"Новая газета", 08.08.2011

Можно не верить словам адвокатов и самих осужденных, можно не верить журналистам, пишущим о конкретном деле… Иначе дело обстоит с экспертами, тем более — в области уголовного права.

Это пособие в «Новую» прислала директор Саратовского центра по исследованию проблем организованной преступности и коррупции при Саратовской государственной академии права, доктор юридических наук, профессор, эксперт по вопросам квалификации преступлений в сфере экономической деятельности Наталья Лопашенко. Помимо всего прочего она также является экспертом ряда комиссий и комитетов Госдумы, в том числе Комиссии по противодействию коррупции и Комитета по безопасности. Была консультантом Совета Федерации.

В свое время профессора Лопашенко выставил за дверь судья Хамовнического суда Данилкин, когда та пришла в суд по приглашению защиты, чтобы объяснить, например, как доктрина в сфере преступлений в области экономической деятельности трактует действия руководителя крупного нефтегазового холдинга, каким был ЮКОС. Прокуратура назвала Лопашенко «проплаченной» и «некомпетентной», суд в этом согласился и удалил профессора, так и не дав сказать ни слова.

«Новая» слово профессору дает. Итак. Наталья Лопашенко совместно с коллегой, кандидатом юридических наук, доцентом Виктором Степановым, представляют пособие для начинающих судей: «Как обойти закон и не предоставить УДО…»

Иногда у судьи в силу разных причин возникает настоятельная потребность не следовать предписаниям закона, производя в то же время впечатление полного законопослушания. Задача эта трудная и сразу получается не у всех судей. Однако, к счастью, есть у кого учиться. Рассмотрим частный пример того, как не предоставить УДО, когда для него есть все прописанные в законе основания. Блестяще это получилось у судьи Вельского районного суда Архангельской области Н.М. Распопова.

Суть дела: 27 июля 2011 г. судья Распопов после двухдневного рассмотрения ходатайства П.Л. Лебедева об условно-досрочном освобождении вынес постановление об отказе в удовлетворении ходатайства при полном отсутствии на то правовых оснований.

Для того чтобы научиться поступать так же при решении подобных вопросов, надо следовать правилам, которые были полностью соблюдены Распоповым при разрешении указанного дела. Можно, пожалуй, даже говорить об уроках вельского судьи по непредоставлению УДО. Они таковы:

1. Юридическим (или формальным) основанием для условно-досрочного освобождения от дальнейшего отбывания наказания является непременное отбытие осужденным определенной части назначенного наказания (не менее трети, по тяжким преступлениям — не менее половины, по особо тяжким — не менее двух третей и т.д.). Поскольку эти части легко высчитываются математически и понятны всем, отказывать в УДО по указанному основанию, если сроки действительно истекли, не следует. Лебедев был осужден за совершение тяжких преступлений, половину срока наказания отбыл 1 января 2010 г., на дворе середина года 2011-го; основание отказа в УДО по неотбытию срока тут никак не применимо, и вельский судья к нему не обращался.

2. Можно попробовать отказать в УДО по процедурному основанию: суд-де не тот, порядок подачи ходатайства осужденным не соблюден, документы не все собраны и т.п. Это хорошее основание для отказа, и им надо широко пользоваться, если оно еще по данному делу не практиковалось. Точнее, это даже и не отказ вовсе, а, положим, возвращение ходатайства. Но, к сожалению, по конкретному делу суд уже дважды этим пользовался. 6 июня 2011 г. Преображенский суд Москвы ходатайство Лебедева возвратил ему по причине отсутствия надлежащих документов (приговоров по его делу); 17 июня 2011 г. тот же суд вновь вернул ходатайство, поскольку Лебедева срочно отправили из Москвы для отбывания наказания. При таких обстоятельствах лучше больше ходатайства не возвращать, дабы не возбуждать и так возбужденных правозащитников: придется рассматривать вопрос по существу. Конечно, задачу это усложняет — оснований для отказа становится меньше. Но, как показывает постановление Вельского суда, она все равно решаема.

3. Следовательно, казалось бы, для отказа в УДО остается только одно основание: недостаточная степень исправления осужденного. В законе, ч. 1 ст. 79 УК, написано: «Лицо, отбывающее содержание в дисциплинарной воинской части или лишение свободы, подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания». Кто же эту статью будет так подробно и внимательно читать? В Уголовном кодексе между тем есть и масса других статей, которые можно использовать для отказа в УДО. Судья Распопов, например, применил сразу две статьи — ст. 2 и ст. 43 УК и отказал Лебедеву в УДО, поскольку посчитал, что «указанные в ст. 2, 43 УК цели наказания не достигнуты». И не беда, что в ст. 2 УК про «цели наказания» ничего не говорится вообще (в ней лишь определяются задачи уголовного законодательства). И не беда, что закон не связывает УДО с достижением осужденным «целей наказания». <…> Главное, что при обосновании отказа в УДО Распоповым сделана красивая ссылка на уголовный закон, и попробуй тут скажи, что не надо следовать предписаниям Уголовного кодекса, изложенным в ст. 2 и 43 УК. Уголовный кодекс надо чтить, что проповедовал еще Остап Бендер. А в деталях разберутся немногие — может, ученые (кто позволит себе пренебречь известными обстоятельствами этого дела), да адвокаты с осужденными, да, может, опять же правозащитники. Только кто же их послушает, в самом деле?!

4. Наконец, надо разобраться с этим самым «исправлением». Тут подробнее обратимся к закону и к обстоятельствам конкретного дела.

В ч. 1 ст. 79 УК значится: «Лицо, отбывающее… лишение свободы, подлежит условно-досрочному освобождению, если судом будет признано, что для своего исправления оно не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания». Разумеется, как бы ни хотелось, но надо признать: речь не об исправлении лица, напротив — оборот «для своего исправления» свидетельствует как раз о том, что осужденного, желающего освободиться досрочно, нельзя признать полностью исправившимся. Просто для его окончательного исправления не требуется дальнейшая изоляция от общества, исправления можно достигнуть другими путями. Но это — опять-таки — для пытливого читателя Уголовного кодекса. Можно таким очевидным толкованием пренебречь. В конце концов, упоминается же в ч. 1 ст. 79 УК слово «исправление», совпадающее с названием одной из целей уголовного наказания. Вот отсутствие полного исправления и надо в постановлении об отказе в УДО продемонстрировать.

Само же понятие исправления есть в ст. 9 Уголовно-исполнительного кодекса РФ: «исправление осужденных — формирование у них уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения». Вельский судья грамотно ссылку на эту норму в постановлении дает.

Теперь — тот трудный фактический материал, с которым пришлось работать вельскому судье. Одним из основных критериев исправления осужденного является его поведение в период отбывания наказания. Тут в оценке поведения Лебедева (и в других подобных случаях) нам очень помогает позиция Верховного суда, действующая с 2009 года и сильно помогающая судьям в принятии нужных решений по УДО. П. 5 постановления пленума Верховного суда от 21.04.2009 № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания»: «Вывод суда должен быть основан на всестороннем учете данных о поведении за весь период отбывания наказания, а не только за время, непосредственно предшествующее рассмотрению ходатайства». И ничего, что позиция ВС входит в явное противоречие с положениями ч. 8 ст. 117 УИК: «если в течение года со дня отбытия дисциплинарного взыскания осужденный не будет подвергнут новому взысканию, он считается не имеющим взыскания». <…>

Вельский судья виртуозно использует эти противоречия, отмечая, что ранее осужденный Лебедев имел дисциплинарные взыскания, но они погашены. С одной стороны, учитывать погашенные взыскания при характеристике личности осужденного правовых оснований нет. С другой — сам Верховный суд говорит: надо учитывать за весь период. Кто у нас главнее Верховного суда? Разве только премьер с президентом.

Больше того, при принятии решения об отказе в УДО можно представить себя вообще демократом. Не учитывая, например, одно из наложенных на осужденного в последнее время взысканий — «о невежливом обращении к сотруднику УФСИН» — в связи с тем, что оно «было наложено с нарушением действующего законодательства». И не страшно, что на момент рассмотрения ходатайства осужденный Лебедев взысканий не имел и положительно характеризовался администрацией прежнего места содержания — СИЗО-1 г. Москвы. Самое главное — взыскания ранее были.

Можно удачно сыграть и на теме поощрений осужденного. С одной стороны, судья Распопов в постановлении об отказе в УДО отмечает, что закон не требует особых, исключительных заслуг осужденного (превышающих обычно общие требования к поведению осужденных) для представления УДО, но с другой (а запоминается, как верно говаривал незабвенный Штирлиц, последнее), он же, Распопов, указывает в этом постановлении на отсутствие у Лебедева поощрений… То есть и овцы целы (читай: адвокаты удовлетворены верной ссылкой на постановление Верховного суда), и волки сыты (то бишь не подтверждены заслуги Лебедева перед Отечеством, а стало быть, и права на УДО у него нет).

С остальными фактическими обстоятельствами этого дела и вовсе просто. Опять Верховный суд помогает — поведение осужденного «подлежит оценке в совокупности с другими характеризующими его данными», а это поведение слова доброго, как выше показано, по логике Распопова, не стоит.

Из характеристик Лебедева следует, что он, имевший в начале срока взыскания за грубое отношение к другим осужденным, теперь поддерживает ровные отношения со всеми — с осужденными как положительной, так и отрицательной направленности. Ну так мог бы исключить общение с последними осужденными…

Еще в характеристиках Лебедева указано, что на протяжении всего срока отбывания наказания он добросовестно трудился, по прибытии в ИК-14 обратился с заявлением к администрации учреждения с просьбой о трудоустройстве; принимал участие в работах по благоустройству территории учреждения, которые осуществляются без оплаты труда, по отдельному графику и в свободное от работы время. Притом что такие работы у определенной категории осужденных, придерживающихся воровских традиций и не желающих вставать на путь исправления, вызывают резкое неприятие, вплоть до отказа от их выполнения…

Из этого можно сделать вывод: перечисленные факты достаточно объективно определяют степень исправления осужденного Лебедева и стремление его к законопослушному поведению. Но можно написать и так, как вельский судья: «Динамика поведения не подтверждает намерения к законопослушному поведению», не утруждая себя особо доказательством этого тезиса. В конце концов, он — судья, и у него нет обязанности предоставить Лебедеву УДО (можно и про это в постановлении специально написать, как сделал вельский судья), а правом он вполне может и не воспользоваться.

Да, Распопову были представлены документы, согласно которым после освобождения Лебедев будет трудоустроен и у него будет возможность гасить иски, на что обращали внимание представители ИК, прокуратуры и суд; наверное, размер отчислений в погашение исков будет значительно больше, чем они есть сейчас, учитывая оплату труда осужденных. Но можно ведь этих документов и не заметить, и сослаться на то, что погашение исков Лебедева производится «судебными приставами — исполнителями в принудительном порядке, в том числе и за счет обнаруженного имущества осужденного, что подтверждает отсутствие намерений Лебедева на их погашение в добровольном порядке». И не важно, что принудительное взыскание имущества судебными приставами у лица, находящегося в местах лишения свободы, отнюдь не равнозначно действительным намерениям этого лица, а свидетельствует только о выполнении приставами судебного решения. Главное, что воспроизведенная из постановления суда фраза вполне красивая внешне и включает в себя целый ряд юридических терминов, в своей совокупности звучащих вполне убедительно для любого непосвященного уха. Посвященных — гораздо меньше, чем непосвященных, на них и надо ориентироваться.

Что же касается наличия у осужденного социально-полезных связей, то есть семьи, места жительства и др., упоминаемого законом в ч. 1 ст. 9 УИК, то на них вообще можно внимания не обращать. Что вельский судья и сделал.

Ну и самое последнее оружие, которое можно применить в отказе конкретному осужденному в УДО: ссылка на нераскаяние и (или) непризнание осужденным своей вины. Какое может быть исправление и раскаяние, если осужденный считает себя невиновным? И вот тут-то как раз позиции Верховного суда (в п. 6 постановления пленума ВС № 8 указаны основания, при наличии которых суды не вправе отказать в УДО; среди них названо и «непризнание осужденным вины») можно и не заметить. А Конституционный суд, не раз дававший такие же разъяснения, вообще судьям не указ.

Таким образом, с учетом всего сказанного, и формулируем красивое юридическое заключение: «Лебедев П.Л. отбывает наказание за совершение тяжких преступлений и в содеянном не раскаивается, на протяжении длительного времени допускал нарушение установленного порядка отбывания наказания, ни разу не поощрялся, динамика его поведения не подтверждает намерения к законопослушному поведению», «цели наказания не достигнуты», следовательно, «в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания Лебедева Платона Леонидовича отказать».

При последовательном выполнении всех практикуемых судьей Распоповым правил отказа в удовлетворении ходатайств по УДО ТАК ПОБЕДИМ.