Ходорковский и Лебедев собрали общественность (репортаж Пресс-центра)

16 февраля адвокат Юрий Шмидт попросил всех людей доброй воли потребовать от властей России прекращения нарушения прав Ходорковского. 1 марта люди доброй воли пришли в Домжур спросить у Юрия Шмидта, чем они могут помочь.

Собрание общественности в концертном зале Дома журналистов должно было начаться в 19.00. В десять минут восьмого Лев Пономарев шутил из президиума, что раз народ все еще подходит, значит идут демократы, потому что демократы всегда опаздывают.

Сначала заполнились 180 кресел концертного зала, потом внесли дополнительные стулья, потом люди начали уступать места пожилым или узнаваемым людям. Если московские власти все-таки ужесточат порядок проведения массовых акций, подобная многочисленность, не совпадающая с «количеством посадочных мест» (терминология законопроекта), станет правонарушением. Но в четверг собрались по закону.

Юрий Шмидт выступал 40 минут. Видимо, ожидая встретить неподготовленную аудиторию, адвокат начал с экскурса в историю ЮКОСа. Он говорил, что до Ходорковского государственный ЮКОС был «сплошной разрухой» с многомиллиардными долгами, падающей добычей и нуждающимся в замене оборудованием. Адвокат говорил, что к моменту ареста Ходорковского ЮКОС стал лучшей компанией России, с самой низкой себестоимостью продукции и с прозрачной системой учета. Зал слушал компетентно, адвокат перешел к проблемам современным.

Новые обвинения Юрий Шмидт назвал «голословными, лживыми и сфабрикованными». Проверив арифметику обвинения, адвокаты выяснили, что следствие абсолютно уверено в способности Ходорковского и Лебедева украсть нефти больше, чем ее было добыто (об этом же 2 марта писал в «Ведомостях» адвокат ЮКОСа Павел Ивлев ). «С цифрами у них всегда обстоит плохо, они даже не заботятся, чтобы свести концы с концами», - вздохнул Юрий Шмидт.

Тому, как Генпрокуратура даже не заботится свести концы с концами, есть и еще одна иллюстрация:

16 февраля 2007 года на официальном сайте Генпрокуратуры появилось сообщение о завершении расследования уголовных дел Ходорковского и Лебедева. Бумага изобилует множеством заоблачных цифр и одной схемой. Так вот, описывая механизм сокрытия ранее произведенной легализации, Генпрокуратура приписала Ходорковскому и Лебедеву операции с 60 триллионами (!!!) долларов. Очевидно, это опечатка. Но ее никто не спешит исправлять. 15 дней официальный сайт Генпрокуратуры существует с астрономической опечаткой в документе, где лишняя запятая, кажется, должна быть скандалом.

Дальше Юрий Шмидт рассказал собравшимся как Ходорковского и Лебедева сначала незаконно этапировали в Читу, а потом, ссылаясь на их фактическое нахождение в Чите, город за 6500 км от Москвы объявили местом предварительного расследования. Из бумаг Генпрокуратуры выходило, что хотели добиться полноты, объективности и соблюдения процессуальных сроков расследования.

«Три с половиной года все следственные действия совершались в Москве, и вот за две недели до их окончания расследование переносят в Читу, извините, а что же тогда три с половиной года следствие было неполным, необъективным и проходило без соблюдения процессуальных сроков?!» - восклицает Юрий Шмидт. По мнению защиты, полнота расследования в Чите это миф, потому что в Чите нет вообще никаких доказательств, и там только предъявляют документы, составленные в Москве. С точки зрения объективности Чита ничем не лучше Москвы, потому что «объективности для Ходорковского и Лебедева не может быть ни в одном из уголков страны». В заботу о процессуальных сроках защита тоже не верит, потому что сложно верить, что ознакомление со 127 томами уголовного дела пойдет быстрее в шести часовых поясах от Москвы без всей необходимой оргтехники, когда адвокаты приезжают поочередно для работы «вахтовым методом».

Впрочем, защита вообще не верит в процессуальные сроки. Адвокаты готовятся к тому, что процесс ознакомления с делом будет «грубо прерван». «Мне твердо известно о существовании специальной установки прогнать это дело как в можно более быстром темпе и по возможности вместе с судом второй инстанции закончить его до… - Юрий Шмидт прерывается и обращается к залу с вопросительной паузой. – Правильно! До выборов в Государственную думу».

- А какое отношение имеют эти процессы к выборам? - спрашивает с левого фланга президиума председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева.

- Потому что у них все имеет отношение к выборам! – отвечает ей с правого фланга президиума президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов.

- Нельзя же было их освободить до выборов! – подводит итог дискуссии внутри президиума Юрий Шмидт.

Дальше Юрий Шмидт рассказывает, чем неудобна Чита с точки зрения судебных слушаний (а защита, мягко говоря, не исключает, что процесс, несмотря на незаконность такого решения, соберутся проводить именно там). Во-первых, не все попадут в суд. «Пять человек, с которыми я говорил как с потенциальными свидетелями, отказались ехать в Читу», - заявил Юрий Шмидт. Во-вторых, оплата перелетов и гостиниц для «официальных» свидетелей, экспертов и т.д. обременит бюджет. «Но какая может быть экономия, когда нужно свести счеты с Ходорковским и Лебедевым!» - говорит Юрий Шмидт.

И главное, чтобы судить Ходорковского в читинском суде, нужно внести изменения как минимум в две статьи УПК РФ. «Как вы думаете, наша Госдума постоит за тем, чтобы эти статьи изменить?»- поинтересовался у зала Юрий Шмидт. Собравшиеся дали понять, что в чем в чем, а в Госдуме они не сомневаются.

Начались вопросы из зала. Большинство из них оказывались длинными. Людям было необходимо не только спросить, но и высказаться. Вот краткий пересказ тех вопросов: «Не боятся ли адвокаты, что им подкинут оружие или наркотики?», «Почему затягивается передача дела в Страсбургский суд?», «Все ли обвинения лживы на 100%?»

Юрий Шмидт сказал, что подкинутых наркотиков он не боится. Но тут же рассказал, как при задержании адвокатов в Домодедово его желание на минуту выйти из милицейской комнаты встретилось с желанием человека с автоматом его из этой комнаты не выпускать.

Про Страсбург Юрий Шмидт старался больше не говорить, чем говорить. Адвокат сослался на волю Михаила Ходорковского, который несмотря ни на что, хочет добиться российского правосудия, и который запрещает своим адвокатам муссировать тему Страсбургского суда.

На вопрос, обоснованны ли хоть в какой-то степени обвинения, Юрий Шмидт сказал, что ошибки и недочеты в процессе обычной хозяйственной деятельности можно найти даже в ларьке, а не только в гигантской компании с многомиллиардными оборотами. Разбираться со спорными вопросами надо в гражданском порядке, а не в уголовном процессе. «Криминала в действиях руководителей ЮКОСа нет», - подчеркнул адвокат.

Взявший слово Алексей Симонов призвал защищать адвокатов, защищающих Ходорковского и Лебедева: «Судьба этого дела будет зависеть от того, насколько адвокатам будет предоставлена возможность в пределах их полномочий выполнять свои обязанности. В настоящее время мы этого уже не имеем!»

Людмила Алексеева предположила, что процесс собираются проводить в Чите, чтобы происходящее ускользнуло от внимания рядовых граждан. Правозащитница не считает сравнение «дела Ходорковского» с делами 1937 года чем-то надуманным: «Еще за год до 37 года так страшно не было, не казалось, что наступает что-то ужасное. Аппетит приходит во время еды. Режим борзеет, когда ему позволяют нас кушать безнаказанно». Председатель МХГ предложила активно подписывать письмо , которое правозащитники распространили в защиту защитников Ходорковского 27 февраля: «Важно, чтобы видели, что мы про этот процесс не забыли, и что нам все это отвратительно».

С какого-то момента над залом повис вопрос: «Как помочь?». Одни выступающие призывали писать письма в читинский СИЗО, и Юрий Шмидт со сцены диктовал индекс. Другие хотели публиковать имена судей, которые выносят неправосудные решения, предлагали и просто молиться за Ходорковского с Лебедевым.

Валерия Новодворская назвала «дело ЮКОСа» точечным сталинизмом. «Пропадает конституция вместе с почвой под ногами, исчезает время, и мы оказываемся как раз в том самом 37-ом году», - находила параллели Валерия Ильинична. - История со Светланой Бахминой - это семь лет за недоносительство, за отказ дать ложные показания».

В четвертом ряду сидел Борис Моисеевич Ходорковский. Когда он поднялся к микрофону, зал поднялся вместе с ним. Когда прекратились аплодисменты, Борис Моисеевич рассказал, как сын начинал бизнес, и как он тратил деньги на образование («Открытая Россия») и на детей (Лицей в Коралово). «Почему новое дело появилось к выборам? – Борис Моисеевич захотел ответить на уже звучавший в этом зале вопрос. - Для того, чтобы всем было тихо! И если вы скажете к выборам что-то не то, вас будет ждать судьба Ходорковского!».

Мероприятие заканчивалось. Собравшиеся договорились вести общественное наблюдение за процессом (и, возможно, даже организовать постоянно действующий общественный комитет), решили направить обращение в федеральную, московскую и санкт-петербургскую адвокатские палаты с призывом защитить адвокатов Ходорковского и Лебедева.

Судя по всему, увидит свет и «Белая книга по «делу ЮКОСа», где кратко и просто постараются рассказать, что украсть нефти больше, чем ее добыто, все-таки невозможно.

Собрание общественности организовали: Московская Хельсинская группа, Фонд «В защиту прав заключенных» и Общественное движение «За права человека».

Пресс-центр,
использованы фотографии Веры Васильевой.