Что у нас сейчас происходит на процессе: государственное обвинение в значительной степени снизило объём, вменённый в вину нашим подзащитным, якобы похищенной нефти. С чем это связано: их просто во время судебного следствия, защита поймала за руку на вранье, которое заключается в обвинительном заключении, связанное, прежде всего с тем, что, например, «Томскнефти» было приписано около 20 млн. тон, которые они вообще никогда не добывали, соответственно так позориться перед наблюдателями, свидетелями, людьми, которые присутствуют на процессе и перед судом не захотелось. Кроме того, в объёме… цифры, конечно, надо проверить… в огромном количестве, я бы сказал так, следствие вменило в вину, что пластовую жидкость, которую следователи взяли и посчитали как нефть, отправленную на экспорт, и в результате получили гигантские размеры якобы похищенной нефти. Если вы присутствовали на процессе, здесь были профессионалы-нефтяники, которые говорили о том, что значительную часть воды, добываемую из недр, приходится закачивать внутрь, обратно в скважину для воспроизводства соответствующего процесса. Вот доблестные следователи эту воду взяли, сказали, что это нефть, умножили на стоимость нефти и получили совершенно фантастические цифры. Вот с этим мы сейчас столкнулись. Обвинение вынуждено было, чтобы не позориться совсем на 110%, сделать несколько шагов назад. Несколько шагов назад они сделали, но почему-то уперлись в непонятную стенку, потому что по моим подсчётам на сегодняшний день объём, вменённый в вину нефти, якобы похищенной уменьшился в два раза, а сумма ущерба примерно уменьшилась на процентов, наверное, на двадцать. Вот эту пропорцию нам предстоит ещё понять, она не до конца ясна, но поскольку арифметика у наших оппонентов достаточно оригинальная, мы собственно и не сильно удивляемся.

И третье на что бы я хотел обратить внимание, что для нас также удивительно. На вчерашний день, сегодняшний ещё следует понять, потому что господин Шохин, вы слышали, скороговоркой рассказывает, тут не то, что понять, услышать его достаточно проблематично. Объём, вменённый в вину, якобы легализованных денежных средств остался прежним. Я объясняю для себя это так: за те две недели, которые они пытались скорректировать обвинение, им хватило для того, чтобы разобраться с нефтью, немножко разобраться с ущербом, а когда они дошли до легализации, время уже закончилось, поэтому пришлось идти в прения и рассказывать эту ерунду. Вы понимаете, если объём похищенного в два раза сократился, то должен корректироваться и объём легализованного. На сегодняшний день этого пока не произошло. Я не говорю ещё и о том, что они изначально легализовыванным считают по принципу 40+40=1 руб. 40. Если привести пример, что такое легализация, каждый из нас представляет. Если украл человек три копейки, положил их в сейф, на следующий день дал кому-то взаймы, а после этого на три копейки что-то купил, то легализуются три копейки. В нашем обвинении, если на уровне трёх копеек считать, у них получается 15, потому они берут три, прибавляют три, прибавляют три, прибавляют три… Вот каждая такая финансовая операция даёт какие-то фантастические совершенно размеры легализованного, которых просто в природе не существуют. Видимо до этого у них просто руки не дошли, как они представляют себе эту картину, я себе не очень представляю.

Сегодня Шохин сказал, что снижается рыночная стоимость нефти у «Томскнефти» с 12 до 3 млрд. Это о чём речь?

Это как раз связано с тем, о чём я вам говорил. За один из периодов «Томскнефти» было приписано, что они якобы добыли 29 млн. тон, соответственно добыли – в понимании обвинения украли, и потом когда пришли представители «Томскнефть» и сказали: «Ребята, да нам в страшном сне не снилось, мы максимум добывали 11 млн. тон». Эти документы были представлены суду, ну а позориться, таким образом, они не захотели. Сначала оговорились об объёме, сейчас оговорились о размере.

Прокуроры оглашали показания свидетеля Рыбина, что вызвало веселье в зале. Чем вы это объясняете?

Я объясняю это тем, что «смеяться, право, не грешно над всем, что кажется смешно». Это сказали классики и, видимо, народ со мной солидарен, и те вещи вызвали просто хохот, которые он говорил. Комментировать это достаточно сложно, поскольку здесь женщины присутствуют.

Тем не менее, гособвинение принимает во внимание показания этого свидетеля…

Им ничего другого не остаётся. Таких свидетелей (я все прилагательные убираю) два с половиной человека, они этих двух с половиной человек буду пихать всюду, либо извращать показания других людей. Применительно к одной из женщин, выступавших на процессе, мы уже убедились в том, что они просто переврали показания, своими словами сказав, что они в их понимании говорили. Либо это просто элементарные подписанты, не спорим с тем, что приходили люди, подписывали договора, порой, не вдаваясь в подробности. Они воспринимают это на щит и размахивают руками: «Ах, она подставная! Ах, она фиктивная»». Хотя в западной практике это очень широко распространено, да и в нашей – есть разные термины, «секретарские компании», «полочные компании» и т.д. Это инструмент бизнеса, для этого я взял и учредил какую-то компанию, пригласил кого-то из директоров, это всё хорошо известно, но в понимании нашей прокуратуры это жуткий криминал. Вот такое понимание нашего бизнеса.