«Что задумали, то и сделаем». Завершая свои семидневные выступления в прениях, прокуроры запросили 14 лет колоний общего режима для Ходорковского и Лебедева. Очевидно, что озвученный срок это еще и оценка прокурорами своей работы. Гособвинители вкатали себя твердые пять с минусом (допустимый максимум по инкриминируемым Ходорковскому и Лебедеву статьям составлял 15 лет).

При этом знания у отличников еще те: «Выплатой дивидендов Ходорковский и Лебедев преследовали две цели: обогатиться вместе со всеми остальными акционерами и подкупить всех остальных акционеров растущими из года в год дивидендами, чтобы снизить количество возможных претензий» (из сегодняшнего Лахтина).

Ходорковский и Лебедев виноваты во всем. Через запятую

В пятницу утром в зале № 7 был наплыв фотожурналистов. На этот раз им позволили снимать не пустой зал с подсудимыми, но и публику, полностью заполнившую скамьи в зале, прокуроров, наконец появившихся в зале и не спеша занимавших свои места, и, наконец, даже судью, вышедшего в зал и при фотокамерах открывшего заседание. Затем фотографы покинули зал, и заседание продолжилось.

Валерий Лахтин продолжил чтение с того момента, на котором его вчера оборвал судья.

«Сведения об имеющемся у руководства компании намерении сохранить полученную прибыль в распоряжении НК ЮКОС и всех его акционеров были ложными заверениями, не основанными на реальных возможностях НК ЮКОС», - провозгласил прокурор и в очередной раз стал говорить о зарубежной структуре ЮКОСа.

А дальше был нескончаемый обвинительный период: «Сторона обвинения считает доказанным, что Ходорковский и Лебедев, осуществляя непосредственное руководство ЮКОСом, а в особенности ее финансовыми средствами, осознавая что их действия по незаконному завладению акциями ОАО «НК ЮКОС» с момента его приватизации, по подкупу бывших руководителей нефтяной компании, по выкупу долгов Банка МЕНАТЕП в ущерб нефтяной компании, по безвозмездному изъятию нефти и реализации ее с использованием широкой сети подставных компаний, по легализации денежных средств, выручаемых от легализации похищенной нефти, путем аккумулирования ее на счетах подконтрольных им зарубежных компаний - носят исключительно преступный характер. Не желая быть изобличенными в совершении этих преступлений, не желая потерять контроль над нефтяной компанией (источником их преступного обогащения), Ходорковский и Лебедев по этим ключевым позициям умышлено представляли аудиторам ложную информацию», - читал и читал Лахтин.

«Ходорковский путем умолчания об истинных фактах обманул других акционеров ЮКОСа, чем добился утверждения годового отчета ЮКОСа за 2002 год», - заявил гособвинитель. Прокурор утверждал, что, делая доклад на годовом собрании акционеров, Ходорковский говорил неправду. Ходорковский контролировал ход работ по подготовке консолидированной отчетности, читал Лахтин.

«Руководство ссылается на принцип вытянутой руки. Данный принцип построен на ассоциации с танцующей парой, ассоциированные лица танцуют щека к щеке или, обнявшись, а независимые друг от друга танцуют на расстоянии вытянутой руки», - все переглянулись, самочувствие пятничного прокурора у кого-то вызвало умеренную тревогу (никто не ожидал услышать от сумрачного Лахтина про танцующие щека к щеке пары). Но прокурор невозмутимо продолжал читать совсем не свой образный текст о международных стандартах.

Лахтин обратился к показаниям свидетелей. Он напомнил о допросе свидетеля Грефа. «Свидетель Греф обосновал противоправность применения трансфертных цен, – вводил суд в заблуждение (скажем так) Валерий Лахтин. « Свидетель Греф отказался также подтвердить усеченное умозаключение Ходорковского о том, что соблюдение им интересов акционеров дочерних предприятий ЮКОСа подтверждает сам факт перевода их на единую акцию НК ЮКОС, - читал далее прокурор. – Свидетель Греф подтвердил, что Ходорковский всегда называл себя руководителем и владельцем группы компаний НК ЮКОС!» - нашел нечто криминальное и в этом общеизвестном факте Лахтин. В зале засмеялись.

Затем Лахтин снова вспомнил всуе потерпевшего Демченко, которого накануне уже цитировал прокурор Шохин, да и сам Лахтин пересказывал Демченко еще на прошлой неделе. Демченко, рассказывал Лахтин, был возмущен тем, что не получил дивидендов от прибыли компании. «Из показаний Грефа, Христенко и Демченко следует, что при применении в деятельности коммерческой организации <трансфертного ценообразования> одновременно затрагивается два предмета отношений: отношения по поводу налогообложения и отношения по поводу прав собственника (акционеров). Тем самым и эти доказательства подтверждают, что занижение стоимости нефти, совершаемое организованной группой, влекло как налоговую ответственность, так и ответственность за посягательство на собственность. Таким образом, позиция стороны защиты, заявляющей, что в данном деле допускается двойное инкриминирование за одни и те же действия, является несостоятельной», - был уверен, что удачно сопряг несопрягаемое Валерий Лахтин.

Лебедев: «Охренел, что ли?!!»

Через час чтения Лахтин передал эстафету Смирнову. «Сообщение главного бухгалтера ЮКОСа Голубь <на собрании акционеров о том, что «отчетность компании подготовлена в полном объеме и представлена в налоговые органы, а данные об операциях с аффилированными лицами представлена в консолидированной отчетности, размещенной на сайте ЮКОСа в Интернете»> являются ложными, так как доказано, что консолидированная отчетность ни в налоговые органы не сдавалась, ни в Интернете, ни в других публичных источниках информации консолидированная финансовая отчетность ЮКОСа не публиковалась», - заявил Смирнов. Зал взбудоражился от такой явной лжи. «Охренел, что ли?!!» - быстро переглянувшись с Ходорковским, тут же отреагировал Лебедев. Минутой позже в зал зашел в своей неизменной коричневой кожаной куртке потерпевший Демченко.

Прокурор Смирнов между тем продолжал возмущаться «недоступностью информации» о консолидированной финансовой отчетности ЮКОСа - в частности, высказывался по поводу того, что отчетность готовилась на английском языке, «между тем как значительной частью акционеров были русскоязычные граждане». В зале смеялись. «Руководители и собственники ЮКОСа, каковыми являлись Ходорковский и Лебедев, сами не могли разобраться в консолидированной финансовой отчетности без посторонней помощи специалистов!» - дошел до главного Смирнов. Лебедев, зажмурившись, молча хохотал, адвокаты смеялись вместе со зрителями, судья с любопытством посмотрел на Смирнова. «Они обеспечили себе перевод! А другим акционерам такой возможности ознакомиться с отчетностью не дали! - дрался за права одноязычных акционеров Вячеслав Смирнов. - Это подтверждает, что Ходорковский и Лебедев обеспечили конфиденциальность в вопросах распоряжения денежными средствами, вырученными от реализации похищенной нефти!»

Наконец Смирнов попросил небольшой перерыв. Прервались.

После перерыва читал Лахтин. Его речь была посвящена подробному разбору показаний тех свидетелей, которые выступали со стороны защиты. «Свидетели, показания которых стороной защиты были представлены как опровергнувшие позицию следствия, в реальности подтвердили позицию обвинения. Например, Греф, Христенко, на показания которых сторона обвинения ссылается», - впустил всех ненадолго в свою «реальность» Валерий Лахтин. По словам прокурора, свидетели защиты делятся на тех, кто подтвердил позицию обвинения и на тех, кого вообще нельзя в соответствии с УПК считать свидетелем.

Свои разборы Валерий Лахтин начал с Михаила Касьянова: «Допрошенный в судебном заседании свидетель Касьянов показал, что трансфертное ценообразование является нормальной практикой вертикально-интегрированных компаний, в том числе ЮКОСа. Такое его утверждение опровергается показаниями Христенко и Грефа». Против свидетеля Касьянова прокурор Лахтин выдвинул даже самого свидетеля Касьянова: «Касьянов заявил, что правительство РФ под его руководством с 2001 по 2003 годы боролся за отмену зон с льготным налогообложением, которые снижали уровень налогообложения, в том числе и нефтяным компаниям».

«Показания Касьянова в части того, что нефть у добывающих предприятий ЮКОСа в объемах, указанных в обвинении, не могла быть похищена, является ответом на провокационные и не соответствующие фактически предъявленному обвинению вопросы подсудимых, смыслом которых было получение ответа, что в емкостях, трубопроводах и цистернах добывающих компаний, а также в трубопроводе «Траснефти» недостачи нефти не было без учета обстоятельств - юридическое оформление изъятия и отчуждения нефти у предприятий», - закрутил вокруг себя вихрь слов прокурор Лахтин.

«Утверждения Касьянова о том, что Ходорковский и Лебедев были арестованы по политически мотивированным основаниям, являются ложными и опровергаются его же собственными показаниями, в соответствии с которыми президент Путин отказывался обсуждать с ним арест подсудимых и сообщил ему, что «это – дело прокуратуры!»», - в зале рассмеялись.

«Ходорковскому и Лебедеву не вменялось, что они должны были продавать нефть на внутреннем рынке по ценам Роттердама. Им вменено присвоение нефти добывающих предприятий ЮКОСа путем оформления ее в собственность подконтрольных компаний по заниженным ценам, - формулировал Лахтин в связи с анализом показаний свидетеля Мирлина. – Присвоение нефти состояло в оформлении документов о ее продаже по заниженным ценам, в связи с чем по документам объемы нефти не исчезали, а переходили от добывающих компаний в собственность ЮКОСа и ее операционных компаний», - продолжал мыслить Валерий Лахтин.

Вспоминал Лахтин и свидетеля Василиадиса, который рассказывал, что создавался двуязычный сайт ЮКОСа, где публиковались все данные, в том числе и консолидированная отчетность (что противоречило сказанному прокурором Смирновым двадцать минут назад). «Что касается помещенной на сайте ЮКОСа консолидированной отчетности, то свидетель Василиадис подтвердил факт ее существования. Причем материалами дела доказано, что консолидированная отчетность вывешивалась только на английском языке», - ни в чем не упрекал (а мог бы) материалы дела Валерий Лахтин.

Гособвинение полностью не устраивают свидетели защиты и специалист Хон

Прокурор стал говорить о показаниях Уэсли Хона, единственного специалиста, которого гособвинители и суд допустили до хамовнической трибуны.

Прокуроры перечислил некоторые из выводов господина Хона:

«Действия Ходорковского соответствовали действиям руководства компании, намеревающегося построить образцовую компанию, которая смогла бы достичь устойчивых показателей роста и долгосрочной рентабельности;

ЮКОС был сравним с другими российскими и зарубежными вертикально-интегрированными нефтегазовыми компаниями как в структуре, так и в операциях.

Цена нефти на устье скважины в большой степени отличается от многочисленных базисных (эталонных) цен и фактических цен конечного покупателя.

То, как сбытовые или торговые компании внутри холдинга ЮКОС приобретали нефть у разведочно-добывающих дочерних компаний, соответствовало отраслевым стандартам, обычаям и практике».

«Сторона обвинения оценивает, что Хон не является специалистом в области российского права, в компании не работал, сведения о ней использовал из СМИ…» - пошел Валерий Лахтин рассказывать все то, что обычно рассказывал в ходе процесса при отводе специалистов.

Лахтин дошел до оценки показаний бывших руководителей «Самаранефтегаза» (Анисимова) и «Юганскнефтегаза» (Гильманова). Прокурор пересказывал свидетелей, которые в свое время рассказали Хамовническому суду, что появление управляющей компании «ЮКОС-ЭП» было целесообразно, а стоимость реализации нефти покрывала затраты предприятий на добычу нефти и формировала небольшую прибыль.

Лахтин заявил, что эти показания опровергаются Уставами «Самаранефтегаза» и «Юганскнефтегаза» и положениями ГК о том, что общества являются коммерческими организациями, основной деятельностью которых является получение прибыли. Противоречие с ГК Валерий Лахтин видел в том, что прибыль нефтедобывающих обществ «изымалась в так называемый центр прибыли».

«ЗАО «ЮКОС-ЭП», добросовестно осуществляя свои функции, обязано было заботиться о добывающих предприятиях, чтобы добиваться получения для них максимально возможной прибыли, а не действовать наоборот, как это происходило на практике, - уводить из добывающих предприятий путем хищения нефти максимально возможную прибыль. Таким образом, руководство Гильмановым и Анисимовым деятельностью «Юганскнефтегаза» и «Самаранефтегаза», как следует из их показаний, не в целях получения максимальной прибыли вышеуказанными обществами от хозяйственной деятельности, а с целью максимальной добычи нефти и передачей ее в центр холдинга для формирования в нем максимальной прибыли, не соответствует законодательству и уставам этих обществ», - говорил Лахтин.

«Показания Гильманова и Анисимова о том, что им неизвестно о фактах хищения нефти у нефтедобывающих предприятий ЮКОСа в объемах, указанных в обвинении, государственное обвинение оценивает как ответы свидетелей на провокационные, не соответствующие фактическому обвинению вопросы подсудимых, - вновь считал все вопросы о хищении нефти только провокацией Валерий Лахтин (чуть позже прокурор заявит, что показания и многих других свидетелей о невозможности хищения нефти - это лишь порождение провокационных вопросов).  - Подсудимым предъявлено обвинение не в краже нефти, как сторона защиты ложно информировала допрашиваемых <Анисимова и Гильманова>, а в присвоении нефти за счет существенного занижения ее стоимости. Сторона обвинения считает, что показания данных свидетелей о переводе основной части прибыли в центр холдинга недостоверны и мотивированы тем, что они получали помимо заработной платы от Ходорковского дополнительные бонусы именно за это - за перевод основной прибыли в центр холдинга».

Повествование о чужих бонусах вполне предсказуемо увлекло Валерия Лахтина. «При этих условиях названные свидетели не в состоянии были дать полностью правдивые показания вопреки интересам своих прежних благодетелей!» - язвил Лахтин. Публика возмущенно шепталась.

Лахтин: «В отчетности добывающих предприятий и не должны были отражаться сведения о пропаже нефти»

Главного редактора «Ведомостей» госпожу Лысову Лахтин тоже вспомнил, заявив, что «она писала о ЮКОСе исключительно хвалебные статьи». «Сторона обвинения отмечает, что Лысова не была очевидцем присвоения нефти Ходорковским и Лебедевым. Учитывая, что ее показания основываются только на ее предыдущих публикациях, они расцениваются стороной обвинения как недостоверные», - заявил прокурор. Показания свидетеля Геращенко Валерий Лахтин и вовсе назвал «недопустимыми»: «Информацию о компании он получал из публикаций в прессе (это председатель-то совета директоров ЮКОСа. – ПЦ), очевидцем присвоения нефти и ее легализации не являлся». Показания секретаря Лебедева тоже не оправдывают подсудимого, читал Лахтин, потому что не имело значения, «в какой точке земного шара» находился Платон Лебедев в период, когда совершались инкриминируемые ему преступления, так как, по мысли обвинения, Лебедев был не исполнителем, а организатором.

Затем Лахтин переметнулся к анализу показаний свидетеля Стивена Уилсона, бывшего сотрудника компаний «ПрайсвотерхаусКуперс» и ЮКОС. Показания его «запутанные и неконкретные», выводы «основаны на недостоверных данных», полагал Валерий Лахтин. Прокурор говорил о «предвзятости и нечестности этого свидетеля перед российским законодательством и судом». Не понравился гособвинителю переход Уилсона из компании «ПрайсвотерхаусКуперс» в аудируемую компанию ЮКОС. «Это с позиции этики контролера не вполне логично», - оценил события прокурор Лахтин.

Гособвинитель решил подпустить в свои обличительные речи пафоса: «Долгое время работая в РФ и обслуживая компанию, которая добывала нефть, черное золото, которое являлось достоянием этого государства и его граждан, основной своей функцией полагал предложение схем, конечной целью которых являлось существенное сокращение размера обязательных платежей этому государству». Вскоре Валерий Лахтин и вовсе назвал господина Уилсона «подкупленным лицом».

Затем гособвинитель напомнил, что господину Уилсону после заседания Хамовнического суда была вручена повестка о явке к следователю, но тот «демонстративно отказался, а по существу сбежал из России». «Это наглядно подтверждает неуважительное отношение Уилсона к российскому законодательству!» - возмущался Лахтин.

Лахтин говорил и о выступлении в суде Жака Косцюшко-Моризе: «Данный свидетель не отвечал требованиям незаинтересованности, будучи членом совета директоров ЮКОСа, и не выполнял свои функции председателя комитета по аудиту должным образом. Сторона обвинения делает вывод о заинтересованности в даче им ложных показаний суду в пользу подсудимых в связи со своей заинтересованностью!» - продолжил заочно очернять господина Моризе прокурор Лахтин. «На все конкретные вопросы свидетель отвечал о невозможности ответа, ссылаясь на неинформированность или на оскорбительный характер вопросов…никаких существенных для дела сведений свидетель Косцюшко не сообщил», - делал выводы Лахтин.

Прервались на полчаса.

После перерыва Лахтин заявил следующее: «Довод Ходорковского о том, что в отчетности добывающих предприятий отсутствуют сведения о пропаже нефти, а поступление выручки за нее исключает признак безвозмездного изъятия нефти, также несостоятелен, так как согласно материалам уголовного дела имело место изъятие нефти у добывающих предприятий с одновременным составлением документов о выбытии ее под видом сделок купли-продажи, в связи с чем в отчетности добывающих предприятий и не должны были отражаться сведения о пропаже нефти. Поступление выручки за нефть, похищаемую под видом купли-продажи, также не исключает признак безвозмездности, так как предоставление неравноценной замены за похищаемое имущество также рассматривается как безвозмездное завладение».

«Гособвинение считает, что сформулированный подсудимыми тезис о том, что нефть физически не исчезла – следовательно, не похищалась, а также их утверждение о том, что в балансах добывающих компаний отсутствуют сведения о недостаче нефти – следовательно, она не похищалась, сделан с целью формирования у суда ошибочного мнения относительно обстоятельств и механизма хищения нефти и формирования у общественности мнения о своей невиновности», - продолжал поддерживать ускользающее от органов чувств обвинение Валерий Лахтин. По словам прокурора, инвентаризация при использованном организованной группой способе хищения нефти тоже ничего не смогла бы выявить – «в соответствии с правилами бухгалтерского учета, будут исследоваться подложные документы о движении нефти от нефтедобывающих предприятий, в связи с чем фактов недостачи имущества предприятия выявлено не будет, что позволит им утверждать о своей невиновности», - веселил Платона Лебедева Валерий Лахтин.

Показания Ходорковского «голословны и недостоверны», снова обращался к показаниям подсудимых прокурор. «Предъявленное подсудимым обвинение не содержит данных о физическом изъятии нефти», - пояснял он.

Лахтин вспомнил, как Ходорковский в показаниях сначала демонстрировал «разрисованные буклеты» со схемами, затем слайды, в том числе со своей фотографией. «После чего прокомментировал себя «Ваша честь, узнаваемое лицо, не правда ли?»» - рассказывал прокурор. Все рассмеялись. «Тишина в зале!» - привстал со стула пристав.

Документ-фальшивку под названием «Управление предприятиями «Роспрома», материнские и управляющие компании» (защита заявляла ранее, что резолюция Ходорковского перенесена на этот документ «путем монтажа с другого документа») прокурор Лахтин называл «программным документом подсудимых».

Далее Лахтин, а затем Ибрагимова рассказывали о деятельности компаний «ЮКОС-ЭП», «ЮКОС-Москва»… «Ходорковский и ушел с должности председателя правления «ЮКОС-Москва», чтобы не отвечать за управленческие решения», - рассказывала Ибрагимова.

Решения арбитражных судов по налогам ЮКОСа, которые приобщили к делу защитники, по мнению Ибрагимовой, «не влияют на обстоятельства, установленные в ходе данного судебного разбирательства». «Доводы стороны защиты о том, что обвинение в присвоении нефти и в уклонении от уплаты налогов являются одними и теми же преступлениями, так как налоги, по их версии, уплачивались с похищенной нефти, являются несостоятельными. Налоги уплачивались с прибыли, а участниками организованной группы похищено имущество в виде нефти…Заявление защитников о том, что невозможно было требовать уплаты налогов, если вся нефть похищена, необоснованны, так как объекты преступлений различны», - заявила прокурор. Она пояснила, что преступная группа «вынуждена была придавать своей деятельности для сокрытия преступлений законный характер», а значит, в ходе финансово-хозяйственной деятельности предприятия ЮКОСа должны были платиться налоги.

Прервались на 10 минут.

«Ходорковский играет роль нормального человека!»

И вновь выступал Валерий Лахтин. Он вернулся к теме трансфертных цен. По логике прокурора, это были никакие не трансфертные цены, а «заниженные», поэтому все объяснения Ходорковского о трансфертных ценах ложные. «Подсудимые прекрасно осознавали тогда и сейчас, что используемая ими практика занижения цен незаконна», - читал Лахтин. Затем прокурор вновь рассуждал об отзыве аудиторских заключений. Гособвинитель ронял фразы о том, что «Ходорковский и Лебедев обналичивают эти деньги себе в карман, подкупая на них Мизамора, Уилсона, Сублена и других».

Снова прервались на 10 минут.

После перерыва судья снова зашел в зал. Все сели, Лахтин встал для продолжения выступления. Но не сразу он заговорил. Сначала прокурор включил свой принтер, который начал выплевывать один за другим листы с текстом. Все переглянулись, по залу пробежали смешки, судья, нагнув голову, тоже усмехнулся. Наконец, когда принтер замолчал, Лахтин взял напечатанное и начал читать. Он запинался – было ясно, что текст он видит впервые.

«Выплатой дивидендов Ходорковский и Лебедев преследовали две цели: обогатиться вместе со всеми остальными акционерами и подкупить всех остальных акционеров растущими из года в год дивидендами, чтобы снизить количество возможных претензий», - явно не боялся переборщить Валерий Лахтин. Лебедев опять смеялся.

«Доводы подсудимого Ходорковского о том, что он действует в интересах ЮКОСа при расходовании средств, имеют под собой цель запутать суд», - утверждал Лахтин.

Далее Лахтин рассказал всем, что Ходорковский поручал именно Лебедеву «начальные этапы совершения преступлений, исходя из характеристики личности Лебедева, его познаний в области финансов, бухучета, а также специфики его характера как жесткого, наступательного, неуступчивого и упрямого человека». В зале рассмеялись.

Далее Лахтин стал рисовать психологический портрет Михаила Ходорковского: «Ходорковского как руководителя организованной группы отличает его внешняя мягкость, обходительность и сдержанность. Однако все это только внешне. Он обладает сильными качествами аккумулировать все преступные идеи окружения, воплощать их в схемы совершения преступления, организовывать процесс совершения преступления, распределяя роли, исходя из личностных качеств участников организованной группы». Все в зале рассмеялись. «Даже на этом судебном заседании не случайно Ходорковский ведет себя достаточно лояльно и играет роль нормального человека!» - заявил Лахтин. Тут зал № 7 снова, как несколько дней назад, не выдержал, все в голос расхохотались (аплодисменты просились, но публика сдержалась).

Валерий Лахтин начал обобщать: «Доказано, что инициатива в создании организованной группы принадлежала именно Ходорковскому и Лебедеву, в ней они занимали лидирующее положение, являясь организаторами преступлений…Также следует отметить, что подсудимые обвиняются в экономических преступлениях. В ведущих европейских странах, а также в США, как я ранее говорил в судебном заседании, за такие преступления предусмотрено достаточно суровое наказание в виде до 20 лет лишения свободы и более! Такие сроки оправданны. Позиция подсудимых, защитников и всякого, кто пытается придать такой категории преступлений статус незначительности, не отвечает интересам любого, а также нашего государства. Своими вызывающими действиям на всем протяжении предварительного следствия и судебного заседания Ходорковский и Лебедев дискредитировали законопослушных представителей бизнес-сообщества России перед зарубежными контрагентами, и в целом наше государство и его авторитет. При этом подсудимые и их защитники по существу оказывали незаконное давление на правосудие, свидетелей и потерпевших, которые выступали в данном судебном заседании, в том числе в многочисленных интервью в СМИ, искажая суть обвинения, в своих обращениях в Европейский суд по правам человека, где они до сих пор пытаются представить события, описанные в обвинительном заключении, как якобы легальную хозяйственную деятельность. Сознательно затягивая процедуру рассмотрения данного уголовного дела в суде, подсудимые пытались комментировать свои преступные действия как некий эпизод нормальной финансово-хозяйственной деятельности в многочисленных заявлениях. Длительное время, иногда по целому дню, они рассказывали об эффективности ЮКОСа как ВИНК, хотя создание таковой им не вменяется в вину. Они лишь использовали структуру ВИНК для целей совершения преступления! - все это зал воспринимал возмущенным ропотом. – Мы заявляем, что никакого предвзятого отношения к подсудимым мы не имеем, все наше отношение к ним строилось на основе собранных доказательств…». Лахтин попросил перерыв на семь минут. Снова прервались.

Зрители, уже не зная, смеяться или плакать, предполагали, что у прокуроров, как у многих в зале в последнее время, не работает Интернет. «Не могу распечатать!» - нервозно говорил Лахтин, сбегая вниз по лестнице мимо вышедшей из зала публики. Но десять минут перерыва превратились в двадцать, а ничего не менялось. «Не распечатал?» - спросила Ибрагимова коллегу, когда они все вернулись. – «Нет» - рычал Лахтин. – «Ну читай так!» - предложила Ибрагимова Лахтину читать текст прямо с экрана компьютера. Лахтин дернул компьютер вверх, попробовать, но провод не пускал. Прокурор снова выбежал из уже заполненного зала. «Держите его!» - шутили в публике. Наконец судья вышел, все заняли свои места.

«14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима»

Финальную часть выступления прокуроров Валерий Лахтин все же был вынужден читать с экрана компьютера, надев очки:

«Действия подсудимых должны быть квалифицированы по эпизоду хищения и последующей легализации акций дочерних предприятий ВНК по п. а и б ч. 3 ст. 160 УК РФ в редакции Федерального закона № 63 от 13 июня 1996 года, то есть как хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием своего служебного положения в крупном размере организованной группой.

Поскольку предварительным следствием действия Ходорковского и Лебедева квалифицированы по ч.3 ст. 174 УК РФ в редакции Федерального закона № 63 от 13 июня 1996 года, просим переквалифицировать их действия по этому эпизоду на ч.3 ст. 174 прим. УК РФ в редакции Федерального закона № 60 от 7 апреля 2010 года, то есть как легализация, отмывание денежных средств или иного имущества, приобретенных лицами в результате совершения ими преступления, то есть как совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами и иным имуществом приобретенными лицами в результате совершения ими преступления, с целью придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом, совершенном в крупном размере с использованием своего служебного положения организованной группой.

По эпизоду хищения нефти с последующей легализацией имущества и денежных средств сторона обвинения считает, что действия подсудимых Ходорковского и Лебедева по ч. 4 ст. 160 УК РФ в редакции Федерального закона № 377 от 27 декабря 2009 года квалифицировано верно, то есть как хищение чужого имущества, вверенного виновному, совершенное лицом с использованием своего служебного положения в особо крупном размере организованной группой. По данному эпизоду действия подсудимых квалифицированы были, в частности, и по ч.3 ст. 174 УК РФ, поскольку данное преступление является продолжаемым и с учетом внесенных Федеральным законом № 60 от 7 апреля 2010 года изменений в ст. 174 прим. УК РФ, улучшающих положение подсудимых, просим квалифицировать их действия по данному эпизоду по ч.3 ст. 174 прим. УК РФ в редакции Федерального закона № 60 от 7 апреля 2010 года как легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных лицами в результате совершения ими преступлений, то есть совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами и иным имуществом, приобретенным лицами, в результате совершения ими преступлений в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом, совершенное в крупном размере с использованием своего служебного положения организованной группой.

При назначении Ходорковскому и Лебедеву наказания просим суд принять во внимание характер и степень общественной опасности совершенных ими преступлений, относящихся к категории тяжких. На учетах в наркологических и психоневрологических диспансерах они не состоят, по месту работы подсудимые характеризуются положительно, при определении меры наказания также просим суд учесть наличие на иждивении у Ходорковского и на иждивении у Лебедева двух несовершеннолетних детей, что в соответствии с п.г. ч. 1 ст. 61 УК РФ является обстоятельством, смягчающим подсудимым наказание. Кроме того, необходимо принять во внимание состояние здоровья подсудимого Лебедева, страдающего различными хроническими заболеваниями. Обстоятельств, отягчающих наказание подсудимых, не установлено.

С учетом вышеизложенного просим по эпизоду хищения акций дочерних компаний ВНК и их легализации признать подсудимых виновными в совершении преступлений, предусмотренных п.п. а, б ч. 3 ст. 160 УК РФ в редакции Федерального закона № 63 от 13 июня 1996 года и назначить наказание 7 лет лишения свободы без штрафа.

По ч. 3 ст. 174 прим. УК РФ в редакции Федерального закона № 60 от 7 апреля 2010 года назначить наказание 8 лет лишения свободы без штрафа.

На основании п.3 ч.1 ст. 24 УПК РФ от назначенного наказания просим освободить подсудимых, в связи с тем, что сроки давности уголовного преследования по данному обвинению истекли.

По эпизодам хищения нефти и легализации просим признать Ходорковского и Лебедева виновными в инкриминируемых им деяниях и назначить следующее наказание. По ч. 4 ст. 160 УК РФ в редакции Федерального закона № 377 от 27 декабря 2009 года в виде 8 лет лишения свободы каждому без штрафа. По ч. 3 ст. 174 прим. УК РФ в редакции Федерального закона № 60 от 7 апреля 2010 года в виде 9 лет лишения свободы без штрафа каждому.

В соответствии с ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний просим назначить каждому наказание в виде 13 лет и 6 месяцев лишения свободы. На основании ч.5 ст. 69 УК РФ в назначенное наказание по данному уголовному делу просим частично зачесть наказание, неотбытое по приговору Мещанского районного суда города Москвы от 16 мая 2005 года, и окончательно назначит наказание Ходорковскому Михаилу Борисовичу 14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Лебедеву Платону Леонидовичу 14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Гражданские иски, заявленные по настоящему уголовному делу, по нашему мнению, подлежат разрешению в порядке гражданского судопроизводства».

Адвокат Ривкин: «Мы будем готовы выступить в среду на следующей неделе»

После Лахтина пару слов решил сказать потерпевший Демченко: «Мною подан иск, по ГК срок исковой давности три года, но так как мне не были известны все обстоятельства, которые инкриминировали подсудимым, я поэтому гражданский иск не заявлял, а когда меня ознакомили с материалами дела, то я подал иск. То есть срок давности считается с момента, когда пострадавшему стало известно о всех обстоятельствах этого дела.

Поэтому у меня нет пропуска срока исковой давности…что еще? Тут много говорили о хищении нефти…я прочел прессу, где неоднократно подсудимый Ходорковский заявлял, что он находил какие-то дыры в законодательстве которые позволяли работать. Послушая материалы дела, частично ознакомившись с обвинительным заключением, я думаю, правильнее сказать, что не дыры он находил в законодательстве, а было просто сплошное нарушение законодательства и кое-где были дыры, в которых эти нарушения просто торчали наружу… Те обвинения, которые предъявлены, я считаю справедливыми и правильными.

Пока я здесь бывал ко мне подходили корреспонденты и спрашивали - политика это или экономика. То есть Михаил Борисович сумел создать вокруг себя при уголовном преступлении ореол политика. Я каждый раз отвечал, что политики нет, здесь уголовные статьи. А вот несколько дней назад у меня немножко точка зрения изменилась. Если на самом деле будут сажать преступников за совершенные преступления, то, может быть, это и есть новая политика. И еще. Я присутствовал на целом ряде заседаний, защита и подсудимые не раз давали отвод судье, прокурорам…хочу поблагодарить и защиту и подсудимых, что они ни разу не дали отвод потерпевшему».

«По поводу наказания будете высказываться?» – спросил у Демченко судья.

«Нет, не буду. Это дело прокуратуры», – посчитал, что сказал достаточно господин Демченко. Из зала комментировали: «Да хватит уже!». – «Кто там в зале разговаривает? Выведите! Без советов обойдемся!» – разозлился судья. Приставы вывели женщину.
Высказался адвокат Константин Ривкин: «Позиция наша такова. Мы будем готовы выступить в среду на следующей неделе».

Судья согласился и предоставил время защите для подготовки к прениям.

Следующее судебное заседание состоится в среду 27 октября. Начало в 10.00 утра.