"Новая газета", Елена Масюк, 24.07.2013

документы ФСИНа, а также фотографии, сделанные Еленой Масюк в колониях, смотрите на сайте "Новой газеты".

Ходорковский Михаил Борисович арестован 25 октября 2003 года. По «первому делу» приговорен к 8 годам лишения свободы. Отбывал наказание в ИК-10 общего режима в Читинской области, по «второму делу» приговорен к 11 годам лишения свободы. Отбывает наказание в ИК-7 общего режима в Республике Карелия. Окончание срока — 25 октября 2014 года.

ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний) входит в структуру Минюста. Директор службы — Корниенко Геннадий Александрович.

СПЧ (Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека) является консультативным органом при главе российского государства. Председатель совета — советник президента РФ Федотов Михаил Александрович.

Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека назвал своей миссией, то есть смыслом существования — «оказание содействия президенту РФ в реализации его конституционных полномочий в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина …». А среди основных задач совета есть пункт о «систематическом информировании президента РФ о положении дел в области соблюдения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации…».

Речь идет в том числе о соблюдении прав и свобод в исправительных колониях и следственных изоляторах. Для этого в совете есть постоянная комиссия «По содействию ОНК (общественно-наблюдательным комиссиям) и реформе пенитенциарной системы». С конца прошлого года, т.е. с начала работы совета в нынешнем составе, ни разу не возникали проблемы с проведением выездных заседаний совета в учреждениях ФСИН. Руководство ФСИН РФ всегда предоставляло членам совета права и обязанности, предусмотренные для членов ОНК согласно ФЗ-76 «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания».

Направление — Карелия

В этом июле члены совета запланировали провести выездное заседание в учреждениях УФСИН по Республике Карелия, поскольку оттуда было много жалоб от осужденных (Карелия, кстати, родина нынешнего директора ФСИН РФ Г.А. Корниенко. — Е.М.). «В целях обеспечения членов и экспертов совета возможностью собрать полную, всестороннюю и объективную информацию, необходимую для проведения заседания рабочей группы», председатель совета Михаил Федотов обратился с официальным письмом к директору ФСИН РФ Геннадию Корниенко с просьбой разрешить членам совета Каляпину И.А. (председатель Межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток». — Е. М.), Масюк Е.В. и эксперту совета Кузнецову А.М. посещение 4 учреждений УФСИН по Республике Карелия: ФКУ ИК-7 (мужская, общего режима с участком строгого режима), г. Сегежа; ФКУ СИЗО № 2, г. Сегежа; ФКУ ИК-1 (мужская, строгого режима), п. Надвоицы Сегежского района; ФКУ ЛИУ-4 (лечебно-исправительное учреждение строгого режима для содержания осужденных мужчин, больных активной формой туберкулеза), п. Надвоицы Сегежского района.

ФСИН России в лице заместителя директора Рудого А.А. ответил, что возражений против посещения всех четырех указанных учреждений не имеется, но членам совета при посещении указанных учреждений не могут быть предоставлены права и обязанности, предусмотренные для членов ОНК. А поэтому нельзя фотографировать, снимать на видео и вести аудиозапись бесед с осужденными.

«Одновременно сообщаем, — было сказано в письме, — что регулярное посещение отдельными членами Совета одних и тех же учреждений ФСИН России дезорганизует их деятельность и работу общественных наблюдательных комиссий в этих субъектах Российской Федерации, показывая представителям гражданского общества их неуверенность и некомпетентность в вопросах общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания».

Разговор слепого с глухим

В первый же день нашего пребывания в Карелии в ЛИУ-4, где отбывают срок наказания больные туберкулезом, представитель местного карельского УФСИН сообщил: фото, видео, аудио — нельзя; встречаться с осужденными без представителей ФСИН — нельзя; брать документы у осужденных — нельзя; знакомится с медкартами с согласия осужденных — нельзя; просмотреть видеозапись с камер наблюдения, расположенных в коридоре ПКТ (помещения камерного типа), где, по словам осужденных, в отношении них сотрудники применяли противоправные действия, — нельзя. Ничего нельзя. Но на экскурсию по зоне — можно. Сообщаем об этом Федотову. Руководители ФСИН России, в свою очередь, уверяют председателя президентского совета, что все можно, запретов нет. А в зоне нам опять повторяют: пришла команда вам ничего не позволять. И так по нескольку раз на дню: Федотову говорят одно, а в карельском УФСИН дают другую установку. Мерзко и противно.

После долгих «боёв» нам было позволено снимать общие планы колоний, но фотографировать осуждённых, даже с их согласия, — по-прежнему нельзя.

На следующий день из Москвы поступило разрешение фотографировать лица. Но записывать на диктофон жалобы осужденных по-прежнему запрещено, видео запрещено, и все остальное запрещено. И вообще сотрудники местного УФСИН, не скрывая раздражения, стали спрашивать нас: кто вы такие — члены совета? Зачем вы приехали, ведь у совета нет никаких полномочий?! Вы ничего не можете, только отвлекаете людей от работы. Ну и т.д. и т.п.

Вражья сила

Действительно, что такое Совет по правам человека, когда на права человека и гражданина в стране плевать хотели?! Когда экспертов совета, проводивших общественно-научный анализ судебных материалов уголовного дела М.Б. Ходорковского и П.Л. Лебедева, таскают на допросы в Следственный комитет, проводят обыски, изымают почту, вынуждают уехать из страны… А члена совета, судью Конституционного суда в отставке Тамару Георгиевну Морщакову обвиняют чуть ли не в организации преступной группы для проведения этой самой экспертизы.

Или когда генеральный прокурор Чайка, недавно выступая в Совете Федерации, заявляет, что «в состав Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека… входят 4 представителя некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, и 3-х НКО, выполнявших эти функции до вступления закона. Руководители данных НКО декларируют, что удалены от политики, не хотят регистрироваться в качестве иностранных агентов, но при этом продолжают находиться в Совете, через который стремятся оказать воздействие на органы власти, проводят экспертизу проектов нормативно-правовых актов, вносят свои предложения об изменении законодательства».

Короче, одни враги да иностранные агенты. Как им можно разрешить встречаться с российскими осужденными наедине, да еще документы у них брать, жалобы об избиениях и пытках фиксировать?! Действительно, никак нельзя.

«Алая» зона

Побывав в колонии строгого режима для больных туберкулезом, хотим ехать в колонию общего режима ИК-7, на что у нас и письменное разрешение имеется от руководства ФСИН РФ. Да мало ли что на бумажке написано — главные указания в России поступают по звонку. А по звонку из Москвы сказали: не пускать! Спрашиваем у сопровождающего подполковника, кто из Москвы дал такое распоряжение. Подполковник звонит своему непосредственному начальнику — руководителю УФСИН России по Республике Карелия Тереху Александру Владимировичу. Терех называют фамилию — Корниенко, директора ФСИН России. Сопровождающий говорит: ну вы же понимаете из-за кого вас не пускают в 7-ю колонию… Да, понимаем из-за кого. В ИК-7 отбывает наказание Ходорковский. А еще помимо Ходорковского в этой колонии находятся 699 осужденных общего режима и 250 осужденных строгого режима. С ними нам тоже запрещено встречаться.

Представители Карельского УФСИН очень гордятся, что все зоны в Карелии «красные», т.е. под контролем администрации. А 7-я зона по этой классификации, наверное, просто «алая». Тем не менее, посетив три других, разрешенных нам учреждения и поговорив с осужденными, мы узнали, что в ИК-7 точно так же, как и в других пенитенциарных учреждениях Карелии, избивают осужденных, ставят на «растяжку», пытают… Мы получили конкретные фамилии осужденных, которые подвергались избиениям или были свидетелями применения силы со стороны сотрудников. Но проверить эту информацию нам не дали, запретив проход в ИК-7. Кстати, еще одна из главных задач совета — это «анализ обращений физических и юридических лиц, содержащих информацию о проблемах в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина». Но какое дело ФСИН РФ до основных задач президентского совета?!

В общем, в колонию строгого режима, где находятся осужденные с открытой формой туберкулеза, — пожалуйста, проходите. А в зону общего режима, где содержится Ходорковский, — вход запрещен.

По этой логике, Ходорковский и есть самый опасный преступник в стране, а поэтому наглухо закрытый и недоступный. Что же может сказать такого Ходорковский, что его так боится руководство ФСИН РФ? А может, боится и не только ФСИН…

«Я ведь понимаю, что до сих пор меня не «грохнули» чудом и могут в любой день. Понимаю: велика вероятность никогда не выйти на свободу. … Ошибка — путинская «эмоциональная составляющая». С чего она у него возникла — загадка. Когда он решил «не жалеть патронов» — не знаю. … Договариваться нам сложно: он не верит мне, я — ему. Да и верить нечему: он сам сделал из меня символ», — написал Ходорковский в книге «Тюрьма и воля».

Местная карельская ОНК, о репутации которой так заботятся руководители ФСИН РФ, приезжает в вышеперечисленные учреждения УФСИН в лучшем случае раз в год. Никто из осужденных, с кем мы разговаривали в ЛИУ-4, ИК-1, СИЗО-2, не смогли вспомнить, чем представители ОНК им помогли. Так что репутацию карельской ОНК члены совета испортить и не могли. В этой части у совета совсем другая задача: «Содействие разработке механизмов общественного контроля в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, подготовка соответствующих предложений президенту РФ».

Этим мы и будем заниматься. В том числе и для того, чтобы 920 осужденных из ИК-7 более не оставались заложниками «вертикали власти».