"The New Times", Ольга Романова, 08.-14.10.2012

Представьте себе ситуацию: единый день голосования, и на выборах мэра Сегежи побеждает осужденный Михаил Ходорковский . А в Вельске мэром становится Платон Лебедев . А в малюсеньких Талицах, где четыре зоны, главой избирают местного опытного зэка и предпринимателя Алексея Козлова. Новым избранным мэрам ставят интернет, специальный мэрский сайт, к которому имеют доступ все, включая тюремщиков. Местный глава согласно любым демократическим нормам — это самый открытый человек, его переписка априори контролируется не только работниками ФСИН, но и всеми гражданами, так что ничего плохого он не сделает.

В таких городках, как Сегежа, Вельск или Талицы, зоны — градообразующий фактор, от них напрямую зависит жизнь местного населения. Проблемы муниципального образования зэки знают не понаслышке: сидят-то в основном тоже местные, и самый что ни на есть проблемный срез общества. То есть в зоне всем известно, кто на самом деле торгует наркотиками, где притоны, кто ворует деньги из местного бюджета и как устроен местный ЖКХ. И на производствах тоже работают зэки, которые всегда знают про откат-распил начальства.

Ситуацию в городе можно контролировать через веб-камеры — и будет видно больше, чем из окна персонального автомобиля. А с командой, работающей с мэром, вопрос решается сам собой. Да, никто не поедет работать в городскую администрацию Вельска за 5-10 тыс. рублей в месяц. Но работать с Платоном Леонидовичем или Михаилом Борисовичем, я уверена, поедут многие: не за деньги, а за опыт, за славу, за почет и уважение. А уж в том, что Ходорковский или Лебедев будут мэрами очень неплохими, я думаю, никто не сомневается. Они умные. А еще опытные и честные, этого вполне достаточно.

Нереально? Да, по нашим законам осужденные лишены избирательного права, как активного, так и пассивного. Однако так дело обстоит не везде. В Дании, например, осужденные лишены только свободы, никаких других прав у них не отнимают. В Греции избирательных прав лишаются только осужденные за тяжкие преступления против личности.

ЕСПЧ, между прочим, еще летом выступил с заявлением, что он крайне недоволен британскими властями, ограничившими осужденных в избирательных правах. Комиссар СЕ по правам человека Нилс Муйжниекс заявил, что ограничение избирательных прав заключенных идет вразрез с положениями Конвенции по правам человека. Государства, находящиеся под юрисдикцией ЕСПЧ, обязаны предоставить своим заключенным право голоса; если не всем, то хотя бы некоторым категориям осужденных. Между прочим, от российских зэков в Страсбурге тоже лежит жалоба на ограничение в избирательных правах, и она принята к рассмотрению.

По количеству тюремного населения Россия занимает одно из лидирующих мест в мире — 717 400 человек. Из них около 30% — невиновны (это по общим экспертным оценкам, мои личные чуть ниже — 25%). За тяжкие преступления против личности, в том числе убийства, сидят 1,3% от общего числа осужденных, за грабеж и разбой — 1,8%. Да, избирательных прав осужденные лишены. Однако в основе общих политических прав граждан лежит возможность участвовать в управлении государством, то есть отстаивании и лоббировании своих интересов. При этом в Конституции есть серьезное противоречие: находящиеся в местах лишения свободы ограничены в избирательных правах, а осужденные условно — нет. То есть мой муж, находящийся в колонии по ст. 159 ч. 4, и бывший вице-мэр Москвы Александр Рябинин, осужденный по той же статье той же судьей, но условно, — не равноценные граждане. Козлов, МБХ и ПЛЛ приравнены к убийцам, а Рябинин — нет.

Серость нашу и бедность, особенно провинциальную, удастся победить, когда у граждан будет равный доступ к судебной системе. Тогда в тюрьмах будут сидеть реальные преступники, как в Дании, а не умные и достойные люди, как у нас.