«Они <прокуроры> с 2003 года врут. Вот как начали - так и продолжают», - заявил в четверг журналистам адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант (цитата по «Интерфаксу». - ПЦ).

Гособвинители принесли свои истины в черной папке

Сегодня в Хамовническом суде Москвы было жарко. Желающих попасть в зал № 7 оказалось столько, что лестница, ведущая на третий этаж, была полностью запружена людьми, железные перила угрожающе шатались. «Спуститесь вниз! Спуститесь еще!» - надрывался пристав. Наконец провели подсудимых – их встретили аплодисментами.

Какое-то время ждали еще – внутри зала работали фото- и видеокамеры. Когда снимающие журналисты вышли, в зал запустили публику. «Не давите! Не толкайтесь! Себя покалечите!» - кричали приставы. Люди с трудом размещались на лавках, оставшихся без места отправили во второй зал, хотя и там был аншлаг.

Затем появились прокуроры. Валерий Лахтин, смущенно улыбаясь, оглядывал публику и, как всегда, пересчитывал и переписывал присутствующих.

Наконец в зал вышел председательствующий. «Суд переходит к прениям. Пожалуйста, государственные обвинители!» - объявил Виктор Данилкин. Прокурор Ибрагимова встала, раскрыла черную кожаную папку и начала читать.

«Анализ совокупности собранных по делу доказательств позволяет, по нашему мнению, сделать однозначный вывод о том, что несмотря на отрицание Ходорковским и Лебедевым свой вины, факты совершения преступления на протяжении длительного периода времени нашли в суде полное подтверждение», — говорила прокурор. Выступление Ибрагимовой заглушали рабочие, которые под окнами зала №7, кажется, резали асфальт и меняли трубы (на фото: срочные ремонтные работы - привычный атрибут каждого завершающегося суда над Ходорковским и Лебедевым. - ПЦ).

Ибрагимова говорила об офшорах на Кипре и Гибралтаре, о существовании секретарских компаний, об оформлении «фиктивных сделок с подставными компаниями», директором которых, утверждала Ибрагимова, был Лебедев, а кипрские компании были подконтрольны Ходорковскому и Лебедеву, и все это происходило «в рамках организованной группы» (с помощью всех этих «криминальных» слов гособвинитель всего-навсего рассказывала о структуре Групп МЕНАТЕП Лимитед).

Гюльчехра Ибрагимова поступилась обвинением. Дважды.

Затем гособвинитель перешла к эпизоду с меной акций «дочек» ВНК на акции ЮКОСа, заявив, что на самом деле акции дочерних компаний ВНК были похищены. «По нашему мнению, из предъявленного Лебедеву обвинению подлежит исключению указание на то, что он в рассматриваемый период времени работал заместителем председателя правления «Роспрома». Считаем, что данное изменение обвинения не влечет нарушения права подсудимого на защиту, поскольку пакетами акций ЮКОСа, опосредованно принадлежащих ему, Ходорковскому и другим лицам, Лебедев мог распоряжаться фактически согласно распределению ролей в организованной группе, а не как лицо, занимающее должность в структурах ЮКОСа», - отступила от обещания не отступать от обвинения ни на йоту Гюльчехра Ибрагимова.

Ибрагимова вспоминала и о других «членах организованной группы», дела в отношении которых выделены в отдельное производство, в частности, сотрудников правового управления во главе с Алексаняном. Они, читала Ибрагимова, и готовили документы, «придающие видимость равноценного обмена акций». А план хищения акций, принадлежащих ВНК, разрабатывался «под руководством Лебедева и Ходорковского». Стоимость акций компаний ВНК была оценщиком ЗАО МЦО «умышленно необоснованно занижена», заявляла Ибрагимова, а стоимость акций ЮКОСа оценщиком была, наоборот, «необоснованно завышена». Михаил Ходорковский и Платон Лебедев слушали Ибрагимову и что-то записывали, Лебедев периодически молча смеялся.

Ибрагимова перешла к компаниям «Челлита Лимитед», «Монтекита Холдинг Лимитед», «Сагиман Холдинг Лимитед», которые и обменяли свои акции ЮКОСа на акции «дочек» ВНК. «6 ноября 98 года в Москве на основании заведомо ложных отчетов о стоимости акций были подписаны договоры мены акций, - заявляла Ибрагимова. - В результате действий Ходорковского, Лебедева, других лиц был произведен якобы равноценный обмен».

«При совершении хищений акций акционерных обществ Ходорковский, Лебедев и другие члены организованной группы использовали созданную ими же сложную структуру соподчиненности и управляемости, это выражалось в том, что «Роспром» осуществлял прямой контроль над ВНК в соответствии с договором о передаче полномочий исполнительных органов «Роспрому», - утверждала Ибрагимова. – Таким образом, «Роспром» являлся управляющей организацией для ВНК и осуществлял косвенный контроль над «ЮКОС-ЭП», вследствие чего сделки мены являлись сделками в совершении которых имелась прямая заинтересованность, в виду чего данные сделки являлись противоправными!» - заявляла Ибрагимова. Лебедев рассмеялся.

Затем Ибрагимова рассказала, что сделала, по мнению обвинения, ВНК с доставшимися ей акциями ЮКОСа (обменяла их на «неликвидный пакет» акций компании «Фрегат»). «Из предъявленного подсудимым обвинению подлежит исключению указание о том, что номинальная стоимость акций ЗАО «Фрегат» составляла 14 тыс. неденоминированных рублей. Согласно установленным в суде фактическим обстоятельствам, фактический капитал «Фрегата» составлял 14 млрд неденоминированных рублей, - признала еще одно несовершенство обвинительного заключения Гюльчехра Ибрагимова. – Несмотря на увеличение размера уставного капитала, акции общества не имели рыночной стоимости, что подтверждает обоснованность предъявленного обвинения. В связи с этим сторона обвинения считает, что такое изменение обвинения не влечет нарушения права на защиту подсудимых», - позволила себе еще один парадоксальный вывод прокурор Ибрагимова.

Ибрагимова вспомнила потерпевших, перечислив, кому сколько якобы должны подсудимые (их ущерб, по словам Ибрагимовой, возник потому, что стоимость компании ВНК после выведения из нее активов уменьшилась) – потерпевший Демченко, который присутствовал в зале, гордо выпрямился. По залу пробежал шум. «Таким образом, Ходорковский и Лебедев в составе организованной группы безвозмездно и противоправно завладели акциями дочерних предприятий ВНК на общую сумму 3 млрд 621 млн рублей. В результате был причинен ущерб ВНК и Российской Федерации, чье имущество было внесено в ВНК на сумму 3 млрд 621 млн рублей, - в следующем своем предложении прокурор повторила эту сумму еще и в третий раз. - Кроме того, причинили ущерб миноритарным акционерам на общую сумму 1 млрд 73 млн рублей», — читала Ибрагимова. Ходорковский смотрел на Ибрагимову, вскинув брови, Лебедев снова рассмеялся. «Своими действиями Ходорковский и Лебедев совершили присвоение в составе организованной группы в крупном размере, то есть преступление, предусмотренное пунктами а, б ч.3 ст. 160 УК РФ», — докладывала госпожа Ибрагимова. Затем, говорила прокурор, подсудимые совершили действия, направленные на невозвращение имущества собственнику, легализовав его.

«Ходорковскому и Лебедеву было достоверно известно, что оплата векселями оформлена фиктивна и векселя предъявляться к оплате не будут» - говорила Ибрагимова о дальнейших сделках компаний «Челлита», «Монтекита», «Сагиман» с акциями «дочек» ВНК. Ибрагимова перечислила несколько «участвующих в преступной схеме специально созданных офшорных компаний», на которые были переоформлены акции «дочек» ВНК. Это делалось «с целью придания сделкам видимости законности».

Судья Данилкин сидел с задумчивым видом, с интересом разглядывая многочисленную публику.

Прокуроры уличили Ходорковского в ответственности за ЮКОС

«После чего по указанию Ходорковского и Лебедева членами организованной группы была продолжена реализации разработанного ими плана, направленного на дальнейшее сокрытие совершенного хищения акций с целью легализации похищенного имущества, избежание их ареста… для чего акции повторно, последовательно вразнобой были поэтапно переоформлены на другие компании», - заявляла Ибрагимова. Прокурор постоянно вспоминала фамилии номинальных директоров, многие из которых побывали в качестве свидетелей на трибуне зала № 7, она поясняла, что они были «лишь подписантами», при этом они «не преследовали реальной цели» осуществлять сделку. «По разработанному плану, направленному на создание видимости…» - постоянно повторяла Ибрагимова. Она заявила, что номинальные директора «заведомо знали, что сделки являются фиктивными», хотя ни один из свидетелей такого в зале № 7 не говорил.

«Теперь о позиции подсудимых по данному эпизоду. Михаил Борисович Ходорковский, допрошенный в суде, не признал себя виновным в присвоении 38 процентов акций дочерних предприятий ВНК и их легализации. Он показал, что решение об обмене акций дочерних предприятий ВНК на акции ЮКОСа принималось «Роспромом», а одобрялось ЮКОСом как основным по отношению к ВНК обществом, он лично одобрил решение как основной акционер ЮКОСа исполнительный руководитель холдинговой компании в целом. Схема сделки формировалась дирекцией по стратегическому планированию, которую возглавлял Голубович, потом это согласовывалось с правовым управлением… - далее Ибрагимова поделилась своим пониманием пояснений Ходорковского по этому вопросу. – Его роль в компании ЮКОС была определяющей, он нес ответственность за все решения компании…В данной части показания Ходорковского по существу являются признательными! Фактически он признает, что решение об обмене акций принимал он». Зал шевелился, адвокаты переглянулись, подсудимые усмехнулись, но снова серьезно посмотрели на Ибрагимову. Она же продолжила вспоминать пояснения Ходорковского о том, что «обмен был равноценным, в договорах было заложено право обратного выкупа акций, проводился обмен из-за угрозы рейдерского захвата со стороны компании «Биркенхольц», при этом акции во все время не покидали периметр консолидации ЮКОСа, когда же арбитражный суд вынес окончательное решение об отказе в удовлетворении исковых требований у компании «Биркенхольц», акции «дочек» ВНК были возвращены ВНК. Ущерба не было ни ВНК, ни государству как акционеру. О сделках мены уведомлялись Мингосимущество, Минтопэнерго, акционеры, аудиторы, совет директоров, сделки никем не оспорены».

«Допрошенный в судебном заседании Лебедев Платон Леонидович также не признал себя виновным в хищении 38 процентов акций дочерних предприятий ВНК и их легализации и показал, что ему до 2000 года не было ничего известно об этих сделках, в момент сделок он в Москве не находился, компании «Челлита», «Монтекита», «Сагиман» ему не известны, акции «Томскнефти» в количестве 17 млн штук не могли стоить 3 млрд рублей, поскольку их стоимость по балансу составляет 2 млн 139 тыс. рублей. Поскольку никто не оспорил отчет ЗАО МЦО, то этот отчет является достоверным и законным. Оценивая показания Ходорковского и Лебедева по данному эпизоду, сторона обвинения относится к ним критически, поскольку они не соответствуют действительности!» - заявила Ибрагимова, пообещав, что позже обвинители проанализируют показания Ходорковского и Лебедева подробно. Адвокаты качали головами.

Прокурор Ибрагимова вместила в одно предложение ЮКОС, ВНК, Банк МЕНАТЕП, Лебедева и похищенную нефть.

«Совершаемые преступления были хорошо организованы и спланированы! Преступления совершались путем обманных действий, подложных документов, подставных коммерческих организаций», - утверждала Ибрагимова, ссылаясь на приговор Мещанского суда. Ибрагимова вспоминала, что «Лебедев, Ходорковский и входившие в организованную группу лица, в том числе Крайнов, обеспечили движение выработанной продукции <«Апатита»> не по рыночным, а по заниженным ценам», - уверенно отвлеклась от Хамовнического процесса Гюльчехра Ибрагимова.

«Устойчивость организованной группы была обусловлена длительным знакомством, связями по бизнесу, четким распределением ролей и функций… - заявляла Ибрагимова. – Указанные обстоятельства подтверждаются протоколом собрания участников ООО ЮКОС от 28 июля 1998 года, на котором Ходорковский был назначен президентом общества и избрано правление данного общества, <протоколом> внеочередного собрания акционеров ЗАО «ЮКОС-ЭП» от 17 августа 1998 года, на котором был избран совет директоров в составе Симановского, Бурганова, Бахминой и др. Нечто преступное, по мнению госпожи Ибрагимовой, таилось даже в переименовании ООО ЮКОС в ООО «ЮКОС-Москва» и в переводе сотрудников ЮКОСа с одной должности на другую.

Вывод из всего этого многообразия фактов прокурор Ибрагимова сделала глобальный: «Из вышеприведенных доказательств видно, что все члены организованной группы работали в соподчиненных структурах, что обуславливало их постоянную связь между собой и точное распределение ролей в соответствии с должностными и функциональными обязанностями».

Лебедев, поясняла Ибрагимова, в 1999-2000 годах определял смету расходов группы на содержание «Роспрома», расходы группы тщательно планировались. Лебедев снова встретил это заявление смехом. А на ключевые должности в предприятиях ЮКОСа назначались «члены организованной группы». «Лебедев в организованной группы всегда занимал положение второго после Ходорковского лица, был фактически лицом, определявшим, как будут управляться финансовые потоки компаний, принадлежащих группе - заявляла Ибрагимова. – Мы подчеркиваем, что Лебедев был лицом, которое контролировало и руководило вопросами ликвидации Банка МЕНАТЕП, основные активы которого были израсходованы на приобретение акций ВНК и ЮКОС, и в значительной степени эту работу он осуществил за счет использования денег, вырученных от реализации похищенной нефти!» - читала прокурор. Тут уж Лебедев расхохотался громко, адвокаты смеялись, зал зашептался. Публика начала комментировать. Пристав, уже до этого выгнавший нескольких говорящих, на этот раз сосредоточился на довольно громко возмущавшейся женщине и, перекрикивая Ибрагимову, начал требовать, чтобы зрительница вышла из зала. Перепалка привела к тому, что Ибрагимова вынуждена была замолчать. «Да вы еще громче шумите!» - возмущалась действиями пристава публика. Наконец судья вмешался и попросил пристава оставить женщину в покое. Продолжили.

«Согласно показаниям Анилиониса, после приобретения ЮКОСа руководящие роли были распределены следующим образом. «Ходорковский - главный, Лебедев – финансовый директор. Невзлин – по безопасности», - цитировала Ибрагимова любимых свидетелей обвинения. Все усмехались. Затем Ибрагимова вспомнила и показания свидетеля Голубовича, согласно которым Ходорковский тоже был основным руководителем, а Лебедев отвечал за финансы. А согласно записям в еженедельниках Лебедева, к нему «регулярно приходили Сублен (финансовый директор), Алексанян, Косцюшко, а также аудиторы ЮКОСа». Эти встречи подтверждают, считала Ибрагимова, что Лебедев управлял менеджментом ЮКОСа и, значит, контролировал ЮКОС даже когда ушел из компании. «Также и свидетель Рыбин показал, что «все стратегические вопросы решались Ходорковским и Лебедевым. В любых переговорах ссылались на их окончательное решение, - читала Ибрагимова. - Мнение Лебедева для Ходорковского было важно потому, что Лебедев отвечал за крупные направления в бизнесе ЮКОСа, за финансы, за экономику. Целью было похитить прибыль и не выплатить дивиденды!». Рыбин рассказывал, напоминала Ибрагимова, что все решает одно лицо – Ходорковский. По новому регламенту, указала на изъятый в ходе обыска документ, все основные решения проводятся в «системе двойного ключа» - то есть с согласия одновременно Лебедева и Ходорковского, что, заявляла Ибрагимова, подтверждает руководящую роль Ходорковского и Лебедева в организованной группе.

Гюльчехра Ибрагимова продолжала анализировать показания свидетелей в суде, силясь, кажется, доказать, что преступным является сам факт покупки акций ВНК «подконтрольными Ходорковскому компаниями». Она, в частности, вспоминала свидетеля Андрея Коваля, работавшего в СП РТТ, а затем в ЮФК, который пояснял, что на собраниях совета директоров ВНК голосовал так, как говорил Анилионис. Директор ЗАО «Наяда» Захаров, также сотрудник СП РТТ, пояснял, что на денежном аукционе «Наяда» приобретала пакет акций ВНК. Предложение стать членом совета директоров компании получил от своего руководства (Анилиониса).

Охрипшая Ибрагимова попросила прерваться на 10 минут. Судья объявил перерыв.

Прокурор Шохин придал Хамовническому суду новый масштаб

После перерыва (и под занавес процесса) поработать решил прокурор Дмитрий Шохин. Водрузив на нос очки, он встал и продолжил чтение. Этот гособвинитель обошелся без помпезной черной папки – Шохин просто брал в руки по листочку и читал. Он снова упоминал показания свидетелей в суде, а также исследованные документы. Дмитрий Шохин читал поспешно и как-то подчеркнуто невыразительно. При этом слушать прокурора следовало внимательно. «ЮКОС должен был бы заплатить за выкуп акций ВНК у других акционеров примерно 800 млрд (!) долларов США, - заявил в какой-то момент прокурор и тут же посрамил всех тех, кто посчитал, что он просто оговорился, - в том числе заплатить государству, которое владело 36,82 процентами акций, более 600 млрд (!) долларов США».

Прокурор продолжал: «Гособвинение приходит к выводу, что доказано, что «Роспром», являющийся управляющей компанией ЮКОСа, осуществлял прямой контроль над ВНК, что обеспечивало возможность управления указанным имуществом в своих интересах. Обвинения в том, что Ходорковский и Лебедев посредством контроля над компаниями, владеющими 54 процентами акций ВНК, избрание в совет директоров подконтрольных лиц и создание вертикально-и-е-рар-хи-ческой структуры (с трудом прочитал Шохин изобретенный прокурорами термин) управления нефтедобывающими и нефтеперерабатывающими обществами, являвшимися дочерними обществами ВНК, добились права на стратегическое и оперативное управление этими обществами, подтверждается». Шохин заявил, что из двенадцати членов совета директоров ВНК двенадцать (то есть ВСЕ) были подконтрольными Ходорковскому и Лебедеву лицами, что обеспечивало принятие нужных решений «в интересах организованной группы» (хотя минутой ранее гособвинитель зачитал этот самый список членов совета директоров ВНК – там, в частности, упоминались представитель Минтопэнерго, а также главы администраций Красноярского края, Томской и Новосибирской областей).

Читая, Дмитрий Шохин постоянно спотыкался даже на самых заурядных словах – было очевидно, что свое чтение прокурор видел впервые в жизни.

Шохин снова цитировал свидетелей, выступавших в Хамовническом суде, оценивая их слова с обвинительным уклоном, хотя такого смысла свидетельские показания не носили (иногда обвинительный уклон заканчивался такими пассажами: «будучи членом совета директоров компании ВНК, он действовал не в интересах акционеров, а в интересах руководства ЮКОСа, потому что одним из акционеров было НК ЮКОС»). Речь продолжала идти об обмене акций «дочек» ВНК.

Дмитрий Шохин пустился в подробное цитирование цифр. Перечислив стоимость акций каждой из «дочек» ВНК, прокурор заявил, что обмен был неэквивалентен, и стоимость акций ЮКОСа была завышена. Шохин делал выводы – неравноценный обмен акций подтверждается.

Показания «номинальных директоров-подписантов» Дмитрий Шохин пересказывал и цитировал очень подробно. Публика шепталась, предполагая, неужели прокурор собирается перечитывать судебные допросы всех свидетелей.

Прервались на обед.

Прокурор Лахтин пожонглировал показаниями свидетеля Голубовича

После обеда выступал уже Валерий Лахтин. Он тоже надел очки, взял черную папку и продолжил читать – без всяких предисловий начав с того предложения, на котором до обеда оборвал чтение его коллега Шохин.

Снова упоминались показания Михаила Ходорковского, данные им в суде. Выступление Ходорковского обвинение поворачивало в свою пользу. Валерий Лахтин был уверен, что Михаил Ходорковский, «будучи полностью изобличенным», дал признательные показания», когда говорил следующее: «Решение об обмене акций принималось не номинальными директорами, оно и не может ими приниматься – у них функции иные, а соответствующими руководителями ВНК и ее материнской компании, т.е. ЮКОСа, а одобрены эти действия мной лично как руководителем вертикально-интегрированной компании ЮКОС. Все вопросы ко мне, а не к бедным ковальчукам и гришняевым (номинальным директорам. - ПЦ)».

«Позиция Ходорковского (об агентах и представителях, действующих в его интересах. - ПЦ) не только не имеет ничего общего с обычаем делового оборота и противоречит требованиям законодательства, но и преследует цель ввести суд в заблуждение!» - заявил Лахтин, которому все-таки был ближе термин «подставные лица». «Подписанты договоров мены по доверенности, предметом которых были акции дочерних компаний ВНК, обязаны были действовать добросовестно и не совершать действий, связанных с обманом, например, в эквивалентности обмена», - рубил фразы Лахтин, который, судя по всему, был уверен, что Ходорковский когда-то заявлял в суде обратное.

Лахтин читал, что, действительно, в Панаме и других офшорных юрисдикциях существует институт номинальных директоров. «Но деловой мир уже идет по пути отказа от офшорных зон» - заявлял специалист в «мире большого бизнеса» Валерий Лахтин.

«Ходорковский сам признал, что под его руководством, прикрываясь номинальными руководителями, лицами, действующими по доверенности, совершен обмен акциями по злонамеренному соглашению представителя одной стороны с другой, так как фактическими представителями являлись одни и те же лица – подчиненные ему руководители ВНК и ЮКОСа», - читал прокурор.

Валерий Лахтин подробно остановился на показаниях Голубовича, данных им в суде. Прокурор напомнил, что сначала, 19 января, свидетель Голубович признал справедливость оценки ЗАО МЦО стоимости обмениваемых акций. «Однако 21 января Голубович фактически отказался от своих прежних утверждений, - радовался за своего свидетеля Валерий Лахтин. – Голубович заявил, что по оценке акций в ходе обмена никаких своих оценок не делал и не мог сделать, потому что сам эту оценку не видел. Его комментарий касался в суде в основном того, как размещался заказ МЦО на производство оценки, а не того, что там в ней было написано».

«В связи с чем сторона обвинения оценивает, что Голубович показал, что, по его мнению, обмен акций дочерних предприятий ВНК на акции ЮКОС был неравноценным», - сделал единственно возможный вывод прокурор Лахтин из слов свидетеля Голубовича о том, что результатов оценки он не видел. «Сторона обвинения отмечает, что защитник Клювгант в период дачи Голубовичем показаний в суде через СМИ предпринял попытку склонить свидетеля Голубовича к даче нужных стороне защиты показаний! - пожаловался прокурор. – А свидетель воспринял это как оказание на него давления!». Публика, адвокаты обменивались усмешками.

Лахтин заявил, что заявления защиты и подсудимых о том, что акции ВНК не возвращались обратно по причине угрозы со стороны компании «Биркенхольц», необоснованны. Они, заявил прокурор, опровергаются, например, показаниями свидетелей. Например, свидетель Дергунов, читал Лахтин, заявлял в суде, что это была отговорка, чтобы вывести активы.

Лахтин читал показания Рыбина, который заявил, что «ВНК отказалось выполнять обязательства <перед «Биркенхольц»>, поскольку в это время уже являлась подконтрольной Ходорковскому, принцип которого был – не платить никому по ранее принятым обязательствам». Это заявление вызвало ропот в зале и усмешки защиты.

Далее Лахтин повторял те же мысли, которые уже высказывали сегодня его коллеги. Он упоминал документы, протоколы разных собраний, показания разных свидетелей. И на все лады объяснял – акции были оценены неправильно, обмен акциями был незаконным, сделка неправомерная. Опять он рассказывал, как, «следуя преступному плану, разработанному Ходорковским», фирма «Сагиман» передала акции дочек ВНК другой такой же «подставной» компании. «Для придания сделке видимости законности были использованы векселя иностранной компании», - пояснял прокурор.

Наконец около 18 часов вечера судья Данилкин предпочел закруглиться. Завтра заседание начнется в 10.00 утра.