О своем знакомстве с Ходорковским вспоминает главный редактор телекомпании ТВ-2 (Томск) Виктор Мучник.

ТВ-2, 24.06.2013

Он мне совсем не понравился, когда впервые приехал в нашу редакцию. Было это, кажется, в 1999-м году, вскоре после того, как ЮКОС купил Восточную нефтяную компанию. Ходорковский пришел на ТВ-2 гостем студии объяснять свои намерения в регионе. Общался с журналистами свободно. Ум и хватка были очевидны. Но показалось, что он слишком уверен в себе, технократичен и холоден. Знает как надо и не очень склонен прислушиваться к иным мнениям. Хотя слушает внимательно. Наверное, я был изначально предвзят по отношению к нему. Секретарь райкома комсомола, которому повезло оказаться в нужном месте в нужное время — вот кто он был для меня тогда. А комсомольских секретарей я с советских лет, признаться, недолюбливал.

Год с лишним спустя ЮКОС стал покупать ТВ-2. Я был категорическим противником сделки. Предполагал, что телекомпанию превратят в инструмент влияния. А быть инструментом не хотелось. Привыкли к другому. Журналисты были на взводе. Компании угрожал раскол. Напоследок часпиковцы считали своим долгом пройтись по ЮКОСу, что называется, в полный рост. Одной из любимых тем была пресловутая «скважинная жидкость». Как чуть раньше - история с «миноритарным акционером» Дартом. Напряжение в редакции было такое, что только что искры не летели.

И вот однажды вечером в ньюсруме раздался звонок. К редакционному телефону позвали меня . «Ходорковский хочет с Вами встретиться. Вы не против, если он сегодня придет на ТВ-2?», - голос в телефонной трубке звучал слегка напряженно. Вероятно человек на той стороне был наслышан о конфликте и не исключал, что я скажу какую-нибудь резкость. «Забавно, - подумал я.- Самый богатый человек в России, и один из главных ее ньюсмейкеров... Хочет переговорить... Большое искушение сказать, что занят сегодня». «Часов в девять после выпуска новостей я освобожусь»,- говорю в трубку. Там с некоторым облегчением в голосе предлагают: «Можете позвать на встречу кого сочтете нужным». - «Непременно», - отвечаю.

Ходорковский на встречу пришел один. Не было, кажется, даже Романа Артемьева, который в ту пору возглавлял юкосовскую пресс-службу. В кабинет набилось человек двадцать, у которых было что сказать олигарху. Настроены собравшиеся были резко. Интересовались, надо ли будет согласовывать тексты сюжетов в юкосовской пресс-службе и надо ли будет носить юкосовскую корпоративную форму, выезжая на съемки. Разговор длился часа два. И в этом разговоре Ходорковский мне впервые понравился. Видно было, что он, действительно, пытается понять этих не совсем понятных ему людей, которые почему-то не хотят чтобы их маленькая провинциальная телекомпания стала частью громадной и влиятельной корпорации. «Не торопитесь уходить, - говорил он.- Я гарантирую, что вмешиваться в вашу редакционную политику никто не будет. Меня она в нынешнем виде вполне устраивает. Вы же даете мне и моим коллегам высказаться, когда говорите о проблемах, которые касаются ЮКОСа? Это же соответствует вашим правилам? А больше мне ничего и не нужно.» «Тогда зачем покупаете компанию?», - спрашивали журналисты. «А не хочу, чтобы ее купил кто-нибудь другой и использовал как оружие против меня»,- откровенно ответил он. «Вы большие и заметные, а мы маленькие и незаметные,- сказал я. - Как нам быть, если у вас вдруг возникнут большие проблемы? Они ведь непременно станут и нашими проблемами». - «Я - не Гусинский. Я не лезу в политику. У меня не будет проблем,- уверенно сказал он.- Впрочем, озабоченность вашу понимаю. Надо предусмотреть какие-то механизмы, чтобы можно было вас отцепить в случае чего. Они не понадобятся, я думаю. Но для вашего спокойствия путь будут» (к слову сказать, механизмы эти были созданы и потом, когда это все-таки потребовалось, сработали-таки).

А еще я спросил его тогда про посвященную ЮКОСу статью Юлии Латыниной, которая в те годы была на слуху. Как, мол, относитесь к тому, что в ней написано. Статья эта была умная и жесткая и завершалась совершенно недвусмысленным прогнозом : «Логическим завершением такого строя (речь в статье шла об олигархическом капитализме конца 90-х- ВМ) становится исчезновение десятков ссорящихся олигархов и появление одного суперолигарха, именуемого также диктатором. За Термидором обыкновенно следует Брюмер, за угасанием рынка - гибель свободы. Именно это обвинение и предъявит госпожа история российским олигархам: члену-корреспонденту академии наук Борису Березовскому, удачливому цеховику Александру Смоленскому, руководителю кооператива по мойке окон Михаилу Фридману, бывшему чиновнику МВЭС Владимиру Потанину и талантливому химику Михаилу Ходорковскому», - писала в 1999-м Латынина. «Статью читал,- спокойно сказал Ходорковский. - Там есть неточности в деталях, но в принципе она правильная. Она для меня стала одним из толчков к тому, чтобы меняться самому и стараться изменить многое вокруг себя... Ну, чтобы не сбылся прогноз».

  По окончании встречи меня с женой Викой ( она в ту пору как журналист специализировалась на нефтяной тематике и была знакома с МБХ) пригласили в ресторан. Специально. Чтобы в присутствии высшего руководства ВНК еще раз проговорить, что в редакционную политику ТВ-2 никто не будет вмешиваться. Там мы продолжили разговор. Говорили о разном. О скважинной жидкости, о судьбе Гусинского и НТВ, о «вертикали власти», которая тогда только-только начинала выстраиваться. Ходорковский больше спрашивал, чем говорил. И очень внимательно слушал. Мы были люди из другого, кажется, не очень знакомого ему в ту пору, мира медиа. И он этот мир не без интереса изучал. «Надо бы вас с Шахновским познакомить,- сказал он, прощаясь. -Такой же либеральный отморозок. Найдете общий язык». Это был 2001 год.

Некоторое время спустя ЮКОС через аффилированную структуру завершил сделку и купил контрольный пакет акций ТВ-2. А журналисты новостей стали проверять действенность гарантий, данных МБХ на той встрече. По принципу «мимо тещиного дома я без шуток не хожу». Где-то за полгода-год с момента сделки гостями студии ТВ-2 побывали Виктор Калюжный, Максим Коробов, Егор Лигачев — все — прямые противники ЮКОСа и лично МБХ. Ну и фоном время от времени — сообщения о ЧП, иногда происходивших на юкосовских предприятиях, находившихся в разных частях страны... И ни одного звонка из юкосовской пресс-службы с претензиями. Ни разу.

Удивляла еще готовность МБХ общаться с журналистами лично, минуя собственную прекрасно выученную, надо сказать, пресс-службу. Как-то, помню, накануне Нового года, договорились мы о короткой «хрипушке» с Ходорковским. Уж не помню, что там было темой. Но не срослось. В пресс-службе вежливо извинились — занят, мол... Однако 31 декабря МБХ счел нужным позвонить нашему журналисту лично, извиниться за несостоявшееся интервью и поздравить с Новым годом.

Время от времени были еще встречи и разговоры. Особенно запомнился последний.

Это был июль 2003-го. В конце июня арестовали Алексея Пичугина и только что - Платона Лебедева. Сам Ходорковский впервые сходил на допрос в Генеральную прокуратуру и на следующий день приехал в Томск: проводить расширенное заседание правления ЮКОСа... Потом дал подробное интервью Юле Мучник. Она тогда была на седьмом месяце беременности, и в городе потом некоторое время циркулировал слух, что беременна она именно от Ходорковского. Интервью то — первое после допроса в прокуратуре— в те дни разошлось по всем федеральным СМИ.На вопросы ведущей МБХ отвечал достаточно откровенно, но проговаривал не все. Сразу же сказал, что имен инициаторов атаки против него называть не будет. И не назвал. Считал тогда, что инициатор — не Путин, а люди возле него. Или, возможно, ему хотелось так думать. И он пытался уверить в этом не столько других, сколько самого себя. «Стилистика общения по экономическим вопросам, которая сложилась между крупным бизнесом и президентом, является достаточно откровенной и доверительной. И мы общаемся часто достаточно жестко, на достаточно повышенных тонах отстаивая свои позиции. При этом, естественно, понимая, что окончательное решение остается за президентом. Но ничто мне не мешает отстаивать свою позицию до конца»,- говорил тогда Ходорковский. Говорил о той стилистике общения бизнеса и российской власти, которая именно в те дни становилась прошлым и в будущем, совсем недалеком, была уже немыслима.

А потом сидели и разговаривали в том же кабинете, в котором МБХ буквально пару лет назад уверял, что у него не может быть проблем. Разговор был долгий, откровенный. Говорили обо всем буквально. В том числе и о заказных убийствах, в причастности к которым обвиняли ЮКОС. Заговорил, кажется, сам Ходорковский. Про историю нефтеюганского мэра Владимира Петухова. Про то, каким ударом для него, Ходорковского, стало известие об убийстве в Нефтеюганске. Которое пришлось аккурат на день рождения МБХ. Говорил горячо, эмоционально. Я очень внимательно наблюдал за ним. Убежден — он говорил абсолютно искренне. Потом он совершенно спокойно сказал, что, скорее всего, его посадят. Что, конечно, они будут бороться, но вероятность того, что посадят очень велика. «Почему не уедете?» - спросил кто-то из нас. Он пожал плечами: «Как я уеду, если мои уже сидят? Платон сидит...» Потом улыбнулся: « Ведь каждый приличный человек в нашей стране должен быть готов к тому, что проведет некоторое время в тюрьме?» И не было в его тогдашнем поведении ни пафоса, ни истерической взвинченности. Была спокойная готовность принять свою судьбу, такой, какая она есть.

Не думаю, что он тогда представлял, насколько затянется это «некоторое время». ..

Прошло с тех пор десять лет. Я довольно часто вспоминаю эти с ним разговоры. Читаю тексты, которые он пишет. Думаю, каково это видеть на свиданиях мать , которая приезжает в зону и предварительно делает маникюр и прическу, чтобы хорошо выглядеть при встрече с сыном? Каково видеть фотографии детей, которые выросли без тебя? И каково не знать, когда выйдешь на свободу? Ведь у любого срока, кроме пожизненного, есть завершение. И вот, зная когда освободишься, можно, наверное, считать месяцы. Делать отметки в календаре, представляя мысленно этот день, когда, наконец, тюрьма останется позади. А Ходорковскому — как? У него — личного узника Путина - другая история. Сроки ему в Кремле отмеряют.

Почему-то мне кажется, что человек, эти сроки отмеряющий , где-то в глубине души, по-прежнему, должен Ходорковскому завидовать. Раньше, я думаю, он завидовал миллиардам самого богатого бизнесмена в России. А сейчас, мне кажется, он, все больше боящийся собственных подданных и особенно — ближайших друзей, в глубине души завидует свободе МБХ. Ведь сегодня Ходорковский, отбывший уже десять лет, с перспективой третьего дела, судя по манере его поведения, судя по текстам, которые он пишет, по достоинству, с которым держится — один из самых свободных людей в нашей несвободной стране. Трудная судьба. Но и завидная, если подумать...