«Избранное», 04.09.2008

Почему российское правосудие репрессивно и как сделать его более гуманным? Об этом в интервью «Избранному» - доктор юридических наук, профессор МГУ Елена Лукьянова

- Побывав в следственном изоляторе Ногинска, генпрокурор Юрий Чайка пришел к выводу, что суды явно перебарщивают, поголовно отправляя людей за решетку. По его словам, это явный крен в репрессивную практику.

- Удивительно, что Чайка спохватился только сейчас. Сколько лет он генеральный прокурор? Он что, только вчера узнал, что российские тюрьмы переполнены? Где он был, когда Алексанян гнил в тюрьме? Он не знает, что у нас обвинительных приговоров выносится в десять раз больше, чем во времена сталинских репрессий?

- Почему это происходит?

- Потому что разрушена вся правоохранительная система. Следствие не выполняет своей функции. Оно не расследует преступления. Следователи вообще забыли, что такое состав преступления. Их надо заново учить, а лучше – разгонять и набирать новых профессионалов. Я тут как-то спрашиваю следователя - вы истину-то устанавливать будете? А он мне в ответ: да что вы! Зачем мне истину устанавливать, ведь я сторона обвинения. Действительно, в действующем УПК статья про следователя находится в главе, где перечислены участники уголовного производства со стороны обвинения. Но это не значит, что следователь – сторона обвинения, его задача – тщательное и объективное расследование обстоятельств дела.

Почему присяжные оправдывают людей? Не потому, что они добрые. А потому, что они докапываются до сути и видят, что нет доказательств. Половина уголовных дел в нашей стране – это набор макулатуры.

- Если не ошибаюсь, раньше суд мог вернуть дело на доследование.

- Раньше мог, а теперь, по действующему УПК, не может. Если суд видит, что доказательная база слаба, он вынужден вести судебное следствие. От этого суды перегружены. А главное, недоделки следственных органов нельзя исправить в суде.

- Но у суда есть выбор – условный приговор, например.

- А круговая порука? Вспомните дело по административному взысканию против Гарри Каспарова. Оно показательное. Десять свидетелей, утверждающих, что все было не так и что его вообще не там задержали. И один старшина Иванов против них. Кому верит судья? Десяти гражданам России или одному государеву человеку?

А что делает суд по сложным делам? Он в них даже не вникает - просто переписывает обвинительное заключение, данное ему прокуратурой. А потом все удивляются, почему Страсбург забит нашими жалобами.

- Это непрофессионализм или зависимость?

- И то, и другое. Судьи тоже забыли, что такое состав преступления. Не всегда можно говорить о зависимости, потому что далеко не все дела вызывают у кого-то административный или политический интерес. Но в тех случаях, когда в действие вступает административный ресурс, судьи, безусловно, зависимы.

Зависимы они – и очень сильно - еще и по системе своего назначения. Потому что назначаются президентом Российской Федерации. Зависимы от председателя суда, который пишет на них характеристики, когда их полномочия продлеваются. Судье, которая сняла взыскание с Ходорковского, просто не продлили полномочия. Хотя она поступила строго по закону. А где у нас дело Ольги Кудешкиной? В Страсбурге. За что ее лишили судейских полномочий? За критику судебной системы, потому что она публично заявила, что на нее давила председатель суда.

- Пожалуй, судьям не позавидуешь.

- Как сказать. Есть еще зависимость иного рода. Сегодня судьи получают очень хорошую зарплату и материально вполне обеспечены. Они держатся за свою работу: судейское место стало предметом торга, то есть фактически - предметом коррупции. Посмотрите, что творится в регионах – там в судах сплошная семейственность: бабки, дедки, дочки, внучки... Нужна серьезнейшая судебная реформа. Серьезнейшая!

- Что конкретно нужно менять в первую очередь? И как?

- Ну, этот вопрос требует очень долгого разговора. С момента принятия нового УК и УПК накопился большой негативный опыт – его надо исправлять. Нужно менять законодательство, нужно менять практику. Но в первую очередь надо судей сделать реально независимыми.

- Каким образом? Они должны выбираться?

- Не обязательно. Могут и назначаться, но совершенно иначе. Было время, когда судьи назначались вышестоящими Советами народных депутатов - чтобы на одной территории не было круговой поруки. Сегодня, во-первых, это может делать какой-то коллегиальный орган. Во-вторых, надо пересмотреть статус квалификационной коллегии судей. В-третьих, совершенно необходимо пересмотреть зависимость судьи от председателя суда. Председатель суда должен избираться внутри суда самими судьями. Он не должен быть администратором, не должен командовать судьями – он должен быть одним из судей, который берет на себя общие судейские проблемы каждого суда. И он должен быть лишен права расписывать дела – одному судье хорошие, другому плохие, тяжелые. Потому что это тоже своего рода давление.

- Есть перспективы у судебной реформы?

- Надеюсь. Нужна политическая воля. Вы думаете, Чайка просто так поехал в Ногинск? Он без этого еще лет сто жил бы спокойно. Однако президент сказал «А», назвав судебную реформу приоритетом. Теперь он должен сказать «Б» - и не ограничиться заявлением с трибуны, а запустить процесс и обеспечить контроль.

- То есть, все опять зависит от одной личности?

- Я бы так не сказала. Но, безусловно, нужна реальная политическая воля из центра.

Беседовала Татьяна Яхлакова