"Радио Свобода", Разговор с главным редактором «Газеты.ru» Михаилом Котовым, 02.02.2011

<...>

Слушатель: Здравствуйте. Я хотела бы, чтобы наш народ понял простую вещь. Все возмущаются: а что о Ходорковском говорим, он такой-сякой. И если бы понимали, что если подходить честно, по закону, то выяснилось бы, что нет тех фактов преступления, которые ему вменяются. И все только думают: Ходорковский наверху, далеко, а у меня все будет хорошо. И не понимаем мы, что каждый из нас, пришедший в суд, если не будет на судей давления сверху, но найдется одна из сторон очень хитрая, которая найдет каналы к судье – и все, тогда от правосудия ничего не остается. Если можно такое совершать с Ходорковским, то с нами можно совершать вообще полный беспредел.

Елена Рыковцева: Анна, спасибо. Я хочу сказать одну вещь. Любопытная история случилась на «Первом» канале в программе Петра Толстого, итоговое «Время» в воскресенье. Захотели они показать, что справедливым был приговор по делу Ходорковского, и дали слово прокурорам. Эти прокуроры, кстати, уже выступили сначала в «Комсомольской правде» - пригрозили новым процессом по делу Ходорковского, потом, как я понимаю, в программе «Вести недели». Но я этого сюжета не видела. Против этого сюжета выступил сам Ходорковский, написал письмо Добродееву: что ж вы делаете, люди добрые? А вот я видела в воскресенье сюжет по Первому каналу, где прокуроры с помощью компьютерной графики, которую обеспечило телевидение, показывали, в чем же суть преступления Ходорковского. Я решила посмотреть все это заново, очень объективно подойти к этому, еще раз попытаться понять, в чем же его обвиняют. А ведь времена еще немножко изменились, и «Первый» канал должен был дать слово после прокуроров адвокату Ходорковского, и дал это слово. Потом – снова прокурор, потом – снова адвокат. Последнее слово, конечно, осталось за прокурорами, но адвокат поучаствовал. И как я ни старалась, я не поняла... Ну, бывает такое, что на вас наваливают: убил, застрелил, что-то еще. И вы верите. А тут они даже навалить-то не могут и сформулировать, что же он такое сделал. Да, передавалась нефть из фирмы в фирму, допустим, исходная цена была 200 рублей, а последняя, за которую ее купил сам ЮКОС, - 2 тысячи рублей. Но это же сам ЮКОС купил, не кто-то еще. Ну да, заплатил 2 тысячи рублей. И дальше-то что? Два эпизода, где нам пытаются показать его преступную деятельность, двумя фразами разбивает адвокат. И не потому я не понимаю прокуроров, что мне нравится этот адвокат, но просто логика же должна быть какая-то. Они не умеют, даже с помощью компьютера, рисунков, корреспондентов, журналистов, объяснить, чем же виноват Ходорковский. Это удивительная история!

Михаил Котов: Совершенно верно. Если возвращаться к делу Ходорковского, то я могу согласиться с нашей слушательницей Анной. Просто дело Ходорковского имеет большой общественный резонанс, к нему приковано большое общественное внимание. И конечно, с помощью большого мы изучаем малое. То есть понятно, что подобного рода решений на более незаметном, скажем так, уровне принимается достаточно много. Когда, вроде бы, весь процесс выглядит очень часто абсурдным, тем не менее, судья принимает решение, которое выгодно именно прокуратуре, власти.. А если вернуться к смыслу суда, то он как раз и заключается в том, что мы суду вверяем свои дела с надеждой на то, что они будут решены по справедливости, по закону. К сожалению, доверие к суду в последнее время очень низкое. И это, по-моему, одна из самых больших проблем в современной России.

Елена Рыковцева: Я с изумлением отнеслась к позиции иностранного журналиста, который проглотил слова Дмитрия Медведева: «Вот вы сейчас возмущаетесь приговором по делу Ходорковского. Вы что, хотите, чтобы я судье позвонил? Ко мне в кулуарах подходят и хотят, чтобы я давил на наш суд. Не дождетесь! У нас свободный суд!». Журналист, по идее, должен был бы сказать: «Конечно, публичное давление совершенно никакого смысла не имеет. Но ведь речь о том, что в России идет непубличное давление на суд. Никто никогда не признается, что звонил судье, не признается в этом и сам судья. А давление идет».

Михаил Котов: А выступление Владимира Путина за несколько дней до приговора о том, что вор должен сидеть в тюрьме, - это разве не давление? А что это тогда, если не давление?

Елена Рыковцева: Это просто подсказка публичная, где должен сидеть конкретный вор с конкретной фамилией. И мы опять приходим к тому, что если идут процессы, связанные с какой-то конкретной персоной, которая сегодня находится у власти, как у власти находится Владимир Путин, то обречены Немцов и Милов на то, чтобы проигрывать иски друзьям Владимира Путина. Не будет побед по этой части, пока не сменится премьер, не займет какую-то другую должность, как это случилось с Юрием Лужковым, например. Так я понимаю?

Михаил Котов: Видимо, так, к сожалению.

Елена Рыковцева: «Что должно произойти, - спрашивает слушатель, - в России, чтобы здесь был объективный и справедливый суд, не зависящий от давления сверху?».

Михаил Котов: Ну, сложно сказать. Мне кажется, что мы очень медленно движемся по этому пути, и хотелось бы ускорить это движение., Хорошо еще, что мы об этом можем говорить, заявлять. И президент Медведев тоже говорит о том, что нужно что-то делать в этом отношении, нужно каким-то образом менять судебную систему. Ну, будем надеяться, что этот процесс все-таки ускорится.

Елена Рыковцева: То есть вы верите в то, что он искренне понимает, что там что-то не так, и хочет это изменить? Вы верите в то, что он это от души говорит?
Михаил Котов: Искренне понимает – это не то слово! По-моему, это видно невооруженным глазом. Поэтому здесь об искренности даже никакой речи нет.

Елена Рыковцева: Мы завершаем на этом программу «Час прессы» на волнах Радио Свобода, в которой пытались говорить о справедливом суде в Российской Федерации, но ничего у нас из этого не получилось.