Сергей Юрский об освобождении Михаила Ходорковского и об  «откровенной книге человека, который переменился».

Телеканал «Дождь», фрагмент программы «Hardday’s night», 12.02.2014

<…>

Анна Монгайт: Мы знаем, что вы присутствовали, может быть, однажды, может быть, несколько раз на судах Ходорковского. Как вы относитесь к его достаточно театрализованному выходу?

Сергей Юрский: Театрализованному? Что значит?

Анна Монгайт: Вам не показался он театрализованным? Постановочным?

Тихон Дзядко: Я думаю, имеется в виду, что все <прошло> в атмосфере абсолютной секретности. Вертолеты, самолеты…

Сергей Юрский: Наоборот отсутствие эффекта: мы ничего этого не видели.

Тихон Дзядко: Ну, потом мы узнавали детали: вертолеты, подвозят на машине к трапу, личный самолет, вылет, фотографии… (вертолета, кстати сказать, в этой истории не было, самолет же до Берлина предоставила немецкая сторона. – ПЦ)

Анна Наринская: Мне кажется, Сергей Юрьевич нас не понимает. Мы не говорим, что это сам Ходорковский обставил свой выход как актер. Наоборот. Наши власти устроили из этого какой-то шпионский фильм, театр, нечто в этом роде.

Сергей Юрский: Наоборот, по-моему. Это одна из тайн, которая еще когда-нибудь вскроется или не вскроется. Это совершенно таинственное – то, что произошло.

Анна Наринская: То есть это первая серия шпионского фильма. Без второй, без открытия.

Сергей Юрский: Да. Он написал замечательную книгу. Замечательную. Откровенную книгу человека, который переменился.

Тихон Дзядко: Вы имеете в виду «Тюрьма и воля»…

Сергей Юрский. Да. И я об этом говорил, и я об этом писал, поэтому был обрадован, когда получил уже из Берлина – мы не знакомы с ним, - но я получил от него короткое письмо - пожелание разобраться с театральными делами, чтобы все было хорошо. Хотя он человек театром специально не интересовавшийся.

Тихон Дзядко: А вы чего-то ждете от него? Потому что многие люди после того, как Ходорковский вышел, говорили, писали…И из того, что они говорили и писали, следовал вывод, что они его воспринимают едва ли не как мессию, который вот сейчас вышел на свободу, и он все сделает правильно. Он совершит что-то такое невероятное, что нашу жизнь изменит на корню.

Сергей Юрский: Я от него ничего не жду. Я очень радуюсь тому, что он на свободе. Я страдал, что он находится в этом страшном, тягостном положении, которое я наблюдал в толпе свидетелей. Радуюсь еще потому, что там, будучи на процессе, познакомился с его матушкой, Мариной Филипповной. И я за нее счастлив. От нее я жду того, чтобы она просто избавилась, в какой-то мере хотя бы, от своих хворей. Ждать от Михаила Борисовича, что он сейчас скажет, для меня, для читателя его книжки…Он очень серьезные вещи высказал, которые заставили меня думать, и, мало того, я с ней не расстался еще. Это вообще еще надо подумать, что это такое, когда человек с такой горы попавший в узилище, где каждый поворот может быть против тебя. Вот сидение в этом шкафу! Столько лет! А потом вдруг, в одну ночь… Какой там спектакль, что вы. Это одна из очень таинственных историй… 

<…>