Михаил Ходорковский, "Новая газета", 15.06.2012

Это — третья лекция Михаила Ходорковского для аудитории «Новой». Первая — «Современный социальный либерализм в России» — была опубликована в № 122 от 31 октября 2011 года. Вторая в №42 от 16 апреля 2012 года — «Современный социальный либерализм и экономика». Сегодня — о том, как свободный народ превращается в нацию, и о терпимости к тем, «кто сам терпим».

Суть переживаемого Россией исторического момента состоит в том, что империя как государственная форма себя полностью исчерпала, а национальное государство, которое должно было бы ей наследовать, так и не появилось на свет. Русское государство застряло на историческом полустанке, затерявшемся между империей и национальным государством, и не только не продвигается вперед, но порою даже начинает двигаться вспять.

Одной из причин, по которой «наш бронепоезд» так долго стоит на запасном пути истории, является идеологическое недоразумение, вследствие которого русский либерализм не приемлет национализма, а национализм отрицает либерализм как одно из своих оснований. Впрочем, это не мешает зачастую и либералам, и националистам рассуждать об империи, и даже о «либеральной империи».

Все это заставляет меня пристальнее посмотреть на соотношение либерализма и национализма, дабы попытаться изжить многие свойственные как русским либералам, так и русским националистам предрассудки. Это желание и подсказало тему третьей лекции — «Национализм и социальный либерализм». Однако прежде чем перейти к существу предмета, позволю себе несколько важных замечаний общего характера.

О либерализме

Содержание либерализма было бы неправильно сводить к либеральной идеологии. В конечном счете взгляд на человека как на свободную личность, цель и мерило успешности любых общественных процессов, имеет гораздо более давнюю историю, чем либеральная идеология, возникшая в XVII веке как политическое знамя буржуазии, строившей на обломках феодализма европейское Новое время.

Можно сказать, что главные постулаты либерализма: о равенстве людей, о внутренней свободе и достоинстве личности, о ценности человеческой жизни — уже прямо следуют из Библии: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его…»

И действительно, либерализм вырастал в том числе из радикальных религиозных течений, а влияние христианской концепции личности на классическую либеральную теорию было самым непосредственным. Достаточно вспомнить Джона Локка, который одним из первых обосновал «естественные, дарованные свыше права человека»…

Одним из проявлений наличия христианских корней в современном либерализме, между прочим, стало ныне общепринятое в цивилизованном мире признание необходимости защиты меньшинства от «общей воли» большинства. Каждый человек обладает правом выбора, и никто не может лишать его этого права, дарованного ему Богом.

При этом либерализм — «не догма, а руководство к действию». Это лишь общее «стратегическое» направление, в русле которого предлагается решать стоящие перед обществом проблемы. Конкретные же методы могут быть очень разнообразными и, как правило, подсказываются политической практикой.

О национализме

Национализм — идеология, в основании которой лежит признание нации в качестве высшей ценности. На первый взгляд национализм и либерализм противоречат друг другу: краеугольным камнем первого является человеческая общность, а главным приоритетом второго — отдельный человек, его права и свободы. Но это на первый взгляд очевидное противоречие является кажущимся. Чтобы увидеть это, надо прежде всего разобраться, что мы понимаем под «нацией».

Одни рассматривают нацию прежде всего как культурную общность. В их представлении нация — это группа людей, объединенных комплексом значимых для них культурных ценностей: языком, религией, историей (т.е. тем, что они считают своей историей), литературой, искусством, бытовыми привычками и т.д. Причем речь идет именно о комплексном восприятии, где, пожалуй, только язык является абсолютно незаменимым элементом, остальные же могут присутствовать в большей или меньшей степени, вплоть до полного отсутствия (атеизм).

Другие, напротив, полагают более значимой политическую или гражданскую общность вне зависимости от этнической и культурной принадлежности. В их представлении нация — общность «граждан», то есть своего рода политическое объединение.

Очевидно, что истина находится где-то посередине. Так или иначе, нация — это совокупность культурно близких, соединенных между собой политически и сознающих себя единым культурным и политическим целым людей. В этом случае еще принято говорить о нации-государстве. В нации-государстве должны гармонизироваться интересы отдельной личности и общества в целом.

Нацию нельзя свести к этносу, но нельзя и рассматривать в отрыве от совершенно определенной культурной общности. С моей точки зрения, все попытки советской власти экспериментально «вывести» некую бесцветную «политическую нацию» — новую историческую общность «советский народ» — полностью провалились, несмотря на отдельные успехи, достигнутые в воспитании этнической толерантности.

Сужу по себе. Знаю много прекрасных людей, моих сограждан, из Ингушетии, Бурятии, Дагестана, к которым с удовольствием съезжу в гости или приму у себя дома. Но жить постоянно чуждым мне укладом, подстраиваться под традиции, к которым я не привык, на ограниченном пространстве — было бы и для меня, и для них ненужным испытанием. В то же время, находясь в гораздо более далеких от Москвы Читинской или Томской областях, среди русских людей, я ощущаю себя с точки зрения культуры, быта, традиций вполне дома.

В любом случае я считаю ошибкой приравнивать национализм — идеологию, помимо всего прочего, множества национально-освободительных движений, идеологию, шедшую в XIX веке рука об руку с либерализмом (часто будучи представленной одними и теми же людьми), — к шовинизму, расизму, а тем более к нацизму. Так можно выплеснуть с водой ребенка, как в свое время и поступили западные радикалы с социал-демократией, приравняв ее к большевизму и сталинизму.

О либеральном национализме

Русские либералы предпочитают не затрагивать тему национализма. К националистической риторике относятся с предубеждением. Зачастую это оправданно, так как в русских условиях национализм очень часто скатывается в шовинизм. Но в целом я не поддерживаю позицию замалчивания в этом вопросе, так же как и мнение о «вненациональном» характере либерализма.

Парадокс состоит в том, что в точном смысле слова либерализм совпадает с национализмом. Нация есть социальная общность, основанная на единстве как культурных, так и политических ценностей. Настоящий национализм должен быть либеральным. Народ превращается в нацию, когда свобода становится для него одной из базовых ценностей.

При внимательном рассмотрении важнейшими, системообразующими элементами современного либерального национализма оказываются приоритет прав личности, отраженный в доктрине прав человека, вера в равноценность людей, независимо от их расы, вероисповедания, социального статуса и национальности, то есть сугубо либеральные ценности.

Отсюда логически следует признание равенства наций и отказ от этнической доктрины, когда принадлежность к нации определяется по признаку крови. Впрочем, говоря о русских, переживших многовековое иноземное нашествие, гражданскую и две мировые войны, в ходе которых целые народы перемещались по континенту, рассуждать об «этнической чистоте» было бы совсем неуместно.

По этой же причине либеральный национализм признает за каждой нацией право на построение собственной демократической государственности. В этом смысле одной из первых озвученных программ либерального национализма считают «четырнадцать пунктов» американского президента Вудро Вильсона.

В целом, по мнению либералов, люди выбирают свою национальную принадлежность пусть и не всегда самостоятельно (чаще это делают их родители). Но тем не менее это именно выбор, который может быть изменен по воле человека.

В связи с либеральным национализмом необходимо упомянуть и о поликультурализме (мультикультурализме) — интеллектуальном движении, возникшем во второй половине ХХ века и призывающем к сохранению, развитию мультикультурности существующих государств, к уважению культурных особенностей составляющих их народов.

Либерализм признает этот подход в силу собственной позиции о праве выбора человеком своей культурной идентичности. Но в то же время, ставя на первое место права человека, либерализм не может согласиться с «особенностями», эти права ущемляющими. Например, недобровольные браки, религиозная и бытовая нетерпимость и т.д.

Либеральный подход в национальном вопросе можно кратко сформулировать так: «будь терпим к тем, кто сам терпим».

О национальном вопросе в России

Россия в национальном плане представляет из себя сложный, хотя и совершенно не уникальный объект. Многообразие населяющих нашу страну народов отнюдь не больше, чем в целом ряде азиатских государств, а длительное сосуществование национальных автономий в рамках единого государства известно со времен Римской империи.

То, что делает нашу ситуацию необычной, — это политическое положение наиболее многочисленной, русской нации. Русские в СССР, а затем и в России уже почти 100 лет лишены части политических прав, которые предоставлены другим более или менее многочисленным нациям, входившим в состав сначала союзного, а теперь — российского федеративного государства.

Парадокс здесь в том, что государство в целом не является официально русским, оно «наднациональное», зато внутри этого государства существуют «государственные автономии» для наций-миноритариев. То есть государственная автономия по отношению к русским существует, а самого русского государства вроде как и нет. Тут — одно из двух: либо государство наднациональное и не должно быть никаких автономий, либо автономии остаются, но тогда государство надо признавать русским…

Такое положение сложилось исторически. Достаточно вспомнить, что в советские годы единственной союзной республикой, не имевшей республиканского ЦК правящей партии (фактически выполнявшего роль высшего государственного органа на подведомственной территории), была именно РСФСР. Говорить, что эту роль полноценно исполнял союзный ЦК, — невозможно.

Решение Никиты Хрущева по Крыму — лишь самый яркий, но отнюдь не единственный пример возможных последствий отсутствия политической защиты интересов русского народа во внутригосударственных отношениях. Хотя сегодня, конечно, это не должно быть поводом для обид на братский украинский народ.

Можно долго спорить о том, является ли глубокая культурная и демографическая деградация многих исконно русских земель результатом этого обстоятельства, но невозможно, оставаясь либералом, не поддержать требование представителей русской нации на предоставление ей равных политических прав в новом, федеральном государстве — России.

Благодаря гораздо более ограниченному самоуправлению российских регионов по сравнению с национальными республиками реализовывать свои интересы в области культуры, образования, законотворчества «владимирским русским», «ярославским русским», «воронежским русским» намного сложнее, чем титульным нациям российских автономий.

Русская нация оказывается искусственно политически разобщенной. А между прочим, ситуация искусственного разобщения наций рассматривалась ЕСПЧ применительно к Балканскому конфликту и была признана особой формой геноцида*. Поэтому требование изменить положение русских в России — оправданно.

* См. п. 96 Постановления ЕСПЧ по делу «Йоргич (Jorgic) против Германии», 12.07.2007

Либерализм и национальный вопрос в России

Какие варианты могут предложить либералы русскому народу?

Первая дилемма, которую приходится решать, — делиться или не делиться. Вопрос — старый как мир, но всегда остающийся актуальным. Что, казалось бы, может быть проще, чем избавиться русским от всех нерусских и выделиться, наконец, в свое отдельное, «национально чистое» государство, где все равны по определению, потому что все по определению — русские.

Полагаю, что дальнейшее деление страны с целью защиты прав русского народа и отбрасывание «национальных окраин», как это сделали в 1991 году, по всей видимости, не является выходом из положения. Еще точнее, это совсем не выход, а вход в очередной исторический тупик.

Нынешняя геополитическая ситуация не оставляет больших шансов на самостоятельное выживание вновь образуемых государств, как «русского», так и «нерусских». И тем более нельзя рассчитывать на лояльность вновь образованных «лимитрофов» по отношению к России. Тем самым интересы новой «малой России» будут еще более ущемлены. Одновременно могут быть ущемлены интересы миллионов русских и смешанных семей, вновь оказавшихся на «отделенных» территориях. Свидетелями подобных трагедий мы были при распаде СССР. Повторение стало бы катастрофой.

Еще более странным было бы учреждение самостоятельного русского государства внутри современной России. Это стало бы шагом назад к архаичной имперской структуре во времена, когда империи стали пережитком прошлого. Распад такой империи был бы неизбежен в самом скором времени. В результате мы пришли бы к ранее рассмотренному варианту с «отделением», но не добровольным, а добровольно-принудительным, сопровождаемым многочисленными локальными гражданскими войнами.

Так что выбор на самом деле невелик и сводится к своего рода «консенсусной демократии», предусмотренной нашей Конституцией, чей дух последовательно разрушался усилиями исполнительной власти при непротивлении Конституционного суда. Вопрос никогда не стоял бы в столь острой и «нерешабельной» форме, если бы принципы, заложенные в действующей Конституции, были работающими. Таким образом, я вижу решение национального вопроса через развитие демократии и максимальное использование тех возможностей, которые она предоставляет для разрешения подобного рода коллизий.

В Конституции заложены латентные механизмы, способные снимать накапливающиеся противоречия между положением титульной нации и национальными меньшинствами. Для этого и существует система «сдержек и противовесов», конечно, когда она реально работает, а не является декоративным политическим украшением.

Сохраняя наднациональную роль президента как гаранта прав всех граждан, необходимо восстановить и расширить полномочия Государственной думы, состав которой по определению опосредованно отражает основные пропорции социального и национального состава избирателей. В этом случае именно Государственная дума являлась бы органом, выражающим государственное единство русского народа и действующим с учетом мнения представителей остальных народов, входящих в состав России. Конечно, регламент такой Государственной думы должен быть скорректирован таким образом, чтобы учет мнения меньшинства стал обязательным.

Одновременно Совет Федерации, создаваемый на базе регионального представительства, стал бы тем, чем он изначально должен был быть, — органом обеспечения равенства всех наций в составе федерального государства, который призван сбалансировать естественное неравенство, создаваемое пропорциональным представительством в нижней палате парламента.

Федеральное правительство в такой ситуации наконец стало бы, как это принято в мире, финансово подконтрольным парламенту, обеспечивающим исполнение найденных в парламенте компромиссных решений, в том числе в области национальной, экономической и социальной политики. Но именно решений, возникших вследствие поиска компромисса между народными представителями, которые отражают интересы своих избирателей, а не решений, за которые эти представители механически проголосовали по указке из Кремля.

Нынешняя практика — когда один человек пытается диктовать правила поведения всей стране, на базе своих, иногда весьма спорных, представлений о происходящем и желаемом, — заведомо порочна. Очевидна невозможность для одной личности эффективно воспринять, осознать и сбалансировать интересы разнородных групп людей на огромной территории, тем более — в многонациональной стране.

С практической точки зрения положение, когда парламент лишен большей части властных полномочий — это не только фактическое умаление демократии. Это и есть ограничение русской национальной государственности в пользу наднациональной, автократической бюрократии, сформировавшей исполнительную вертикаль. Аналогичным образом федеральная исполнительная власть умаляет и права местного самоуправления, и полномочия субъектов Федерации.

Таким образом, с позиций либерализма национальный вопрос может и должен быть одним из главных вопросов, требующих своего разрешения в современной России, причем в контексте защиты прав как национальных меньшинств (о чем много и с удовольствием говорят), так и в контексте защиты прав коренного русского народа (о чем говорят мало и без удовольствия).

Разрешение национального вопроса в России в стратегической, глобальной перспективе возможно только в рамках построения по-настоящему демократического, то есть истинно национального государства, в котором реально работающая система разделения властей позволяет гибко защищать интересы русской нации, не ущемляя прав других национальностей.

Бюрократия и национальный вопрос в России

Что же мы видим сегодня?

Власть пытается решить национальный вопрос в диаметрально противоположном ключе, опираясь на жесткое администрирование и де-факто восстанавливая имперскую модель, уже неоднократно продемонстрировавшую свою неэффективность.

Фактически региональная власть и местное самоуправление большинства регионов искусственно поставлены в положение бюджетодефицитных, вынужденных существовать за счет федеральных субвенций. Региональные доходы изымаются в объемах, заведомо гораздо больших, чем требуется на общефедеральные нужды.

Оправдать такую практику рассуждениями о «повышении бюджетной дисциплины» невозможно прежде всего потому, что она неконституционна. Конституция, закрепив федеративное устройство, тем самым закрепила за субъектами Федерации право самим определять свою судьбу. В основании бюджетной пирамиды должны лежать полноценные бюджеты субъектов Федерации и производный от них федеральный бюджет. У нас же все наоборот — в основании бюджетной пирамиды лежит жирный федеральный бюджет, наполняемый за счет фактической конфискации средств у регионов, и зависимые от него худосочные бюджеты субъектов Федерации.

Это основа основ, своего рода «тайная финансовая конституция» современного российского государства. Перевернутая бюджетная пирамида тормозит развитие регионов и в конечном счете развитие социальных и духовных сил русского народа. И разговоры о «бюджетной дисциплине» являются только прикрытием этого прискорбного факта: эта «дисциплина», постоянно разрушаемая на федеральном уровне, не компенсирует снижения заинтересованности региональных элит в стимулировании экономического развития собственных территорий.

Такая политика является продуманной линией федеральной бюрократии на укрепление собственных позиций за счет умаления национальных интересов, в том числе и русского народа.

Бюрократия не только присвоила себе функцию наднационального арбитра, отняв ее у представительных органов власти. Она не только присвоила право монопольно выражать интересы русского народа, но еще и пользуется этим присвоенным правом для покупки лояльности национальных автономий.

Купленная лояльность, в свою очередь, расходуется не на защиту законных прав граждан, в том числе русского населения автономий, где местные элиты при подобном попустительстве строят феодальные, а иногда и клерикальные режимы, а на псевдолегитимацию собственной наднациональной власти.

Таким образом, федеральная исполнительная власть выступает в качестве оккупационного режима — собирая не налоги, а дань, то есть не неся никакой ответственности перед своими «подданными». На бытовом уровне это проявляется в повседневном поведении чиновников и силовиков, часто считающих себя отдельной, высшей кастой, а не слугами своего народа.

В сложившейся ситуации создание нового бюрократического образования вроде «комитета по делам национальностей» — не более чем очередная увертка, откладывающая на будущее полноценное решение национального вопроса путем возвращения к государственному строительству на основании федеративных и демократических принципов, закрепленных в Конституции.

Либерализм и иммиграция

Одним из наиболее животрепещущих аспектов национальной политики является вопрос о положении иностранных граждан, прибывающих в Россию на работу или на постоянное место жительства, иными словами, проблема мигрантов. Нельзя сказать, что Россия — это единственная страна, где остро стоит вопрос о мигрантах, но с учетом складывающейся демографической ситуации можно сказать, что ни в одной из цивилизованных стран он не стоит так остро.

Бюрократия не заинтересована в реальном решении миграционной проблемы. Жесткие меры, всё новые бюрократические барьеры и запреты направлены не на разрешение этого вопроса в национальных интересах, а на дальнейшее запугивание мигрантов, превращение их в еще более нелегальную, а значит — еще более бесправную рабочую силу. Тем самым создаются дополнительные возможности для коррупции и казнокрадства.

Реальные успехи в привлечении образованных иммигрантов, в повышении образовательного и культурного уровня вновь прибывших, в предоставлении им возможностей для интеграции в российское общество лишили бы бюрократию и сотрудничающий с ней бизнес рабского трудового резервуара, ликвидировали бы удобный громоотвод для общественного недовольства.

По этой же причине, кстати, на протяжении многих лет, несмотря на все красивые лозунги о модернизации, власть последовательно выпихивает из страны активных, образованных, молодых людей, создает неприемлемую среду для возвращения тех, кто получил хорошее образование за границей и желал бы жить и работать в России. Зато она открывает границы для десятков миллионов безграмотных, нелегальных мигрантов, неспособных и не желающих интегрироваться в российское общество, принять культурные традиции тех регионов, где они оседают.

Говорить одно, а делать другое — любимый прием нашей власти, но прошедшее десятилетие уже не позволяет списывать сделанное на «лихие девяностые».

В чем же состоит действительно либеральный подход к миграционной политике? Я бы свел его к нескольким базовым постулатам:

• фактическое, а не декларативное равенство прав людей, легально остающихся в России и желающих интегрироваться в нашу культурную среду;
• реальное, а не декларативное исполнение закона по отношению к злоупотребляющим нашим гостеприимством, и в еще большей степени — к наживающимся на чужой беде чиновникам и их бизнес-партнерам;
• создание условий для привлечения в Россию образованной, современной молодежи путем демократизации общественной и экономической жизни.

О сотрудничестве либералов и националистов

Усилия правящей бюрократии «развести» по разным углам либеральное и национальное движения, ее непрекращающиеся попытки опорочить поиск компромиссов не должны порождать в либеральной среде ощущение моральной неприемлемости взаимодействия с людьми, придерживающимися национально-демократических взглядов.

Настоящий либерал уважает право любого человека на отстаивание своей точки зрения, поэтому поиск компромисса, взаимодействие без отказа от своих базовых принципов не может быть морально ущербным в любом случае.

В конце концов, либералы исторически поддерживали право нации на самоопределение, вплоть до создания собственного государства, и нет никаких оснований отказывать в этом праве русскому народу.

В то же время либеральные принципы не позволяют сотрудничать с силами, принципиально отказывающимися признавать права человека за представителями иной нации, расы, вероисповедания.

Здесь возможна лишь попытка достижения договоренности о правилах политического противостояния. Либерализм имеет богатую историю разрешения национальных конфликтов, наработан большой опыт. Поэтому российским либералам есть на что опереться.

Но необходимо помнить о главном: время империй прошло, а время наций — нет. Именно попытки любой ценой воссоздать империю, действуя наперекор истории, представляют сегодня наибольшую угрозу как для русского народа, так и для других народов, населяющих Россию.

Современный человек не готов отказаться от национальной самоидентификации в глобализирующемся мире. Возможно, это один из типов человеческого разнообразия, который, с одной стороны, позволяет нам ощущать свое единение с другими людьми, а с другой — создает человечеству в целом внутренние стимулы к развитию.

Участвуя в национальном самоопределении, добиваясь изменений в государственном устройстве, либералы в России последовательно отстаивают права человека как высшую ценность, конечную цель государственного и национального строительства. В том числе в интересах отдельного русского человека, в интересах всей русской нации.