Егору Гайдару и Владимиру Милову хватило пяти журнальных страниц, чтобы показать несостоятельность многотомных обвинений.


Никто до сих пор не проанализировал, на чем построены расчеты прокуратуры, легшие в основу нового обвинительного заключения по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Выводы экспертов The New Times опровергают не только подсчеты, но и саму методику, избранную следователями Генпрокуратуры, на основе которой и было предъявлено новое обвинение.

ЕГОР ГАЙДАР, директор Института экономики переходного периода.

Правило «вытянутой руки»

Генеральная прокуратура предъявила Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву новые обвинения. Если суд их поддержит, им грозит дополнительный срок заключения. Ко мне обратились адвокаты Михаила Ходорковского с просьбой прокомментировать экономическую суть представленных материалов.

Если не входить в юридические детали, обвинительное заключение состоит из двух частей. Первая — создание частной компании «ЮКОС», контроль над которой перешел к Михаилу Ходорковскому и его коллегам. Вторая — использование «ЮКОСом» механизмов трансфертного ценообразования для сокращения налоговых обязательств. По оценкам Минэнерго России, в 1999 году более 90% продаваемой российскими компаниями нефти реализовывалось по трансфертным ценам.

Трансфертная цена — это цена, которая устанавливается внутри корпорации для расчетов между дочерними предприятиями, которые нередко находятся в разных странах. Эта цена почти всегда отклоняется от рыночной в ту или иную сторону, за счет чего нефтяным компаниям удается оптимизировать распределение прибыли между различными своими предприятиями. Эти схемы позволяли и минимизировать налоги. 1 января 2002 года была введена новая глава Налогового кодекса, которая исключила возможность применения этих схем для ухода от налогов.

Скажу сразу: практика применения трансфертных цен международными компаниями отнюдь не российское изобретение. Там, где национальное законодательство это позволяет, нефтяные компании пытаются минимизировать налоги. Правительства с этой практикой пытаются бороться. Организация экономического сотрудничества и развития, объединяющая наиболее развитые страны мира, активно занимается этой проблемой. Стержень разработанных ею рекомендаций — правило «вытянутой руки»: цены корпоративных сделок следует сравнивать с теми, по которым реализуют продукцию компании, не связанные друг с другом отношениями собственности. Этот принцип российские власти пытались закрепить в общей части Налогового кодекса. Сделано это было неудачно.

Я и мои коллеги потратили немало времени и сил, чтобы изменить формулировки этих статей, сделать их работающими. По политическим причинам, в том числе из-за влияния нефтяного лобби в парламенте, добиться этого в девяностых годах не удалось. Именно потому, что занимался этой темой, считаю себя вправе высказать свое мнение по сути предъявленных Михаилу Ходорковскому претензий. Убежден: в то время, к которому относятся сюжеты обвинительного заключения, в соответствии с действующим законодательством эти сделки были легальными. Подтверждение тому — специальное разъяснение Министерства экономики РФ от 18 августа 1999 года № 7-922 «Об определении цен на нефть и нефтепродукты для целей налогообложения»: «Согласно пункту 1 статьи 40 Налогового кодекса РФ от 31 июня 1998 г. № 148-ФЗ для целей налогообложения принимается цена товара, работ или услуг, указанная сторонами сделки». Стороны сделки — материнская компания «ЮКОС» и ее дочерние структуры — делали ровно это: договаривались о «цене товара, работ или услуг». Хорошо это или плохо—другой вопрос. Но это было по существующему тогда законодательству легально и государством не оспаривалось. Теперь же это ставится Ходорковскому и Лебедеву в вину.

Прокурорские цены на нефть

Значительная часть материалов обвинительного заключения состоит из перечисления цен, по которым нефть продавали в рамках внутрикорпоративных сделок, их сопоставления с ценами мирового рынка. В соответствии с положениями Налогового кодекса РФ при определении и признании рыночной цены товаров, работ или услуг могут использоваться только официальные источники информации о рыночных ценах на товары, работы или услуги и о биржевых котировках. Вопрос о том, с какими ценами сопоставлять внутрикорпоративные контракты, — предмет дискуссии специалистов. Российская судебная система выносила по этому поводу противоречивые решения. Можно привести примеры постановлений суда о том, что информацию государственных органов статистики об уровне цен можно использовать как точку отсчета при определении обоснованности внутрикорпоративных цен. Нетрудно найти и противоположные решения. Это предмет дискуссии. Но в обвинительном заключении речь о другом: за точку отсчета взяты цены мирового рынка. Отклонение от них — свидетельство совершения преступления. То, что цены на нефть и газ в России отличаются от мировых, в нашей стране, думаю, знает большинство школьников. Неудивительно, что об этом осведомлены и судебные инстанции. (Вот конкретный пример — постановление кассационной инстанции, федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 22 октября 2001 года № Ф04/3210—335/ А81—2001: «Реализация нефти на экспорт и на внутреннем рынке экономически несопоставимы, поэтому истец правомерно определил цену нефти без учета экспортных цен».)

Дело — в цене транспортировки нефти и газа до потребителей, ограниченности транспортных мощностей, действующей системе квотирования вывоза нефти, экспортных пошлинах на углеводородное сырье. Государственные нормативные акты, обязывающие компании устанавливать цены контрактов на уровне мировых, действующие в годы, к которым относится обвинительное заключение, автору этих строк неизвестны.

Еще раз подчеркну: мне не нравится редакция 20-й и 40-й статей Налогового кодекса. Но события, описанные в обвинительном заключении, происходили либо во время, когда эти статьи действовали, либо тогда, когда вопросы трансфертного ценообразования были с правовой точки зрения нашим законодательством урегулированы еще хуже.

В представленном прокуратурой документе приведены данные о низких ценах, по которым в 1998 году предприятия «ЮКОСа» реализовывали нефть. Они колеблются в диапазоне 250—435 рублей за тонну. Их сопоставление с мировыми ценами на нефть марки Urals — элемент доказательства преступной деятельности Михаила Ходорковского и его коллег. Но если обсуждается вопрос о ценах реализации нефти в России, разумно сопоставить их с теми, которые фиксировал официальный статистический орган государства — Росстат. За тот же период они, по его сведениям, составляли 339 рублей за тонну.

Приведенные в обвинительном заключении данные свидетельствуют, что «ЮКОС» пользовался схемами, позволяющими сократить уровень налоговых обязательств, использовал внутренние офшоры, в том числе мордовский. Это неприятно, но факт остается фактом: в те годы государство санкционировало создание внутренних офшоров в России. Многие компании использовали их для сокращения налоговых обязательств. «ЛУКОЙЛ» недавно заключил сделку с налоговыми органами, компенсировав средства, сэкономленные за счет использования операций, оформленных через Байконур. И, как писали СМИ, «после добровольной выплаты государству $103 млн за использование байконурской схемы минимизации налогов «ЛУКОЙЛ» объявил об отказе от любых, даже разрешенных законом налоговых схем». Руководство компании уголовному преследованию не подверглось. Приходится напомнить: избирательное применение закона (одним можно, а другим нельзя) — это прямая угроза правам и свободам в нашей стране, что неизбежно скажется и на экономическом росте.

История России XX века — печальный памятник принципам революционной «законности», когда право было подменено целесообразностью. Документы, представленные Генеральной прокуратурой по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, свидетельствуют: к сожалению, это не только наше прошлое. Риски от возобновления подобной практики невозможно переоценить. Мы слишком хорошо знаем, какими жертвами такая «целесообразность» обернулась для нашей страны.

Из заявления Генеральной прокуратуры: «В период 1998—2003 гг. Ходорковский и Лебедев совершили хищение нефти ОАО «Самаранефтегаз», ОАО «Юганскнефтегаз» и ОАО «Томскнефть» на общую сумму более 850 млрд рублей. Преступная группа завладела ею обманным путем под видом так называемой скважинной жидкости, а затем перепродала ее конечным потребителям по цене выше себестоимости примерно в 3—4 раза через подконтрольные фирмы. Эти компании были зарегистрированы как в России, так и за рубежом специально для реализации схемы продажи похищенной нефти и оставления части вырученных средств за границей. В результате этого было легализовано в 1998—2004 гг. 450 млрд рублей и 7,5 млрд долларов США».

-----------

Прямое сопоставление цен отпуска нефти добывающими предприятиями ОАО «НК «ЮКОС» материнской компании «на скважине» с мировыми ценами, как это делается в обвинительном заключении Генеральной прокуратуры, на котором построена важнейшая часть новых обвинений, предъявленных Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, основано на неверной логике.

Владимир МИЛОВ, президент Института энергетической политики, в прошлом - заместитель министра энергетики Российской Федерации.

Данное сопоставление является недопустимо грубым обобщением, полностью игнорирующим современную практику организации производственно-экономических отношений в нефтяной отрасли, а утверждение, что добывающим подразделениям компании «ЮКОС» («Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и др.) был нанесен «экономический ущерб» за счет «принуждения к продаже нефти по заниженным ценам», бездоказательно без анализа, во-первых, возможностей по самостоятельной эффективной реализации нефти на экспорт по так называемым мировым ценам (такие возможности у добывающих предприятий серьезно ограничены), а во-вторых, без анализа финансовых результатов самих добывающих предприятий (которые, несмотря на утверждение о нанесении им экономического ущерба, в течение всего периода 1998—2004 годов работали в целом с хорошей прибылью). Вот несколько конкретных пояснений.

За такие ошибки студента-экономиста отчислили бы с курса

1. Для того чтобы реализовать нефть на европейском рынке по так называемым мировым ценам, нефтяным компаниям недостаточно лишь осуществить операцию по извлечению нефти из недр. Все обвинительное заключение в адрес Михаила Ходорковского и Платона Лебедева построено таким образом, как будто продажа нефти на экспорт осуществляется автоматически после извлечения нефти из скважины. Судя по версии следствия, реализация нефти на экспорт является делом техники, а средства от продажи нефти на экспорт после ее добычи должны как будто бы немедленно поступать на счета добывающих компаний без всяких дополнительных усилий с их стороны.

Это, безусловно, глубокое заблуждение, свидетельствующее о крайней степени непрофессионализма следствия. В мире лишь ограниченный объем нефти торгуется по так называемым мировым ценам: лишь 1—3% от мировой добычи нефти обращается на мировых биржах. Остальные объемы нефти (всего через мировой рынок проходит 55—60% добываемой в мире нефти) торгуются с дисконтом к мировым ценам, и, как правило, с дисконтом серьезным (до 10% и более, стандартных правил здесь не существует). Так происходит потому, что участие в биржевой торговле требует применения специальных технологий и несет в себе серьезный риск, тогда как прямая внебиржевая продажа нефти предполагает меньшие затраты и меньший риск, хотя и заставляет продавать нефть несколько дешевле.

Заключение экспортных контрактов, поиск контрагентов, переговоры по условиям продажи нефти (экспортный маркетинг нефти) — очень сложный и трудоемкий процесс, требующий серьезных усилий со стороны продавцов нефти. Хотя нефть — ликвидный товар, тем не менее в мире в целом наблюдается избыток ее предложения, покупатели постоянно стремятся сбить цены, ухудшить условия экспорта нефти для продавцов. Другими словами, мало добыть нефть, ее надо
суметь еще и хорошо продать.

Добывающие компании этого делать не умеют, да и не должны уметь. Они в принципе являются предприятиями с весьма узкой специализацией — производственной, их функция состоит в организации эффективной эксплуатации нефтедобывающих производств, извлечении нефти. Если они будут пытаться выполнять несвойственные им функции организации продажи нефти на экспорт, это может привести к снижению эффективности экспортной деятельности и обвалу цен
— собственно, такой опыт имелся в российской нефтяной отрасли до приватизации 1995—1997 годов, когда нефтедобывающие предприятия (в том числе те же «Юганскнефтегаз», «Томскнефть» и др.) сами занимались продажей нефти на экспорт и нанесли себе серьезный ущерб, не сумев добиться выгодных условий такой продажи.

С приходом в нефтяную отрасль частных собственников, в том числе и когда нефтяная компания «ЮКОС» стала собственностью группы «МЕНАТЕП», эффективность экспортной деятельности резко повысилась и общие доходы от нее выросли, хотя сами добывающие подразделения для этого не сделали практически ничего — они лишь продолжали выполнять свои производственные операции, за что получали компенсацию от материнской компании, занимавшейся собственно экспортным маркетингом нефти.

Дальше. Неверно сравнивать отпускные цены нефти «на скважине» с ценами продажи нефти в европейских импортных терминалах (Роттердам, Средиземноморье). Для того чтобы получить корректное сопоставление уровня цен, нужно вычесть из цен покупки нефти в европейских импортных терминалах расходы на транспортировку нефти от скважины до порта (грубо—$22—25 за тонну), перевалку в порту ($2—3 за тонну), страхование и фрахт танкеров ($5—6). Это не «похищенные» средства, а необходимые затраты, от которых нефтедобывающие подразделения «ЮКОСа» были освобождены и материнская компания приняла на себя. То, что следствие не учло эти расходы при сопоставлении цен, является грубейшей ошибкой, за которую студента-первокурсника экономического факультета Института нефти и газа им. Губкина немедленно отчислили бы с курса.

Между тем за вычетом соответствующих расходов ($29—35 за тонну) справедливая цена покупки «ЮКОСом» нефти у своих добывающих предприятий «на скважине» является примерно такой же, по которой эта нефть была фактически куплена. То есть, по сути, при корректном проведении анализа можно сделать вывод, что в целом «ЮКОС» покупал нефть «на скважине» у своих добывающих предприятий по справедливым ценам, а не по заниженным, как утверждает следствие.

Кроме того, для определения объективной картины того, был ли нанесен добывающим подразделениям «ЮКОСа» экономический ущерб, безусловно необходим анализ их финансово-экономического состояния, без которого делать вывод о нанесении или ненанесении ущерба нельзя. По имеющейся информации, в течение всего рассматриваемого периода сами эти предприятия работали с хорошей прибылью, то есть, если даже их лишили каких-то средств, это не привело к негативным финансово-экономическим результатам их функционирования.

Следствие исходит из неверных предположений

2. Еще одной грубейшей ошибкой следователей является то, что весь объем добытой нефти, выкупленной «на скважине» «ЮКОСом» у своих добывающих подразделений, сравнивался по ценам продажи с мировыми ценами. Дело в том, что в связи с ограниченностью экспортных нефтепроводных мощностей российские компании в 1998—2004 годах, и «ЮКОС» в том числе, технически могли экспортировать лишь 40—45% добываемой нефти в лучшем случае (как правило, даже меньше). То есть при расчете «упущенных» доходов нефтедобывающих подразделений «ЮКОСа» нужно было сравнивать стоимость продажи не с мировыми ценами, а свнутрироссийскими, которые в рассматриваемый период часто были даже ниже (!) цен покупки нефти «на скважине» у добывающих предприятий.

3. Наконец, следствие исходит из в корне неверных предположений о принципах организации современной нефтяной отрасли. Генпрокуратура думает, и думает неправильно, что именно нефтедобывающие подразделения являются главными центрами экономической деятельности в отрасли. Это совершенно не так, это устаревшее представление, абсолютно не отвечающее современным реалиям. В сегодняшних условиях сама деятельность по добыче нефти создает лишь
небольшую часть добавленной стоимости в отрасли: собственно добыча нефти стоит недорого и сама по себе не формирует основной прибыли от деятельности нефтяных компаний. Главная добавленная стоимость и конкурентоспособность международных нефтяных компаний связана с эффективностью их организации как глобального бизнеса, эффективностью стратегического
планирования и инвестиций, слияний и поглощений, эффективностью деятельности по маркетингу и продаже нефти. Собственно, это то, чем занимаются крупные нефтяные
холдинги типа «ЮКОСа» и созданные ими управляющие компании, (по версии следствия, эти компании создавались чуть ли не с единственной целью - для «вывода доходов») тогда как роль самих нефтедобывающих подразделений все больше смещается в сторону технической, узкоспециальной роли по извлечению нефти из недр. Если бы добывающим подразделениям была предоставлена большая экономическая самостоятельность, они не смогли бы эффективно конкурировать с крупным, хорошо организованным международным вертикально интегрированным нефтяным бизнесом и немедленно были бы поглощены. Поэтому прокуратура абсолютно неправильно — просто от незнания предмета — переоценивает роль добывающих предприятий в производственно-административно-торговой цепочке нефтяной отрасли и недооценивает роль материнской компании — «ЮКОСа».

В практике международных нефтегазовых корпораций является общепринятым, когда крупные холдинговые компании целевым образом назначают стоимость услуг своих дочерних подразделений, концентрируя прибыль для эффективной организации бизнеса там, где это наиболее выгодно (оставляя при этом добывающим подразделениям некоторую прибыль, но не всю). Это делают все российские компании; более того, например, компании «Газпром» именно и ровно такая возможность (произвольного установления внутренних расчетных цен между собственными подразделениями) открыто предоставлена пунктом 3 статьи 21 действующего в России закона «О газоснабжении». Другими словами, Ходорковского и Лебедева сегодня пытаются осудить на новый долгий срок за то, что «Газпрому» открыто разрешено делать специальным законом.

От редакции:
Генпрокуратура строила свои расчеты, используя мировые цены на нефть. Это полный абсурд, поскольку внутрироссийские цены были ниже, чем мировые. После этого пересчета цифра, которая могла быть предъявлена Ходорковскому и Лебедеву, составила бы примерно $5 млрд. Однако и она абсолютно неправомерна, поскольку основывается на стоимости барреля нефти у скважины. Между тем нефть, прежде чем она окажется у покупателя, проходит долгий и дорогостоящий путь (см. схему). Но эти расходы прокуратура не заметила.

(«The New Times», Выпуск № 4, 05.03.2007)

В оформлении главной страницы сайта использован плакат, присланный на конкурс плакатов «Свободу Ходорковскому».