Выслушав пятничную речь прокурора, Борис Надеждин заявил, что ничего более фантасмагоричного ему слышать не приходилось.

Я был в самых разных судах. И в некоторых несправедливых делах у меня было ощущение, что уже все, дальше нельзя. Но то, что я здесь увидел, превзошло все мои представления о том, что можно, а чего нельзя вообще в юриспруденции.

Позиция прокурора выглядит так: любая передача имущества от одного лица к другому, поскольку меняются гражданские права, – это хищение. Они не объясняют в чем хищение, они говорят, это хищение, потому что, например, «Самаранефтегаз» кому-то отдала нефть. Дети лет в десять уже обычно понимают, что когда за вещь платятся деньги, то это точно не хищение.

Дальше. Любое перечисление денег коммерческой структурой другой коммерческой структуре – это легализация. Они не объясняют, в чем отмывание. Они говорят, поскольку была платежка, по которой от данной фирмы пошла в другую фирму какая-то сумма денег, – это легализация.

Обвинение содержит слова: и легализовали преступно нажитые деньги путем выплаты дивидендов. Они объявляют легализацией любую выплату денег от организации своим сотрудникам, будь то зарплата, бонусы, дивиденды.

Следующий момент. В логике прокуратуры абсолютно любая организация, где есть начальники и подчиненные, - это организованная преступная группа лиц. Это просто какая-то паранойя, что говорит обвинение.

У меня есть полное ощущение, что, с точки зрения прокуратуры, вся рыночная экономика - это сплошное воровство, хищение и легализация. Просто одних «преступников», прикрывающихся личиной бизнесменов, начальство уже дало команду посадить, а других пока нет.

Интеллектуальный уровень людей, которые это зачитывают, тоже впечатляет. Я уж молчу, что прокурор не в состоянии связно произнести цифры, все время путает миллиарды, тысячи, миллионы. Видно, что он не очень рефлексирует по поводу этих цифр. Но самое трагическое время наступило для прокурора, когда пошли названия офшоров. Судя по всему, они написаны латинскими буквами. Меня впечатлило, что он слово «investment» читает как «инвестмЕнт». Видимо, инвестмЕнт это что-то более понятное его уху. Но дело в другом. Он просто реально утратил способность рефлексировать. Он какие-то произносит слова, сидящая рядом дама-прокурор ему подсказывает, в результате финальная часть выступления прокурора была просто чем-то невиданным мной ранее. Это какая-то фантасмагория.

Но меня страшно обрадовало, что и Михаил Борисович, и Платон Леонидович сохранили чувство юмора и уверенность в себе. Они выглядят намного более уверенными в себе, чем эти прокуроры. Это хорошо видно.