О голодовке «Новая газета» поговорила с Алексеем Симоновым, Ириной Ясиной, Владимиром Рыжковым и др.

«Новая газета.ru», 31.01.2008

Алексей Симонов, президент Фонда защиты гласности:

— Дай бог, чтобы отчаянные меры, которые принимают люди, не имеющие возможности предпринять никаких демократических мер, возымели действие там, где не действует нормальный человеческий порядок.

Галина Михалева, член бюро партии "ЯБЛОКО" :

— Очевидно, что Михаил Борисович Ходорковский использует рискованное для собственной жизни средство — сухую голодовку, действуя из солидарности со своим товарищем. Это показатель того, что система и сама зашла в тупик, и его загнала в тупик. Это демонстрирует уровень абсолютной нецивилизованности нашей пенитенциарной системы, которая унаследовала все недостатки ГУЛАГа.

Ирина Ясина, руководитель Клуба региональной журналистики "Из первых уст":

— Ужас, кошмар, средневековье. Когда у человека не остается выбора, он идет на самые крайние меры. Михаил Борисович, может быть, идет на крайние меры. Но, естественно, как человек, знающий его, я одобрить этого не в состоянии, потому что это колоссальный риск для здоровья. Даже если вдруг предположить, что все закончится благополучно, каждая такая акция расшатывает здоровье человека, и никогда не знаешь, в какой момент этого окажется слишком много. Это страшно. Держитесь, ради бога, держитесь и сохраняйте жизнь.

Людмила Алексеева, правозащитник:

— Я подписывала заявление с требованием поместить Алексаняна в специализированную клинику. Дело не только в том, что так полагается по закону, но просто по всем человеческим позициям так полагается. Только какое-то дикое равнодушие к человеческой судьбе и жестокость тех, кто его удерживает в заключении, этому мешают. Я вполне понимаю поступок Михаила Ходорковского. У узников совести и политических заключенных, каким я считаю Михаила Ходорковского, существует давняя традиция, еще дореволюционная и поддерживавшаяся в советское время: если по отношению к одному допускаются такое беззаконие и жестокость, то остальные, даже рискуя своим здоровьем, его поддерживают. Тут все очень по-человечески понятно. А вот не по-человечески — отношение к тому и другому. И Василию Алексаняну, и Михаилу Ходорковскому — мое выражение полного понимания, глубокого сочувствия к их положению и поддержка их требований.

Владимир Рыжков, политик:

— Это шокирующая новость. Потому что при всем несогласии с приговором и исходом суда Михаил Борисович к таким крайним мерам с риском для жизни еще не прибегал. Он объявил сухую голодовку. Это означает, что счет идет даже не на дни, а на часы с точки зрения его здоровья и даже жизни. То, что он пошел на эту самую крайнюю меру, прямо спровоцировано действиями российской правоохранительной системы в отношении его бывшего сотрудника Василия Алексаняна, которому вопреки российским законам не оказывается вообще никакая медицинская помощь. Три прямых предписания Европейского суда о необходимости его немедленной госпитализации в специализированный стационар полностью игнорируются системой исполнения наказаний, правоохранительными органами и, к сожалению, судом. Из выступления Алексаняна на суде стало известно, что Генпрокуратура неоднократно склоняла его к даче показаний против руководителей "ЮКОСа" и ему гарантировалось освобождение из-под стражи и оказание медицинской помощи в случае дачи ложных показаний. Он отказался это делать, и, как теперь выясняется, наша правоохранительная система просто убивает Алексаняна за отказ лжесвидетельствовать.

Сейчас, так как счет идет на часы, единственно правильное, что должны сделать российские власти — прежде всего генеральный прокурор РФ Юрий Чайка и председатель Верховного суда Лебедев, — в экстренном порядке обеспечить исполнение решения Европейского суда. Если это не будет сделано в течение ближайшего дня, если по отношению к Ходорковскому начнут применять принудительное питание, как это было в сталинских лагерях и брежневских психушках, то это нанесет катастрофический ущерб репутации России в целом и в первую очередь руководства России, президента Путина, кандидата от Кремля Медведева, который недавно говорил высокие слова о правовом государстве и торжестве закона.

Если продолжатся пытки Алексаняна и фактическое его умерщвление в следственной камере до приговора суда и если будут пытки применены к Ходорковскому — а принудительное питание — тоже разновидность пытки, — это будет означать, что политический режим в России приобретает совершенно новый, еще более жестокий и опасный характер. Связанный уже не просто с уничтожением свободы слова, политической конкуренции и гонением на гражданское общество, но с физическим уничтожением людей, которых режим по каким-то известным ему причинам считает своими политическими противниками.

Борис Немцов, политик:

— Мы с Ходорковским через адвоката обсуждали возможность сухой голодовки. И, кстати, моя мама — она врач — запретила Ходорковскому объявлять сухую голодовку, потому что это прямой путь к туберкулезу, это смертельно опасно. Он обещал слушаться мою маму. Что касается возмутительной истории с Алексаняном, то по уровню жестокости и цинизма, по методам воздействия все это чрезвычайно напоминает гестапо. Если человеку с диагнозом СПИД не оказывают помощи, то чем они, в самом деле, отличаются от гестапо? Эмоционально я могу понять позицию Михаила Борисовича, рационально — нет.