Сегодня председательствующий посчитал обоснованным ходатайство Валерия Лахтина о продлении Ходорковскому и Лебедеву срока содержания под стражей до 17 ноября. «Будем обжаловать и называть все своими именами. Надо будет, дойдем до Верховного суда, и до Конституционного, и Европейского судов - дорогу знаем», - прокомментировал журналистам решение судьи адвокат Вадим Клювгант.

Председательствующий опять не вспомнил о президентских поправках

В 11.05 судья Виктор Данилкин вышел из совещательной комнаты. Его ждал полный зал. Открыв бордовую папку, председательствующий начал читать постановление о продлении срока содержания под стражей.

Судья напомнил, когда ранее подсудимым продлевался срок ареста. Упоминая о последнем продлении в мае, Виктор Данилкин лишь сказал, что это было сделано в силу положений ст. 255 УПК. Затем судья упомянул доводы прокуроров о том, что условия не изменились, что Ходорковский и Лебедев, оказавшись на свободе, могут скрыться и использовать скрытые за рубежом денежные средства для противодействия следствию и правосудию. Доводы защиты и подсудимых, читал судья, заключались в том, что законных оснований для содержания подсудимых под арестом нет. Не было оснований и для ареста Ходорковского и Лебедева. «Суд, выслушав мнение участников процесса, считает, что ходатайство государственного обвинителя Лахтина о продлении срока содержания под стражей подсудимых Ходорковского и Лебедева обоснованно и подлежит удовлетворению», - заявил Данилкин. Основания, которые были учтены Ингодинским судом Читы при избрании меры пресечения подсудимым не изменились и сейчас, заявил судья. «Согласно представленным суду медицинским документам, подсудимые по своему состоянию здоровья могут находиться в условиях следственного изолятора», - дополнил самого себя председательствующий. Про президентский закон Виктор Данилкин говорить не счел необходимым. Арест продлен до 17 ноября 2010 года.

Зал, вздохнув, сел. Адвокат Константин Ривкин напомнил, что до сих пор от прокуроров нет ответа на уже пять ходатайств защиты. Ибрагимова заявила, что ответы готовы. Прервались на пять минут.

Счет 4:1 не в пользу защиты. Судья разобрался с ходатайствами

После краткой паузы Валерий Лахтин начал отвечать на ходатайства защиты. Он вспомнил о просьбе защиты о приобщении к делу решений арбитражных судов. «Валерий Алексеевич! – прервал судья прокурора на третьей фразе. - Мы это ходатайство уже рассмотрели. Суд отказал в разрешении этого ходатайства!» - сообщил забывчивому прокурору судья. Лахтин бросил свои записи на стол и начал рыться в других бумажках. «Тогда я начну с другого…» - неуверенно заявил прокурор. – «Давайте я вам напомню, какие ходатайства заявлялись!» - решил сориентировать прокурора судья и перечислил все ходатайства, которые заявлялись защитой. Зал все это встретил смехом.

Освежив память, Лахтин начал с ходатайства защиты о приобщении к делу и исследованию протокола опроса бывшего руководителя казначейства ЮКОСа Леоновича. «Леонович объявлен в международный розыск…Защитнику Ривкину, который производил опрос Леоновича, известно, что Леонович является обвиняемым по делу №18/41, он обвиняется по тем же эпизодам обвинения, что и Ходорковский с Лебедевым. Фактически Ривкин опрашивает соучастника преступления, при этом с целью придания солидности называет этот документ «протоколом опроса», а Леоновича – «свидетелем»… - читал прокурор. – Ривкину должно быть известно, что он не является субъектом сбора доказательств. Дознание осуществляется только дознавателем, следователем, прокурором, судом. Поэтому сторона защиты не вправе собирать доказательства. Опрос не может служить отдельным доказательством по делу, поскольку не соблюдена процедура допроса с разъяснением прав, обязанностей…а при допросе обвиняемому именно следователь разъясняет права. Для обеспечения прав обвиняемого законом не предусмотрена его обязанность давать правдивые показания».

«Леонович может явиться в суд и дать показания!» - при этом заявил прокурор. К словам Леоновича надо относиться как к заявлению обвиняемого, стремящегося любыми путями избежать уголовной ответственности!» - утверждал прокурор. Затем Валерий Лахтин пустился в пространное цитирование опроса Леоновича: «Позиция обвинения, согласно которой Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л. в составе организованной группы похитили всю нефть, добытую в период 1998-2003гг дочерними предприятиями ЮКОСа – ОАО ”Юганскнефтегаз”, ОАО ”Самаранефтегаз”, ОАО ”Томскнефть”ВНК, не основана на фактах и здравом смысле. Можно сказать больше, это обвинение представляет из себя невежественную искусственную криминализацию обычной хозяйственной деятельности Компании.

При этом позиция российских властей, изложенная в налоговых претензиях к Компании, которые в итоге стали причиной её банкротства, и позиция следствия, выраженная в обвинениях, выдвинутых как против Ходорковского с Лебедевым, так и против меня и целого ряда наших коллег, принципиально противоречат друг другу.

Так с одной стороны, арбитражные суды в своих решениях признали ОАО «НК «ЮКОС» собственником нефти и нефтепродуктов и на этом основании произвели доначисление налогов, якобы неуплаченных Компанией в 2000-2004г.г. Подтверждая эту позицию, Российская Федерация в Европейском Суде по правам человека (ЕСПЧ), возражая на доводы истца, выдвинутые в жалобе “ЮКОС против России”, утверждает, что ОАО «НК «ЮКОС», проводя различные сделки со своей собственной нефтью и нефтепродуктами, не доплатила налоги в государственный бюджет с этой деятельности. Насколько я знаю, основной размер недоимки составляют доначисления по налогу на прибыль и налогу на добавленную стоимость. Но налоги, как известно, платятся только с легальной деятельности, а, например, налог на прибыль подразумевает наличие собственных доходов от реализации продукции. Получается, что в ЕСПЧ российская власть утверждает, что ОАО «НК «ЮКОС» от своей законной деятельности получал доходы, но уклонялся от налогообложения ее результатов в полной мере.

С другой стороны, та же российская власть в лице Генпрокуратуры РФ выдвигает полностью противоречащее своей позиции в ЕСПЧ официальное обвинение по настоящему уголовному делу, согласно которому руководство ОАО “НК”ЮКОС” в тот же период времени (с 1998 по 2003 годы) разворовывало ВСЮ добываемую Компанией нефть в общем объеме 350 миллионов тонн! Если предположить, что это подозрение верно, то из этого немедленно вытекает, что и вся выручка от продажи нефти и нефтепродуктов за указанный период также не принадлежала Компании. Следовательно, налогооблагаемая база у Компании также отсутствовала, поэтому не было никаких оснований для доначисления налогов, скорее наоборот, ОАО «НК «ЮКОС», пострадавшая от действий своего руководства, могла бы теоретически претендовать на возврат уже уплаченных сумм в бюджет!

Очевидно, что это прямо противоречит позиции арбитражных судов. Получается, что российские чиновники нагло врут либо в суде Страсбурга, либо в суде в Хамовниках. Я твердо убежден, что они врут в обоих случаях: как воровство нефти, так и неуплата налогов есть выдумки».

«Такое мнение Леоновича является декларативным и голословным!» - заявил Лахтин, и напомнил, что Ходорковский и Лебедев «похитили нефть добывающих предприятий ЮКОСа путем ее присвоения, а не в результате уклонения от уплаты налогов, в дальнейшем реализую нефть и нефтепродукты, произведенные из похищенной нефти, участники организованной группы стали совершать легализацию имущества, добытого преступным путем. Ходорковский и другие организовали движение средств через организации, которые были официально зарегистрированы как налогоплательщики, и на их балансах сформировывалась налогооблагаемая база. Данные средства Ходорковский и другие вынуждены были передать на их баланс с целью обеспечения их уставной деятельности для обеспечения продолжения добычи нефти и дальнейшего ее похищения», - выдав весь этот туманный текст, прокурор сказал, что организации («Бизнес-Ойл», «Митра», «Форест-Ойл» и др.) «добросовестно заблуждались» относительно владения, пользования и распоряжения преступно добытыми средствами, передаваемыми на их баланс. Заметив, что налоги с этих организаций должны были платиться, прокурор тем самым попытался объяснить необъяснимое – как обвинение в хищении может уживаться с обвинением в уклонении от уплаты налогов. В итоге Валерий Лахтин просил в этом ходатайстве отказать.

Затем Лахтин перешел к ходатайству защиты об истребовании из Следственного комитета постановления следователя Русановой об отказе в удовлетворении ходатайства защитника Дудника о прекращении уголовного преследования Леоновича. В документе, в частности говорилось, что «совершение хищения и уклонение от уплаты налогов не исключают друг друга». «Защитники воспользовались документами адвоката Дудника, защищающего интересы Леоновича», - говорил прокурор и цитировал ходатайство адвокатов, в котором говорилось о том, что «никто не может быть повторно привлечён к уголовной ответственности и осужден за одно и то же преступление».

«Защитники используют недобросовестные методы подмены слов и понятий, изложенных в материалах следствия, судов, а также в нормативных актах, - громил ходатайство адвокатов искушенный в юриспруденции прокурор. - Своими надуманными ходатайствами они вводят подсудимых в заблуждение и выплескивают эту информацию через СМИ, чем порочат свой имидж!» - заявил Лахтин. Зал, адвокаты и подсудимые рассмеялись. Дальше Валерий Лахтин сосредоточился на доказывании того, что Ходорковский и Лебедев «могли одними деяниями совершить два или несколько преступлений».

Затем выступал уже прокурор Смирнов. Он говорил о ходатайстве Михаила Ходорковского об истребовании документов из Федеральной антимонопольной службы о ценах «Сибнефти» и «Роснефти» в 1998-2003 годах. Гособвинитель напомнил, что ранее аналогичное ходатайство судом уже было отклонено, а цены «Сибнефти» и «Роснефти» не имеют отношения к делу. Новых данных в новом ходатайстве нет, поэтому в нем тоже нужно отказать, говорил прокурор.

Дальше высказывалась прокурор Ибрагимова. Ей достался разбор ходатайства защиты о направлении в ФРГ запроса о допросе бывшего вице-президента компании «ЮКОС-РМ» Франка Ригера. Также защита ходатайствовала о приобщении к делу протокола адвокатского опроса Франка Ригера. «Доводы Ригера о его задержании, о его допросе следователем Русановой, может быть, имеют интерес для защиты, но к делу отношения не имеют, - заявляла Ибрагимова. – Мнение Ригена по поводу ЮКОСа, «Прайсвотерхаус» уже исследовалось в суде в допросе других свидетелей. Этого достаточно для выводов, которые найдут отражение в приговоре. Таким образом, анализ показаний Ригера свидетельствует об отсутствии необходимости его допроса путем видеоконференции. Нет оснований для направления в ФРГ запроса о правовой помощи». Прокуроры просили отказать и в этом ходатайстве.

Замыкал прокурорские выступления вновь Валерий Лахтин. В ходатайстве защиты об истребовании из Арбитражного суда Москвы решения от 26 мая 2004 года прокурор просил отказать. «Решения арбитражных судов, которые касались уплаты налогов в бюджет, не имеют прямого отношения к доказыванию фактов нарушения прав собственности на имущество, объектом посягательства которых является нефть», - заявил прокурор, попросивший отказать в удовлетворении и этого ходатайства.

Судья Данилкин отказал, «не найдя законных оснований», в ходатайствах о приобщении к делу опроса Леоновича, об истребовании из Следственного комитета постановления Русановой в отношении Леоновича, о направлении запроса в Германию для допроса Франка Ригера и о приобщении его опроса к делу, отметив, что он может быть допрошен лично в суде. Виктор Данилкин отказался рассматривать по существу ходатайство Ходорковского об истребовании в Федеральной антимонопольной службе документов, «поскольку основания, изложенные в ходатайстве подсудимого, уже были учтены судом при рассмотрении ходатайства Дятлева». Пятое ходатайство, об истребовании решения арбитражного суда, судья удовлетворил.

Высказался адвокат Вадим Клювгант: «Мы выражаем возражения на действия председательствующего, выразившиеся в отказе в рассмотрении по существу повторного ходатайства Михаила Ходорковского. Право на повторное заявление ходатайств прямо предусмотрено законом! Кроме того, в своем ходатайстве Ходорковский приводил новые обстоятельства. О том, что не существует неких эталонных цен, на которые сослался суд, отказывая в первоначальном ходатайстве! Второе. У нас в 14 часов планируется явка в суд лица для допроса. У нас давно подготовлены два ходатайства, которые займут оставшиеся 30-40 минут до обеда…». Судья позволил зачитать ходатайства до обеда. Перед этим высказались подсудимые.

«Утверждения Лахтина по ходатайству Ривкина является ложным, - сказал Платон Лебедев, - в той части, где он утверждал «Леонович является обвиняемым по данному делу». Таким же ложным является заявление Смирнова по ходатайству Ходорковского о том, что я или Михаил Борисович Ходорковский когда-либо утверждали и соглашались с тем – как он ложно вам заявил - о совершенном хищении нефти».

«Поскольку у нас уже были случаи, когда текст, передаваемый для внесения в протокол, отличался от произнесенного, я прошу председательствующего, когда он будет смотреть протокол, обратить внимание на отражение слов, сказанных господином Лахтиным - заявил Михаил Ходорковский. - Лахтин назвал целый ряд компаний, заявив, что они были «добросовестными приобретателями средств» от реализации, я так понял, нефти. И второе – он сказал, что в приговоре Мещанского суда оценивались действия Ходорковского, который уклонился от уплаты налогов с этих средств. Я считаю, что вот эти саморазоблачительные заявления Лахтина господина Лахтина (если он не скажет, что я ослышался), крайне важно, чтобы были занесены в протокол!» Валерий Лахтин промолчал.

Ходорковский и Лебедев не совпали с Алексаняном

Затем адвокат Клювгант заявил ходатайство об истребовании из Симоновского суда и исследовании в Хамовническом процессе копию определения о прекращении уголовного дела в отношении Василия Алексаняна. Защита отмечала, что в обвинении, выдвинутом против Ходорковского и Лебедева, и в процессе в отношении Алексаняна звучали «взаимоисключающие утверждения». «Следствие и надзирающая за ним прокуратура, занимаясь в течение более чем 8 лет фальсификацией фактов якобы совершенных хищений и легализации, цинично предъявили трем лицам, якобы входившим в одну и ту же организованную группу, противоречащие друг другу заведомо ложные обвинения в совершении одних и тех же деяний и «подтверждают» их одними и теми же сфальсифицированными доказательствами!», - отмечали в ходатайстве адвокаты.

Второе ходатайство заявил Денис Дятлев, оно было о признании доказательств недопустимыми. Снова шла речь об экспертном заключении господ Черникова и Мигаля, которое, по мнению защиты, «не имеет юридической силы и не может быть положено в основу обвинения». Адвокат напомнил, что ранее суд уже отказал в удовлетворении ходатайства по поводу данного заключения. Поэтому теперь защита представила дополнительные доводы, которые свидетельствовали о незаконности данной экспертизы.

«По второму ходатайству, - добавил от себя Платон Лебедев, - в дополнение к сказанному…с целью реализации моих и Михаила Борисовича прав на защиту, предусмотренных пунктами 5 и 11 части 4 статьи 47 УПК Российской Федерации и соответствующими нормами статьи 198 УПК РФ, для правильного разрешения судом оглашенного защитником Дятлевым ходатайства я прошу суд также вызвать экспертов Черникова и Мигаля в суд, чтобы я, Михаил Борисович и наша защита, первое, могли задать им вопросы (это право мне дает закон), второе – заявить им отвод после их допроса, третье – окончательно решить вопрос в суде о признании их заключения недопустимым доказательством. Полагаю, Ваша честь, у Черникова и Мигаля также есть право ответить на наши вопросы, и обязанности, тем более мы их заранее предупреждаем, что будем заявлять им отвод и признавать их экспертизу недопустимым доказательством. И это нормально, у людей есть время подготовиться ».

На этом прервались на обед.

Валерий Лахтин приступил к излюбленному – к отводу переводчика Сомова

После обеда в зале № 7 снова появились иностранцы и знакомый всем переводчик Юрий Сомов. Прокурор Лахтин заранее нервничал. «Мы просим допросить явившегося в суд господина Джона Романелли (на фото), он является инвестиционным банкиром широкого профиля, менеджером, имеет более чем тридцатилетний опыт работы в банковской и инвестиционной сферах, - сообщил адвокат Константин Ривкин и уточнил для чего необходим допрос данного специалист: - В обвинении по легализации есть эпизод, посвященный приобретению акций ВНК в интересах ЮКОСа за счет средств консорциума ЗАПАДНЫХ банков. И далее расписывается в обвинении, как проходил расчет с этими банками. Именно по этой причине мы пригласили специалиста, сведущего в западных банковских структурах».

Господин Романелли прошел на трибуну.

«Ваша честь, а можно прояснить, кто является переводчиком сегодня и намерен переводить показания данного гражданина?» - вскочил Лахтин. Зал хохотал. – «Назовитесь для прокурора Лахтина!» - предложил судья господину Сомову. Тот представился. Все смеялись. «Мы бы хотели удостовериться, что он действительно является переводчиком, имеет определенный объем специальных знаний для правильного перевода!» - в очередной раз «не узнал» переводчика Сомова Валерий Лахтин. – «Ваша принципиальная позиция – на каждом заседании тратить время на выяснение личности переводчика Сомова, несмотря на то, что судом он уже был утвержден как переводчик?!» - устало спрашивал судья. – «Конечно, я же прокурор, я должен четко следовать требованиям уголовно-процессуального законодательства! – заявил Лахтин. – Прошло достаточно продолжительное время, я должен удостовериться в личности гражданина, заявленного как переводчик!» – не боялся обращения подобных же строгостей на себя самого Валерий Лахтин. - «Я понял вашу принципиальную позицию. Знакомьтесь», - вздохнул судья. – «Кстати я не вижу документов, которые свидетельствуют о его профессиональной квалификации да данный день», - продолжал упражняться в амнезии прокурор Лахтин. – «Ничего не изменилось…» - предположил судья – «А я думаю, что могло измениться! Мы же в уголовном процессе, мы должны исследовать документы на каждый день!» - вновь хотел видеть дипломы переводчика государственный обвинитель. – «Вы злоупотребляете своими правами!» – сообщил судья. Прокурор спорил. А Платон Лебедев вступился за прокурора и предложил суду разрешить Валерию Лахтину задать на английском языке несколько вопросов господину Сомову, чтобы последние вопросы о квалификации отпали окончательно.

«У нас есть несколько вопросов к гражданину Сомову, прежде чем заявить ему отвод!» - оповестил прокурор о своих планах зал №7. Валерий Лахтин снова спрашивал Юрия Сомова, кто его пригласил в суд, помнит ли он свои предыдущие переводы в Хамовническом суде, общался ли он с допрашиваемым Стивеном Уилсоном. «А чем вы объясните свое общение со Стивеном Уилсоном после заседания возле входных дверей Хамовнического суда?» - был в курсе много Валерий Лахтин. - «Вопрос снят!» - заявил судья. Лахтин переиначил вопрос. Судья снял и его. «Как посетитель вы присутствовали в данном судебном заседании?» - начинал работу с чистого листа Валерий Лахтин. - «Ваша честь, в четверг, отвечая на подобные вопросы прокурора, я сказал, что в моем прошлом ничего не изменилось. Впервые в здании Хамовнического суда я оказался в 2010 году. О чем я говорил два месяца назад. И что было проверено господином прокурором с помощью журнала, ведущегося внизу». – «Ни в коем случае, я этот журнал никогда не видел. Мне бы в этом деле разобраться», - поспешил заявить Валерий Лахтин. - «У вас есть постоянный источник дохода, или весь ваш источник дохода состоит в участии в данном процессе и в судебных заседаниях, касающихся дела ЮКОСа?» - интересовался прокурор. Свои вопросы Лахтин читал с бумажки, на которой кто-то написал их от руки. – «Ваша честь, у меня нет постоянного источника дохода!» - сообщил Сомов. – «Вы какие-либо услуги Ходорковскому и Лебедеву через адвокатов оказывали?» - «После последнего судебного заседания оказывали? Мы до последнего заседания уже все выяснили! Нет необходимости повторно все это выяснять!!! Валерий Алексеевич, я прошу вас помнить об этом!» - потребовал судья. Переводчик ответил, что услуг с его стороны не было.

Лахтин продолжал. Юрий Сомов снова вынужден был разъяснять, что участвовал в качестве переводчика в суде в Гааге, постоянных источников дохода у него нет… «А в судах Нидерландов по искам «ЮКОС Кэпитал с.а.р.л.» вы принимали участие?» - «Полтора года назад, при рассмотрении в Гааге, о чем я сказал тридцать секунд назад, а до этого два месяца назад. Это был мой единственный опыт». – «А кто оплачивал ваши услуги?» - «Высший Международный Арбитражный суд и оплачивал». - «А чьи интересы вы защищали?» - спросил прокурор. – «Чьи интересы?! Переводчик?!» - недоумевали адвокаты, подсудимые, зал смеялся. –«Ваш вопрос некорректен!» - заявил судья. – «Корректен, потому что в нашем российском суде переводчик не независим! Он защищает интересы подсудимых!» - заявил, вскочив, Лахтин. Все смеялись. «А где же независимый переводчик Грибов?!» - спрашивали из зала. «Вы злоупотребляете своими правами!»- возмущался судья. – «Я защищал интересы русского языка на том процессе. И в общем успешно», - отвечал на вопрос прокурора Сомов.

Дальнейшие вопросы снова вызывали смех зала и возмущение судьи. «Я вопросы экспромтом задаю! Ничего смешного! Если кто-то желает на мое место сесть – пожалуйста! Если законодатель не предусмотрел таких нюансов, то это проблема российского законодателя!» - выбрасывал фразы Лахтин. Зал хохотал. – «Оставьте законодателя в покое!» - посоветовал судья. –«Ну невозможно работать, Ваша честь!» - жаловался прокурор. – «Я прошу лишь задавать конкретные вопросы, не более того!» - пояснял Данилкин.
«Значит, Ривкин общался с Романелли…» - делал суровые выводы Лахтин из слов Юрия Сомова о том, что он недавно переводил слова Ривкина Романелли, а слова Романелли Ривкину. Зал расхохотался. – «А характер общения, в чем состоял?» - «В обмене репликами». – «Ривкин настраивал Романелли на дачу каких-то конкретных показаний?» - не отказался бы от стенограммы этого разговора Валерий Лахтин. «Вопрос снят!» - купировал прокурорское любопытство судья. Государственный обвинитель, естественно, видоизменил вопрос.

«При чем тут Ривкин и Романелли?! Вы выясняете, как я понял, компетентность, или что, переводчика Сомова!» - напоминал прокурору председательствующий. – «Какую-либо помощь при организации и вручении повестки министру финансов РФ Кудрину вы принимали? Совместно работая по этой теме с адвокатом Ривкиным…» - метнулся в новую сторону Валерий Лахтин. - «Это ложь! Может быть, мы пресечем уже вот эти сомнительные действия?!» - возмутился адвокат Ривкин. – «Нет, это правда! Я бы не говорил об этом! Лучше пресечь ваши незаконные действия за рубежом, товарищ Ривкин! Сосредоточьтесь на процессе! А не на дискредитации процесса за рубежом! Пока вы остаетесь гражданином Российской Федерации! – шел куда-то напролом Валерий Лахтин. Возмущенный зал гудел. Судья лишь повышал голос на прокурора и без объявления ему замечания предлагал Валерию Лахтину воздержаться «от подобных высказываний».

«У вас еще есть вопросы?!» - ждал озарений Данилкин от Лахтина. – «Нет, у нас есть заявление об отводе!» – сообщил прокурор. – «Он у вас уже готов?» – спросил судья. – «Да, Ваша честь!» – заявил прокурор, признавая тем самым напрасность всех своих сегодняшних вопросов. Прокурор снова заявил о заинтересованности переводчика Сомова. Это, по мнению Лахтина, вытекало из того, что «Юрий Сомов уже неоднократно участвовал в судебном заседании в качестве переводчика». «Он активно владеет ситуацией по ходу процесса, он осведомлен о показаниях участников судопроизводства, готовил материалы… на предыдущем судебном заседании он активно общался со свидетелем Уилсоном. Общение продолжалось и после судебного заседания. Таким образом, гражданин Сомов перевел большой объем материалов, направленных на противодействие стороне обвинения - формулировал прокурор. – Установлены и новые обстоятельства. Он переводил на русский язык до допроса слайды, которые были использованы при допросе Уилсона, и сегодня пытается использовать слайды, которые будут представлены при допросе гражданина, который сегодня представляется для допроса в качестве специалиста. Слайды Уилсон смотрел на русском языке. Не владеющий русским языком Уилсон активно использовал эти слайды. У нас складывается мнение, что и часть-то показаний за Уилсона давал переводчик Сомов! Мы настаиваем на отводе, чтобы не было никаких проблем в заседании, с оценкой допустимости доказательств допрошенных свидетелей, у суда есть возможность пригласить независимого переводчика, оплатив его услуги, не из источника, которым владеют Ходорковский, Лебедев и их защитники, а из государственных средств! Как это делается везде!». – «Вы сказали, что часть показаний за Уилсона давал Сомов. У вас есть конкретные факты?!» -потребовал судья. – «Я это видел! – заявил полиглот Лахтин. – Уилсон комментировал слайды, которые были на русском языке. Как он смог перевести с русского на английский, понятия не имею! Фактически за него показания давал Сомов! Это мое мнение!». Подсудимые расхохотались.

Переводчик Юрий Сомов: «Чьи интересы я защищал – президента Медведева или президента Обамы?»

Дали слово Юрию Сомову, он встал на трибуну: «Я являюсь профессиональным переводчиком. Профессиональные качества переводчика косвенно подтверждаются теми мероприятиями, на которых он переводит. Я считаю что человек, который уже имел возможность переводить в этом суде несколько раз, более чем какой-либо другой переводчик имярек подходит для того, чтобы перевести очередного свидетеля или специалиста.

Примерно месяц назад в Вашингтоне наш президент и их президент встречались с группой российских руководителей промышленности и их американских коллег. Примерно половина нашего ВВП там была представлена. Я переводил там. Чьи интересы я защищал – президента Медведева или президента Обамы? – усмехнулся Юрий Сомов. - Что касается картины, которую тут прокурор Лахтин пытается тщетно создать, что являюсь постоянным переводчиком со стороны защиты, она неверна. Отвечать на все неправильности и откровенную ложь, которая содержалась в выступлении господина прокурора, я не стану, не хочу на этом тратить время, но на процессе в Гааге, единственным процессом кроме этого, в котором я участвовал, я был приглашен судом, деньги получал от суда же, и защищал интересы русского языка, а не интересы защиты. Что касается того, общался я или не общался со свидетелем Уилсоном, я не думаю, что человек, который слово «нефть» (oil) читает как «ноль-один», может квалифицированно судить. Я провел на трибуне с Уилсоном около 10 часов. Мое общение с ним было связано с дачей им показаний. Специфика переводческой профессии такова, что не каждое слово переводится одним словом, о чем нас поставил в известность Валерий Алексеевич, когда посчитал мои слова и сказал, что я слишком много говорю.

Общался ли я со свидетелем Уилсоном или работал с ним в качестве переводчика, не Валерию Алексеевичу судить. Я попросил одолжить у суда несколько минут, при том понимании, что плохой перевод процесс общения удлиняет, а хороший перевод его укорачивает. Я эти пять минут, которые только что одолжил, сторицей суду верну, если вы позволите мне участвовать в качестве переводчика. Те минуты и часы, которые на моих глазах потратил Валерий Алексеевич, которые ему не принадлежат, задавая одни и те же вопросы, наверное, суду уже никогда возвращены не будут»

«Скажите, вы своими показаниями показания Уилсона подменяли?» - задал вопрос Виктор Данилкин. – « Конечно, нет. И кстати хочу сказать о «неправильном переводе» Хона. Был один случай» - говорил Сомов. – «Я помню», - говорил Данилкин. – «…когда я случайно прочитал в слайде одно предложение лишнее. И тут же, как это следует из переводческой и человеческой этики, исправился, хотя я мог бы этого и не делать, никто бы этого не заметил. Вперед господина Хона я не забегал. То, что такое впечатление может сложиться у человека несведущего, я, наверное, допускаю. Переводил я его правильно, здесь три микрофона. Наверное, запись есть. Те слова, которые слышал суд, были, разумеется, мои слова. Но они были отражением слов Уилсона. Никакой сознательной подмены не было».

Адвокат Константин Ривкин заявил: «Происходит парадоксальная ситуация, когда человек, переводящий президентов, вынужден отчитываться перед неким господином Лахтиным, объясняя, что он знает русский и английский язык. Теперь о слайдах. Господин Уилсон не один год работал в России, и русский язык он так или иначе знает. А большинство названий в слайдах были написаны на английском! Поэтому все эти чудеса, придуманные господином Лахтиным, как сказал один из наших свидетелей, бред собачий! Я прошу отказать в ходатайстве и наконец дать нам возможность работать со специалистом!»

Добавил и Платон Лебедев: «В чем его обвиняют. Оказывается, он осведомлен о содержании показаний свидетеля и специалиста, которых он здесь переводил для вас, Ваша честь. Полагаю, не только переводчик был осведомлен о содержании этих показаний, но и все участники судебного заседания и даже я. Я полагаю, что все внимательно слушают то, что здесь происходит. Далее. Его обвинили в том, что сегодня он пытался переводить какие-то слайды. Это нелепое утверждение. Мы сегодня еще никакими слайдами не занимались. Я всего лишь вот на что хочу обратить внимание – что данного уважаемого переводчика вовсю использовал именно Лахтин, когда задавал вопросы и специалисту, и свидетелю. И почему-то мы, защита, в данный момент этому действию не воспрепятствовали, почему он использует НАШЕГО переводчика?! Я сожалею, что данный предмет превратился уже в полный абсурд, и не понимаю, почему вы это так долго и так упорно допускаете!»

«Суд удаляется на постановление об отводе!» - заявил Виктор Данилкин и сообщил, что оно будет оглашено минут через 40. Напомним, что в прошлый раз судья отказал прокурорам в отводе переводчика Сомова сразу же, даже не уходя в совещательную комнату. Теперь судье понадобилось время.

Через 40 минут Виктор Данилкин вышел в зал. «Государственный обвинитель Лахтин считает, что переводчик Сомов имеет личную заинтересованность в исходе дела, а оплата его труда должна исходить из госбюджета. Кроме того, Лахтин обратил внимание суда на то, что переводчик опережал в переводе слова свидетеля и давал показания за него. Защитник Ривкин, возражая, обратил внимание суда на то, что ранее Лахтин приводил те же доводы, признав, что до заседания переводчик Сомов общался с адвокатом и свидетелем, но никакой заинтересованности не имеет. Сам Сомов сообщил, что никакой заинтересованности в деле не имеет и категорически возражал против обвинений его в том, что он давал показания за свидетеля, - читал судья. - Суд считает, что ходатайство не подлежит удовлетворению. Оснований для отвода переводчика не представлено, заметил судья. Судом никаких обстоятельств о заинтересованности Сомова не выявлено». Таким образом, в очередном ходатайстве прокурора Лахтина об отводе Юрия Сомова снова было отказано.

Специалист Романелли готов говорить о приобретении акций ВНК

Переводчик Сомов и специалист Романелли подошли к трибуне. Адвокат Ривкин попросил господина Романелли представить суду свои дипломы и прочие документы. Виктор Данилкин рассматривал бумаги. «Один диплом университета Нотр-Дам в Индиане был выдан в 79 году со специализацией по финансам, второй диплом выдан в 82 году – магистр деловой администрации, Школы Вортона университет штата Пенсильвания», - сообщил Джон Романелли. Документы взяли изучать и прокуроры.

«Какой вопрос перед вами как специалистом был поставлен защитой?» - спросил адвокат. – «Меня просили объяснить экономические обстоятельства, связанные с финансированием приобретения и возврата залога, реструктуризации долга, в которых принимали участие западные банки в связи с финансированием приобретения акций ВНК в декабре 1997 года. Меня просили рассмотреть эти обстоятельства с точки зрения инвестиционного банкира». – «К каким выводам вы пришли?» - интересовался адвокат. – «Прошу снять вопрос! – вскочил Лахтин. – У нас тоже вопрос о заинтересованности специалиста, вопросы о его появлении в суде, а защита уже начинает полноценный допрос!» - махал руками прокурор на адвокатов. – Адвокат Ривкин возражал: «Закон требует, чтобы первой допрашивала свидетеля сторона, которая его приглашает, и никаких ограничений в вопросах не предусматривается. Если мы пригласили специалиста и свидетеля, то мы хотели бы иметь возможность задать ему все те вопросы, которые мы считаем необходимым. У нас в суде установилась уже порочная практика (которой, кстати говоря, не было, когда доказательства предъявляла сторона обвинения. Когда допрашивали эксперта Школьникова, нам не дали вмешаться и проверить его компетенцию до того, как были заданы вопросы по существу). Далее. Вопросы по существу тоже имеют отношение к компетенции специалиста. К тому же прокурор поставил под сомнение профессионализм переводчика, так что, думаем, он вообще не имеет права пользоваться услугами этого переводчика – он заявил ему отвод!». Публика смеялась.

Ибрагимова, встав, заявила, что прокуроры намерены выяснить компетентность специалиста, а потом заявить ему отвод. «Заранее уже говорят!» - заметили адвокаты.

Константин Ривкин заметил, что все же защита хотела бы задать ВСЕ вопросы, которые были у нее к специалисту Романелли. «Когда наших подзащитных знакомили с уже готовыми экспертными заключениями, нам говорили, что мы В ЛЮБОЙ МОМЕНТ можем заявить отвод экспертам, поэтому и мы сейчас говорим – что они в любой момент могут заявить свой отвод нашему специалисту!». – «И все-таки сначала вопрос касается только компетенции специалиста!» - ограничил судья защиту.

Продолжили : «Чем подтверждается ваша квалификация для предоставления заключения по поставленному защитой вопросу?» – «Есть ряд причин, по которым, я считаю, я обладаю компетенцией отвечать на вопросы, поставленные защитой, - говорил Романелли. – Первое. Я в течение тридцати лет работал в сфере инвестиционных банковских услуг. В качестве инвестиционного банкира я работал над очень длинным рядом заданий. Многие из этих заданий включали консультирование клиентов непосредственно по вопросам финансирования для сделок приобретения. В рамках многих заданий я руководил группами людей, которые отвечали за вопросы финансирования приобретений и сделок по реструктурированию долга. В круг моих обязанностей также входило занятие руководящих должностей в инвестиционных банках. В этом качестве я принимал решение, будет или не будет банк участвовать в той или иной сделке с участием клиента. Еще один аспект деятельности инвестиционного банкира – это осуществление анализа сделок над которыми конкретный инвестиционный банкир сам лично не работал. Для этого инвестиционный банкир опирается на имеющуюся в открытом доступе информацию. В число такой информации входят: годовые отчеты, освещение в прессе и иная информация. Я преимущественно работал в Нью-Йорке, но несколько лет работал и в Лондоне. Я хорошо осведомлен о процессах на рынках капитала». – «Приходилось ли вам во время работы инвестиционным банкиром выполнять задание аналогичное тому, что просила вас сделать защита?» - «Да, сэр. Поскольку целью этого задания был анализ на основе информации от ряда источников, данных о ряде корпоративных сделок с банками, и на основе этого прийти к выводу о том, что именно и почему произошло». Специалист уточнил, что свои выводы он сделал в том числе на основании финансовой отчетности банка МЕНАТЕП, ЮКОСа и компании «ЮКОС Юниверсал», а также изучив копии «некоторых материалов дела». Далее Романелли рассказал об опыте своей профессиональной деятельности, местах работы, сообщив, что сейчас у него частная консультационная практика. «Полагаете ли вы достаточным свой профессиональный опыт и знания, чтобы ответить на поставленный защитой вопрос?» - спросил адвокат. – «Да. Мой опыт и прежняя профессиональная деятельность позволяют мне независимо прийти к ряду выводов, связанных с данным вопросом». На вопрос, знает ли он лично подсудимых, Романелли отвечал «Нет». Но сама компания ЮКОС ему известна, хотя рабочих контактов с ней и не было. «Известно ли вам, в чем обвиняются Ходорковский и Лебедев?» - «Да, в общих чертах – в хищении нефти и отмывании денежных средств». Романелли сообщил, что сделанные им выводы с адвокатами он не обсуждал.

Валерий Лахтин: «Хотелось бы быть объективным к человеку, пришедшему в российский суд»

На этом адвокаты хотели уже все же перейти к допросу по существу. «Нет. Решаем вопрос о компетенции…» - не глядя на адвоката Ривкин, отвечал судья. Посоветовавшись с Платоном Лебедевым, Константин Ривкин сделал заявление: «Поскольку Гюльчехра Бахадыровна заявила, что они заранее готовились к отводу…» - «Я такого не говорила!» - отказалась Ибрагимова. – «Это очередная ложь!» - ввинтился в дискуссию Лахтин. – «А с вами, Лахтин, никто не разговаривает, помолчите!» - отметил Ривкин. – «Поскольку Гюльчехра Бахадыровна заранее сказала о том, что они намереваются заявлять отвод, если у них есть основания для отвода на ДАННЫЙ момент, пусть и заявляют отвод!» - сказал адвокат. – «Хотелось бы быть объективным к человеку, пришедшему в российский суд, - язвительным тоном сообщил Лахтин и простер руку к трибуне, - мы бы хотели задать несколько уточняющих вопросов». Виктор Данилкин позволил Валерию Лахтину приступить к вопросам.

У Платона Лебедева было возражение на действия председательствующего: «Вы запрещаете нам допрашивать нашего специалиста! ВЫ прервали допрос защитника, не сославшись ни на одну норму закона, вы опять фактически лишаете нас возможности реализовывать наши права, допрашивать специалиста и доводить до суда те сведения, которые может сообщить специалист. Это недопустимо!»

«Вы сегодня или в последние дни встречались с адвокатами Ходорковского и Лебедева, какие вопросы с ними обсуждались? Клювгантом? Ривкиным? Может быть, с их помощниками?» - интересовался Лахтин, засыпав вопросами специалиста. Судья возмущенно вскричал: «Валерий Алексеевич, хватит издеваться над судом! Вы по пять минут вопрос задаете! У вас ежеминутно возникают все новые идеи, и вы их выкладываете в виде вопроса! Вы не в стоянии сформулировать вопрос?! Передайте слово другому!». – «Когда ж я буду формулировать? Я не могу формулировать вопросы, когда свидетель вот стоит тут на трибуне! За несколько секунд не могу! Только в нашей стране такое возможно» - «Не можете – это ваши проблемы! Кончайте издеваться над судом!!!» – кричал судья. Ривкин просил снять вопрос, заметив, что это не дело Лахтина – встречался с кем-то специалист или нет. Лебедев также просил о том же, заметив, что речь идет о компетентности, а этот вопрос не имеет отношения к делу. Судья вопрос не снял. «За последние пару дней я встречался с адвокатом Ривкиным», – отвечал Романелли. – «Вы с Ривкиным где встречались?» - «Вопрос снят», - отрезал судья. «А кто обеспечил вашу визовую поддержку при приезде в РФ?» - «Вопрос снят!» - повторял Виктор Данилкин. «Вы обсуждали с адвокатами обстоятельства предстоящего допроса?» - «Не понимаю, что вы имеете в виду под обстоятельствами», – выказал недоумение специалист. «Говорил ли вам адвокат Ривкин, на какие вопросы вы можете ответить?», «Кто осуществлял финансирование вашего переезда в Москву?», «Владеете ли вы русским языком?», «Где вы проживаете в Москве?», «Ваше участие в данном процессе кем оплачивается?» - сыпал вопросами прокурор. Часть из них судья снимал. Зал смеялся и возмущался. Господин Романелли пояснял, что счета за проживание и дорогу он подает юридической фирме «Лоуб энд Лоуб». – «А какое отношение эта адвокатская контора имеет к работе адвокатов в данном процессе? Что вам известно?! Отвечайте!» - резким тоном требовал Лахтин. Зал гудел от возмущения. Специалист сказал, что об отношении «Лоуб энд Лоуб» с кем-либо ему ничего не известно.

«Каковы источники средств этой компании адвокатской?» - заставил всех смеяться Валерий Лахтин. Вопрос был снят.
«Не является ли источником средств данной адвокатской конторы компании, формально входящие в периметр консолидации ЮКОСа?» - спросил Лахтин. Защита попросила снять вопрос, в котором содержится утверждение. А Лебедев напомнил, что ЮКОСа уже три года не существует. Судья снял вопрос.

«Знакомы ли вы с законом о ценных бумагах в Российской Федерации?» -«Нет». – «С корпоративным законодательством Российской Федерации?» - «А что такое корпоративное законодательство?» - поднялся Вадим Клювгант. - «Не надо сбивать, он ответит! Это вы не знаете, а он знает! Как могу, так и задаю вопрос!» - гудел прокурор. – «Пять минут перерыв!» - вскрикнул судья и скрылся в своей комнате.

Через паузу продолжили. У Лахтина оставались еще вопросы.

«Знакомы ли вы с гражданским законодательством Российской Федерации? Знакомы ли вы с законом «Об акционерных обществах» Российской Федерации?» - спрашивал Лахтин.- «Я не юрист, я 30 лет являюсь инвестиционным банкиром и знаю, что сделки могут структурироваться и осуществляться только в рамках применимого законодательства», - отвечал Романелли. – «Знакомы ли вы с законом «О банках и банковской деятельности» Российской Федерации?» - «Я здесь не в качестве юриста или специалиста по правовым вопросам».

Завтрашнее утро начнется с отвода специалиста

«Знакомы ли вы с Кевином Дейджесом?» - «Да». – «Что вам известно об участии Дейджеса в судебном заседании?» - спрашивал Лахтин. Судья снял вопрос. – «Вы встречались с Дейджесом на территории Российской Федерации?» Романелли отвечал, что встречался с Дейджесом в последние несколько дней. «Вы обсуждали с ним его допрос в судебном заседании?» - «Я читал об этом репортажи на сайтах». - «А он вам говорил о своем участии в заседаниях?» - «Вы дублируете вопросы!» - снова снимал судья вопрос. – «Я добиваюсь ответа! Он уходит от ответа! Я чувствую!» - сообщал о своем сыщицком чутье Валерий Лахтин. Романелли еще раз пояснял, что видел на сайте документы, используемые Дейджесом.

«Есть конкретные вопросы?! Есть заявление об отводе?!» - торопил прокурора судья. – «Да, щас!» - обещал Лахтин и снова спрашивал. «Помогали ли вам сотрудники компании «Компас Лексикон» в подготовке заключения как специалиста?» - спросил Лахтин. «Валерий Алексеевич, что за вопрос? Как вы вопросы задаете?! Какого заключения? Вы хотя бы спросили бы, знает он эту компанию или нет?» - обратился к прокурору судья Данилкин. – «Ну, я-то знаю, что он знает эту компанию! А он не привык врать суду, поэтому он сейчас нам ответит!» - пообещал привычный ко многому Валерий Лахтин. Судья промолчал. - «Да», - отвечал Романелли. – «Вы можете перечислить этих сотрудников?» - «Кевин Дейджес, Эван Маккей, Лора Сэкар». – «А Сэнди Сенфорда не забыли?» - нашпионил где-то Валерий Лахтин. Романелли сообщил, что такого не знает. – «Что это за вопрос вообще? А Путина не забыли? Сечина не забыли?» - задал в ответ вопрос Лебедев. Лахтин смолчал.

Лахтин снова спрашивал, как помогали Романелли сотрудники «Компас Лексикон». «Они помогли мне в подборе первичных документов и объяснили мне в целом, какую роль выполняет специалист в суде», - рассказывал господин Романелли. Но прокурор копал вглубь и вширь. Судья кричал, что прокурор злоупотребляет своими правами, и снимал вопросы. «Тогда давайте перейдем к допросу по существу, а потом уже перейдем к вопросу об отводе!» - предлагал судья, не выдерживая. – «Отвод предполагает обоснование и зависимости специалиста, и компетенции специалиста - встав, начал учить Лахтин. – «Так-так, еще что?» - иронизировал Данилкин. – «Я и выясняю, компетентен ли он давать показания в суде» - закончил свою мысль Лахтин. Прокурор продолжил задавать специалисту вопросы по существу. По судья их снимал.

«Вы тут упоминали некие банки. Вы имели отношение к этим банкам?» - спрашивал Лахтин. – «Свидетель называл четыре места работы. Других банков он не называл! Какие банки?!» - напоминал судья. Лахтин, помычав, названия банков не вспомнил и завернул такой хитрый вопрос, к концу которого все уже забыли его начало и смеялись. «Это не вопрос по поводу заинтересованности или компетенции! Тогда переходим к вопросам по существу!» - устал уже возмущаться судья. – «А знакомились ли вы с делом в копиях или подлинниках?» - спрашивал прокурор. – «Ну как можно в подлиннике -то знакомиться?!» - вмешивался судья. Специалист Романелли отвечал, что знакомился с частью документов из дела, ему их присылали.

Вскоре прокурор Лахтин замолчал. «У нас есть основания для заявления отвода. Мы просим предоставить нам время до завтрашнего утра!» - скромно заявил наконец прокурор Смирнов.

На этом судья завершил заседание. Завтра слушания начнутся в 10.00 утра.