь переходи к нам в ЮКОС, не хочешь — ищи себе другой бизнес на рынке. Как назвались юридические лица, неважно. Как назвали, так назвали. Пусть «Петроваль», пусть «Петронет». Они входили в периметр консолидации ЮКОСа. Это ЮКОС! Регистрировать там филиал ЮКОСа – это головная боль. Зачем она мне нужна? Ни одна компания так не делает.

Хочу отметить, что уровень налогообложения ЮКОСа соответствовал среднеотраслевому».

Проектор вновь оживил стену судебного зала.

«Я выписываю «Коммерсант-Власть», и вырезал себе статеечку в 2004 году. «Когда в могильщиках согласья нет». Тут было проведено сравнение доли налогов в выручке нефтяных компаний. Для ЮКОСа эта доля была 34 процента, для «Сибнефти» - 23 процента, для «Роснефти» - 22, для ЛУКОЙЛа - 15 и так далее»

Затем появилась табличка «Уплаченные налоги (без НДС) ВИНК на 1 тонну добытой нефти в долларах США». Сравнивались «ЮКОС», «Роснефть», «Газпромнефть».

«В 1998 году ЮКОС заплатил на одну тонну добытой нефти 19 долларов, «Роснефть» - 22, «Газпромнефть (тогда «Сибнефть») – 13. В 1999 году ЮКОС – 19, «Роснефть» - 24, «Газпром нефть» - 13. В 2000 году ЮКОС заплатил 49 долларов, «Роснефть» - 42, «Газпромнефть» - 19. Я хочу обратить внимание, что цены на нефть тогда были не как сегодня – 80 долларов за баррель. Мы тогда цену 20 долларов за баррель считали счастьем. Аналогичная ситуация и в 2001 году. ЮКОС – 47, «Роснефть» - 27, «Газпромнефть» - 27, в 2002 году ЮКОС – 55, «Роснефть» - 38, «Газпромнефть» - 40. Аналогично в 2003 году, до налоговых претензий: ЮКОС – 68 долларов налогов на тонну добытой нефти, «Роснефть» - 42, «Газпромнефть» - 51.

Ваша честь, в обвинительном заключении многократно противопоставляется факт поставки нефти конечному покупателю тому, что трейдером было лицо, которое физически нефть себе никогда не получало. Меня это, конечно, очень сильно удивляет, почему этот факт вызывает такое изумление и неприятие у стороны обвинения. Нефть — жидкость — никогда не поставлялась организации – трейдеру, которая располагалась в Москве или в другом удобном для работы трейдеров регионе. Она отгружалась непосредственно с узла учета в адрес конечного получателя в России или за рубежом. Очевидно, что трубы ни через Москву, ни через Женеву, ни через Нью-Йорк или Лондон не проходят! И хранилищ у трейдеров там нет! Вообще в мировой практике трейдер обычно не владеет транспортом и хранилищами, а уж тем более нефтеперерабатывающими заводами. Пример — компания «Гунвор», сегодня практически монопольный покупатель экспортной нефти компании «Роснефть», куда теперь фактически поставляется нефть, добываемая бывшими добывающими предприятиями ЮКОСа. По сложившейся мировой практике крупнейшие нефтяные трейдеры располагаются в местах доступа финансовых ресурсов. В Женеве, в Лондоне, Нью-Йорке и т.д. Смешнее другое. Добывающие предприятия («Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть») тоже никогда не транспортировали нефть через места своей регистрации («Юганскнефтега» был зарегистрирован в пос. Пойковском «Томскнефть» - в Стрежевом, «Самаранефтегаз» - в Самаре). Ни через Пойковский, ни через Самару, ни через Стрежевой трубопровод с нефтью не проходит! Находится ли нефть в 300 километрах или в тысяче километров от места регистрации предприятия — это с точки зрения права никакого значения не имеет.
Условия и места регистрации трейдеров и юридические взаимоотношения с ними (через опционы и договоры аутсорсинга) были установлены по рекомендации компании PriceWaterhouseCoopers, чтобы соблюдать правила консолидации по US GAAP.
Судебная практика, согласно которой все эти операции стали объявляться незаконными, на момент когда я вел деятельность компании ЮКОС, не существовала. Она была не просто специально пересмотрена «задним числом» под ограбление ЮКОСа, но и в деле ЮКОСа пошла дальше, признав эти подразделения (трейдеров) «самим ЮКОСом», что позволило увеличить размер налоговых претензий в 7-10 раз.

Нынешнее обвинение утверждает обратное: эти подразделения не были ЮКОСом и даже не действовали в его интересах, - они действовали в интересах Ходорковского и организованной группы, прикрывая хищение нефти, осуществляемое неизвестным науке и практике способом – путем передачи на баланс. Вот интересно! Тогда, значит, ЮКОС был потерпевшим акционером своих дочерних добывающих предприятий и потерпевшим покупателем нефти, который заплатил за нефть, но, видимо, как следует из обвинения, ничего не получил взамен, а не выгодополучателем, и уж тем более - не собственником украденной нефти. Это противоречие непреодолимо. Вот я знаю, что собственником нефти были торговые предприятия ЮКОСа и сам ЮКОС. Я знаю, что ЮКОС был выгодополучателем. Я не согласен с налоговыми требованиями, только что объяснил почему. Но то, что ЮКОС был выгодополучателем, я не спорю. И когда сторона обвинения говорит: нет, этим выгодополучателем был лично Ходорковский, нет, собственность ЮКОСа не переходила, ее похищал Ходорковский. Ребят, а налоги с ЮКОСа вы тогда зачем потребовали?! Тогда сажайте представителя ЮКОСа рядом с собой, пусть он будет потерпевшим. И верните ему не только то, что дополнительно потребовали с ЮКОСа в период с 2004 года, но и то, что ЮКОС заплатил до 2003 года, потому что и тогда ему налоги, по вашему мнению, платить было не с чего. Он же нефть не получил! Я ее украл!»

Прокуроры молчали. В публике посмеивались. Судья был мрачен.

Михаил Ходорковский озвучил свои выводы из седьмого тезиса.

1. Физическая поставка нефти шла, как правило, из трубопроводной системы добывающих предприятий в трубопроводную систему «Транснефти» с указанием, где и кому «Транснефть» должна отдать эквивалент. Маршрутные поручения есть в деле. Еще раз хочу пояснить, это не физически нефть перемещалась от «Юганскнефтегаза», например, до потребителя. Нет, сдалась в «Транснефть», а эквивалент этого объема был выдан потребителю.

2. Торговые структуры, как правило, нигде в мире не являются центрами физической перевалки нефти. ЮКОС действовал в соответствии с обычаями делового оборота.

3. Место регистрации торговых посредников выбиралось с учетом предлагаемых им налоговых льгот, в соответствии с законодательством того времени.

4. Арбитражный суд счел торговых посредников единым с ЮКОСом юридическим лицом, а не только действующими в его (ЮКОСа) интересе. Эти решения, на мой взгляд, не основаны ни на каком законе, но вступили в законную силу, и в силу этого до их отмены являются общеобязательными не только для судебных приставов, изъявших по ним имущество у ЮКОСа, но и для прокуроров, а также для самого суда».

Вернулись к слайду, который уже не раз был показан суду: ЮНГ- ТРАНСНЕФТЬ, внизу ЮКОС, вверху ОПГ со знаком вопроса.

«Я извиняюсь, Ваша честь, что я опять возвращаюсь к этому вопросу, но он наиболее существенный, к нему сводится все судебное разбирательство. Мне, Ваша честь, достоверно известно, что нефть как вещь ушла в «Транснефть». Ее эквивалент (по объему) — конечному потребителю. Ни у кого нет претензий. Ни у «Транснефти», ни у конечного потребителя! Все все получили. Право собственности ушло к ЮКОСу. Ни у кого нет претензий. Одни передали, другой получил. Вопрос — что изъяла орггруппа? Лахтин сказал, что переход права собственности не исключает изъятие нефти орггруппой. Такое ощущение, что мы на каком-то теоретическом диспуте! Я спрашиваю, уже год спрашиваю — что КОНКРЕТНО перешло к орггруппе? Нефть? Нет, она в «Транснефти», и с этим никто не спорит. Право собственности у ЮКОСа. Это установлено судом. Что перешло орггруппе? Вопрос без ответа до сегодняшнего дня!».

Перед переходом к 8 тезису прервались на 5 минут.

«Схемы и цены торговли, прибыль компании были доступны акционерам, государственным органам и общественности. Единство интересов всех акционеров обеспечивала программа консолидации, реализованная с 1997 по 2001 годы», - обозначил свой восьмой тезис Михаил Ходорковский.

«Ваша честь, мне достоверно известно, что схема торговли в ЮКОСе была хорошо известна акционерам, государственным органам и открыта для обсуждения и оспаривания. Я сам неоднократно выступал с докладами о том, что происходит в этой сфере деятельности компании ЮКОС перед акционерами, перед правлением компании, в Госдуме и в соответствующих правительственных органах. В нашем деле существует немного на эту тему записей, но тем не менее у нас в томе 132 на листе дела 103 оборот и в томе 62 на листе дела 323 существует высказывание бывшего акционера компании и, соответственно, протокол общего собрания акционеров, где выступают акционеры компании, говоря о схеме торговли. Кому-то из акционеров она нравится, кому-то не нравится, но они достоверно проинформированы.

Ваша честь, поскольку ЮКОС была крупная компания наша деятельность неоднократно рассматривалась в СМИ. В частности, я сделал выписку из статьи, опубликованной в Журнале правовой и коммерческой информации в апреле 2003 года господином Юрасовым, руководителем Орловского территориального управления Министерства по антимонопольной политике России.

Хочу обратить внимание, что в схеме, приведенной в этой статье, достаточно четко описан - в части касающейся данного антимонопольного ведомства и его регионального отделения - кусок консолидированной компании ЮКОС, так он и обозначен, вертикально-интегрированная нефтяная компания. Вся схема названа – схема функционирования регионального оптово-розничного рынка нефтепродуктообеспечения, и в рамках этой консолидированной вертикально-интегрированной нефтяной компании обозначен и НПЗ, и компания «Фаргойл», и компания ТД «ЮКОС-М», и предприятие объединения нефтепродуктообеспечения. И более того, я обращаю внимание уважаемого суда на то, что от вас скрывает сторона обвинения, что легальность действия компании, в частности, «Фаргойл», как и всех остальных оптовых поставщиков, обеспечивалась в том числе и получением ими свидетельствами оптового продавца, которые получались в соответствующих госорганах. Это было связано, Ваша честь, с тем, что обязанности по уплате акциза на нефтепродукты они переходили от НПЗ к оптовому звену, к розничному звену в разное время и в то время, когда эти обязанности по уплате акциза были на оптовом звене, то все наши трейдеры получали у госорганов свидетельства оптового продавца. Часто этого всего в материалах дела нет. Напрочь!

Холдинг ЮКОС, являющийся одновременно основным обществом, т.е. материнской компанией не менялся с 1993 по 2005 год. Это ОАО НК ЮКОС. Управляющие компании и исполнительные органы дочерних подразделений были назначены ЮКОСом в 1998 году и имели абсолютно говорящие названия. «ЮКОС ЭП» (exploration and production) – разработка и производство. Договор о создании имеется в деле. «ЮКОС РМ» (refining and marketing) – переработка и сбыт. Договор о создании имеется в деле. Плюс компания ЮКСИ в последующем «ЮКОС-Москва», корпоративный центр для планирования слияния ЮКОСа и Сибнефти. Это общеизвестные факты. Не знаю, кому здесь пытаются рассказать, что это было тайной. Их создание и полномочия утверждались соответствующими общими собраниями акционеров и согласовывались с Государственным антимонопольным комитетом. Материалы имеются в деле. Кроме этого, мне известно, я процитирую по своим выпискам, что зампредседателя Государственного антимонопольного комитета России Пармененковой от 17.09.98 в своем письме за номером КП 6517 написала об удовлетворении ходатайства ЗАО «ЮКОС РМ» о приобретении им полномочий исполнительного органа «Сызранский НПЗ», «Новокубышевский НПЗ» и других. Она же, постановление от той же даты. КП 6518, об удовлетворении ходатайства ЗАО «ЮКОС ЭП» по приобретению им полномочий исполнительного органа «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и др. предприятий. Если после этого говорят, что все было сделано тайно, то мне интересно – от кого? Только от тех, кто этим не интересовался.

Компании - приобретатели всей нефти были объявлены зависимыми от ЮКОСа в 96 и 98 (это про «Томскнефть») годах в результате заключения генеральных соглашений. Они имеются в деле. Это было подтверждено решениями общих собраний акционеров в 99 году. Протокол тоже имеется в деле.

Данная практика активно обсуждалась и государственными (в том числе антимонопольными) органами, и акционерами, но никогда не была признана незаконной судом.

Прозрачности схем торговли способствовало также отражение всех доходов ВИНК в консолидированной отчетности, публично доступной с 2000 года через Интернет и многократно обсуждаемой экспертами и СМИ. То есть и это общеизвестно. Например, «Ведомости» (16.10.2003) - «ЮКОС» представит GAAP 20 октября». Это, Ваша честь, касается GAAP за 3 квартал 2003 года, который хоть и был изъят согласно материалам уголовного дела, но не приобщен к данному делу. А газеты об этом писали. «Известия» (20.05.2003) - «ЮКОС отчитался за прошлый год»; «Коммерсант» (20.02.2001) - «Нефтяники подсчитали доходы». После этого говорить, что что-то скрывалось?!

Помимо этого среднегодовые трансфертные цены ежегодно докладывались не только советам директоров, но и общим собраниям акционеров добывающих подразделений, что очевидно даже из утверждаемого ими РСБУ (там есть выручка от реализации при известном объеме добычи). То есть, и это общеизвестно.

Показали «Отчет о прибылях и убытках» Юганскнефтегаза за 2001 год. Строка продажи реализации нефти была выделена желтым маркером. «Это официальный финансовый отчет. Там конкретно указана выручка от реализации нефти. В то же время мировая цена публично известна из сообщений СМИ.

Кроме того, с 2000 г. мы стали публиковать цены ежемесячных закупок в местной прессе регионов добычи. Позволю себе процитировать «Томскую нефть» (08.05.2002): «Начальная цена предмета торгов - нефти в составе углеводородного сырья с доведением до ГОСТ - устанавливается в размере 900 рублей за каждую подготовленную тонну товарной нефти, включая НДС. Условия оплаты - 60% предоплата в рублях РФ в течение 17 (семнадцати) банковских дней с момента заключения договора на покупку нефти в составе углеводородного сырья с доведением до ГОСТ». В газетах писали цены! У меня куча подобных выписок. И после этого говорить, что что-то скрывалось?!

Гармонизация интересов акционеров была достигнута в ходе реализации с 1998 по 2001 года программы консолидации (перехода на единую акцию), в результате которой все акционеры получили право на равное участие в прибыли ЮКОСа.

Дополнительно 10% акций ЮКОСа были предоставлены мной и моими коллегами для программы улучшения жилищных условий 40 тыс. пенсионеров ЮКОСа. Этот пакет поступил в управление абсолютно независимого фонда, что обеспечивало дополнительную степень контроля над деятельностью менеджмента компании. Сведения об этом имеются в томе 36 (листы с 11 по 14).

И, наконец, с 1998 года мы начали формировать сначала независимую финансовую службу под руководством Мишеля Сублена, а затем - независимый совет директоров ОАО НК ЮКОС. Независимые директора к 2003 г. составляли в нем большинство, в то время, как Комиссия по ценным бумагам и биржам США только в ноябре 2003 года утвердила новые правила, в соответствии с которыми большинство членов советов зарегистрированных на бирже компаний должны были быть независимыми.

Критерии независимости соответствовали международным: люди не работали в ЮКОСе, материально от ЮКОСа не зависели, директорское вознаграждение не составляло существенной части их доходов. Все независимые директора были уважаемыми членами общества. Дополнительно важно: по своим профессиональным навыкам эти люди глубоко разбирались в деятельности крупных компаний.

В разное время членами Совета директоров ОАО «НК «ЮКОС» были:

Жак Костюшко-Моризе (2000-2004 гг.) – руководитель Международного отделения банка «Credit Lyonnais»;

Сара Коллинз Кэри (2001-2004 гг.) – адвокат/партнер фирмы «Сквайр, Сандерс энд Дэмпси ЛЛП» (“Squire, Sanders & Dempsey LLP”), Вашингтон, США;

Радж Кумар Гупта (2000-2004 гг.) – независимый консультант нефтяной компании «Филлипс Петролеум (Phillips Petroleum)» (США);

Бернар Лозе (2000-2004 гг.) – президент компании “Loze & Associes”. Крупный инвестор;

Мишель Сублен (2001-2004 гг.) - казначей «Шлюмберже Лтд.» (Schlumberger Ltd.), Париж, Франция. Он был у нас директором, но не по трудовому договору с ним, а у нас было соглашение со «Шлюмберже», которая платила ему зарплату, а он, выполняя поручение Шлюмберже, выполнял у нас функции финансового директора. То есть мы умышленно в 1998 году сделали максимально прозрачной свою финансовую деятельность, передоверив всю финансовую службу крупнейшей международной сервисной компании. То есть наш финансовый директор с 1998 по 2001 год от меня не зависел! Я ему зарплаты не платил. Зарплату ему платила международная компания;

Алексей Эмильевич Конторович – директор Института геологии нефти и газа Сибирского отделения Российской Академии Наук. Член совета директоров;

Юрий Петрович Похолков – ректор Томского политехнического университета. Президент ассоциации инженерного образования России.

Все эти люди на ежеквартальной основе самым подробным образом знакомились с деятельностью компании, ее промежуточными и годовыми консолидированными отчетами, они утверждали бюджет и отдельные крупные сделки (сделки свыше 50 млн долларов я сначала должен был у них одобрить, только потом мог реализовывать, до 50 млн долларов я мог принять решение, но потом получить от них согласие). Они общались с аудиторами напрямую. То есть, и они были информированы.

Помимо этого, ежеквартально я собирал заседания так называемого расширенного правления, т.е. правления с участием руководителей всех дочерних подразделений (более 200 человек), и на протяжении 2-х дней, с участием прессы, присутствовали губернаторы тех регионов, где мы работали, мы обсуждали итоги прошедшего квартала и планы на будущее.

В такой ситуации говорить о «секретных, скрываемых» сделках, ценах, об обмане кого бы то ни было, о сделках «против воли», с помощью которых велась основная деятельность, в размере всего объема этой основной деятельности – смешно. О чем здесь говорить, это анекдот!

Я просто не знаю как, кхм, выглядит такое обвинение! Ваша честь! Поверьте мне, в ходе предварительного следствия я все это говорил тем уважаемым людям, которые с нами провели два года: «Люди вы подумайте! С чем вы пойдете в суд?!». Мне говорят: «Да, мы доложим начальству». Приезжают, нет, ничего не изменилось. Когда заявили, что будут перепредъявлять обвинение, те, кто с нами в Чите сидел, имеются в виду представители Следственного комитета, они все надеялись, что самые фантастические глупости уберут. Нет! Обалдевшими после перепредъявленного обвинения были и мы, и они. Я не знаю, кто принимал решение о передаче в суд такого дела!».

Судья тяжко вздохнул. Прокуроры зашевелились и начали переговариваться. «ФАКТИЧЕСКИ кто принимал решение, я имею в виду, - услышал их Ходорковский. - Кто подписывал, я видел...».

Настало время выводов из восьмого тезиса:

«1 Полное согласие всех акционеров ВИНК невозможно никогда и нигде. Это общепризнанный факт, закрепленный, в том числе, решением Конституционного Суда РФ.

2 Информация, необходимая каждому заинтересованному акционеру для принятия личного решения, была доступна.

3 Доступность и понятность акционерам информации (в том числе по международной отчетности компании) в акционерном обществе обеспечивается профессиональными и независимыми консультантами. Я почему на эту тему говорю. В обвинительном заключении существуют подобные высказывания и здесь вопросы свидетелям задавались: «А вот была ли вам понятна предоставленная вам отчетность?» Ваша честь, понятность такой сложной вещи, как международная отчетность, вне зависимости от того на английском она языке или на русском, - она для обыкновенного человека недоступна. Если он хочет в ней разобраться, он приглашает независимых консультантов. Или читает, что пишут рейтинговые агентства. Аналогичным образом эта понятность могла бы быть достигнута и в стадии следствия, и в суде для неквалифицированных участников процесса, если бы сторона обвинения действительно хотела бы разобраться в том, как работала компания ЮКОС. Спрашивать у обычного человека, понятна ли ему отчетность крупной компании без помощи профессионального консультанта, - так же непрофессионально и необоснованно, как требовать от неюриста понимания УК и УПК без помощи юрисконсульта. Почему сторона обвинения удивляется тому, что специальные вопросы финансово-хозяйственной деятельности компании, доступные профессионалу, не были доступны без помощи профессионального консультанта какому-то акционеру?! Конечно, не были доступны! Обратился бы к консультанту, получил бы информацию. В общем, Ваша честь, я никогда и не ставил перед собой задачу, чтобы отчетность нефтяной компании была понятна человеку без специального образования. Это другая работа. Этому в институте учат. Я руководитель компании, а не преподаватель. Хотя за последние три года почти переквалифицировался».

Публика засмеялась и даже кто-то захлопал. Судья улыбнулся.

Прозвучал девятый тезис: «Нефть, добываемая компанией, и нефтепродукты, из нее вырабатываемые, находились в распоряжении полномочных представителей компании и, в соответствии с инструкцией Минфина, отражались в балансе в виде затрат на производство до момента реализации».

На стене увидели слайд «Производственный процесс «от скважины до АЗС»».

«Ваша честь, на этом рисунке последовательно обозначены те стадии, которые осуществляются нефтяной компанией для добычи и реализации нефти. Начинается все с разведки месторождений. Потом идет обустройство месторождения. Добыча нефти, то есть непосредственная работа насосов, качалок и т.д. Первичное водоотделение, то есть сброс основной части той воды, которая, вы видели, находится в скважинной жидкости. Транспортировка в цех подготовки, это достаточно большое расстояние (десятки, а иногда и до ста километров), подготовка нефти, в результате чего получается нефть, соответствующая требованиям ГОСТа. Именно эта нефть сдается в компанию «Транснефть». Надо сказать, что ГОСТ на нефть достаточно широкий. То есть имеется в виду, что ГОСТу соответствует нефть, где содержание серы и близкое к нулю, и близкое к трем процентам. <Соответствует ГОСТу нефть>, где содержание светлых нефтепродуктов внутри нефти и 30 процентов, и 70 процентов. Но это разная нефть. А в трубе она смешается.

И наконец сдача нефти в «Транснефть». Вот на этом работа компании «ЮКОС ЭП» заканчивается. Начинается работа компании «ЮКОС РМ» (переработка на НПЗ, отгрузка в оптовое звено, отгрузка в розничное звено и реализации на АЗС). На схеме я изобразил движение скважинной жидкости и движение нефти. От скважины до центра подготовки идет скважинная жидкость. Вот здесь вот, - Михаил Ходорковский показал на римскую цифру I в схеме, - мы уже знаем сколько нефти добыто, учет ведется. Конечно, количество добытой нефти определяется расчетным способом (высчитывается от объема скважинной жидкости). После цеха подготовки у нас имеется уже ГОСТовская нефть, тут мы уже знаем, сколько же на самом деле мы получили нефти, и сравниваем с расчетами. На этом этапе бывают потери, как нормативные, так и сверхнормативные. Нормативные потери определяются технологией. Сверхнормативные бывают вследствие, например, производственных аварий. На этом этапе уже встречаются случаи воровства. Вот он врезался в трубу нашу, вытащил нефть и увез в цистерне. Вот ЭТО называется хищением нефти. И это бывало. Вот с этим мы разбирались! Правоохранительные органы даже иногда помогали! Правда, нечасто».

Публика оценила шутку, судья тоже тихо рассмеялся. Прокуроры сохраняли каменные лица. На схеме же стрелка шла дальше от «Транснефти» до НПЗ.

«И опять же мы сравниваем то количество нефти, которое нам передали в качестве эквивалента, с тем количеством, которое мы сдали в «Транснефть». Они опять-таки не совпадают. Потому что и там бывают нормативные и сверхнормативные потери. Потому что и у «Транснефти» бывали недопоставки. Вам об этом свидетели рассказывали. Но мы замеряем сколько нефти, мы сравниваем, и если сверхнормативные потери существуют, начинается разбор. И все это отражается в бухгалтерском учете на разделе «потери». Права собственности, хочу еще раз подчеркнуть, это документарный оборот нефти, он идет отдельно от физического потока (от добывающего предприятия к трейдеру, к другому трейдеру и к конечному потребителю).

Ваша честь, у меня нет желания вступать в данном судебном процессе в полемику с неспециалистами! Я объясняю, как было. А как теоретически по-другому можно было бы организовать всю работу… Вот когда господин Лахтин будет руководить нефтяной компанией, пусть организует бизнес, как ему нравится. Посмотрим , как это у него получится!».

Все рассмеялись, коллеги Лахтина с интересом посмотрели на потенциального нефтяного магната. Но от того реакции не последовало. Компьютер поглотил Валерия Алексеевича без остатка.

Нефтяные компании и до приватизации работали по замкнутому циклу. Все это было до меня. Я довел эту схему до ума: оформил документами, регламентами, обучил людей, устранил всякие бытовые проблемы, которые там были, отладил. Моя работа была – отладка!»

На стену вновь вывели отчет о прибылях и убытках «Юганскнефтегаза».

«В этом отчете мы (помимо выручки от реализации) отражали еще и себестоимость проданных товаров. В частности, нефти. Легко видеть, что и в данном конкретном случае себестоимость произведенного товара ниже, чем выручка, которую они получили от реализации. Важно, что до момента сбыта на балансе предприятия нефть учитывается, естественно, по себестоимости ее производства. А это и есть, согласно инструкции Минфина, фактическая стоимость. И никаких здесь двузначностей не существует. И выдумывать здесь уважаемым следователям Генпрокуратуры ничего бы не стоило!

Производственный процесс добычи, переработки, транспортировки и сбыта нефти и выработанных из нее нефтепродуктов не предусматривает возможности для их длительного хранения. Хранилища обеспечивают возможность кратковременной бесперебойной работы в случае аварии в системе «Транснефти».

Заключение соглашений о поставке нефти и нефтепродуктов с указанием точки приемки и точки выгрузки осуществляется за месяц (в экстренных случаях - за 2 недели) до реальной отгрузки, а значит и производства продукции.

То есть сделки носили на самом деле характер фьючерсных сделок, то есть продажа прав на нефть, которая будет произведена в будущем (через 1-2 месяца) и поставлена даже через 2-3 месяца. Причем реальной цены на момент поставки в месте поставки никто не знал (возможные изменения в 3-4 раза)».

Суду показали котировки сырой нефти за 12 месяцев 2000 года.

«Обратите внимание, за месяц (!) изменение цены произошло с 22 до 38 долларов, а потом опять обрушилось. То есть мы заключаем договор здесь, - и Ходорковский показывал нижнюю точку диаграммы, - а цены получаются вот такие (лазерная указка нащупывала высокую точку на графике). Потом был обратный пример. Договор был заключен на пике, а цены потом получились на минимуме. «Никто и никогда не может вам сказать, по какой фактической цене будет реализована нефть, которая должна быть произведена на момент подписания договора. Никто не знал возможных изменений тарифов, пошлин, налогов », - говорил Ходорковский, уточняя, что «все риски затрат на производство и реализацию брал на себя тот, кто оплачивал нефть и расходы по ее реализации, а это был корпоративный центр НК ЮКОС. Именно поэтому он и являлся основным выгодополучателем».

Сделки с потребителями заключали сотрудники «ЮКОС РМ», работавшие на трейдинговые подразделения и выступавшие от их имени на основании имевшихся у них законных полномочий.

Отгрузка в адрес конкретного потребителя осуществлялась непосредственно на узле учета «Транснефти» сотрудниками «ЮКОС ЭП», работавшими на добывающие подразделения и выступавшими от их имени на основании имевшихся у них законных полномочий.

План отгрузок (физических) формировался плановым управлением с учетом технологических возможностей и прогнозных экономических выгод, утверждался руководителями добывающих и сбытовых подразделений. Отгрузка шла, как правило, после заключения всего комплекса договоров: купли-продажи, транспортировки, переработки

На стене появилась «Схема планирования физических поставок нефти и нефтепродуктов и их финансирования».

«Мы сбрасываем в нефтедобывающие «дочки» первичный план по добыче. То есть сколько мы хотели бы от них видеть, и сколько мы им на это денег дадим. Нам направляют встречный план по добыче, капитальным вложениям, по сервису и себестоимости. «ЮКОС ЭП» сбрасывает свои предложения по добыче, капитальным вложениям, себестоимостью в совет директоров ЮКОСа. Аналогичная работа ведется в «ЮКОС РМ». Они сначала сбрасывают план по транспортировке, план по переработке и себестоимости переработки на перерабатывающих предприятиях ЮКОСа и план по сбыту в сбытовые предприятия. Нам направляют встречные планы, сколько они могут оттранспортировать, переработать и по какой цене. Собираются совещания, вам рассказывали свидетели, на них идет живое обсуждение. Результат: «ЮКОС РМ» передает первичный план по добыче, капитальным вложения, по сервису в исполнительный комитет совета директоров ЮКОСа. Опять же исполнительный комитет совета директоров, которым я руководил, дает в компанию «ЮКОС-Москва» план по привлечению, размещению финансовых ресурсов. То есть я им говорю, сколько нам нужно будет привлечь или разместить денежных средств, исходя из тех планов, что я получил от «ЮКОС РМ» и «ЮКОС ЭП». И получаю от них встречное предложение с точки зрения их возможностей по привлечению ресурсов. Дальше все это надо сбалансировать. Собственно говоря, это и есть основная работа головного офиса — сказать, кому сколько произвести, кому сколько сбыть. И сделать так, чтобы это было оптимально с точки зрения получения суммарной прибыли и соответствовало нашим возможностям по обеспеченности финансовыми ресурсами, обеспеченности сервисными предприятиями. Потому что иногда деньги-то есть, но мне надо пробурить сто скважин, а мощностей таких нет.

Сбалансированные предложения передаются в совет директоров ЮКОСа, и на выходе мы получаем утвержденный баланс компании по нефти и бюджет по нефти», - тщательно разъяснял рисунок Ходорковский. Для примера показали «Баланс по нефти на май 2002 года по НК ЮКОС. Михаил Ходорковский обратил внимание, что за добывающие подразделения баланс утверждает руководитель «ЮКОС ЭП», и руководитель «ЮКОС РМ» за сбытовые, перерабатывающие и логистические подразделения».

Подошли к выводам:

« 1 Сдача нефти в «Транснефть» производилась сотрудниками «ЮКОС-ЭП» (т.е. представителями добывающих подразделений), как правило, напрямую в адрес потребителя (обвинение этот факт не оспаривает).

2 Технологический процесс транспортировки, как правило, исключает промежуточное физическое владение нефтью кем-либо, кроме «Транснефти». Нефть, попадая в «Транснефть», смешивается и теряет свою индивидуальность.

3 Возможности хранения нефти в рамках ВИНК, будь то ЮКОС или любая другая аналогичная компания, технологически ограничены примерно недельным объёмом производства, а у трейдеров таких возможностей нет вообще, более того - они им и не нужны. Похитить из компании хоть сколько-нибудь значительный объем просто некуда, этих емкостей ни у кого нет! А текущий учет, куда движется нефть, ведется крайне жестким образом. Ведется он и самой нефтяной компанией, и государственной компанией «Транснефть», и Министерством топлива и энергетики, и в части, идущей на экспорт – Таможенным комитетом, это сплошной и непрерывный учет! Я убежден, что в этом учете мы может отловить и тысячу тонн. А когда речь идет о 350 млн тонн, это на анекдот похоже! Когда говорят, что из этой системы исчезло 350 млн тонн. Ну покажите, ГДЕ?!».

На этом главном вопросе Михаил Ходорковский попросил на сегодня закончить заседание.

В понедельник слушания начнутся в 10.30 утра.