Сергей Алексашенко знает, что при политическом заказе «абсолютно вымышленный состав преступления» всегда найдется.

«Эхо Москвы», программа «Особое мнение», 17.04.2013

Гости: Сергей Алексашенко; ведущий: Сергей Корзун

<…>С. КОРЗУН – Сергей Алексашенко с особым мнением на радио «Эхо Москвы», на телеканале RTVI. Кейс Навального. Совсем недавно, буквально на днях господин Кудрин высказался по делу Навального, видя в этом вроде как простом и локальном деле вроде как с хорошим таким оттенком политическим мощную экономическую угрозу России в том смысле, что взгляд извне на Россию может воспринимать экономику здесь так, что сам разговор о бизнесе может считаться преступлением. Читали эту статью или по крайней мере слышали?

С. АЛЕКСАШЕНКО – Слышал, слышал. Я внимательно прочитал обвинительное заключение по делу Навального. И я согласен с позицией Алексея Кудрина. Я считаю, что там даже намёка на преступление, на состав преступления нету. И никакой доказательной базы, кроме того, что кто-то подумал, что цены заниженные. Никакой аргументации под этим делом нет.

Насчёт легкого оттенка политического я бы не стал говорить. Мне кажется, что там оттенок не то что лёгкий, там такой густой запах политического оттенка, который господин Маркин как пресс-секретарь следственного комитета, в общем, абсолютно откровенно об этом сказал.

И мне кажется, что, конечно, отвернёт ли это инвесторов, Алексей Кудрин развернул это дело в сторону того, что инвесторы не будут вкладываться в Россию. Я не знаю. Вы знаете, с точки зрения бизнеса мне кажется, что первый процесс Ходорковского, тем более второй процесс Ходорковского, ну, там масштабы бизнеса были гораздо крупнее, и с точки зрения изворотливости российского правосудия, российского суда, изменения его подходов к правилам игры, вот, оно было гораздо радикальнее, гораздо более серьёзное воздействие на бизнес.

То есть на самом деле первый процесс Ходорковского – он же был, как да, мы понимаем, что вроде всё это было по закону, но мы теперь будем не по букве закона, а по духу. Как нам кажется, в чём Ходорковский нарушил закон, и вот наше убеждение является основанием для принятия решений. То есть формально закон не нарушен, но нам как суду кажется, что он его нарушил. И это повлияло всерьёз на бизнес. Прошло несколько лет, и те же самые инвесторы пошли в Россию опять.

Мне кажется, что дело Навального больше похоже на второе дело Ходорковского, где абсолютно вымышленный состав преступления. Где преступлением не пахнет вообще. То есть там, ещё раз я говорю, всё просмотрел, да, все эти 90 страниц текста. И многочисленные распечатки. Ну, действительно, получается так, что в России можно возбудить уголовное дело, человека к суду привлечь просто за то, что он разговаривает про бизнес.

Я не знаю. У меня дня не проходит, чтоб я с кем-то не обсуждал проблему какого-то бизнеса. Я понимаю, что если не дай Бог меня тоже послушают, то потом каждый день из моего разговора с кем-то можно составить ту же самую, распечатать, сказать – ну вот, Алексашенко же обсуждал проблему этого бизнеса? Обсуждал. Ну, значит, типа вперёд, отвечай. Потому что разговор о бизнесе…

И это, чтоб завершить, в чём общее со вторым делом Ходорковского, это то, что в России закон даже… мы как говорим, что у нас закон понятийный. Он вообще не понятийный. У нас закон в данном случае выступает некой такой декорацией. Неважно, что записано в законе. То есть если называя… Если на клетке со львом написано, что это осёл, то не верь глазам своим. У нас наоборот. Если на клетке со львом написано «осёл», то попробуй в этом посомневаться. И тот, кто в этом сомневается, тот враг Родины, иностранный агент и так далее, да? И это становится… и ты не понимаешь, вот, глядя как гражданин страны на такую ситуацию, не знаю, бизнесмен, политик, не очень важно. У тебя вообще в голове не укладывается… ты же не понимаешь, на какой клетке что должно быть написано. Ты-то думаешь, что если лев, то это лев, а если осёл, то это осёл.
<…> И вот это напёрстническое отношение к закону – это есть самое страшное, да, что закон даже всерьёз не используется, даже никакого желания использовать закон, никакого намёка на том, что там какие-то вещи соответствуют закону, что нужна какая-то доказательная база.
<…>