ВИДЕО: интервью возле Хамсуда.

Представьтесь, пожалуйста, и расскажите, где вы работали, на какой должности с 1998-2002 год?

Игорь Василиадис. Я сначала работал как генеральный директор компании «Город-Инфо», которая отвечала за построение сайта ЮКОС.ру для того, чтобы предоставлять консолидированную отчётность для акционеров. В дальнейшем, в 2000 году летом я уже пришёл на должность первого вице-президента в компанию «Сибинтек», которая к тому моменту составляла по численности сорок человек и к моему уходу в декабре 2002 года, я перешёл президентом в дочернюю компанию «Сибинтека». Компания насчитывала 2600 человек и 16 филиалов, то есть огромная работа, 474 объекта реструктуризации, т.е. очень много информации.

Вы говорили очень много говорили про прозрачность и открытость нефтяной компании ЮКОС. Немного расскажите об этом.

Я должен сказать, что компания ЮКОС была в авангарде среди остальных вертикально-интегрированных нефтяных компаний, и сама идея corporate governance (т.е. корпоративное управление) подразумевала, что мы должны были сделать её максимально прозрачной, понятной по процессам, регламентам и информации акционерам как миноритарным, так и мажоритарным, а также отвечали за полную модификацию всех объектов (а это 84 объекта реструктуризации по компании), за создание 16 филиалов для того, чтобы доступ к её информации, передача, хранение и предоставление пользователям был максимально прозрачным и понятным.

Вы также рассказывали о хищении нефти в ЮКОСе, когда она была государственной компанией. Что произошло потом, когда стал управлять ею Михаил Борисович Ходорковский?

Дело в том, что эта болезнь была не только ЮКОСа наследственная, но и всех компаний, которые от государства в собственность приходили частным акционером. Так как сам структурный подход совершенно другой и заинтересованность людей была другая. Это был министерский подход, когда люди были в большей степени заинтересованы в том, чтобы соблюдать свои интересы за счёт занятия каких-то удобных мест. Когда все структуры, унаследованные ЮКОСом, были практически облеплены компаниями-паразитами, когда контроль минимальный и учёт минимальный и т.д. был в интересах региональных владельцев этих компаний. Наша же задача была, как я уже сказал, полностью избавиться от этих наследственных болезней прошлого, и мы пытались привести это всё к единому консолидированному учёту, к абсолютной достоверности собираемых данных, к отсутствию модификации данных при передаче и хранении и предоставление максимально достоверных сведений акционерам. То есть в этом можно в двух словах характеризовать нашу деятельность.

Могли бы вы вкратце рассказать о работе с государственными структурами. Как вы работали от добычи до переработки и реализации нефтепродуктов?

На каждом этапе естественно государственные службы контролировали как процесс добычи, тарификации датчиков при получении информации, у них всегда был доступ к агрегированной статистической информации как у Госкомстата, так и ЦДУ Минтопэнерго. Мы занимались созданием правильного интерфейса, не искажающего данные, передачу этих данных практически в режиме live, т.е. в режиме реального времени для того, чтобы контроль и учёт никогда не имел возможности даже усомниться хотя бы в каких-то мизерных, минимальных недостоверных данных. Наша задача была именно осуществлять это взаимодействие с государственными контролирующими структурами. Плюс ко всему, это не секрет, что специальные службы обязательно устанавливали везде средства контроля, так как серверное оборудование доступно для съёма данных в любой момент времени для государственных структур.

Получали ли все нефтедобывающие подразделения денежные средства за свою работу? В каком количестве?

Безусловно, дело в том, что вообще само понятие «корпоративное управление», трансфертных цен и всё прочее подразумевает, что определённые договора полностью гарантировали и страховали добывающие подразделения от того, что они оказались вдруг в убыточном положении, особенно в условиях падающих цен на мировом рынке. Все подразделения ЮКОСа, которые занимались добычей, всегда находились в приоритете, все заботились о том, чтобы добытчики были заинтересованы в увеличении продукции, чтобы они были полностью мотивированы в результатах своей деятельности и довольны по итогам года. Я считаю, что та структура, которая была построена, была настолько оптимальна, что мы это можем заметить, проанализировав все статистические данные за период работы ЮКОСа как ВИНК. То есть добыча постоянно увеличивалась опережающими по отношению к индустрии темпами. Затем цены, по которым продукция реализовывалась добывающими подразделениями, были на том уровне, чтобы они полностью исполняли все свои функции, были заинтересованы в добыче, как я уже сказал, и не думали о том, каким образом их продукция будет сбываться. В этом случае они были настолько untouchable, т.е. нельзя было ни в коем случае затрагивать их интересы, что иногда компания, в целом выходя в минус, поддержала добывающие подразделения в прибыльном состоянии.

Поручал ли вам Михаил Борисович Ходорковский или Платон Леонидович что-то делать незаконное?

Безусловно, нет. Как я уже говорил, в своих показаниях на суде, мне нравилась эта компания и я очень большой пиетет испытываю к самим акционерам именно по тому поводу, что каждая встреча, каждое совещание с ними… там сквозила идея, что компания должна быть максимально прозрачной, максимально доступной по информации и информационным потокам, как для аудиторов, так и акционеров, так как основной задачей было сделать её публичной компанией, т.е. с хорошими высокими котировками на Западе, а это подразумевает абсолютно чёткие стандарты отчётности как в экономической, так и в сетевой деятельности.

Вам что-нибудь известно о хищении и легализации всей нефти, добытой нефтяной компанией ЮКОС с 1998-2003?

Я считаю сам по себе вопрос нонсенсом, потому что в силу автоматизации и отсутствия человеческого фактора в вопросе контроля всех цифр по объёмам добычи, поставки, переработки и сбыта это было просто невозможно, даже не просто в каких-то промышленных объёмах, а доведено было до того, что трехлитровую банку нефти невозможно было отлить себе для собственных нужд, чтобы это не заметила система. Поэтому я считаю, что это изначально очень политизированное утверждение.

Я сопереживаю, потому что я очень уважаю этих людей. Я считаю, что они ярчайшие из таких российских тайкунов, т.е. людей, которые смогли собрать такое огромное количество людей под едиными лозунгами, так мотивировать, чтобы компания в такие кратчайшие сроки добилась таких высоких результатов. Поэтому такие люди являются золотым генофондом страны и когда страна не совсем правильно оценивает их деятельность и не обращает внимания на то, сколько они сделали для развития страны в целом и её экономики, совершает определённые действия над ними… Я считаю, что это абсолютно неприемлемо и это в каждой из стран вызвало бы такой мотивированный протест как и в этом случае. Я считаю, что урон экономике в связи с теми действиями, которые по отношению к Лебедеву и Ходорковскому были предприняты, был нанесён такой огромный и он ещё до сих пор, мне кажется, сказывается, что если даже в этом случае они настолько запутались, что они не могут позволить себе просто освободить этих людей и сказать им спасибо за всё, что они сделали для страны, тоя надеюсь выводы в связи с этим будут сделаны и такая участь не постигнет остальных, потому что ярких людей, организаторов всегда в любой стране очень мало, их надо беречь, они на вес золота.

Прогноз сделан неблагодарный, но, тем не менее, как вы считаете, можно рассчитывать на положительный исход этого дела?

Я рассчитываю, что если бы не было какой-то политической составляющей в этом процессе, то уже давно было бы решено, потому что это очевидно. Я думаю, что всё-таки это определённые группы людей заинтересованы в продолжении подобного рода процесса и находящиеся на высоких ответственных постах - только это является залогом продолжения процесса. Если бы процесс был пущен на самотек и люди бы прислушивались к аргументам защиты, да просто к аргументам здравого смысла, всё прекратилось бы уже сегодня.