Борис Макаренко, «Ведомости», 05.03.2011

«Письмо пятидесяти пяти» проникнуто пафосом защиты авторитета судебной системы. Порыв, несомненно, благородный, и право граждан формулировать аргументы о том, как и от кого ее нужно защищать, несомненно. При одном только условии: эти аргументы должны быть в ладу с правом и здравым смыслом. А вот по этому поводу хотелось бы задать подписантам несколько вопросов.

Вот первая цитата из их письма: «допустимость подобных методов воздействия на правосудие [эмоции, публикации в прессе, пикеты возле судов, публичные акции] не только девальвирует идею справедливости и состязательности судопроизводства, но дает возможность оправдывать угрозы и издевательства над судебной и правоохранительной системами политической борьбой». Вопрос первый: что Вы имели в виду под словом «допустимость»? Все перечисленные авторами письма способы «воздействия» — вполне легальны и гарантированны Конституцией. Эмоции пока не удалось запретить ни одному тирану за всю историю человечества. Остальные формы сделать «недопустимыми» проще: еще больше «нагнуть» СМИ, совсем запретить пикеты и «публичные акции». Для этого, правда, пришлось бы отменить Конституцию. Вы к этому призываете?

Вопрос второй. Под определение того, что в письме называется недопустимым, идеально подошли бы общественные кампании по «делу Дрейфуса» или «делу Бейлиса». Если вы, господа-подписанты, последовательны, вы должны осудить Эмиля Золя или Владимира Галактионовича Короленко, которые тоже, в вашей логике, угрожали и издевались над правосудием и уж совершенно точно говорили о политической значимости этих судебных процессов. Они подрывали доверие к судебной системе, или, напротив, спасли ее от страшного греха и позора осуждения невинных?

Можно привести и более простой и близкий пример: без общественного резонанса от ролика, запечатлевшего наезд дочери высокопоставленной чиновницы на двух людей (со смертельным исходом), вполне бы «прохиляла» отсрочка приговора ей на 14 лет. Значит ли это, что все, тиражировавшие этот ролик, подрывали доверие к судебной системе? Или признаем, что ничто так не подрывает ее авторитет, как судебные решения, вопиюще противоречащие представлениям о справедливости?

Вторая цитата из «Письма»: «Ответственность за подобные выходки [угрожающие письма районным судьям г.Москвы, “подписанные” от имени убитого судьи Эдуарда Чувашова] несут не только их непосредственные исполнители, но и респектабельные господа, превратившие такое поведение в модный политический тренд». Только вот письмо с угрозами – это никакой не модный тренд, а уголовное преступление – угроза убийством. Вы сознательно проводите эту параллель? Или не удосужились прочесть то, что подписываете? Это все равно, что путать мирную протестную демонстрацию с погромом и разжиганием ненависти на национальной почве. Любителей таких параллелей у нас тоже можно найти. Вы с ними?

Третья цитата: «широкая общественность», борющаяся за независимость судебной системы, получает от авторов письма упрек в том, что ее не интересуют «судьбы обычных граждан, которые незаконно осуждены или долгое время добиваются в суде справедливости». Мне не нравится – даже в закавыченном виде – понятие «широкая общественность» — от этого термина сильно пахнет «совком». Но суть не в нем. Я, к примеру, имею честь принадлежать к не очень широкой, но вполне конкретной группе людей в нашем гражданском обществе, работающей над реформой уголовного законодательства в сфере экономических преступлений – что может лучше подпадать под определение защиты «обычных граждан», подвергающихся уголовной репрессии или угрозы ею из коррупционных побуждений. Готов рассказать господам подписантам «Письма» о проделанной этой группой огромной работе (кстати, полностью укладываюшейся в усилия президента России по совершенствованию судебной системы); не меньше могу рассказать и о противодействии, с которой сталкивается эта работа, и от кого это противодействие исходит. Не хотите ли помочь защитить права обычных граждан?

Штука-то в том, что «телефонное право», коррупция, административный произвол, теневое давление на правосудие никогда не нуждались в публичности, эмоциях, пикетах. Они процветают именно там, где в политике ее нет. А вот защитить право граждан на защиту своих прав перед лицом этих жесточайших пороков, поражающих российское общество, без публичности нельзя. И лишить граждан этого права нельзя. Призывать к этому – значит противоречить и духу права, и здравому смыслу.