Здравствуйте, в студии пресс-центра Ходорковского и Лебедева Нина Семеновна Катерли, писатель, правозащитник, автор 13 книг. Нина Семеновна, здравствуйте.

Добрый день. Наконец-то я нахожусь у вас в пресс-центре, хотя, знакома с ним давным-давно. Потому что всегда, каждый день читаю все, что появляется на сайте, пишу комментарии и… мы, в общем, стали друзьями, надо сказать.

Нина Семеновна, большую часть вашей жизни занимает правозащитная деятельность…

Да.

Но, в нашей стране очень много случаев несоблюдения прав человека; почему именно дело «ЮКОСа» вызвало у вас такое желание, инициативу подписать «письмо 45-ти»?

Дело «ЮКОСа» вызвало у меня такое внимание… вообще, я занималась правозащитной деятельностью много и давно, много лет, но дело «ЮКОСа» именно меня поразило тем, что я увидела как абсолютно невиновных людей держат и держат, и на процесс оказывается такое давление сверху. И защита очень мало что может сделать для этого. Мне много раз задавали вопрос, почему я считаю, что Ходорковский именно невиновен, но я следила за этим делом давно, читала прессу, читала все, что появлялось на вашем пресс-центре, а самое главное то, что я знакома с одним из его адвокатов – с Юрием Марковичем Шмидтом. И я его знаю 20 лет, даже с лишним, и когда он сказал мне что Ходорковский невиновен абсолютно, я ему поверила, а я ему не имею основания не верить. То что он сказал – для меня это истина. Я всегда на этот вопрос – мне его многократно задавали в разных интервью, и я всегда отвечаю вот так – что я считаю, что он невиновен, и то, что с ним делается, это возмутительное издевательство над нашим правосудием и над всеми нами – над простыми людьми.

Нина Семеновна, давайте вспомним «письмо 45-ти», которое родилось в Санкт-Петербурге, в вашем городе. Расскажите, пожалуйста, какой реакции вы ждали и, как вообще возникла идея создания этого письма?

Мне пришло в голову написать такое письмо, когда я узнала, что правозащитники обращались с требованием, или с просьбой, признать узниками совести Михаила Борисыча и Платона Леонидовича, и получили отказ. И тогда, я решила, что следовало бы написать такое письмо снова, а Борис Акунин посоветовал мне собрать под ним подписи только интеллигенции научной или творческой. Я написала текст, потом, одна из моих коллег, посмотрев в Интернете, привела его в соответствие с требованиями, которые обычно предъявляет Amnesty International, и мы начали собирать подписи. Я собирала подписи у творческой интеллигенции, а моя коллега собирала подписи известных людей, это должны были быть действительно известные люди, так что я даже сомневалась, ставить ли туда свою подпись, собственно, но решили что раз я один из авторов, то неудобно. И большую часть подписей мы собрали из Петербурга; даже москвичи, вот Городницкому я звонила, Лие Ахеджаковой, Наталье Фатеевой, Эльдару Рязанову, причем, ему я даже не звонила, а Лия Ахеджакова сказала мне: "Ставьте мою подпись, мне даже текст не нужен!". И Фатеева то же самое сказала. И, мол, ставьте подпись Рязанова. Я говорю: "Нет, я не могу. Как это? Вы с ним это не согласовали, я с ним это не согласовала, как это я поставлю подпись?". Но он мне позвонил сам и сказал, что, конечно, поставьте. Потом, я послала текст разным людям, в том числе Сергею Юрскому и он тоже прислал свою подпись. Ну, и так далее, а с питерскими было проще, я просто позвонила Борису Натановичу Стругацкому он сказал, – конечно, конечно подписываюсь, ставь мою подпись. Вот так это все и происходило. А потом мы переправили это письмо в Москву, где собрали остальные подписи, где какие-то коррективы внес туда Алексей Кириллович Симонов, и это письмо было отправлено в Amnesty International. Ну, теперь мы ждем ответа.

Нина Семеновна, скажите, а были ли случаи, когда кто-то отказывался или сомневался, долго не решался подписать это письмо?

Нет, отказов не было. Понимаете, мы все-таки обращались к порядочным людям, в которых были уверены. Если мы были в ком-то не уверены, мы бы не обратились. Такие люди есть, и такие люди были... но мы просто их подписи не просили.

Нина Семеновна, а мы знаем, что была какая-то история с вашим выходом из питерского ПЕН-клуба. Почему вы вышли, что там произошло между вами?

Ну, это довольно длинная история. Потому что, сперва нам пришла с Ириной Левинской в голову мысль поставить на исполкоме вопрос о приеме Михаила Борисовича в члены ПЕН-клуба. Мы считали, что это вполне, так сказать… ну, не то что принять, а просто пригласить, может быть, ему это даже и не нужно совсем. Но, мы считали, что ему бы это помогло потому что штаб-квартир и представительств ПЕН-клубов по миру рассеяно более 100 и за каждого члена ПЕН-клуба или ПЕН-центра по уставу эта организация должна заступаться. Поэтому, мы считали, что это будет полезно. Я пришла на исполком, членом которого не являюсь, но меня туда приглашают часто, пришла и мы подняли этот вопрос. Но он не встретил… большого, так сказать, оживления и энтузиазма, так как у нас довольно странный устав, он отличается, я не буду рассказывать чем, но он отличается от устава московского ПЕН-центра и он, для того чтобы принять Михаила Борисыча в члены нашего ПЕН-клуба, нужно было менять устав, и никто этим заниматься не хотел, честно говоря. После этого, мы решили втроем… это была инициатива Данилы Александровича Гранина, написать письмо короткое, что мы считаем, что эти пункты устава совершенно несущественны и можем, и настаиваем на том, чтобы принять Михаила Борисыча в наш ПЕН-клуб. Подписали это письмо три человека – Гранин, Стругацкий и я. И мы его послали, ответа не последовало, я дала комментарий у вас в пресс-центре, который вызвал недоумение и, я бы сказала, негодование у руководства нашего ПЕН-клуба. Ну, может быть, я слишком резко о них отозвалась, не знаю. Но я поняла, что этот вопрос пересмотра устава затянется до бесконечности. И вообще, с правозащитной деятельностью у нас не очень как-то… хорошо, не очень активно ею занимаются, хотя меня считают главной правозащитницей там, но, тем не менее, там есть еще Наталья Соколовская, там есть еще Ирина Левинская, остальные как-то все были менее спокойны. Хотя, когда узнали, что «письмо 45-ти» уже отправлено и потом еще было письмо Михал Борисыча, отдельно от нашего ПЕН-клуба, то многие люди обиделись, что их не обзвонили, не пригласили и они посылали свои подписи отдельно. Это тоже показатель, потому что должны были всех обзвонить и всех пригласить. А почему-то получилось там, по-моему, 15 подписей всего, а в ПЕН-клубе гораздо больше народу. Ну и я решила тогда ни с кем не ссорясь, сохраняя прекрасные отношения со всеми, те, кто был на меня обижен, с теми я помирилась и сказала, что на их заседания буду по-прежнему приходить, но мне будет легче и проще, тем более, сейчас я бываю в Москве, стать членом русского ПЕН-центра, во главе которого стоит Андрей Битов и Алексей Симонов, и они меня приняли. Вот теперь я здесь.

Нина Семеновна, совсем скоро будет в суде рассматриваться кассация по делу «ЮКОСа», чего вы ожидаете от этого?

Ну, честно говоря, ничего особенно радостного я от этого события не ожидаю. Потому что я не вижу, чтобы снизилось давление на этот процесс и, как бы прекрасно ни подготовилась защита, а она подготовилась прекрасно – это я читаю на вашем же сайте – и все ее жалобы отправлены в Мосгорсуд. Но, я не уверена, что они даже будут рассмотрены и приняты во внимание. Так что, надежд у меня на это мало.

А как вы считаете, что должно произойти в нашей стране, чтобы дел, подобных «ЮКОСу» больше не происходило?

Я считаю, что для этого в нашей стране должна измениться власть; и тогда, постепенно изменится и правосознание народа. Хотя, оно уже теперь начинает меняться, и отношение к власти, я вижу, разговаривая с самыми простыми людьми, оно изменилось в худшую сторону. Сильно. Несмотря на все опросы, проводимые Левада-центром, и так далее, я вижу, что люди уже начинают понимать, и они уже знают, кто такие Ходорковский и Лебедев, они – самые простые люди, я говорю – водители такси, шоферы-дальнобойщики, учителя младших классов, медсестры, почему-то очень много ветеринарных врачей. Они все хотят освобождения Ходорковского и Лебедева и считают, что несправедливость в этом процессе касается их самих лично. Поэтому, так как я не вижу, чтобы что-то изменилось во власти и давление было ослаблено… я, например, уверена, что решение вот этого кассационного суда уже написано и уже согласовано где надо. Поэтому, вряд ли прекрасные доводы защитников что-нибудь смогут изменить и, мне очень обидно за них и за нас.

Нина Семеновна, спасибо большое, что пришли на нашу передачу. В студии пресс-центра Ходорковского и Лебедева была Нина Семеновна Катерли.

• О письме 45: «Я подписал потому, что это сугубо политический процесс»