В понедельник Валерий Лахтин произнес более чем полуторачасовую реплику с элементами приговора. Вторым выступающим сегодняшнего дня стал Михаил Ходорковский, объяснивший залу № 7, на что подбивает председательствующего гособвинитель Лахтин.

Завтра в Хамовническом суде завершатся прения сторон, дальнейшие же события будут развиваться в логике ст. 293 УПК РФ (последнее слово подсудимого).

Лахтин - искушенный в общении с Ходорковским оппонент

Снова аншлаг, снова публика прорывается в зал с трудом. «Закрываются двери! Выходим!» - выгоняли приставы тех, кто не поместился на лавках. «Терехова! Терехова!» - выкрикивали приставы фамилии адвокатов, те с трудом продирались в зал сквозь зрителей, толпившихся на лестнице. Порядком в зале сегодня распоряжался милиционер: «Выключить мобильные телефоны! На заседании не разговаривать! Тише, сейчас уже судья выйдет!».

Наконец Виктор Данилкин вышел в переполненный зал.

Судья начал заседание с обращения к Валерию Лахтину: «Пожалуйста!». Тот в ответ молча выбежал из зала. Виктор Данилкин удивленно посмотрел на гособвинителей. Но внятного ответа о том, куда убежал желающий выступить с репликами прокурор не получил. Вдобавок не включалась трансляция: судья и приставы переговаривались с залом на втором этаже. Судья объявил пятнадцатиминутный перерыв.

Наконец заседание началось, и Лахтин встал: «Сторона обвинения не считает необходимым подробно анализировать выступления в прениях стороны защиты, так как на анализ и опровержение того, что они здесь наговорили, необходимо потратить минимум столько же дней, сколько они выступали. Мы не видим в этом необходимости, потому что все, что сторона защиты наговорила является или явной ложью или…», - окончание предложение Валерий Лахтин нервно проглотил, но кажется, он сказал «или откровенной глупостью».

Прокурор продолжил: «Сторона обвинения уверена, что суд, удалившись в совещательную комнату, сравнив нашу обвинительную речь и так называемую оправдательную речь стороны защиты легко убедится в абсолютной фальшивости утверждений наших оппонентов и вынесет справедливый приговор.

Анализируя выступления подсудимых и адвокатов в прениях, сторона обвинения пришла к выводу, что Ходорковский продолжил строить свою защиту путем формирования как у суда, так и у общественности мнения о политическом характере уголовного преследования, а также об интерпретации следователями нормальной хозяйственной деятельности ЮКОСа как противозаконной. Чтобы доказать полную несостоятельность таких выводов подсудимых и их защиты и одновременно не дать ей через… кхе…подконтрольные отдельные СМИ утверждать, что у стороны обвинения нечего сказать в опровержении утверждений стороны защиты, - коснемся лишь некоторых из них.

Так, подсудимый Ходорковский как руководитель организованной группы заявил, что признает правдивость обвинительной речи, и тут неискушенный в общении с Ходорковским оппонент должен благодарить его за такие так называемые уступки». «Чего-чего?» - переспрашивала вполголоса публика, не понимая ни логики прокурора, ни даже набора произнесенных им слов.
«В частности, он <Ходорковский> заявил, что действия подсудимых по эпизоду легализации с использованием компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» путем выдачи кредитов добывающим предприятиям ЮКОСа не доказана» - заявил Лахтин, напомнив, что Ходорковский не считает каким-либо доказательством своей виновности два упоминания о нем в телефонном разговоре Бахминой и Гололобова. Лахтин заявил, что в распечатках есть и другие ссылки на Ходорковского. Лахтин стал цитировать: «Дятлев схему принес, передаст с Альбертом Мкртычевым, я имею в виду консолидацию, а вот ту записку, которая вторая, Альберт идет сегодня с ней». Прокурор Лахтин точно знал, что всех разоблачил: «Михаил Борисович, слова «схема», «консолидация», «записка» - не это ли руководство финансовыми операциями? Может быть, речь для этих прений вам готовил защитник Дятлев, который в то время работал в ЮКОСе и поэтому вы умолчали о нем, что в распечатке имеется текст о прямом вашем руководстве финансовыми операциями», - буквально по слогам воспроизводил СВОЮ реплику Валерий Лахтин. Лахтин зачитал еще несколько цитат из телефонных переговоров. «Самое смешное из всего вранья, которое привел Ходорковский – это попытка запутать следствие, когда он заявляет, что не дай бог в Адвокатскую палату попадет запись переговоров. Вот этот орган, по его утверждениям, дал бы стороне обвинения жесткую отповедь. В этом случае пусть Ходорковский скажет, что Дрель и Мкртычев являлись соучастниками. Просто в этой ситуации, Михаил Борисович, ясно то, что юристы ЮКОСа такие же жертвы ваших организаторских преступных действий (Алексанян, Гололобов, работники правового управления ЮКОСа), втянутые вами в организованную группу как метод защиты себя адвокатским иммунитетом организованным путем переведены в статус адвокатов», - Лахтин читал без знаков препинания, никак не выделяя даже встречающиеся в тексте обращения к Ходорковскому, о том, что читаемое предложение повествовательное прокурор узнавал только на середине строки. Словом, этот текст Валерий Лахтин видел впервые в жизни.

Для высокоученого Валерия Лахтина даже Виктор Геращенко неграмотен

«Сторона обвинения не отрицает, что акции <«дочек» ВНК> в 2001 году были возвращены>, но этому предшествовал ряд мер, предпринятых государственными органами. Ходорковский продолжает заявлять о так называемом обратном выкупе акций, заложенном в условие договора. Сторона обвинения ранее уже обосновывала, что после того как попользовался государственным пакетом акций на протяжении трех лет, то можно уже вернуть и выкупить», - продолжал расцвечивать действительность «своими» интерпретациями Валерий Лахтин.

«Относительно кредитов, выданных «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.», Ходорковский заявил, что законность займов якобы подтверждена показаниями Геращенко, решением судов. <…>Ходорковский предлагает считать, что компания «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» продолжает оставаться структурой ОАО «НК ЮКОС» до сих пор, - перешел к новой теме Валерий Лахтин. – Оценку показаниям свидетеля Геращенко как заинтересованного и неграмотного в некоторых озвученных им в суде вопросах, в том числе юридического плана, сторона обвинения уже дала. Вывод стороны обвинения о том, что компания «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» была выведена Ходорковским и Лебедевым из-под контроля ЮКОСа подтвержден многочисленными доказательствами, - заявил Лахтин и продолжил: - Подсудимый вновь использовал обман, сказав, что компания «Роснефть» признала долг – это не так. Она признала необходимость выполнять решения суда», - произнес Лахтин. Услышав это, зал рассмеялся вместе с подсудимыми. – Кстати, Ходорковский так и не сказал нам даже в прениях, откуда у «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» появились такие деньги для кредитования ЮКОСа, почему эта вышел из –под контроля ЮКОСа и вообще находилась ли она под его контролем. Сторона обвинения уже доказала, что деньги эти от реализации похищенного. Как известно, правда не исчезает – она либо есть, либо ее нет. Человек не может забыть правду совсем. У Ходорковского было достаточно времени вспомнить правду, все обстоятельства своих действий и действий членов организованной группы. Но он не может этого сделать, потому что правда на нашей стороне, на стороне государственного обвинения! – зал загудел. – Он не может сказать правду, а чтобы придать видимость обоснованности своей лжи, ему, естественно, необходимо время. Время, которое Ходорковский попросил у суда, своей необоснованной просьбой возобновить судебное следствие для его допроса. Необходимо ему для того, чтобы опорочить следствие, – зал загудел еще больше, поскольку с таким ходатайством Ходорковский к суду никогда не обращался.

«В зале тишина! Кому непонятно?!» - обратился к публике пристав. Лахтин продолжал читать подготовленный для него текст: – НЕ имея возможности качественно оспорить обвинение, Ходорковский решил опорочить обвинение, заявив, что государственные обвинители сами прекрасно понимают незаконность предъявленных обвинений.

«Ходорковский умолчал о том, как он бросал деньги ЮКОСа на свои нужды, в свой карман, в карман подкупаемых им лиц, в том числе из числа преданных ему за это менеджеров ЮКОСа через счета компании «Яуза-М»», – снова вспомнил Лахтин о любимой им компании, которая в материалах дела, напомним, не упоминается вовсе, но которую обвинение настойчиво хочет привлечь к делу.
Затем Лахтин принялся оспаривать выступления адвокатов.

«В своем выступлении Сайкин повторил тезис о том, что обмен акций «дочек» ВНК был произведен в интересах всех акционеров ВНК, акции не покидали периметр консолидации ЮКОСа. Но материалами дела доказано. Что дочерние иностранные компании, в собственность которых были оформлены акции дочерних предприятий ВНК, не входили в периметр консолидации ЮКОСа, - настаивал на своем Валерий Лахтин. – Заявить, что обмен был произведен в интересах акционеров, это не значит, что так оно и есть».

«Защитник Краснов начал свое выступление с того, что заявил, что органы следствия два года нарушали закон, так как не прекратили уголовное преследование по эпизоду хищения акций дочерних предприятий ВНК в связи с истечением срока давности. Но защитнику должно быть известно, что прекращение уголовного преследования не допускается, если подозреваемый или обвиняемый против этого возражает. С момента предъявления им обвинения Ходорковский и Лебедев не согласились с предъявленным им обвинением в хищении акций, обращались с различными ходатайствами, касающимися эпизода с акциями ВНК, заявления о своей непричастности к хищению акций. Ни от обвиняемых, ни от их защитников ходатайств о прекращении уголовного преследования в связи с истечением срока давности не поступало, следовательно производство по уголовному делу продолжалось в обычном порядке, а затем было направлено в суд», - в публике качали головами, адвокаты усмехались.

Прокурор обвинил адвоката в «легком мошенничестве»

«Абсолютно несостоятельна речь адвоката Мирошниченко, который пытался угрожать настоящему суду судебными прецедентами, которые так или иначе рассматривали вопросы, касающиеся ЮКОСа, - посмешил зал Лахтин. – Предметом рассмотрения этих судов были совершенно иные вопросы, чем обвинение Ходорковского и Лебедева, которое рассматривается в данном суде.

«Адвокат Ривкин пытался показать суду, что корпоративная структура ЮКОСа была прозрачна, он ссылался на показания Уилсона. Однако, как он может объяснить тот факт, что более 100 млн долларов были фактически выведены из этой самой корпоративной структуры под видом фиктивных договоров, заключенных с «Яузой-М», обналичены и исчезли из владения как самого ЮКОСа, так и его корпоративной структуры». – Лахтин снова процитировал показания нескольких свидетелей. - Таким образом, корпоративная структура использовалась как ширма, чтобы скрыть грязные делишки, распоряжение по своему усмотрению денежными средствами, полученными от продажи реализованной нефти. Таким образом, защитник Ривкин, видимо, думает, что вокруг него никто не понимает сути происходивших в ЮКОСе процессов и пытается за красивыми терминами скрыть хищение и легализацию?!» - адвокаты и подсудимые молча смеялись, зал шумел.

Выступление Лахтина чем-то напоминало бег по кругу: прокурор брал позицию защиты по тому или иному моменту обвинения и снова подтверждал то, что опровергали адвокаты.

Адвокаты попросили сделать технический перерыв: дело в том, что трансляция в зале для прессы до сих пор не работала. Чтобы устранить неисправность, прервались на 10 минут.

Трансляция в ходе перерыва так и не была восстановлена – шло только изображение, а звук отсутствовал. Прессе разрешили положить в зале № 7 микрофоны на столы – но никаких дополнительных мест для журналистов в зале организовано не было. Репортеры, оставив свою технику, были вынуждены покинуть зал.

Валерий Лахтин продолжил. Он снова цитировал показания свидетелей. «Что касается высказывания Ривкина о продаже «Юганскнефтегаза», то представляется, что ему известно, что основным активом таких предприятий являются запасы нефти и именно они оцениваются в такие крупные суммы, за которые были проданы эти активы. Ему также известно, что добытая нефть, уже похищенная у этих предприятий, никак не влияет на стоимость их активов, поэтому представляя суду, что продажа этого актива за такую большую цену исключает хищение, выходит легким мошенничеством и попыткой, видимо, ввести в заблуждение всех вокруг, используя отсутствие у них специальных познаний. Тем более это выглядит некрасиво, потому что сам Ривкин это осознает и понимает!». Зал загудел, приглушенно смеясь. Ривкин удивленно поднял брови, адвокаты рассмеялись, судья наклонился, пряча улыбку.

«Защита иронизирует в суде над доводами обвинения о том, что эти средства направлялись <в добывающие предприятия> на воспроизводство (покрытие себестоимости) для дальнейшего обогащения Ходорковского и Лебедева. Однако ничего кроме иронии, в качестве опровержения этого довода защита предъявить суду не смогла, - формулировал Лахтин. – Понятие трансфертных цен к использовавшимся Ходорковским и Лебедевым схемам изъятия и легализации похищенной нефти никакого отношения не имеет. Ими применялись незаконно заниженные цены, их практика никаким стандартам не соответствовала», - уверенно отделил практику ЮКОСа от практики «Роснефти» и всех прочих нефтяных компаний Валерий Лахтин.

«Толкование Константином Ривкиным обвинений и доказательств также не имеет никакого отношения к настоящему уголовному делу, так как не основано на его материалах», - резюмировал гособвинитель.

Гособвинитель Лахтин в окружении леоновичей, маруевых, кудасовых, кузьменковых и т.д.

Прокурор Лахтин добрался до выступления защитника Грузда: «Оценивая выступление государственных обвинителей, адвокат Грузд заметил, что снизив объем похищенного и не изменив, а местами увеличив стоимость этого похищенного за отдельные годы, обвинители тем самым заложили процессуальную мину, так как такое изменение обвинения является существенным и не может быть принято судом. Оценивая это выступление, хотим отметить, что каждый довод по отдельности и все они в совокупности лживы или стали следствием некомпетентности защитника. Защитник старается ввести суд в заблуждение и запутать. Предмет хищения уже давно определен! – реагировал прокурор на замечание защитника Грузда о том, что «сторона обвинения в этом вопросе запуталась окончательно». - Это ясно написано в ППО и прозвучало в прениях. Это, конечно, нефть». Дальше Лахтин заявил, что нефть похищена оформлением соглашением, «а все дальнейшие операции подтверждают распоряжение этой нефтью не ЮКОСом, а Ходорковским и Лебедевым».

«Мы доказали и обосновали, что Ходорковский и Лебедев лишили собственников возможности распоряжаться своими полномочиями собственника по оформлению сделок, по ее продаже с определением цены, поэтому оформляемые договоры купли-продажи нефти были фиктивными, направленными на сокрытие совершенного хищения. Однако ничего этого защита опровергнуть не смогла, - верил в свое превосходство Валерий Лахтин. – Далее адвокат Грузд заявил, что воля собственников не нарушалась. Он не уточнил, чья именно воля… - запнулся Лахтин. Адвокаты усмехались. – У собственника не только изъяли всю нефть, но и любые полномочия в отношении этой нефти. Затем защитник Грузд отметил, что собственниками нефти были добывающие предприятия ЮКОСа, поэтому хищения не было. Вообще-то при хищении право собственности у собственника не пропадает - пропадает имущество, на которое он имеет право собственности! Незнание этих основ показывает или некомпетентность нашего оппонента Грузда в вопросах уголовного права или умышленное введение суда в заблуждение в расчете на некомпетентность общественности».

Затем прокурор стал опровергать утверждение адвоката Грузда о возмездности реализации нефти ЮКОСа. На этот раз прокурор решил говорить о хозяйственной деятельности ЮКОСа иронично: «Полномочия добывающие предприятия по распоряжению своим правом собственности на добываемую нефть лишены. Нефтью и деньгами за них распоряжается какой-то Ходорковский, один из акционеров, пусть и основной, но далеко не единственный. Оформление сделок осуществляется каким-то Леоновичем. Вексельные операции рисует какой-то Маруев. Все деньги ЮКОСа, в том числе деньги «Юганскнефтегаза», «Томскнефти», «Самаранефтегаза», включены в какой-то общий консолидированный бюджет, который используют эти леоновичи, маруевы, кудасовы, кузьменковы. Так кому поступает выручка от реализации нефти? «Юганскнефтегазу», Томскнефти» или «Самаранефтегазу»? Нет, не им, – встал на непростой путь публицистического повествования Валерий Лахтин. - Эта выручка отражена в их бухгалтерской отчетности. А где она составлена? В Москве, где лежат все первичные документы. А почему эти документы лежат не по месту добычи нефти? – зал рассмеялся уже в открытую. – Потому что по месту добычи нефти нет предприятия, нет свободы воли, нет интересов миноритарных акционеров, нет законной уплаты налогов. Есть только подписанты. Как правильно Ходорковский отметил, что нет юридического лица, а есть совет директоров – а все, что вокруг, - это гомункул!» - все переглянулись и снова рассмеялись.

Перешли к выступлению Каринны Москаленко и Елены Липцер. «Оценивая выступление адвокатов Липцер и Москаленко, обвинение обращает внимание на их желание напугать участников настоящего разбирательства Европейским судом по правам человека! – публика улыбалась, слушая такие прокурорские речи.

Лахтин шел дальше: «Доводы относительно нарушения права стороны защиты на состязательность путем отклонения ряда ходатайств, в том числе по использованию в суде заключений специалистов, полученных неизвестно как и неизвестно на каких материалах. Данные ходатайства тщательно исследовались судом, обсуждение занимало несколько дней, в ходе обсуждений была предоставлена возможность высказаться и стороне защиты, и стороне обвинения. Только отсутствие предусмотренных российским законом оснований использования этих документов стали причиной отклонения этих доказательств. Если уж и говорить о нарушении принципа состязательности сторон, так лучше в вспомнить обеспечение стороной защиты стороне обвинения возможности допроса свидетелей защиты. Сторона обвинения не чинила никаких препятствий в допросе свидетелей обвинения, некоторых защитники и подсудимые допрашивали по три-пять –семь дней, некоторых по просьбе защитников вызывали повторно – проблем нет – надо, так допрашивайте! Но ничего в этих допросах многодневных они не добились» – заявил Лахтин, забыв, видимо, что например, свидетель обвинения Голубович, чей допрос окончен защитой не был, пообещал вернуться, но повторно в суде так и не появился. При этом  Валерия Лахтина не был доволен свидетелями защиты, которые, согласно его воспоминаниям, могли сказать и такое: «Я в России уже неделю, но сегодня вечером у меня рейс, поэтому я уезжаю и больше не приеду».

Прокурор Лахтин формулирует за суд

Лахтин перешел к критике выступления Платона Лебедева: «Ничего нового против позиции обвинения Лебедев не сказал, кроме характерных для него жестких безапелляционных заявлений! Учитывая, что они ничего не опровергают, то скатываться на его позицию громких и крикливых заявлений сторона обвинения считает невозможным. Довод Лебедева о получения прибыли добывающими обществами в период 2001-2003 годов не свидетельствует об отсутствии хищения, как ему кажется, а наоборот подтверждает, что нефть изымалась у указанных предприятий практически безвозмездно, то есть приводимые им размеры прибыли добывающих предприятий не сравнимы с размерами прибыли, получаемой так называемыми центрами прибыли». Лахтин стал сравнивать цифры. Лебедев смеялся, толкая Ходорковского и что-то ему шепча. Михаил Ходорковский смотрел на Лахтина, удивленно подняв брови, и тоже периодически смеялся.

«Довод Лебедева о том, что размер ущерба должен был определяться, исходя из фактической стоимости нефти, которую он трактует как себестоимость этой нефти, несостоятелен в связи с тем, что подсудимым были заранее известны экспортные цены на российскую нефть, им было также известно, что они имеют возможность забрать нефть у добывающих предприятий по устанавливаемой ими цене, то есть по себестоимости, в связи с чем установление цены в договорах было лишь сокрытие осуществляемого хищения, имело целью исключить риски привлечения к ответственности и продолжить данное хищение. Таким образом, ссылки Лебедева на придуманный им же способ сокрытия осуществляемого хищения и попытка показать, что наличие незначительной прибыли опровергает само хищение расценивается судом (!) как способ избежания ответственности путем неверной интерпретации фактов», - читал едва ли не приговор Валерий Лахтин.

«Что касается выступления защитника Шмидта, то акцентирую внимание суда на следующее. Темой для обсуждения в судебном заседании, тем более в прениях, должны являться вопросы о наличии или отсутствии обстоятельств, подлежащих доказыванию, и о наличии или отсутствии доказательств. Защитник Шмидт в течение 50 лет занимается адвокатской деятельностью. Мы ожидали от него системного анализа доказательств и вывода о том, установлены или не установлены обстоятельства, подлежащие доказыванию, и не услышали от него четкого анализа доказательств, как это требуется уголовно-процессуальным законодательством! – зал рассмеялся. –Были пространные рассуждения об этапировании подсудимых и по поводу постановления об определении места производство предварительного следствия. Обстоятельства принятия этих решений не являются обстоятельствами, подлежащими доказыванию. Нам понятна тематика выступлений защитников Шмидта и Липцер – именно они обжаловали постановление о месте производства предварительного следствия, однако по итогам рассмотрения этой жалобы Басманным судом Москвы вынесено решение об оставлении жалобы без удовлетворения. Если вас, защитник Шмидт и Липцер, не устраивает судебное решение, вступившее в законную силу, вы можете его обжаловать! Обжаловать, а не обсуждать в прениях по делу, где от вас ожидали анализа собранных доказательств! – в зале смеялись. - Впрочем, когда сказать нечего, то приходится говорить о якобы политической подоплеке уголовного дела и полтора часа болтать в Хамовническом суде Москвы и бесконечно в Европейском суде, дискредитируя судебную систему государства, и при этом собирать вокруг себя бездельников из числа представителей ангажированных СМИ», – заявил Лахтин. «Ооооо!» - загудел осуждающе зал. Адвокаты качали головами.

Прокурор высказался и о выступлении адвоката Тереховой: «Доводы Тереховой о незаконности выемок и обысков в помещении адвокатской конторы «АЛМ-Фельдманс» и в банковских учреждениях также противоречат материалов уголовного дела и являются следствием невнимательности защитника Тереховой, поскольку ранее и я, и мои коллеги не раз указывали на судебные решения об оставлении без удовлетворения жалоб адвокатов на решения следователя о производстве выемок и обысков. Непонятно почему этот вопрос опять возник у защитника Тереховой…»

«Таким образом, мы считаем все доводы, высказанные в прениях стороной защиты, несостоятельными», — закруглился Лахтин, решив вовсе не оппонировать адвокату Вадиму Клювганту.

«Ваша честь, мы просили бы дать нам около получаса, после этого мы готовы начать реплики сегодня и закончить завтра!» — сообщил адвокат Клювгант. Судья объявил получасовой перерыв. Прервались. Лахтин быстрым шагом вышел из зала.

После перерыва попасть в зал не стало проще. Люди снова давили друг друга, пытаясь проникнуть внутрь. Председательствующий Виктор Данилкин попал в толпу страждущих зрителей. Застряв среди людей, судья скромно стоял вместе со всеми. «Пропустите судью!» — закричали стоящие рядом журналисты. Виктор Данилкин заулыбался, но проталкиваться через людей в зал не стал. Наконец приставы увидели председательствующего и пропустили сквозь публику на рабочее место. В зале с трудом разместились также многочисленные журналисты, покинувшие зал на втором этаже, – звук трансляции так и не удалось восстановить.

Наконец заседание продолжилось. Адвокат Клювгант сначала попросил текст выступления Лахтина. Судья пообещал, что выписка из протокола заседания будет подготовлена через три часа. А у самого Лахтина копии не было: «Я же только что выступил!» — оправдывался прокурор.

О политической мотивации процесса Ходорковский скажет в последнем слове

К микрофону подошел Михаил Ходорковский: «Несмотря на то что уважаемый господин Лахтин в реплике приписал мне выступление по поводу политической мотивации и т.д., вы обратили внимание, что в ходе всего процесса я не акцентировал на это никакого внимания. Я не собираюсь делать это и сегодня, я это оставлю для последнего слова. А сегодня, сохраняя всю вежливость, которой я стремился придерживаться по отношению к уважаемым оппонентам, тем не менее вынужден сказать, что многие суды обращают особое внимание на ситуацию, когда сторона государственного обвинения обманывает.

Я человек в этом отношении достаточно снисходительный и крайне четко отделяю обман от ошибки, оговорки и так далее. Почему суды на это обращают такое внимание. Потому что если государственное обвинение опускается до обмана, значит других аргументов у них не осталось. Или они не считают их настолько существенными, чтобы обойтись без обмана. Особенно с учетом того, что сегодня, как мы понимаем, нам читали проект вашего приговора. Из чего я сделал такой вывод? Государственный обвинитель два или три раза сказал: «Суд, оценивая, приходит к следующему выводу», – публика рассмеялась. Судья даже не поверил. Он переглянулся с адвокатами и, увидев подтверждающие кивки, удивленно улыбнулся.

Ходорковский продолжил: «Так вот я не буду говорить про все примеры, обращу внимание на один. Государственный обвинитель сказал, что «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л» не ЮКОС. Это существенно, потому что если «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л» это часть ЮКОСа, то, естественно, никаким хищением, а уж тем более отмыванием, перевод денег на эту компанию быть не может.

Я не буду сейчас лезть в материалы голландского суда, которые так и не прочитал уважаемый государственный обвинитель, хотя они есть в материалах дела. Но уж свое-то собственное обвинительное заключение он, я надеюсь, прочитал. 141 страница: «Ходорковским была построена следующая структура взаимосвязанным иностранных компаний «ЮКОС Финанс» (Голландия) владеющая через учредительство другими зарубежными компаниями, в частности, люксембургской компанией «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л». Последняя компания была специально учреждена в мае 2003 года». Итак, мы запоминаем, что компания «ЮКОС Финанс» владеет через учредительство компанией «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л». Это говорится в обвинительном заключении, и от этого сторона обвинения не отказалась. Если мы возьмем материалы дела, то в томе 131 на странице 42 в отчетности компании ЮКОС за 2003 год будет указано: ««ЮКОС Финанс» - дочернее предприятие ЮКОСа, сто процентов». Но я даже об этом не буду. У нас же вся отчетность «подделанная», хотя обвинение на нее ссылается. 23 марта. Выступает свидетель обвинения, конкурсный управляющий Ребгун. Цитирую:

Ребгун: Впоследствии у меня было дочернее предприятие ЮКОСа – «ЮКОС Финанс»».
Лахтин: «Минуточку. Дочернее предприятие какой организации?»
Ребгун: «ЮКОСа»
Лахтин: ОАО «НК ЮКОС»?
Ребгун: Да, я только об этом могу говорить.

То есть «ЮКОС Финанс» принадлежит ЮКОСу, а «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.» – компании «ЮКОС Финанс». Это не ЮКОС?! Зачем обманывать?!» - Лахтин зашуршал своими бумажками.

«Я дальше не буду говорит, что это обман, но, Ваша честь, когда подтверждают покупку активов на общую сумму более 9 млрд долларов, когда подтверждают дивиденды на сумму 2,6 млрд долларов, когда подтверждают капитальные вложения, на сумму 4 млрд долларов, когда подтверждают прибыль 15,8 млрд долларов, а потом, вычитая одно из другого, говорят что 9,6 млрд еще где-то осталось?! Ну, может быть, это не обман, может быть, это «недружба» с арифметикой! – повысил голос Ходорковский.

«Сейчас, в самом начале своего выступления, уважаемый прокурор Лахтин цитировал разговор двух юристов – Гололобова и Бахминой. Вы могли подумать что он вдобавок к двум цитатам, которые я привел, привел еще какие-то мои цитаты. Во всяком случае, в его произнесении это звучало именно так. Ваша честь, я не буду на этом останавливаться, но вы посмотрите: это предположения двух юристов между собой. Один говорит: «Спросим у Ходорковского». А другой говорит: «А если Ходорковский скажет так». Заметьте, никто не говорит о том, что я что-то сказал. Напомню, мы говорим все о той же компании «ЮКОС Кэпитал С.а.р.л.», которая там вообще не упоминается, а если бы даже и упоминалась, то проблемы в этом не было бы. Просто вас пытаются опять зачем-то хоть интонационно, но обмануть. Ну неважно. Это все мелочи. А вот не мелочи.

Ходорковский: «Предмет хищения не похищен у псевдопотерпевших ни физически, ни юридически»

Я еще раз хочу напомнить. Нас с Платоном Леонидовичем обвинили в хищении нефти. Именно нефти у дочерних добывающих предприятий ЮКОСа. Несмотря на это из обвинительного заключения никуда не ушли ни нефтепродукты, ни денежные средства – это он говорит что их нет, но официально он от этого не отказался. Так вот, нас обвиняют в хищении ВСЕЙ нефти с 98 по 2001 год, а с 2001 по 2003 год той, которая отправлялась на экспорт. Про остальную нефть теперь не говорится, потому что…И дальше Лахтин объясняет почему. Ваша честь, вы не хуже меня знаете, что причина, по которой они исключили из обвинения кусок, это десятое дело, которое суд вообще никак не интересует. Исключили – значит, не хотите доказывать неправомерность. Ваше дело – правомерность подтверждена. Но и об этом я не буду особо напоминать. Дело в том, что нефть-то сама никем не похищалась. То, что она не похищалась физически, - с этим сейчас еще раз согласился господин Лахтин».

Показали слайд, испещренный мелким текстом. «Это все решения судов и тексты в обвинительном заключении – не все еще, просто сколько на лист влезло, - где написано, что продукция нефтедобывающими предприятиями самостоятельно отгружается непосредственно российским и зарубежным потребителям. Здесь не только решения арбитражных судов, но и приговоры, вступившие в законную силу. Поэтому с физической нефтью – все. Далее. Господин Лахтин заявил что нефть похищена юридически. Очередной НЕУД студенту второго курса юридического института! О наличии даже теоретической возможности юридически похитить нефть, поставленную производителем непосредственно добросовестному потребителю, говорить может только двоечник! – смотрел Ходорковский на Лахтина. Тот смотрел в компьютер. – Желающие могут почитать курс уголовного права Бойцова, там очень подробно на эту тему все описано. Если преступник или третье лицо не завладели имуществом, похитить его нельзя. Это разумному человеку понятно, и в Пленуме это написано. Однако в нашем конкретном деле таким теоретическим рассуждениям просто нет места, потому что судами установлено, что и юридически, и фактически право собственности на нефть перешло к ЮКОСу по договорам купли-продажи. Суды на основе анализа доказательств установили, что ЮКОС – собственник. Это вполне определенное юридическое понятие, означающее законность получения права на нефть ЮКОСом у своих добывающих «дочек».

К слову, и здесь, в Хамовническом суде, ежедневно (но только в коллегии по гражданским делам) происходят установления собственника разного имущества. И вот если собственник установлен судом, то пока это решение суда не будет отменено, именно он будет собственником, а не кто-то другой. Иное означало бы, что право собственности у нас в стране не существует вовсе! Тем более, что оппоненты в своих выступлениях признают ЮКОС и его торговые структуры добросовестными приобретателями. Ибрагимова говорила об этом в прениях, а Лахтин говорил об этом в ходе судебного следствия», – судья Данилкин, кусая губы, смотрел на прокуроров. Те взгляда судьи не видели: Лахтин смотрел в компьютер, Ибрагимова – на Ходорковского.

На втором слайде была приведена цитата из обвинительного заключения и множество цитат из решений судов.
Михаил Ходорковский сначала прочитал фразу из обвинительного заключения: «Собственником нефти и нефтепродуктов являлось ОАО «НК ЮКОС». «Весь лист такой!» - подчеркнул Ходорковский и привел еще одну цитату: «Нефть является собственностью НК ЮКОС».

«И это не только Арбитражный суд Москвы. И Ханты-Мансийский автономный округ, и ФАС Западно-Сибирского округа…Чего вы с этим делать-то будете?!» - адресовался к судье Михаил Ходорковский. Виктор Данилкин грустно вздыхал.

«Получается, что Ходорковский и Лебеедв не похищали нефть у добывающих «дочек», поскольку не завладевали ею ни физически, ни юридически. И больше говорить не о чем! Прибыль, цены, бредовая версия обмана или подкупа мною собственных подчиненных, права псевдопотерпевших, законность или незаконность вверения - все это пустая болтовня! - снова резко и громко говорил Михаил Ходорковский. - В расчете, я извиняюсь, либо на дураков, либо на неквалифицированных людей! ПРЕДМЕТ ХИЩЕНИЯ НЕ ПОХИЩЕН У ПСЕВДОПОТЕРПЕВШИХ НИ ФИЗИЧЕСКИ, НИ ЮРИДИЧЕСКИ! ЭТО ФАКТ! ТОЧКА! Перешагнуть данный факт, можно лишь прямо нарушив ст. 90 УПК (преюдиция) и ряд других законов, включая закон о судоустройстве и Конституцию. То есть пересмотрев фактические обстоятельства, установленные вступившими в законную силу решениями судов, вне законной процедуры их пересмотра. Лахтин сам этого сделать не может. Более того, он говорит: «Мы не можем ревизовать вступившие в законную силу судебные решения». А вас на это подбивают, Ваша честь! Хотите – делайте. Только говорить тогда про законность не надо. Произвол – он и в Африке произвол! И в России произвол!».

На этом Ходорковский закончил свою реплику. Адвокаты попросили перерыв до завтрашнего дня.

Завтра заседание начнется в 10.30 утра.