Сегодня защита заявляла ходатайства и делала заявления. Ходатайство о возобновлении видеотрансляции процесса и заявление об отводе гособвинителей председательствующий в понедельник отклонил. Некое «дополнительное время» понадобилось Виктору Данилкину для разрешения ходатайства о предоставлении стороне защиты частей протокола судебного заседания. Без реакции суда пока осталось и заявление адвокатов, констатирующее, что обвинения хамовнических прокуроров коренным образом противоречат позиции Российской Федерации в Страсбурге. А завершился день заявлением защиты об отводе судьи.  

Новый этап процесса ознаменовался аншлагом. Мест публике и журналистам очевидным образом не хватало. Тех, кто не поместился, приставы вывели за дверь.

В начале заседания адвокат Елена Липцер заявила ходатайство о возобновлении видеотрансляции процесса «в специально отведенное для этого помещение» (стоит отметить, что комнату, отданную год назад прессе, в Хамовническом суде уже давно перепрофилировали под нужды судебных приставов). Адвокат напомнила, что отмены трансляции добились прокуроры, опасавшиеся того, что «вызываемые в суд лица смогут проникнуть в это помещение и увидеть происходящее в процессе».

«После того, как видеотрансляция была прекращена, мы неоднократно были свидетелями того, что публика и журналисты, желающие присутствовать в суде, не были допущены судебными приставами в зал по причине отсутствия свободных мест», - заявила адвокат, отметив, что ровно эта ситуация повторилась и сегодня. «Сегодня начинает представлять свои доказательства сторона защиты, и у нас нет никаких опасений относительно ведения такой видеотрансляции. Мы готовы принять необходимые меры для того, чтобы приглашаемые нами свидетели не попали в специально оборудованный для трансляции зал»

Кроме того, адвокат отметила, что благодаря современному развитию техники «не в силах прокуроров, активно пытающихся сокрыть свои неблаговидные деяния и действия, вызывающие откровенный смех у присутствующих», воспрепятствовать российским гражданам наблюдать за процессом в оперативном режиме.

Отметим, говорила далее адвокат, что трансляцию как исключительно положительное явление оценила глава Мосгорсуда Егорова, и Липцер процитировала выступление Ольги Егоровой на «Эхо Москвы», подчеркнув, что председатель Мосгорсуда выступала с этой поддержкой трансляции тогда, когда она в Хамовническом суде уже была отменена. Адвокаты просили возобновить трансляцию.

«Нужно время?» - спросил судья прокуроров. Подумав, встал Лахтин: «Мы полагаем, что по основаниям, озвученным нами ранее, ходатайство не может быть удовлетворено. УПК вообще не предусматривает трансляцию в суде, доступ журналистов и других лиц никак не ограничен, и позиция суда в этом никак не влияет на установление обстоятельств, подлежащих доказыванию. Журналисты, которые регулярно освещают процесс, могут постоянно присутствовать, пользуются техническими средствами, так что нарушения норм законодательства, что касается гласности судопроизводства, нет. Между тем в заседании допрашиваются свидетели, и недопустимо, чтобы они присутствовали в зале заседаний. Нам нечего добавить».

«Понятно. Суд отказывает в удовлетворении ходатайства, поскольку у суда нет технической возможности в обеспечении трансляции», - высказался судья. В ответ на возмущенный ропот стесненных посетителей процесса судья потребовал прекратить разговоры в зале суда и даже потребовал усилить наблюдение за «несогласной публикой» дополнительными приставами.

Затем адвокат Владимир Краснов заявил, что у адвокатов есть отвод гособвинителям в полном составе. «Отвод заявляется всем представителям обвинения, т.к. совершенно очевидно, что различия, с точки зрения законности, между, например, много говорящим прокурором Лахтиным В.А. и пока преимущественно помалкивающим прокурором Шохиным Д.Э., как говорят математики, есть, но равны нулю», - произнес защитник.

Много говорящий Валерий Лахтин тихо рыскал по УПК. Адвокат Краснов между тем цитировал различные законы, касающиеся работы гособвинителя в суде. «Что касается совести, то прокурорами она явно используется в смысле, упоминавшемся Фридрихом Ницше: «Есть степень заядлой лживости, которую называют чистой совестью»». «Что же касается закона, - продолжал адвокат, - то количество его нарушений давно заходит за все мыслимые и немыслимые пределы».

Адвокат отметил, что прокуроры уже почти семь лет следуют курсом «политически обусловленного и по своей сути карательного преследования Ходорковского и Лебедева, носящего характер расправы над ними».

Прокурор Ибрагимова что-то недовольно комментировала с места. «Перейдем к фактам в зыбкой надежде на то, что суд наконец усмотрит в их (фактов) совокупности более чем достаточные основания для отвода обвинителей, - говорил Краснов. - Итак, прокуроры представили доказательства, которые говорят о сфальсифицированности обвинения в целом. Сторона обвинения с особым цинизмом при попустительстве суда фактически отказала защите в допросе так называемых потерпевших. А может ли претендовать на уважение к себе судебная власть, о которую следователи и прокуроры «вытирают ноги», причем зачастую с ее же согласия?!». Судья Данилкин, сняв очки, грустно-задумчиво разглядывал пустоту.

«Никакого приговора, который бы признал Лебедева и Ходорковского виновными в мошенническом завладении акциями «Апатита», в природе не существует!», - отмечал адвокат постоянные ссылки прокуроров на «хищение акций "Апатита"». Затем Владимир Краснов остановился на других «заведомо ложных сведениях», которыми нашпиговано обвинительное заключение. «Ну сделайте «филигранную точность» обвинения еще филиграннее, используйте предоставленную законом возможность убрать оттуда хотя бы прямую, явную ложь. Но нет! Принцип «ни на йоту не отступать от обвинительного заключения» для прокуроров оказывается важнее истины, что говорит о том, что мы имеем дело не с гособвинителями, а с лицами, в действиях которых усматриваются признаки уголовно-наказуемых деяний», - читал Владимир Краснов. Прокуроры слушали адвоката, молча глядя на него.

Владимир Краснов напомнил суду эпизод, когда прокуроры незаконно огласили в суде показания ОБВИНЯЕМОЙ Карасевой. «Подлинные государственные обвинители не сочли бы возможным ставить перед судом вопрос об исследовании заведомо недопустимого доказательства. Однако прямая заинтересованность оппонентов в обвинении любой ценой в очередной раз оказалась сильнее требований закона», - подчеркнул защитник.

«Похоже, что гособвинители особо рассчитывали на показания свидетеля Анилиониса Г.П. Однако и здесь, также как и в случаях с Крайновым, Рыбиным, Малым, Узорниковым, Голубовичем, Зубковым, Дмитриевой, экспертом Школьниковым и др., их ждал полный конфуз», - перешел адвокат к новой теме. Владимир Краснов рассказал, как 1 марта 2010 года свидетель Анилионис, отвечая на вопросы Лебедева, «признал недостоверность своих домыслов», на которых много чего зиждилось в обвинительном заключении. «В результате ложь была прилюдно изобличена, - заметил адвокат. - Но регулярно кичащийся своим, на самом деле отсутствующим в суде, статусом надзирающего прокурора Лахтин почему-то не проявил надлежащей принципиальности и не потребовал призвать к ответственности своих коллег-фальсификаторов».

Лахтин молчал. Владимир Краснов продолжал: «Стремление обвинителей «ловить рыбку в мутной воде» проявляется в том числе и в стремлении сохранить намеренно созданную на досудебной стадии неопределенность обвинения, не допустить приобщения к делу доказательств сфабрикованности уголовного дела, а, следовательно, и невиновности наших подзащитных».

Далее адвокат рассказал, как стараниями «профессионального "свидетеля обвинения"» Рыбина в материалы дела попадали те или иные документы. «Совершенно очевидно, что “надзирающий” прокурор Лахтин заведомо знал, что состряпанный Рыбиным и его помощниками документ был затем вброшен в другие дела по обвинению сотрудников ОАО “НК”ЮКОС” под видом якобы обнаруженного при производстве следственных действий. И не только знал, но и активно использовал данную фальшивку в ходе своего участия в судебных процессах, в том числе в целях осуществления необоснованных арестов граждан», - заявил защитник, отметив, что на основании одного из таких документов в апреле 2006 года был арестован Василий Алексанян. «При этом за делом Алексаняна якобы надзирал Валерий Алексеевич Лахтин. Он же доказывал суду необходимость содержания больного Алексаняна под стражей, что затем было приравнено Европейским судом к пыточным условиям», - поверх очков посмотрел Краснов на Лахтина, но тот нашел более или менее надежное укрытие за монитором своего ноутбука.

По подсчетам защиты прокуроры представили суду для исследования в качестве доказательств около 100 документов (помимо собственно обвинительного заключения), полученных с нарушением закона. Зачитывать весь этот список Владимир Краснов не стал, хотя прокуроры вроде бы не против были послушать.

«Еще одним подтверждением пренебрежения законом является осуществляемое прокурорами уголовное преследование Ходорковского и Лебедева, несмотря на истечение срока давности по первому эпизоду, вменяемому им в вину (якобы хищение акций дочерних предприятий ОАО ВНК)», - сказал адвокат, напомнив, что по «протухшему» эпизоду «длительное время вызывали десятки свидетелей и оглашали горы документов, при этом цинично заявляя, что именно защита затягивает судебное разбирательство!»

Адвокат Краснов дошел до коллег Валерия Лахтина: «Свою нескрываемую предвзятость продемонстрировала и прокурор Ибрагимова, заявившая в суде: «Все бесполезно, Лебедев! Что задумали, то и сделаем!». Если обвинители искренне считают, что им на судебном процессе дозволено все, что они «задумали», это означает только одно – что они «ни в грош не ставят» председательствующего, на которого – и только на него одного – по закону возложено право руководить судебным заседанием». После этих слов прокурор Ибрагимова обратилась к прокурору Ковалихиной с шепотом, в котором можно было разобрать: «Да, сделаем».

Подытожив сказанное, Краснов заявил, что деятельность гособвинителей «изначально носила и носит антиконституционный характер», и только удовлетворения заявления об отводе «позволило бы прекратить дискредитацию Государственного обвинения, как правового института, и правосудия как такового».

Судья спросил гособвинителей, нужно ли им время для обдумывания своего ответа. «Нам ничего не надо, все те же основания», - не услышала ничего для себя нового Гюльчехра Ибрагимова.

Судья все-таки объявил пятиминутный перерыв.

В эти пять минут зашли еще журналисты и публика, не поместившаяся в зале в начале заседания. Люди тщетно искали хоть какое-то место, журналисты садились вдвоем на один стул.

«Мы выслушали ходатайство Краснова... - начал после перерыва прокурор Лахтин. - Мы полагаем, что оснований для его удовлетворения не имеется. В основном в ходатайстве оглашены те же тезисы, которые ранее неоднократно в своих многочисленных заявлениях и ходатайствах, в том числе об отводе, заявляли защитники, ничего нового они не указали, и мне лично кажется странным, что все эти тезисы заново, без новаций, повторяются, данное ходатайство кажется попыткой затянуть процесс, - проговорил вводную часть своей речи Валерий Лахтин и начал повторяться: - Мы не являемся свидетелями, потерпевшими, не участвовали в деле как эксперты, не являемся родственниками участников судопроизводства...каких либо иных обстоятельств, которые бы говорили о том, что мы заинтересованы в исходе дела, не имеется».

На этом Валерий Лахтин не остановился: «Защитником Красновым приведен в ходатайстве уже анализ фактически ряда доказательств, показаний свидетелей. Мы полагаем, что данный анализ приведен недопустимо преждевременно, является недопустимыми прениями, это незаконно, не все доказательства еще представлены и исследованы. Это свидетельство некомпетенции защитников, позволяющих себе анализировать доказательства, отдельно вырванные из контекста». «Доводы о том, что все доказательства сфальсифицированы, тоже незаконны. Не все еще доказательства представлены, в том числе стороной защиты, - верил Валерий Лахтин в то, что будущие доказательства в состоянии как-то обелить доказательства уже представленные. - Доводы о несоответствии обвинения фактической стороне дела также преждевременны, - посмешил присутствующих Лахтин, - опять же потому, что еще не все доказательства представлены. Ссылки на действия прокурора Шохина в Мещанском суде также недопустимы, поскольку приговор по тому делу уже вступил в законную силу, и рецензировать приговор, а также и действия в том деле незаконны. Резюмируя сказанное, я скажу, что каких-либо препятствий для участия в данном деле не имеется...мы к данному делу подходим достаточно объективно, выражаем свою позицию достаточно ясно, никакой волокиты мы не допускали. Дело представляет особую сложность, это ясно. Ходорковский и Лебедев обвиняются в тяжких и особо тяжких преступлениях. Поэтому мы призываем заниматься делом и не опускаться до необоснованных обвинений в адрес друг друга». Это была общая позиция прокуроров. Суд удалился на два часа для постановления решения.

Ровно в 13.30 дня Виктор Данилкин вышел в зал и зачитал свое решение. Судья упомянул доводы адвокатов о том, что деятельность гособвинителей в процессе не имеет никакого отношения к правосудию, и что те ведут здесь под прикрытием исследования доказательств расследование иных дел. Затем судья зачитал доводы прокуроров о том, что никаких данных об их заинтересованности в деле нет. «Суд, выслушав мнение участников процесса, считает, что ходатайство не подлежит удовлетворению», - заявил Данилкин, уточнив, что не имеется оснований считать прокуроров заинтересованными в исходе дела. Вытянувшиеся по стойке смирно гособвинители производили впечатление вполне довольных жизнью людей. Подсудимые, уже, видимо, предвидя подобный исход, были погружены в какие-то бумаги. Закончив читать, судья сел на место.

Слово взяла адвокат Каринна Москаленко. «Мы не намерены обсуждать вынесенное постановление, не об этом речь. Защита уполномочила меня сделать заявление. Но до того как я начну оглашать это заявление, я не могу не сделать еще одно устное заявление, о том, что мы почерпнули из выступления Лахтина. Как мы выяснили, обвинение намерено еще в дальнейшем совершить грубейшее нарушение прав наших подзащитных. Нам тут рассказали, - и мы знаем, конечно, что по УПК есть еще дополнительная стадия представления дополнительных доказательств, - так вот прокуратура заявила, что представление доказательств - которые уже есть, о которых они уже знают! - будет иметь место позже. Я обращаюсь к вам, Ваша честь, от лица защиты, чтобы напомнить о том, что вы, руководя этим процессом, не позволите нарушать права подсудимых, в этом у нас есть уверенность. Представители обвинения закончили представление доказательств, а некоторые сомневаются, нужно ли на этой стадии завершать представление доказательств уже имеющихся, - то есть, может быть, и не закончили. Давайте определим понятие: Что есть представление доказательств? Это, по статье 6 Европейской конвенции, обязанность обвинения, а не их пожелание или тактические пристройки. Это не то, что придумано для их удобства, - это их обязанность, причем обязанность делать это честно и открыто, без, как говорится, кукиша в кармане. Ведь они же представляют государственное обвинение, а не удовлетворяют потребности тех, кто хочет любыми методами добиться осуждения подсудимых, не в интересах какой-то группки людей, им не должно быть интересно как-то объегорить правосудие, им важно продемонстрировать весь объем обвинительных доказательств, так, чтобы это было убедительно. Это защита могла бы применять всякие тактики. Это и законно, и позволительно, и объяснимо. Но не обвинение! Есть понятие тактики ведения защиты, но нет тактики ведения обвинения!»

Прокуроры возмущались. «Каринна Акоповна, пожалуйста, без тактики! Что там у вас еще?!» - прерывал адвоката председательствующий.

«Подождите! Я не закончила! Именно статья 6 Европейской конвенции обязывает прокуроров поставить в известность любого обвиняемого и даже задержанного обо ВСЕХ обвинениях, которые имеются против него, и обо ВСЕХ основаниях к этим обвинениям. Поэтому "прикапливание" огромного количества, как это было в прошлом процессе, на три месяца затянувшегося дополнения - это незаконно! И надеюсь, что с вашей стороны, Ваша честь, это найдет принципиальную позицию и реакцию»,- заявила адвокат Москаленко.

Затем Каринна Москаленко перешла к заявлению защиты.

«Это заявление о том, что все, что было тут за этот год, не более чем фарс. Мы это всегда вскрывали и пытались противостоять, но теперь этот вывод пришел с противоположной стороны, от самих российских властей. Сегодня утром мне удалось получить этот документ в полном объеме, и я представлю его суду. Это документ, в котором официально, публично и окончательно власть сделала заявление, которое прямо противоречит позиции обвинения по этому делу». Адвокат Москаленко напомнила о том, что 4 марта на заседании в Страсбурге РФ в «окончательном виде» было представлено мнение государства о том, что все активы принадлежали ЮКОСу, а значит, обвинение, выдвинутое против Ходорковского и Лебедева, незаконно. «Все происходящее в суде противоречит не только закону, но и здравому смыслу», - заявила адвокат.

Прокуроры продолжали вздыхать и вполголоса возмущаться. Москаленко же тем временем продолжала: «После удаления Европейского суда для вынесения решения, позиция, <изложенная властью в Страсбургском суде>, уже не может быть правительством изменена. Не имеет значения, какое решение по жалобе компании ЮКОС вынесет Европейский суд. Относимым к данному делу является лишь правовая позиция государства — о том, кто же был собственником, обязанным к уплате налогов, со всех активов вертикально-интегрированной компании ЮКОС. Коль скоро Российская Федерация как субъект права признаёт, что фактическим и законным собственником всех активов является компания ЮКОС, то обвинение Ходорковского и Лебедева в хищении и последующей легализации нефти у каких бы то ни было дочерних предприятий, входящих в её состав, не только лишено правового смысла, не только противоречит правовой логике, но и делает производство по данному обвинению юридически невозможным».

«Я прошу прервать защитника Москаленко! - наконец вскочил прокурор Лахтин. - Вы никак не связаны с решением стороны в другом процессе, тем более что решение еще не вынесено...»

«Уу... Ваша честь, что позволительно прерывать заявление?!»- спрашивала адвокат. Но прокурор продолжал возражать, а судья молчал и глядел на Валерия Лахтина. Адвокат Москаленко пыталась продолжать говорить сквозь выступление Лахтина.
«Данное заявление направлено на повышение своего профессионального реноме и дискредитирует вас, Ваша честь! Прошу сделать замечание!» - что-то делал со своим профессиональным реноме Валерий Лахтин. «Закончили?! У вас все, Валерий Алексеевич?!» - наконец поинтересовался у прокурора Виктор Данилкин. Возмущенная ситуацией Каринна Москаленко отметила, что даже не просит сделать замечание прокурору Лахтину, потому что все, что защита хотела сказать по поводу деятельности гособвинителей в суде, уже было сказано ранее — в ходатайстве об их отводе.

«Начиная с настоящего момента, когда защита довела до сведения суда позицию, официально заявленную властями Российской Федерации, а соответственно, и данные об отсутствии события преступления, суд осведомлен о том, что данное уголовное дело подлежит прекращению производством», - отметила адвокат. «Мы ставим в известность суд об имеющей место фальсификации обвинения, являющегося юридически ничтожным», - завершала свое выступление Москаленко. Прокуроры посмеивались. Адвокат же подчеркнула, что, может быть, ее «слова не понятны оппонентам, но слушать все же стоит, несмотря на то, что смешно».

«В этом заявлении нет просительного пункта — это не ходатайство, а заявление. Предлагать суду формы, каким образом надлежит суду на это отреагировать, - мы решили этого не делать, Ваша честь. У суда есть свобода, каким образом это злоупотребление будет прекращено. У вас могут быть сомнения, а достаточно ли точно защита изложила позицию РФ. У вас есть возможность запросить документы. Но суд не сможет сказать, что он этого не знает или не поставлен в известность!». Адвокат передала документы Виктору Данилкину.

«Мы сегодня будем переходить к представлению доказательств, защита?» - недовольно спросил судья. - «Если у суда будет какая-то реакция на заявление...» - «Я разберусь, Каринна Акоповна, как мне отреагировать на ваше заявление!» - оборвал ее судья. - «Тогда я перейду к еще одному ходатайству», - попросила Москаленко. - «Пожалуйста», - был явно недоволен судья.

«Мы уже неоднократно высказывали позицию о необходимости изготовления частей протокола судебного заседания. Не повторяя всех доводов, я вынуждена выступить со следующим ходатайствам. Передо мной статьи 259 и 260 УПК. Протокол должен изготавливаться в течение 3 дней после окончания судебного заседания, или части его должны изготавливаться судом. Заседание прошлого понедельника, например, закончилось в прошлый понедельник - шесть дней прошло, и я бы хотела видеть протокол заседания, и это мое профессиональное право и процессуальное обязательство, потому что на базе этих протокольных записей я обязана осуществлять полноценную защиту моего подзащитного!».

Прокурор Ибрагимова снова делилась своим возмущением с судьей. Данилкин в ответ смотрел на Ибрагимову. Адвокат тем временем напоминала суду, что согласно положению ст. 259 УПК «по ходатайству сторон им может быть предоставлена возможность ознакомиться с частями протокола ПО МЕРЕ ИХ ИЗГОТОВЛЕНИЯ». «Но что есть мера изготовления? За четыре рабочих дня прошлой недели не было возможности изготовить его?! Мы не будем спорить о том, что имел в виду законодатель, но только не то, что в ущерб интересам стороны, в данном случае защиты. Мы, начиная представление доказательств, полностью лишены текста протокола судебного заседания по показаниям всех допрошенных в этом суде лиц. Если вы считаете такое положение нормальным, откажите в наших ходатайствах письменно, и дайте нам возможность обратиться, например, в Конституционный суд, на неправильное толкование вами нормы законов! - предложила судье Москаленко. - Понятно, что могут быть задержки, в несколько дней и даже недель, но не на полгода! Совершенно очевидно, что протоколы за прошлый октябрь, ноябрь и даже нынешний февраль уже изготовлены, но нам их не желают показывать. Почему? Согласитесь, что это настораживает! Когда происходит реальное ущемление прав защиты, вплоть до невозможности полноценного осуществления своего профессионального долга, это уже не может быть терпимым».

Прокуроры Ибрагимова и Шохин, не слушая адвоката, нашли какой-то веселый предмет для обсуждения. Прокуроры Лахтин и Ковалихина беседовали явно о том, что касалось процесса, но тоже весьма громко. Судья замечаний прокурорам не делал.

Москаленко продолжала читать ходатайство. Судья, недовольно вздыхая, смотрел то в окно, то в стол. «Обвинение хочет, чтобы мы вслепую защищали своих подзащитных, потому что, дескать, в стадии дополнительных доказательств будут представлены какие-то еще доказательства, хотя эта стадия для другого, для чего-то вновь полученного. А суд вообще нас делает слепыми в этой работе! Мы не имеем формулировок, которые содержатся в протоколе судебного заседания! А ведь в суде каждое слово, каждый нюанс имеет значение! Решается судьба людей! Уже шесть месяцев мы не имеем официального протокола, пригодного для работы! Ущемлять права защиты непозволительно никому, даже председательствующему! И это рождает серьезные сомнения в добросовестности председательствующего! Я заявляю конкретное ходатайство о выдаче мне и всей защите протокола судебного заседания! За октябрь, ноябрь, декабрь прошлого года, за январь, февраль, март этого года! Конкретно, по месяцам. Я прошу объяснить ситуацию, которая складывается по протоколам. Я передаю вам все эти шесть ходатайств о выдаче частей этого протокола».

Каринна Москаленко снова подошла к столу председательствующего и передала ему бумаги.

Встал Валерий Лахтин. «Мы просим вынести решение по данному ходатайству без удаления в совещательную комнату...что касается заявления Москаленко — она ссылалась на некую позицию РФ в Европейском суде, непонятен источник и документы, на которые она ссылалась, мы полностью дезориентированы...» - по залу пробежал смех, Платон же Лебедев рассмеялся громко. «Валерий Алексеевич, давайте по ходатайству!» - сузил прокурора судья. «По поводу ходатайства... - согласился Лахтин. - Протоколы изготавливаются в течение трех суток со дня окончания судебного заседания. Как я понимаю, а я понимаю данный процесс адекватно, в отличие от других, настоящее судебное заседание еще не окончено. Изготовление протоколов по частям — это не обязанность, а право суда, исходя из технических возможностей суда и из насыщенности данного судебного заседания. Еще заявляю, что данное уголовное дело представляет особую сложность... а время изготовления части протокола УПК совершенно не регламентируется! И я так понимаю, поскольку Каринна Акоповна делает заявление абсолютно не относящееся к данному процессу! - простер прокурор руку в сторону адвоката. Публика начала возмущаться, пристав вскочил: «Тишина в зале!». Лахтин продолжал: «Видимо, у защиты нет доказательств, представлять доказательства защита не намерена. Все это направлено на затягивание процесса. Если у них нет доказательств, тогда мы завершим процесс. Или дополним какими-то новыми доказательствами», - заявил прокурор и сел.

«Для того чтобы разрешить ваше ходатайство мне понадобится дополнительное время. У защиты есть еще ходатайства? Или перейдем к представлению доказательств?» - спросил судья Данилкин у адвокатов.

«Если так... то у защиты есть заявление об отводе федерального судьи Виктора Данилкина», - вздохнув, встал адвокат Краснов. Судья вскинул брови, но стерпев, кивнул.

«Отдавая отчет в ответственности такого шага, как отвод судьи, тем более повторный, мы исходим из того, что количество и качество допущенных Вами, Ваша честь, нарушений законности на стадии как судебного следствия, так и предварительного слушания, превысило ту грань, за которой не остается сомнений в необъективности поведения судьи и его заинтересованности в исходе дела», - начал читать одиннадцатистраничное заявление Владимир Краснов.

Адвокат перечислил «неправосудные решения» судьи Данилкина, отметив как «наиболее одиозное» постановление судьи от 29 марта этого года, лишающее сторону защиты возможности допросить «назначенных следствием потерпевших». Также адвокат вспомнил о недавнем отказе судьи исследовать и приобщить к материалам дела вступившие в законную силу арбитражные решения, вынесенные по итогам банкротства ЮКОСа.

Адвокат отметил, что позиция судьи, отказавшего приобщить к делу общеобязательные судебные акты, противоречит правовой позиции Конституционного суда и УПК. «29 марта стало знаковым днем для оценки ваших действий, Ваша честь, как диктуемых заинтересованностью в исходе дела», - отметил Краснов. Адвокат напомнил, что в этот день судья Данилкин отказал защите в изучении протоколов заседаний и дополнительных томов дела, предоставив лишь 4 дня на подготовку. При этом в эти дни защита не получила ни одной новой части протокола или дополнительных томов. «Еще более удручающим с точки зрения законности, обоснованности и мотивированности являются постановления о продлении сроков содержания под стражей...» - читал адвокат.

«Я прошу прервать защитника Краснова, он проводит ревизию...ревизию судебных решений, заседаний...в которых и я участвовал!» - опять вскочил, отбросив стул, Валерий Лахтин. «Валерий Алексеевич, выслушайте до конца. У вас будет возможность возражать», - посадил на место своего «адвоката» спокойный судья.

«Решение суда <о продлении ареста> уместилось в шесть строк. Это не тот случай, когда краткость — сестра таланта», - подчеркивала защита. Краснов напомнил о решении Верховного суда, который, изучив решение суда в Страсбурге, признал арест Платона Лебедева незаконным.

«Формулировка «суд не находит законных оснований для удовлетворения ходатайства» означает, что этот суд находит законные основания для отказа в их удовлетворении, но в чем же они состоят?! Этого суд не объясняет. И это уже сложившаяся в данном процессе порочная практика, - отметил адвокат. – За время судебного следствия подсудимыми и их защитой заявлено более 70 ходатайств, не считая технических вопросов и порядка ведения. Суд раз за разом не находил законных оснований в их удовлетворении. Если это не попрание права на защиту и проявление заинтересованности судьи в исходе дела, то чего еще нам следует ожидать?!».

«С учетом презумпции компетенции председательствующего мы вправе сделать вывод о наличии неоднократных умышленных нарушений хорошо известных судье Данилкину принципов уголовного судопроизводства и требований процессуального законодательства, подрывающих доверие к правосудию и вызывающих серьезные сомнения в объективности, справедливости и беспристрастности суда», - подчеркнул Владимир Краснов.

Судья слушал все заявление внимательно, спокойно, не глядя на адвоката.

Защитник напомнил судье его традиционные формулировки о том, что «оснований полагать, что прокуроры Шохин, Лахтин, Ковалихина и Ибрагимова лично, прямо или косвенно, заинтересованы в исходе рассмотрения дела, не имеется». «Стало быть, у авторитетных политических организаций, у международных и национальных судебных инстанций более десятка стран мира «основания полагать», что данный процесс и роль в нем государственных обвинителей весьма далеки от общепринятых демократических стандартов правосудия, имеются, а у Вас, Ваша честь, их как не было, так и нет? Следовательно, Вы, Ваша честь, тем самым соглашаетесь вершить правосудие с такими прокурорами и доверяете им», - заявил Владимир Краснов.

Не прошла защита и мимо неоднократных замечаний председательствующего о намерении вынести по итогам процесса приговор (а, например, не возвратить дело прокурору). «Не остается ни малейшего сомнения в том, что Вы, Ваша честь, в своих высказываниях имели в виду именно обвинительный приговор, что, кроме прочего, противоречит конституционной гарантии презумпции невиновности», - услышал Виктор Данилкин.

При этом, отмечала защита в своем заявлении, судья не реагировал на заявление защиты о неясности фабулы обвинения, «уже подтвердив свою готовность вынести приговор по делу».

«Вы оставляли без внимания оскорбительные выпады прокуроров в адрес подсудимых и их адвокатов. Например, находящиеся на грани банального хулиганства эскапады прокурора Шохина оставляются вами без каких-либо последствий», - заметил защитник Краснов.

Адвокаты также напомнили и общение прокуроров со свидетелями. Например, когда при допросе свидетеля Узорникова прокурор Лахтин живо интересовался размерами зарплат свидетеля, «утверждая, что вознаграждение свидетелю выплачивалось из похищенных подсудимыми средств». Другим свидетелям, рассказывал дальше адвокат, прокуроры при попустительстве судьи Данилкина открыто угрожали уголовной ответственность. Во всем этом защита видела явную «зависимость судьи от третьих лиц».

Адвокаты отметили «неудовлетворительную ситуацию» с российским правосудием, и то, что федеральный судья Данилкин, одновременно являющийся председателем Хамовнического суда Москвы, не может действовать в отрыве от российского правосудия в целом. «Поверьте, за почти семь лет политически обусловленного и карательного по своей сути преследования М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева мы повидали разных судей. Большинство, наверное, было много хуже Вас, и с точки зрения верности закону, и с точки зрения совестливости. И, тем не менее, мы заявляем Вам, Ваша честь, отвод, т.к. не считаем возможным делать вид, что то, что происходит под Вашим председательствованием, является правосудием», - закончил свое выступление Владимир Краснов.

Судья, получив из рук адвоката бумаги, объявил пятиминутный перерыв. А вернувшись в зал Виктор Данилкин спросил: «Кто еще желает высказаться по заявлению об отводе?». Встал Платон Лебедев: «Я честно говоря, не ожидал, что это произойдет сегодня, у меня кое-что есть, что сказать. Если возможно это сделать так, чтобы продолжить, нужны необходимые документы, я был бы признателен».

«Государственные обвинители, вы будете готовы сегодня продолжить? Валерий Алексеевич?» - спросил судья прокуроров. Валерий Лахтин не удостоил председательствующего даже поворотом головы и продолжил что-то кому-то писать в ноутбуке. За него встала и ответила Валентина Ковалихина, пояснив, что они будут готовы высказаться завтра. Судья, сообщив Лебедеву, что ему слово предоставят завтра, завершил заседание. Во вторник оно начнется в 10.30 утра.