Интервью Михаила Касьянова Пресс-центру.

_

Как давно вы знаете Михаил Борисовича и при каких обстоятельствах вы познакомились?

Я познакомился с Михаил Борисовичем, когда занимал пост премьер-министра и когда мы в правительстве начали готовить налоговую реформу и в особенности ту реформу, которую мы называем изменением всей системы налогообложения нефтяной отрасли. Конечно, нам требовалось взаимодействие с бизнесом, поскольку наше правительство руководствовалось тем, что поощрение предпринимательства - это одна из движущих сил. И частные предприниматели - это движущая сила развития экономики. Законы, которые мы инициировали, мы исходили из того, что эти законы до того, как быть принятыми, они должны быть проговорены с бизнесом и в рамках таких встреч, на первой встрече я познакомился с Ходорковским, который был в числе руководителей других крупнейших нефтяных компаний.

Скажите, чем отличался, если отличался, Михаил Борисович от других крупных предпринимателей?

Руководители крупнейших нефтяных компаний, они составляли такое содружество нефтяной отрасли, и Михаил Ходорковский принимал наиболее активное участие во всех дискуссиях на экономические темы, поскольку мы вели в основном разговор, конечно, не на технологические, а на экономические темы и он был наиболее активен среди других владельцев руководителей нефтяных компаний. Было видно, что он детально знает как функционирует отрасль, детально знает как функционирует вся система компании ЮКОС.

Вы пришли в суд по просьбе адвокатов. Долго думали идти или не идти?

Еще прошлым летом, когда я имел беседу с адвокатами и еще в преддверии дачи показаний в Европейском суде по правам человека по жалобе Михаила Ходорковского я дал согласие, что дам показания и в Европейском суде и в российском суде. В принципиальном плане. А сейчас, когда уже начались слушания свидетелей со стороны защиты, я еще раз переподтвердил и у меня не было никаких раздумий, когда адвокаты Ходорковского пригласили меня прийти именно сегодня.

Если бы Михаил Борисович был на свободе, как бы это отразилось на экономике, социальной сфере и на инвестициях в нашу страну?

Вы имеете в виду его опыт и знания, которые он накопил, работая в ЮКОСе? Безусловно, и я скажу, что в то время когда ЮКОС за короткое время вышел, скажем так, в передовики нефтяной отрасли по уровню открытости и продвинутости в плане осознания проблем и перспектив развития нефтяной отрасли, то, конечно, с этим опытом Михаил Ходорковский по-прежнему, а может и в большей степени, был бы на лидирующих позициях российского бизнеса. Это однозначно. Я уверен в том, что может быть не с этим правительством, но с правительствами РФ, которые заинтересованы в поощрении предпринимательства и в реальной модернизации, не имитации этого процесса, а в реальной модернизации экономики, то опыт и энтузиазм Ходорковского были бы востребованы. Уверен, что правительство безусловно прислушивалось бы к его советам и рекомендациям.

Скажите, реально было бы украсть 350 млн. тонн нефти?

То, что я услышал, помимо того, что знал из прессы и из тех отчетов, которые поступали из зала суда, сегодня я услышал это из уст прокуроров, что Ходорковский и Лебедев обвиняются в краже всей нефти, добытой за период в шесть лет, конечно, это просто абсурдное обвинение. Я сегодня дал показания именно о том, что этого не может быть ни в коем случае даже близко к реальному. Я возглавлял правительство и все структуры правительства, которые имеют отношение к контролю экономики и нефтяного сектора в частности, они все фиксировали, что нефть добывалась в больших объемах, реализовывалась за рубеж и внутри страны, в том числе и нефтепродукты, выручка от этого поступала на счета ЮКОСа и ЮКОС уплачивал налоги. Претензий непосредственно к ЮКОСу по уплате налогов в тот период не было. ЮКОС работал в общей практике нефтяной отрасли как любые другие компании, как минимум те девять крупнейших нефтяных компаний, поэтому в тот период времени никаких конкретных претензий не возникало. У нас было общее желание увеличить уровень налогообложения, то чего мы и добились, и Ходорковский как раз со стороны нефтяного сообщества вел переговоры с нами, с правительством, о том какую систему налогообложения ввести. Как я уже сказал, мы никогда не принимали законы, которые казались хорошими, не протестировав как они будут применяться, не протестировав их с самими предпринимателями. Это наше пожелание или наша часть политики, которую мы неустанно проводили в жизнь об увеличении системы налогообложения нефтяной отрасли. Мы готовили с предпринимательским сообществом и Ходорковский принимал в этом самое активное участие. Осенью 2003 года Дума наконец-то прислушалась к нашим аргументам и после двух лет политической борьбы в Думе все-таки была принята наша система налогообложения, которая действует и до сегодняшнего дня.

Как вы думаете, какое сегодня отношение к Ходорковскому?

По моим наблюдениям… Я часто общаюсь и с обычными людьми, не только с политическими активистами. По первому делу, когда были осуждены Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, мне казалось, что часть общества все-таки закрывала глаза на то, как они были осуждены. Они просто считали, что олигархам положено какое-то наказание, поскольку они очень богатые, а остальные очень бедные. Это закрывание глаз в конечном итоге вывело ситуацию на то, что власть вообще потеряла какие-либо рамки. То, что происходит сегодня - это беспредел и полнейшее беззаконие. Я считаю, что подавляющая часть населения страны пришла к осознанию того, что этот хаос и это беззаконие больше не уместны. Люди бояться высказывать свои мнения на этот счет, но, на мой взгляд, это очевидно. Власть сделала все, чтобы общественное понимание было такое негативное, но это не большинство граждан. Сегодня я уверен, что большинство понимают, что это несправедливо и что Лебедев и Ходорковский просто политзаключенные.