Ольга Романова хочет быть директором ФСИНа, но все ее реформы возможны при другом парламенте, другом президенте, другой стране. Три вопроса от Пресс-центра.

- Вы верите, что по амнистии, о которой сейчас так много все говорят, на свободу действительно начнут выходить именно предприниматели, например, такие как Ваш муж, как Михаил Ходорковский и Платон Лебедев?

Мы разговариваем об амнистии, когда в Кирове проходит процесс над Навальным по обвинению в экономических преступлениях. И, как мы понимаем, даже если Навальный получит условный срок, то это дело будет подпоркой для новых обвинений, когда он уже пойдет в тюрьму как рецидивист, к сожалению.

Поэтому я абсолютно убеждена, что амнистия не коснется таких людей, как: Алексей Навальный, как Михаил Ходорковский, как Платон Лебедев, к сожалению. То есть настоящие предприниматели, креативный класс, бизнес никакого отношения к пресловутой амнистии иметь не будут. Ведь посмотрите, как это все началось. Это началось в середине мая, а 7-го мая президентом был подписан указ о наделении омбудсмена по защите прав предпринимателей Бориса Титова полномочиями и бюджетом (я это все ставлю в кавычки: и «омбудсмена», и «защиту прав предпринимателей», и «Титова»). Ключевые слова – бюджет, полномочия. Это все!

Во-вторых. Даже если вдруг какую-то амнистию удастся протащить, она будет касаться определенного круга людей. Ведь в декабре 2012-го года на своей итоговой пресс-конференции Путину задали вопрос: Почему госпожа Васильева заключена под домашний арест в тринадцатикомнатной квартире и т.д. А что Путин ответил? «Вы же сами призываете проявлять гуманизм по отношению к предпринимателям». Он считает предпринимателями государственных чиновников, проворовавшихся коррупционеров. В последние месяцы, когда идет так называемая «борьба с коррупцией» и под зачистку попали чиновники…я думаю, что Путин имеет в виду именно их. Эти выйдут из тюрьмы.

- Есть у Вас информация о том, что думают об амнистии в колониях и тюрьмах? Какое там доминирует отношение к амнистии?

Амнистия в любой тюрьме и в любой стране - это такая легенда. Все всегда твердо знают, что будет амнистия, что она их коснется. Амнистия это как Мессия, как Второе пришествие. Все ждут амнистию, все о ней говорят, она обрастает все новыми и новыми подробностями.

- Одно время ходили полушутейные разговоры о том, что Ольгу Романову надо бы сделать главой ФСИНа. А если серьезно. Представьте, что Вы глава нынешнего ФСИНа. Первые три вещи, которые бы Вы сделали безотлагательно?

Шутки шутками, но у меня уже есть такая цель – я хочу быть директором ФСИНа. Безусловно. И самая первая вещь будет зависеть не от директора ФСИНа, а от нового парламента и от нового президента, потому что ФСИН должен перестать быть военно-силовой службой. Это должно быть гражданское ведомство, безусловно, как в основном во многих цивилизованных странах мира. То есть осужденными занимаются – исправляют их (система исправительная!) – психологи, учителя, врачи и т.д. А если нужны силовые методы (бунты и т.д., преступники все-таки), <то тогда> тревожная кнопка, когда выезжает отдел полиции. И собственно, они и занимаются установлением порядка.

И соответственно, вторая вещь, которая тоже не зависит от директора ФСИН, <а зависит от> парламента и президента – другая полиция. То есть при реформе ФСИНа мы должны иметь три составляющие – другой парламент, другой президент, другая страна.

И, конечно, самое главное – как поется в старинной каталонской песне: «Давай разрушим эту тюрьму». Должны быть, безусловно, разрушены основы ГУЛАГа. Вот эти зоны, колонии, тюрьмы. Система должна либо исправлять, либо защищать общество от людей, которых, к сожалению, исправить нельзя. Но главные усилия должны быть направлены на исправление.

И еще один момент есть. Мы знаем, что сейчас 30 процентов осужденных осуждены невинно. Это и статистика ЕСПЧ, и данные всех на свете, кто занимается этим мониторингом. Треть! В нынешних законах есть в принципе, теоретически, все для того, чтобы сотрудники тюрем, сотрудники зон инициировали судебные пересмотры этих дел (они сталкиваются с человеком, они видят его дело, видят его самого, и они вправе инициировать его пересмотр, но не делают этого, разумеется, никогда, сваливая это все на суды). Разумеется, я хочу надеяться, что при новом президенте, при новом парламенте, при новой стране у нас не будет неправосудно осужденных, но тем не менее мониторинг в системе ФСИН должен быть. Горшки не боги обжигают, и, как мы знаем, суды могут ошибаться. А мы также знаем, что они могут ошибаться заведомо с какими-то целями. Конечно, суд должен быть независим, конечно, только в суде должны решаться эти вопросы, но ФСИН должен обладать правом и обязанностью инициировать повторное рассмотрение в суде таких дел, когда есть сомнения.