Павел Ходорковский, "Financial Times", 04.05.2012

My father’s message to Putin from a prison camp

Простояв в очереди на улице, с окоченевшими от холода руками, отец протискивается в телефонную будку и набирает мой номер. На расстоянии в тысячи миль от США, я слышу его дорогой голос, охрипший от морозного карельского воздуха. Его интонации как всегда спокойны, настроение - хорошее.

Мы не обсуждаем, что предвещает третий срок Владимира Путина для России и ее граждан, хотя наш разговор происходит за несколько дней до его инаугурации. Мы многое уже поняли за 12 лет его правления. Мы говорим о том, что необходимо сделать в ближайшее время, потому что будущее нашей станы больше не зависит от Путина, теперь оно зависит от людей. Человек у власти, возможно, не изменился, но мы, граждане России, - да.

Это личное для меня, - борьба за то, чтобы Россия стала более свободной страной, а общество - более справедливым. Мой отец, Михаил Ходорковский, бывший глава ЮКОСа, когда-то являвшейся крупнейшей компанией России, находится в заключении более восьми с половиной лет по надуманным обвинениям в хищении и уходе от налогов. Его единственное преступление состояло в том, что он противостоял Путину. Он вызывал раздражение Кремля тем, что финансировал оппозиционные партии и осуждал уровень коррупции. Я не видел его с тех пор как уехал в 2003 году в колледж в США; он никогда не видел мою дочь, Диану, которой сейчас два года.

Я знаю, что он воодушевлен протестным движением, зародившимся в результате митингов против фальсификаций на выборах в конце прошлого года, воодушевлен, что десятки тысяч людей по всей стране выражают свое мнение в мирной и демократическом форме. Мы оба хотели бы вместе со своими соотечественниками выйти на улицы Москвы. Но пока что наше отсутствие символизирует проблемы, стоящие перед лицом моей страны. Из-за отсутствия верховенства права мой отец – в тюрьме, как и тысячи других преследуемых успешных бизнесменов.

Я остаюсь в добровольной ссылке за границей, не желая возвращаться в мою собственную страну, как и тысячи других молодых россиян, получивших образование за рубежом. Многие ежедневно продолжают покидать Россию.

Пару месяцев назад людей моего возраста охватило настроение «пакуй вещи и выметайся», оно питалось ощущением, что улучшения могут произойти за одну ночь. Когда Путин выиграл, у многих спала пелена. Однако пока что протесты продолжаются, упрочивая нелигитимность его восхождения, их движущая сила будет непрерывна, она будет фокусироваться на более мелких целях, нежели сам Кремль.

Это значит бросить вызов силовикам, «сильным людям», пекущимся только о своих интересах, среди их проектов - строительство широкой как шесть футбольных полей автотрассы через находящийся под охраной химкинский лес. Это значит регистрировать оппозиционные партии, которые начиная с этого месяца можно создавать легально. Это значит публиковать сообщения о взятках или избиениях в ЖЖ и Фейсбуке, подписывать петиции с призывом к Кремлю создать общественное, независимое телевидение как было обещано.

Запад не должен ни пренебрегать, ни переоценивать свою потенциальную роль в продвижении свободы и демократии на моей родине. Это и поддержание таких законов, как американский Акт Магнитского, который предусматривает наказание для нарушителей прав человека и который обсуждается законодателями от Вашингтона до Лондона и Брюсселя. Подобный законы ограничат для попирающих права человека получение виз и доступ к банковским счетам, так часто желающим разместить свои средства в США или Европе.

Подобные инициативы не ограничиваются только делом Сергея Магнитского, разоблачившего мошенничество чиновников на 230 млн долларов и упрятанного в тюрьму, где он умер после того как был избит и ему не оказали помощи. Они также направлены на соблюдение правосудия в отношении тех, кто нарушил права таких работников ЮКОСа, как Василий Алексанян, умерший в прошлом году. Когда он находился в тюрьме, ему тоже было отказано в получении медицинской помощи до тех пор, пока он не даст фальшивых показаний на моего отца.

Следующие несколько месяцев Путин попытается консолидировать власть, поскольку его собственные люди им недовольны. Но не сможет удерживать власть вечно.

Однажды будет сформирована будущая демократическая Россия, «при условии, что свобода действительно лучше, чем несвобода», написал недавно мой отец, «и что общество свободных людей лучшим образом справляется и будет справляться с постоянно встающими перед человечеством вызовами».

Страна изменилась. Больше нет «стабильности и целостности любой ценой», которой так хотели люди в России. Нашей стране очень нужны реформы. По словам некоторых российских экспертов по правам человека, каждый шестой бизнесмен в России находился под следствием, в тюрьмах содержатся тысячи из них, многие  – жертвы злоупотребления системой правосудия при помощи сфабрикованных дел. По данным Левада-Центра, сейчас более 15% россиян - это чиновники, которые берут взятки и другие представители подобного «нового дворянства». Страной правит одна партия – "Единая Россия", и каждый кто хочет быть уверен в будущем своего бизнеса, должен к ней присоединиться.

Благодаря инаугурации Путина весь свет софитов будет снова направлен на Москву. Но как мы видим, последние пять месяцев показали, что люди в стране научились громко звенеть цепями, которыми их сковали, и через 2-3 года эти цепи будут разорваны.

Россия образца 2012 года отличается от России образца 2004 года, когда Путин последний раз был избран президентом. Многие задают вопрос: может ли он изменить страну к лучшему?

Необходимо быть отличным лидером, чтобы понимать, когда нужно забыть о богатстве, власти и обидах и идти в ногу со временем, но Путин не такой человек. Проводимые Думой косметические законы, обещание обширных социальных льгот и рефокусирование на экспорте природных ресурсов означает только одно: Путин образца 2012 года все тот же человек, которого мы все знаем. Страна изменилась, но человек, встающий во главе ее, - не смог.

Когда мой отец и я, наконец, сможем поговорить лично, это будет уже необыкновенная, другая страна. Для нас этот день не может наступить слишком быстро.

* * *

Financial Times, May 4, 2012

By Pavel Khodorkovsky

His hands numb after queueing in the bitter cold outside, my father squeezes into a phone booth and dials my number. Thousands of miles away in the US, I hear his dear voice, still husky from the frosty Karelian air. His tone has its usual calm; his mood is upbeat.

We were speaking just days before Vladimir Putin’s presidential inauguration, yet we weren’t talking about what his third term would mean for Russia and its citizens. That much we already know based on the 12 years of his rule. Rather, we talked about what needs to be done in the years ahead, because the future of our country is no longer up to Mr Putin; it now depends on its people. The man in charge may not have changed, but we Russians have.

For me the struggle to make Russia a freer and more just society is personal. My father, Mikhail Khodorkovsky, former head of Yukos, once Russia’s largest company, has been locked up for more than eight and a half years on false charges of embezzlement and tax evasion. His only crime was standing up to Mr Putin. He angered the Kremlin by financing opposition parties and denouncing the scale of corruption. I have not seen him since 2003, when I went to college in the US; he has never met my daughter Diana, who is now 2 years old.

I know that he is inspired both by the protest movement that marked last year’s rigged elections, and because tens of thousands of people across the country are expressing themselves in a peaceful and democratic way. We both wish we could have been there on the streets of Moscow with our fellow citizens. Yet our absence is emblematic of the troubles my country faces. Because of the lack of rule of law my father is in jail, with thousands of other persecuted successful businessmen.
I remain abroad in self-imposed exile, unwilling to return to my own country, like thousands of other young Russians educated abroad. Many more are leaving Russia daily.

The brief pause in the “pack-my-bags-and-get-out” sentiment that was so common among people my age a couple of months ago was powered by the feeling that reforms could come overnight. Many subsequently became disenchanted when Mr Putin did not suffer defeat. Yet the protests will continue, reinforcing the idea that his ascension is illegitimate, and their momentum will be sustained by focusing on small goals rather than on the Kremlin itself.

This means challenging the self-serving interests of the siloviki, the “strong men” whose projects include building a highway as wide as six football pitches through the protected Khimki forest outside Moscow. It means registering opposition parties, which as of this month are able to form legally. It means publicising news of bribes or beatings on LiveJournal and Facebook, and signing petitions calling on the Kremlin to create a public, independent television station as promised.

The west should neither neglect nor underestimate its potential role in advancing freedom and democracy in my homeland. That includes supporting laws punishing human rights violators – such as the US Magnitsky Act – being debated in legislatures from Washington to London and Brussels. Such bills would restrict visas and banking access for human rights abusers, who so often want to park their money in the US or Europe.

This initiative goes further than just the case of Sergei Magnitsky, the whistleblower who uncovered a $230m bureaucratic fraud and for his troubles was sent to prison, where he died after being beaten and denied care. It also aims to secure justice against those who violated the rights of Yukos employees such as Vasily Alexanyan, who died last year. He had earlier been refused medical treatment when in prison unless he gave false testimony against my father.

In the next few months, as his own people display their frustration with him, Mr Putin will try to consolidate power. But try as he might, he cannot hold on forever.

A future democratic Russia will one day be established “on the premise that freedom is indeed better than unfreedom”, my father recently wrote, “and that a society of free people deals and will deal best with the challenges that humanity faces”.

The country has changed. It is no longer “stability and continuity at all costs” that the Russian people crave. Our country yearns for reform. According to some Russian human rights experts, as many as one in six Russian businessmen has been on trial, and prisons hold thousands of them – many of whom are victims of abuse of the criminal justice system through fabricated cases. The Levada Center think-tank estimates that in a given year more than 15 per cent of Russians bribe bureaucrats and other agents of this “new nobility”. The country is ruled by one party – United Russia – which anyone who wants to be sure of their business’s future has to join.

Mr Putin’s inauguration will shine a light once again on Moscow. But as we’ve seen in the past five months, Russians are learning how to rattle their chains. In two, maybe three years, we think these chains will be broken.

Russia 2012 is a different place to Russia 2004, the last time Mr Putin was elected president. Many people are asking this question: can he change for the good of the country?

It takes a remarkable leader to understand when to put aside riches, power and grudges and walk in step with the times. Mr Putin is not that man. Cosmetic legislation passed by the Duma, promises of vast social benefits and a refocus on natural resource exports mean one thing: Putin 2012 will be more of the same man we already know. The country has changed but the man who is due to retake the highest office cannot.

When my father and I are finally able to speak in person, it may be in a strikingly different Russia. For us that day cannot come soon enough.

The writer is the eldest son of Mikhail Khodorkovsky, an Amnesty International prisoner of conscience and former Yukos chief.