«Эхо Москвы», Программа «Особое мнение», 20.07.2009

Гость: Главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов
Ведущая: Ольга Бычкова

<…>
О. БЫЧКОВА: Дмитрий Муратов был сегодня в Москве, на очередном заседании по делу Ходорковского-Лебедева – расскажи, что ты видел сегодня.

Д. МУРАТОВ: Думаю, что конечно, если бы кто-то из тех, кто ведет этот процесс, был серьезным бизнесменом, туда бы, наверное, продавали билеты. Потому что это, конечно, надо видеть, это надо смотреть, это крайне любопытно. Такой идет поединок между огромной машиной следствия, которое там - там множество этих томов, сто второй том, по-моему, сегодня читали. И между двумя людьми, которые сидят в аквариуме. У нас сейчас работает на этом процессе замечательный российский художник, один из лучших наших графиков за всю его историю, Борис Житовский. У Житовского абсолютно незамыленный взгляд, он сегодня нарисовал в газете, которая вышла, отдельно наручники. А что их в наручниках, - говорит, а что их в аквариуме держат?

О.БЫЧКОВА: Их в наручниках держат?

Д. МУРАТОВ: Вводят в наручниках, когда заводят в зал, - всех отгоняют на один лестничный пролет вниз и ведут прикованных наручниками. И только когда заводят в аквариум, то там эти наручники снимают. Ну, об этом много говорили.

О.БЫЧКОВА: Спасибо, что не в кандалах.

Д. МУРАТОВ: Кандалов не видел, но звон от наручников приблизительно такой же, судя по историческим фильмам. Сегодня была, конечно, прелюбопытная вещь. Прокурор Лахтин очень добросовестно читает все тома этого дела и произносит кампанию, которая вела аудит ЮКОСа, называет аббревиатуру «РВС», на что Лебедев встает с непередаваемой интонацией, которую он, видимо, уже за долгие годы лишения свободы приобрел – такая особая интонация, интонация «не верь-не бойся-не проси», он говорит - Слушайте, я хотел бы вам сказать, что РВС – это латинские буквы, это крупнейшая в мире аудиторская компания «ПрайсВотерхаусКуперс», а не Реввоенсовет, как вы хотите сейчас это заявить. Смеяться там нельзя, поэтому было такое хмыкание – отказывали у людей там модемы, которые передавали информацию. Но на самом деле, если задуматься - то у них переводы плохие, то они не знают, что это не РВС, а «ПрайсВотерхаусКуперс», то там почему-то вместо кипрских фунтов – я тоже был на этом процессе – указывают сумму в долларах, что меняет в разы все эти сделки.

О.БЫЧКОВА: В смысле, та же цифра, но только в других единицах?

Д. МУРАТОВ: Та же цифра, но только в долларах, а не в кипрских фунтах – это тоже все было на моих глазах. И Ходорковский с Лебедевым – конечно, в их ситуации веселиться трудно, но они веселятся. Они очень аргументировано, хладнокровно, с этими непередаваемыми интонациями, весь этот удар держат. Но я тут задумался о другом. Смотрите, - вот держат там их в этом аквариуме. Водят в этих наручниках. За них готовы поручиться крупнейшие политики мира, включая президента США, общественных, политических и культурных деятелей России. Наверное, когда-то суд уйдет в отпуск - в эту жару, во все эти наши дела. Закупил Минюст браслеты - знаете эти браслеты? – ну и отдали бы их под домашний арест, изменили бы меру пресечения, чтобы они сидели с адвокатами. Потому что смотреть на это забавно - рассматривается интеллектуальнейшее дело, важнейшее, с гигантским количеством цифр, а это - как из книжного киоска, из этого аквариума, высовывается рука, например, Лебедева, трогает адвоката в спину, и говорит – сделай покрупнее на экране, - там стоит монитор, - чтобы я еще раз эту цифру посмотрел. Конечно, так сложно защищаться. Тем более, все великие подробности этого главного политического процесса – они же у них в головах. Я вот и думаю – если даже президент Медведев говорит о том, что за экономические преступления нельзя держать под стражей – если ущерб возмещен, - а что тут возмещен? Они недобровольно, положим, его возмещали, - у них все забрали, все активы.

О.БЫЧКОВА: Так что все равно - возмещен.

Д. МУРАТОВ: Да, то есть, каким-то образом, все равно возмещен. Так что тогда? Президент говорит, что не надо за экономические преступления держать, если ущерб возмещен, но уголовному преследованию подвергать, - пожалуйста, пусть подвергают, - их в браслеты, из браслетов приехали, поговорили, - и дальше. А так, конечно, мы присутствуем при странной истории. Когда одному известному бандиту дают 9 лет условно за покушение на убийство, выпускают известного полковника, который все-таки черенок лопаты напоследок вонзил в эту несчастную чеченку. А здесь мы держим людей, которые очевидно никуда не сбегут, и очевидно с кистенем грабить не пойдут.

О.БЫЧКОВА: Ты согласен с теми комментаторами, которые считают, что этот процесс так идет странно, долго и непонятно, потому что основного решения все-таки - да или нет, - не принято? Ну, не принято. То есть, с одной стороны это хорошо, потому что нет отрицательного ответа, - такого плохого для Ходорковского и Лебедева, но с другой стороны, нет и никакого другого. Вот его нет.

Д. МУРАТОВ: Я по этому поводу вот, вам что скажу – я знаю, о чем вы говорите. То есть, просто решение будет приниматься или в белом доме на Краснопресненской набережной, или в Кремле, и эти решения по телефону будут доведены до судьи. У меня есть слабая уверенность – ну, посмотрим через какое-то время, - мне кажется, что это решение пока не принял один человек, - но ему рано его принимать. По фамилии судья Данилкин, который процесс ведет очень внятно и вдумчиво, и дает говорить сторонам, и всех внимательно слушает. Я буду идеалистически надеяться, что это решение не принято пока одним человеком – председательствующим в процессе, председателем Хамовнического межрайонного суда, господином Данилкиным.

О.БЫЧКОВА: Ну, если так идеалистически относиться к судье…

Д. МУРАТОВ: Вот так я и буду относиться.

О.БЫЧКОВА: Я понимаю. Я бы тоже так очень хотела, и очень в это верю, если честно. Даже если это наивно. Но если это так происходит, то разве судья не видит всех этих перечисленных глупостей и многих других, о которых пишут и рассказывают буквально каждый день?

Д. МУРАТОВ: Судья – умный человек, он конечно видит, что там происходит. Я полагаю, что подобное неуважение к суду и к присутствующим в открытом заседании – оно абсолютно беспредельно, поскольку даже обвинители не объясняют, почему они читают эту бумагу, и почему эта бумага лежит так? В принципе, так можно начать читать историю болезней с самого детства Ходорковского и Лебедева, и приобщать к делу вообще все, к чему они прикасались - ну, что ж сделаешь, - такой метод у них.
<…>