GZT.RU, 14.02.2011

Адвокат Платона Лебедева Константин Ривкин верит всему, что сказала помощница судьи Наталья Васильева о составлении приговора по второму делу ЮКОСа.

«Могу сказать совершенно точно, что все, что она сообщила, на 99 процентов совпадает с нашими собственными выводами,— пояснил он GZT.RU.— Мы имеем свои собственные наблюдения и информацию, которая подтверждает, что она сказала правду. Защита во время всего разбирательства говорила, что доказательства сфальсифицированы, процесс политически мотивирован, прокуроры лгут на каждом шагу, а суд идет у них на поводу, не говоря уже о постоянных технических нарушениях в суде. Это происходит с самого начала рассмотрения».

Он также не удивлен, что информация, изложенная Васильевой, была обнародована: «По известному принципу все тайное рано или поздно становится явным. Ведь стала известна информация подобного рода о первом судебном процессе в Мещанском суде. Правда, там это всплывало не так оперативно. Поэтому я удивляюсь только тому, что это произошло так быстро, а не тому, что произошло вообще».

Ривкин заявил, что считает Васильеву очень мужественной и порядочной женщиной.
Дозвониться до Натальи Васильевой корреспонденты GZT.RU не могут с утра понедельника.

* * *

"24" - информационная программа, РЕН ТВ, 14.02.2011

ВЕДУЩИЙ: Небывалый скандал - помощница ставшего знаменитым судьи Данилкина из Хамовнического суда Москвы утверждает невозможное: Наталья Васильева говорит, что Ходорковского и Лебедева осудил не Данилкин. Данилкин уже заявил, что это клевета и чья-то пиар-акция. Михаил Баженов выяснил детали.
Репортаж Михаила Баженова

КОРР.: Еще никогда судейская кухня не угощала общественность такими изысканными блюдами. Председатель Хамовнического суда, судья в деле Михаила Ходорковского и Платона Лебедева обвинен в предвзятости и необъективности. И сделали это его собственные подчиненные. Видеооткровения от пресс-секретаря Хамовнического суда Натальи Васильевой. В интервью двум российским изданиям она делится кулуарными разговорами в здании Фемиды, собственными наблюдениями и подозрениями.

Наталья ВАСИЛЬЕВА, пресс-секретарь Хамовнического суда: Сначала он начал сам писать приговор и, судя по тому, что осуществляется колоссальный контроль, наверняка вышестоящим инстанциям не понравилось то, что написал Данилкин. И поэтому его заменили на другой приговор.

КОРР.: В своем интервью Васильева утверждает, что Виктор Данилкин во время процесса над Ходорковским часто консультировался с кем-то в Мосгорсуде по телефону. Перенос приговора пресс-секретарь объясняет тем, что к 15 декабря в нем еще не все было подкорректировано.

Наталья ВАСИЛЬЕВА: То, что приговор был привезен из Мосгорсуда, я это абсолютно точно знаю. И то, что писался этого приговор судьями кассационной инстанции по уголовным делам, это очевидно, то есть никто другой в Мосгорсуде не мог его написать.

КОРР.: В Мосгорсуде на интервью Натальи Васильевой отреагировали жестко: заявление пресс-секретаря там назвали провокацией в преддверии рассмотрения дела Ходорковского - Лебедева в кассационной инстанции.

Анна УСАЧЕВА, руководитель пресс-службы Мосгорсуда: Никакой другой судья, в том числе и судья Московского городского суда, не может знать эти подробности, а, соответственно, выносить за него приговор. Сразу видно, что Наталья Васильева не знакома с процессуальным законодательством. Ранее она работала поваром на Курском вокзале и попала в суд, окончив негосударственный юридический вуз.

КОРР.: Адвокат Михаила Ходорковского Владимир Краснов считает, что Наталья Васильева по сути не сделала никакого открытия, она лишь озвучила то, что всем было давно известно.

Владимир КРАСНОВ, вдвокат Михаила Ходорковского: Судья Данилкин в этом процессе на протяжении всего его прохождения в суде не был самостоятельным. Об этом много говорилось, но не приводилось таких фактов и таких свидетельств живого человека, который с ним общался.

КОРР.: Заявление Васильевой, считает Владимир Краснов, может стать основанием для отмены приговора Михаила Ходорковскому.

Владимир КРАСНОВ: По сути, это очень серьезное заявление, которое свидетельствует о том, что имеются основания утверждать, что судья нарушал тайну совещательной комнаты. Если это будет подтверждено соответствующим образом, то это безусловное основание для отмены приговора.

КОРР.: В секретариате председателя Хамовнического суда нам заявили, что Наталья Васильева сейчас находится в отпуске. Потом появилась информация, что она уволена. Сам председатель суда сегодня пришел на работу во второй половине дня. В интервью агентству РИА "Новости" он назвал слова Васильевой клеветой. Общаться с нашей телекомпанией Виктор Данилкин не захотел.

* * *

Анастасия Корня, Наталья Костенко, «Ведомости», 15.02.2011

Председательствовавший на процессе по второму делу ЮКОСа судья Виктор Данилкин постоянно отчитывался перед Мосгорсудом и получал оттуда руководящие указания, заявила его помощница Наталья Васильева «Газете.ru», текст приговора также спущен из Мосгорсуда. Судья Данилкин начал писать свой вариант приговора, но, уверяет Васильева, четкие разъяснения ему дал «высокий» человек, причем после того, как Данилкин удалился в совещательную комнату.

Данилкин выступил против помощницы (цитата по «РИА Новости»): «Убежден, что заявление Васильевой — не что иное, как клевета, и опровергнуть ее можно в установленном законом порядке».

Пресс-секретарь Мосгорсуда Анна Усачева считает, что интервью Васильевой «Газете.ru» — провокация, приуроченная к рассмотрению дела в кассации: «Имеет место не простое давление на суд, а четко спланированная PR-акция. Васильева обвиняет судью в совершении тяжкого преступления, остается только установить, какие у нее были мотивы». Усачева не исключает, что Данилкин обратится в прокуратуру.

В приемной Данилкина сообщили, что Васильева в отпуске — и давно. Ее телефон вчера был выключен. Человек в Хамовническом суде сообщил, что она много раз говорила о желании уволиться, и подчеркнул, что к ее работе были претензии. Васильева все время брала отпуска и болела, жалуется он.

В интервью Васильева (ей 43 года, в 2009 г. окончила Международный юридический институт и пришла в Хамовнический суд, до этого была поваром, продавцом и лаборантом) признается, что хотела стать судьей, но разочаровалась. Или ее коррумпировал ЮКОС, или она попала в неприятную историю и решила придать увольнению героический оттенок, считает чиновник Кремля.

Заявление Васильевой — это сообщение о преступлении, говорит адвокат Роберт Зиновьев, в Уголовном кодексе есть статья о воспрепятствовании правосудию, прокуратура должна инициировать проверку и возбудить дело либо отказать в возбуждении. «Многое здесь зависит от позиции самого судьи. Абсолютное большинство в таких ситуациях отказывается давать показания, ссылаясь на статус судьи. А без его показаний доказать что-либо трудно», — вздыхает Зиновьев.

Представителю прокуратуры Москвы «Ведомости» отправили письменный запрос, инициирована ли проверка по заявлению Васильевой. Ответ должен поступить в трехдневный срок.

Заявление судьи, что на него оказывалось давление, не всегда приводит к результатам. В 2003 г. судья Мосгорсуда Ольга Кудешкина, рассматривавшая громкое дело «Трех китов», заявила, что подвергалась давлению руководства Мосгорсуда. Уволена за нарушение судебной этики была сама Кудешкина, ее не восстановили на работе даже после решения Европейского суда по правам человека.

В теории правоохранительные органы сейчас должны заниматься проверкой и закреплением доказательств: опечатать кабинет судьи, изъять документы и компьютер, опросить свидетелей, которые могли видеть, как доставляли приговор, уверен адвокат Генри Резник, сообщение в СМИ — повод для реакции прокуратуры, но в положение подозреваемой ставят саму заявительницу. Резник считает, что показания Васильевой могут стать основанием для отмены в кассации приговора Ходорковскому и Лебедеву.

Адвокат Ходорковского Юрий Шмидт говорит, что защитники Ходорковского и Лебедева еще не решили, будут ли использовать заявление Васильевой. В любом случае это трудно назвать провокацией в преддверии кассационного рассмотрения, уверен он: по всем расчетам, оно начнется не раньше апреля. «Нас не удивило то, что сказала Васильева, — отмечает Шмидт. — Еще в день оглашения приговора и я, и Михаил Борисович, не сговариваясь, сказали, что Данилкин это не сам писал, судья такой квалификации эту чушь написать не мог». Писали приговор даже не в Мосгорсуде, а в прокуратуре, уверен Шмидт, а через Мосгорсуд приговор проходил потому, что существует такой незаконный обычай — согласовывать решение с инстанцией, которая потом будет рассматривать его в кассации.

* * *

Александра Самарина, «Независимая газета», 15.02.2011
<…>
Верховный суд вчера воздержался от комментариев под вполне законным традиционным предлогом – это дело может стать предметом рассмотрения ВС. Но вот в Мосгорсуде сразу назвали скандальное интервью провокацией. «Сразу видно, что Васильева не знакома с основами процессуального закона», – заявила пресс-секретарь МГС Анна Усачева. И предсказала, что ее коллега в Хамовническом суде еще откажется от своих слов: «Такие случаи уже бывали. Свидетели дают сначала одни показания, потом заявляют, что их заставили». Между тем герой скандальной публикации Виктор Данилкин не исключил обращения в суд с иском к своей помощнице: «Заявление Васильевой – это клевета».

В беседе с «НГ» адвокат Генрих Падва подтвердил: такая угроза вполне реальна. Однако заметил, что «если приговор написан не судьей, если тот обсудил его с кем-то, документ подлежит безусловной отмене». Но проверить слова Васильевой очень трудно, подчеркнул эксперт: «Для этого нужно назначить служебное расследование, при котором, я уверен, ничего не подтвердится. Ведь нужно, чтобы все это подтвердил председатель Хамовнического суда, чтобы это признали судьи, которые писали приговор, чтобы это признал кто-то еще, кто возил документы... А ведь все они будут отрицать причастность к делу». Впрочем, добавил собеседник «НГ», «кое-что можно проверить и без показаний участников истории... Если компетентные органы будут заинтересованы в раскрытии преступления». Судья Данилкин, уверен член Общественной палаты адвокат Анатолий Кучерена, «в судебном порядке должен либо подтвердить, либо опровергнуть этот серьезный упрек в принятии неправосудного решения».

Заведующая сектором уголовно-процессуального права Института государства и права РАН РФ, доктор юридических наук, профессор Инга Михайловская не считает обвинения в адрес Данилкина серьезными: «Какое кому дело, куда он обращался за консультацией? Юристы должны следить за аргументацией в приговоре».

Глава фонда «Эффективная политика» Глеб Павловский связывает случившееся с тактикой защиты Ходорковского, которая избрала «не юридическую, а публицистическую тактику»: «Это право обвиняемых. И соответственно такая тактика сопровождается некими «постприговорными кампаниями». Вряд ли их следовало ждать до приговора, потому что оставалась вероятность того, что он будет другим». У любого человека есть право защищаться всеми доступными средствами, подчеркивает эксперт: «Общественные кампании – это законные средства защиты».

Собеседник «НГ» обращает внимание на то, что «группа поддержки Ходорковского, в том числе бывшие собственники ЮКОСа, ведут многолетнюю, основательную, профессиональную кампанию по изменению образа экс-руководителя ЮКОСа»: «Условно говоря, теперь перед нами другой Ходорковский – не бизнесмен, допускающий нарушения, а невинная жертва, герой. Эта стратегия соблюдается достаточно точно, как правило, сбалансированно».

В этой связи эксперт сожалеет о том, что суд так и не попытался разъяснить обществу свою позицию по второму делу ЮКОСа: «Определенно можно сказать, что 99 % людей не понимают, вне зависимости от отношения к Ходорковскому, аргументов суда. Который создал этакий искусственный вакуум (кстати, в создании его участвовал и пресс-секретарь). Этот вакуум был заполнен, естественно, заинтересованной стороной».

Тем не менее обвинения Васильевой нуждаются в расследовании, уверен собеседник «НГ»: «В целом этот маневр Васильевой говорит о том, как запущены дела в суде и особенно внутри этого дела. Атмосфера второго процесса заставляла предполагать давление даже там, где его, может быть, не было. Не было выполнено одно из важных условий независимого разбирательства – ясность аргументов. Если приговор не принадлежит Данилкину, это, безусловно, основание для пересмотра дела». Заместитель гендиректора Центра политических технологий Алексей Макаркин связывает происходящее вокруг дела Ходорковского с изменением общественного климата в стране: «Сторонники экс-главы ЮКОСа активизируются на фоне разного отношения к двум приговорам. Первый из них вызвал достаточно серьезные разногласия в обществе. Многие считали, что он правильный. А сейчас в этих же референтных группах второй приговор был воспринят отрицательно».

* * *

Эхо Москвы, 14.02.2011

В.РОМЕНСКИЙ: Сейчас у нас на связи известный адвокат Генри Резник. Генри Маркович, вы нас слышите?

Г.РЕЗНИК: Да-да.

В.РОМЕНСКИЙ: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, как, по вашему мнению, должны были отреагировать в Мосгорсуде на такие заявление помощницы Данилкина?

Г.РЕЗНИК: Вы знаете, вас правильно смутило то, что сейчас стало происходить. Но, правда, в одном отношении только. Ничего иного ждать от Мосгорсуда, естественно, не приходится. Они защищаются. Но вот вся ситуация, которая сейчас обозначается, свидетельствует о том, что мы вообще-то живем не в правовом государстве. Как в правовом государстве необходимо было поступить? Вот в этом интервью Васильевой сведения, которые она сообщила, содержат как минимум признаки двух преступлений.

В.РОМЕНСКИЙ: Каких именно?

Г.РЕЗНИК: Первое преступление – это вмешательство в деятельность судьи, то есть воспрепятствование правосудию. И второе – это признаки такого преступления, как вынесение заведомо неправосудного решения. Ну, можно дальше там выяснять, почему это произошло, какое давление было, было давление, не было давления. Так вот, почему я, зная, что мы живем не в правовом государстве, все-таки сказал в интервью (дозвонилась до меня одна радиостанция), что, в общем-то, должно быть проведено служебное расследование квалификационной коллегией судей, вершащих дисциплинарное производство. Но если бы у нас было правовое государство, то в таком случае прокуратура, Следственный комитет, должна возбуждать уголовное дело. Понимаете, сложности какие? Например, вынесение заведомо неправосудного приговора – тут препятствие, такое дело может быть возбуждено только при согласии квалификационной коллегии. А вот по первому, по вмешательству в деятельность судьи, тут никаких препятствий нет. Возбуждается дело, и проводится расследование по этим фактам. Вот то, что сейчас позиция занимается такая, что прав Данилкин, прав горсуд и изначально неправа помощник судьи, соответственно, показывает, что нарушается вообще принцип объективности и всесторонности и оценки доказательств. По-моему, это не убеждение. Вообще, в законе написано: никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. Вот вы проведите аналогию, например, с делами автотранспортными. Скажите, пожалуйста, вот если гаишник утверждает, что водитель нарушил правила, водитель может что-нибудь доказать? Не может доказать. По митингам, скажем, судьи вообще отказываются заслушивать видеоматериалы какие-то. Речь вот о чем идет. Многие обстоятельства, некоторые обстоятельства, о которых сообщила Васильева, проверяемы. Понимаете, в чем дело? Она просто сообщает.

В.РОМЕНСКИЙ: А что можно проверить в данной ситуации?

И.МЕРКУЛОВА: Ну вот приговор, она говорит, написал не он. Вот как это проверить?

Г.РЕЗНИК: Я могу сказать – в принципе, конечно, можно сличить этот приговор с теми приговорами, которые выносил раньше Данилкин. Необязательно, что будет категорическое заключение о том, что это не он писал этот приговор, но такое заключение возможно.

В.РОМЕНСКИЙ: То есть фактически это лингвистическая экспертиза какая-то.

Г.РЕЗНИК: Конечно, да. Ну например, дальше она говорит, что Данилкин провел чуть ли не целый нерабочий день, субботу, в Мосгорсуде. Ну, это можно, соответственно, выяснять.

В.РОМЕНСКИЙ: А разве это запрещено? Мало ли, человек поехал по своим делам…

И.МЕРКУЛОВА: День нерабочий, кстати.

Г.РЕЗНИК: Вот смотрите, какая ситуация. Это надо выяснять просто-напросто, провести определенное расследование – зачем он поехал туда, почему накануне приговора, какая была необходимость, сколько времени провел. Это все должно быть предметом расследования.

И.МЕРКУЛОВА: И главное – с кем он там встречался, потому что там какое-то высокопоставленное лицо фигурирует.

Г.РЕЗНИК: Какой-то высокопоставленный человек. Она указывает на какого-то из ближнего окружения человека, говорит, что если ее вызовут, то она, безусловно, должна будет назвать фамилию этого человека. Например, присылался текст приговора. Вы понимаете, все это обстоятельства, которые могут быть выяснены при расследовании. Если бы у нас было правовое государство, в таком случае Следственный комитет обязан на основании вот этих данных возбудить уголовное дело. Это вовсе не означает еще, что признается виновным кто-то. Но только путем расследования можно, собственно говоря, установить, что правда, что неправда. Когда изначально без возбуждения дела уже презюмируется, что неправа вот эта Васильева, вот это и показывает, собственно говоря, в каком государстве мы живем.

И.МЕРКУЛОВА: Генри Маркович, тут еще важное обстоятельство – судья Данилкин говорит, что все это клевета и никто ему ничего не диктовал.

Г.РЕЗНИК: Минуточку, давайте так. Васильева говорит одно, Данилкин говорит другое, он это отрицает. Скажите, пожалуйста, почему изначально мы должны говорит, без проведения проверки, что прав Данилкин и не права Васильева? Это как иллюстрация того, о чем я вам говорю.

В.РОМЕНСКИЙ: Генри Маркович, еще один вопрос. Вы не раз заявляли, что сами сталкивались с тем, что на судей оказывается давление сверху. Как, по вашему мнению, вот эта ситуация будет разрешаться? Данилкин и Мосгорсуд будут подавать иск о клевете?

Г.РЕЗНИК: Ну, видите, какая ситуация. Мосгорсуд не может подавать о клевете, по той простой причине, что не названы фамилии. О клевете можно подавать только по преступлению против личности. Подать может только судья Данилкин. Но дело-то вот в чем заключается. Если не будет проведено проверки, а я-то понимаю прекрасно, что Следственный комитет не возбудит вот это дело, он не будет соблюдать закон, исполнять, поэтому реальней всего, и от этого, видимо, все-таки судебная система не отвертится, в рамках дисциплинарного производства должны вызываться люди, должны осуществляться проверки определенные вот этих вот фактов, сведений, о которых сообщила Васильева. Потому что это чрезвычайно серьезно. И, в общем, если изначально сейчас за рамками всякой проверки будет написано заявление судьи Данилкина и на этом все это закончится и скажут, что она лгунья, а проверки-то никакой не будет по этим обстоятельствам, и это трудно очень будет провести… Вот если бы было возбуждено дело Следственным комитетом, то, представляете, что нужно делать? Нужно вообще-то, в принципе, приезжать, опечатывать, извините, кабинет судьи, необходимо изымать компьютер. Понимаете, в чем дело? Это возможно. Потому что дело возбуждается не в отношении Данилкина. Дело возбуждается по факту вмешательства в деятельность судьи. И вот сейчас мы посмотрим, насколько все-таки будет проведена проверка определенная. И я, зная, что мы живем все-таки не в правовом государстве, не наивные же мы люди, я полагаю, что, наверное, такая проверка будет проведена все-таки в рамках самой судебной системы, в рамках дисциплинарной вот этой вот деятельности квалификационных коллегий судей, как мне представляется.

И.МЕРКУЛОВА: Скажите, а вообще вот с громкими делами резонансными что-то изменится? Просто ощущение, что все они…

Г.РЕЗНИК: Я неоднократно по этому поводу говорил. Вы знаете, у меня никаких сомнений нет, что верховные власти - и президент, и премьер – вообще, они хотят, чтобы у нас было честное, беспристрастное, профессиональное правосудие.

И.МЕРКУЛОВА: Ну, они так говорят.

Г.РЕЗНИК: С одним исключением. Знаете, как Райкин говорил – «пусть все будет, но чего-то не хватает». Чтобы вот была какая-то категория дел, по которым есть интерес власти, где право должно уступать место политической целесообразности. Вот за этим маленьким исключением, соответственно, наше правосудие действительно должно быть честным, профессиональным и справедливым. Вообще, я хочу вам сказать – подавляющее большинство дел, и уголовных, и гражданских, разрешается у нас в стране вполне законно, обоснованно и справедливо. У нас семь миллионов гражданских дел и миллион уголовных дел. Но вот здесь имеется определенная часть, которой статистически можно пренебречь, по которым, и совершенно обоснованно, люди судят о состоянии правосудия. Потому что по такого рода делам действительно проверяется независимость судьи. Но я хочу вам сказать – ведь ощущение правдоподобия, оно, конечно, полное. Но, как сами понимаете, правдоподобие и установление факта – все-таки вещи разные.

В.РОМЕНСКИЙ: Правдоподобие того, что говорит Васильева, вы имеете в виду?

Г.РЕЗНИК: Да, конечно. Но правдоподобие и установление факта, как вы со мной согласитесь, вещи немножко разные. И именно поэтому по такого рода заявлениям должно проводиться профессиональное расследование, допрашиваться люди должны, проводиться следственные действия. Только в рамках вот такого расследования, которое регулируется нормами уголовно-процессуального закона, можно все-таки что-то попытаться выяснить.

В.РОМЕНСКИЙ: Спасибо вам большое, это был известный адвокат Генри Резник.

* * *

Антон Орехъ, блог на сайте радиостанции «Эхо Москвы», 14.02.2011

Наталья Васильева, пресс-секретарь Хамовнического суда, дала сенсационное интервью журналистам Gazeta.ru, в котором подтвердила, что на судью Виктора Данилкина в ходе второго процесса над Ходорковским оказывалось давление.

В первую минуту я даже не воспринял это как сенсацию.

Послушал новости на родной радиостанции про помощницу судьи Данилкина, что якобы Данилкин приговор Ходорковскому и Лебедеву писал не сам, а фактически просто зачитал то, что навязали ему сверху.

Потом я услышал эту новость еще раз.

Потом прочитал.

И я теперь, конечно, понимаю, что это очень важно.

Но я совру, если скажу, что считаю это чем-то сногсшибательным. Наталья Васильева просто сказала вслух то, что и так было понятно.

Мы не знали точных деталей, но мы и после ее выступления не знаем многого. И собственно технические детали не так важны. Я просто боюсь, что сейчас разговор пойдет о том, например, а прочему Васильева вдруг разоткровенничалась? И косяком хлынут версии.

Одни скажут, что ей заплатили, а другие скажут, что она просто честный человек. Одни скажут, что это провокация, а другие скажут, что она герой.

И что теперь будет с судьей Данилкиным?
И что ответит Мосгорсуд?
И кто в этом суде конкретно писал приговор?
И кто давал Данилкину указания?

Я могу продолжать задавать подобные вопросы и рисовать повороты сюжета. Но все это, в принципе имеет глубоко второстепенное значение. Это было бы важно, если бы мы жили, простите за банальность, в правовом государстве, с независимым судом и при наличии демократических институтов.

И вот тогда действительно стали бы важны все эти детали, потому что тогда пришлось бы искать истинных авторов приговора, устанавливать по часам и минутам, с кем встречался Данилкин, проводить стилистические экспертизы. И тогда мы даже обратили бы внимание на тот факт, что Данилкин читал этот приговор демонстративно отстраненно, вызывающе бездушно. Как пономарь, как машина. Там большую часть слов было не расслышать. И это было одним из сильнейших впечатлений от процесса. Потому что бесчеловечная Фемида вынесла неодушевленный приговор.

Но еще раз повторю: все это второстепенно и не для чего нам не пригодится. Потому что истинные авторы приговора Ходорковскому и Лебедеву находятся не в каком не в Мосгорсуде. Мосгорсуд, я в этом уверен, точно также ходил на поклон, получал инструкции и об него точно также вытирали ноги.

У Мосгорсуда была точно такая же техническая функция. Кто автор приговора мы прекрасно знаем. Судья Данилкин приговор просто зачитал. Писал его, быть может, Мосгорсуд, помогали Мосгорсуду, в Администрации Президента, в ФСБ или еще в каком-то месте – бог его знает.
Но никакого пересмотра дела не будет. И судьба Ходорковского и Лебедева, увы, не изменится.
Разве что позора от всей этой мерзости стало еще больше, хотя, казалось бы, куда уж больше-то.

* * *

Дмитрий Трещанин, Свободная пресса, 14.02.2011

<…>
Политолог Станислав Белковский считает, что инициатором скандала, несмотря на последовавшие опровержения, может быть сам Виктор Данилкин — вынеся заведомо неправосудный приговор, он «потерял лицо», и теперь пытается восстановить репутацию.

«СП»: — И адвокаты, и Мосгорсуд говорят о «провокации». С чьей стороны это может быть провокация? С трудом верится, что девушка вдруг решила «искренне раскаятся», и написать «чистосердечное признание».

— Сама девушка не имела никакого отношения к приговору Ходорковскому и Лебедеву, так что ей как раз и не в чем каяться, равно как и заниматься провокациями — хотя ясно, что любое радикальное высказывание по сути своей является провокацией.

Я не исключаю, что к этому выступлению имеет какое-то отношение сам председатель Хамовнического суда Виктор Данилкин, который таким образом пытается спасти свою репутацию, и дать понять, что если он и приговорил Ходорковского и Лебедева к 13,5 годам лишения свободы, то под большим давлением. Известно, что Данилкин ещё с лета 2009 года серьёзно переживал относительно того, что ему придётся выносить обвинительный приговор, для которого нет достаточных правовых оснований, и надеялся, что где-то на уровне Кремля или Верховного суда этот вопрос будет решён, и его избавят от такой необходимости.

Но решено ничего не было, и под давлением Мосгорсуда и непосредственно его председателя Ольги Егоровой Данилкин подписал заготовленный вне Хамовнического суда приговор и огласил его в Хамовническом суде. Собственно, сам текст приговора указывает на то, что его писал не судья Данилкин — там было много неувязок, помарок, в частности, в приговор проникли куски обвинительного заключения, от которых отказались сами прокуроры. Было видно, что реальные составители приговора лепили его наспех, и не проследили за тем, чтобы эти фрагменты приговора не соответствовали актуальным реалиям.

«СП»: — То есть этот скандал — это уровень судьи Данилкина. Это не Путин, это не Медведев, это не драка бульдогов под ковром?

— Я не вижу ни у Путина, ни у Медведева никакой мотивации для таких действий. Им, наоборот, выгоднее считать, что всё совершалось в рамках правосудия, и решение выносил именно тот, кто должен был его выносить — судья, председательствующий на процессе. Подвоха со стороны властей я не вижу.
Я не могу знать, причастен ли к этому Данилкин. Но что-то подсказывает, что может быть причастен. И фактически госпожа Васильева последний раз выполняет функцию пресс-секретаря своего шефа — абсолютно последовательно и честно.

«СП»: — То есть получается, что у этого скандала и последствий не будет — пресс-секретарь выступила, у Данилкина улучшилась репутация — и всё, далее никакого влияния эта информация не окажет?

— Такой скандал не может не иметь последствий. Немедленных последствий может и не быть, но в долгосрочной перспективе обязательно будет. Одно дело, когда о давлении говорят заинтересованные люди — адвокаты Ходорковского, или общественные деятели, которые имеют мнение, но не располагают доказательствами. Другое дело — это говорит работник суда, и говорит достаточно доказательно, таким образом легитимность информации сильно повышается, как для российского общества, так и на международном уровне.

«СП»: — В следствие этого выступления судейский корпус, судейское сообщество, сам Данилкин могут пойти дальше, сделать какие-то более серьёзные шаги?

— Данилкин, если он причастен к этому интервью, уже пошёл на самый смелый шаг, который только мог быть с его стороны. В дальнейшем всё будет зависеть от соотношения сил и в судейской системе, и на политической арене.

Сегодня среднестатистический российский судья зависит от двух факторов — коррупции и давления со стороны начальства. В соответствии с этими факторами и будет решаться дальнейшая судьба Ходорковского и Лебедева.

Я не исключаю, что Верховный суд может сократить им срок пребывания в заключении на несколько лет, не исключаю, что президент может применить процедуру помилования. Это напрямую не связано с сегодняшним скандалом, однако, выступление госпожи Васильевой не может не иметь последствий, потому что это первое разоблачение давления на судью Данилкина, которое исходит от него самого, а не от внешний сил.

* * *

«Газета.ру», 15.02.2011

Корреспондент «Новой газеты» Вера Челищева, освещавшая второе дело ЮКОСа «может подписаться» под словами помощника судьи и пресс-атташе Хамовнического суда Натальи Васильевой в интервью «Газете.Ru» о том, что приговор Михаилу Ходорковскому был фактически против воли навязан председателю этого суда Москвы Виктору Данилкину.

«Могу подписаться под тем, что говорит Наташа. Мы все слышали, как Данилкин кричал у себя в комнате в перерыве заседаний. Кричал на прокуроров, так что слышно порой было в зале. Прокуроры требовали от него в процессе выставить за дверь иностранного специалиста защиты. Данилкин позволил себе смелость не выставить. Когда пришел второй специалист, прокурор Лахтин вышел из зала, спустился к себе в комнату…и судья вдруг объявил перерыв на три часа и из комнаты своей не выходил. И мы, кто был в зале, сидели все три часа и гадали, что же происходит за той дверью... И иногда оттуда доносились громкий разговор судьи с кем-то по телефону… С кем, не знаю. Свечку не держала. Но то, что Данилкин возмущенно кричал кому-то, и возмущен он был прокурорами, было факт…», - указывает Челищева в блоге «Новой газеты» в ЖЖ.

Журналистка «Новой газеты» отвергает и претензии профессионального характера, которые предъявлялись в понедельник Васильевой ее начальством через СМИ.

«Мол, она и работала-то плохо, с потоком СМИ не справлялась, и журналисты на нее «жаловались» (правда, кто конкретно жаловался и звонил, в Мосгорсуде не говорили, а я и коллеги среди себя таких не нашли) и, мы, мол, смотрели на ее работу, ждали, чем же этот бардак в Хамсуде закончится…, - пишет Челищева. - Знаете, но СМИ виднее, с кем работала Васильева, а с кем - нет. Не сказать, что она разительно отличалась от остальных сотрудников Хамсуда. Рядовой исполнитель, помощник, секретарь… Но и отличалась в то же время. И наконец, Наташа. К ней, например, можно было прийти и пожаловаться, и она улыбалась и молча почти без слов о ком-то или о чем-то в итоге всегда помогала. Я таких секретарей в судах еще не встречала. Пусть она не прошла стажировку в Мосгорсуде. Мне это не важно. Мне важно, что редкое уважение было у нее к нам, а у нас к ней».

* * *

«Ведомости», редакционная статья, 15.02.2011

Признания пресс-секретаря Хамовнического райсуда Москвы Натальи Васильевой о давлении высших инстанций на председателя суда Виктора Данилкина во время процесса по второму делу Лебедева и Ходорковского вызвали естественную корпоративную реакцию — немедленное опровержение. Сам Данилкин обвинил помощницу (которая то ли уволилась накануне скандального интервью, то ли ушла в отпуск) в клевете. Руководитель пресс-службы Мосгорсуда Анна Усачева уличила Васильеву в юридической безграмотности и назвала ее утверждения предсказуемой провокацией и пиар-акцией (см. статью на этой странице). Будущее разбирательство по делу нарушителя корпоративной этики покажет, насколько отечественная Фемида заинтересована в детальном и объективном рассмотрении заявления, которое ставит под сомнение беспристрастность суда. Если судьи уверены в своей правоте, то в их интересах опровергнуть слова Васильевой в суде.

Ситуация не так проста, как кажется. Заявление помощницы Данилкина — не обыденная клевета на соседа или чиновника (129-я статья Уголовного кодекса), дела о которой рассматривает обычный районный суд. Желая того или нет, бывшая помощница Данилкина сообщила, что он (пусть и под давлением) вынес заведомо неправосудный приговор. По мнению многих экспертов, это 298-я статья УК (клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя), причем соединенная с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Дела по этой статье могут рассматривать присяжные, решение которых менее предсказуемо, чем решение профессиональных судей. Попытка разрешить дело келейно или заставить автора скандального заявления отказаться от своих слов, например, под обещание не начинать уголовного преследования лишь подтвердит подозрения тех, кто считает обвинения Васильевой обоснованными.

Если помощница Данилкина все-таки откажется от собственных слов, она лишь напомнит историю сержанта милиции Артема Чарухина, который сначала признался, что писал рапорт о задержании оппозиционеров на Триумфальной под диктовку руководителей, а потом отозвал свое признание.

Реакция судейского сообщества на заявление Васильевой вместе с недавним письмом президиума Совета судей в Конституционный суд о недопустимости экспертизы резонансных дел комиссией независимых специалистов пока выглядит подтверждением ее слов.

Если говорить шире, подтверждением неблагополучия в судейском корпусе. Слова помощницы судьи в очередной раз подтверждают сообщения прежних бунтовщиков — Ольги Кудешкиной и Александра Меликова — о давлении руководителей судов на рядовых судей.

Судебная система регулярно выталкивала из своих рядов смутьянов или несогласных. Достаточно вспомнить тихую отставку бывшего первого зампреда Верховного суда Владимира Радченко и зампреда Верховного суда Виктора Жуйкова, покинувших в 2004 г. заседание президиума, рассматривавшего дело о снятии с выборов оппозиционного политика Михаила Хоронена, или увольнение известного своими особыми мнениями судьи Конституционного суда Анатолия Кононова.

Сейчас разрыв между призывами президента к гуманизации судебной практики и преодолению правового нигилизма и публичным давлением высокопоставленных чиновников на суд (не говоря уже о неформальных практиках) выглядит особенно вопиющим. Скрытое недовольство части судейского корпуса и правоохранителей диктатом исполнительной власти снова способно выплеснуться в публичную сферу. А значит, поставить под сомнение некоторые важные решения. Независимая экспертиза юристов с высочайшей профессиональной и человеческой репутацией (автор идеи — Тамара Морщакова — один из них), прекрасно знающих механизм работы судебной системы изнутри, может представить доказательства того, что судьи сквозь пальцы смотрели на нарушения закона.

Разные по воплощению акции официального судебного сообщества сейчас выглядят преследующими одну цель: не допустить, чтобы неписаные (или указанные в секретной инструкции?) внутренние регламенты стали широко известны, а результаты работы, как говорил президент, «железобетонной корпорации» подверглись независимому аудиту. Наконец, они призваны предотвратить повторение судейских демаршей.

* * *

Юлия Таратута, «Ведомости», 15.02.2011

Вчера еще никто не знал, что у судьи Данилкина есть помощница. Перед приговором Ходорковскому рассуждали разве что о том, можно ли перетянуть мятущуюся душу Данилкина на сторону добра. Теперь помощница Наталья Васильева буквально говорит: Данилкин зачитал не свой приговор, а вымысел Мосгорсуда. Данилкин от помощницы уже открестился, но теперь к Мосгорсуду как минимум возникают вопросы и, в принципе, их можно и вслух задать председателю Ольге Егоровой.

С делом Ходорковского все не так, как прежде. Из телевизора раздается выверенная политинформация, но даже балерина Волочкова на выходе из «Единой России» требует свободы МБХ. Это не звучит как гром среди ясного неба — сам гарант Конституции как будто посылает сигнал за сигналом. То порицает премьера за преждевременный приговор, то дает добро правозащитникам на независимую экспертизу дела Ходорковского — как ни крути, публично ставит под сомнение качество вердикта.

Дело Ходорковского — извечная почва для ожиданий. Медведев получил дело в наследство, личных поводов для кровопускания у него нет. Есть даже дискомфорт: приговор зачитывает один член тандема, а оправдываться за него в Давосе нужно уже другому. В Давосе можно было и промолчать. Но Медведев сказал: претензии Запада к российскому суду — это давление.

Любые слова о Ходорковском звучат эхом президентской кампании 2012 г. Отчего же один из кандидатов путается в показаниях? Если пользоваться метафорой из области телевещания, Медведев просто работает на две орбиты. Первая — неподцензурный «Дальний Восток», медведевский электорат, который ждет перемен, а значит, любых, пусть призрачных симптомов персонифицированной свободы. На второй орбите — единственный избиратель, Владимир Путин. В разговоре с ним нужно быть одновременно самостоятельным и послушным, демонстрировать, что ты в меру любим народом, но и не посягаешь на рейтинги премьера. Иными словами, помнить, что, набирая очки у электората, неизбежно теряешь их у избирателя.

В этом смысле Медведев помнит, что за теракт можно дерзко уволить полковников ФСБ, но все же не генералов. И ежедневно подмигивая электорату помилованием Ходорковского, во время очной ставки в Давосе нужно отринуть либеральную фронду и расставить точки над i. Помощница судьи Данилкина в этом смысле пусть и случайная, но надежда электората. Та же помощница — невольный аргумент для второй орбиты. Вот до какого бедлама может дойти, если ожидания первой орбиты победят.

* * *

«Эхо Москвы», программа Особое мнение, 14.02.2011

К.БАСИЛАШВИЛИ: Здравствуйте. Это правда программа «Особое мнение». Я сегодня беседую с Леонидом Млечиным. Здравствуйте, Леонид.

Л.МЛЕЧИН: Здравствуйте. Рад вас видеть.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Журналист и писатель Леонид Млечин сегодня ответит на ваши и на мои вопросы. Я – Ксения Басилашвили. И я рада видеть, как, думаю, и многие наши, в первую очередь, слушательницы и зрительницы, Леонида Млечина в День всех влюбленных на наших волнах.

Л.МЛЕЧИН: Спасибо большое.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Напоминаю вам телефон смс, по которому вы можете присылать свои вопросы: +7 985 970 4545. Также напоминаю, что работает видеотрансляция на сайте www.echo.msk.ru. Можете наблюдать – трансляция уже идет на наших интернет-волнах. Ну а первый вопрос, конечно, связан с главным информационным событием сегодняшнего дня – с выступлением пресс-секретаря Хамовнического суда Натальи Васильевой, которая, в общем, поставила под большой вопрос все решения, вынесенные в последнее время по делу Ходорковского и заявила о полной подчиненности судьи Виктора Данилкина Мосгорсуду, а также каким-то людям выше, их она не назвала, кто это. Как вы думаете, вот такое смелое выступление Натальи Васильевой – это что, свидетельство времени? Что-то дернулось? Лед тронулся? Или это один в поле воин?

Л.МЛЕЧИН: Я, честно говоря, даже не поверил своим глазам. Мне коллеги включили трансляцию телеканала «Дождь», и я своими глазами и ушами выслушал ее рассказ. Даже, мне кажется, в истории нашей юриспруденции не было такого случая, чтобы работник суда, не человек сторонний, не адвокат, а работник суда, официальный, действующий, она еще действующий работник суда…

К.БАСИЛАШВИЛИ: Да, я, кстати, заглянула на сайт Хамовнического суда – она значится там в пресс-секретарях. То есть она пока не уволена.

Л.МЛЕЧИН: Реальный человек, да. Она прямо предъявляет обвинение очень серьезное, просто тяжкое обвинение. В любом случае, это официальное заявление, оно должно стать основанием, конечно, для прокуратуры для возбуждения уголовного дела. Мне представляется, должно стать поводом для заседания президиума Мосгорсуда, который должен заняться выяснением этого всего. Для собрания судейской коллегии. И так далее. Потому что это очень серьезное обвинение. Впервые оно предъявлено не со стороны, а мы очень много слышали обвинений в адрес различных судов, в том числе и Хамовнического суда.

К.БАСИЛАШВИЛИ: В принципе, да, что-то подобное звучало – что Данилкин действовал под давлением, что суд несвободен. Но это как-то все не подтверждалось конкретными вещами.

Л.МЛЕЧИН: Это были предположения, у которых есть определенная логика, они взяты не с потолка, эти предположения, но это были предположения посторонних.

К.БАСИЛАШВИЛИ: А это официальная информация?

Л.МЛЕЧИН: А это человек, официально работающий там, рассказывает, как и что произошло. То есть – есть все основания, повторяю, для возбуждения уголовного дела, для отмены приговора по второму делу Ходорковского и так далее. Что это такое, я не знаю. Поскольку для меня презумпция невиновности свята, я не могу предположить там никакой интриги, никакой заинтересованности, и, пока не доказано обратное, буду исходить из того, что это искреннее желание работника суда рассказать о том преступлении, которое было совершено.
<…>
Я не могу себе позволить бросать тень на кого-то, если у меня нет для этого никаких оснований. Понимаете, когда мы говорили о процессе по делу Ходорковского, мы опирались на то, что происходило на наших глазах. И я уже несколько раз говорил, что из показаний свидетелей, бывшего премьер-министра, бывшего министра и действующего министра следовало, что не существует события преступления. События преступления нет, поэтому обвинительный приговор в принципе невозможен. И тут мы можем высказывать свое мнение, имея показания свидетелей. Здесь мы имеем дело – эта милая дама выступила и сказала, мы не можем судить, что за этим стоит. Я склонен предполагать нормальное и естественное желание гражданина рассказать о том, что произошло.

К.БАСИЛАШВИЛИ: То есть это гражданский поступок, вы считаете?

Л.МЛЕЧИН: Ну, если это все так, это нормальное явление. Человек вообще должен рассказывать обо всем том негативном, что он видит, чтобы это исправить.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Ну смотрите, нормальное явление, однако же таких явлений не так много. То есть, вы сказали, что фактически их нету, с точки зрения тех, кто работает именно в судебной системе.

Л.МЛЕЧИН: У нас нету. Потому что мы живем в запуганном обществе, запугано оно исторически, запугано и в данный момент. И, конечно, люди, находящиеся на службе, не решаются высказывать свое мнение. Даже если они о чем-то знают, они не хотят рисковать. У них очень мало шансов надеяться на то, что их позиция будет поддержана. И они думают о том, что им это дорого обойдется. И так оно обыкновенно и есть. Поэтому, конечно, мало кто пытается идти против системы, даже если они рассказывают правду в реальности.

К.БАСИЛАШВИЛИ: В данном случае Наталью Васильеву могут ведь еще обвинить и в том, что она нарушила некую корпоративную этику.

Л.МЛЕЧИН: Нет, в этом ее обвинить нельзя. Она исполнила долг гражданина – она рассказала о совершенном правонарушении. И это ее обязанность и ее долг. За это ее судить нельзя ни в коем случае и подвергать осуждению. Другое дело, если выясниться… Я не хочу даже это обсуждать.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот вы говорили, когда вы рассказывали впечатления об этом интервью пресс-секретаря Хамовнического суда, вы сказали, прозвучали характеристики, что милая девушка, нельзя сказать, что какая-то боевая, может быть, спокойная, тихий голос. А почему такая спокойная милая девушка решилась, а Виктор Данилкин нет?

Л.МЛЕЧИН: Мы не можем, у нас нет просто никакой информации, чтобы говорить об этом. Знаете, предположений может быть море. Но, понимаете, мы должны исходить из того, что это все имело место. А пока что это нуждается в проверке. Но если, предположим, выясниться, что это все действительно так, то для судьи на кону вся его жизнь, пенсия и так далее. Для милой девушки, которая только начинает свою карьеру, на кону не так много. Но я не знаю. Понимаете, это все предположения. Лучше бы предположений в данном случае не строить. Потому что у нас есть по процедуре ведомства, которые обязаны выяснить, что есть на самом деле.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Но, как вы думаете, это произойдет, да?

Л.МЛЕЧИН: Это обязательно должно произойти. Потому что, если это не произойдет, это ляжет темным пятном. В принципе, на сегодняшний момент, после этого заявления, второй приговор по делу Ходорковского скомпрометирован, все. И если не будет доказано обратное, то общество будет исходить из того, что этот обвинительный приговор был навязан сверху. Все. Либо будет расследования, установят, что это все не так, на самом деле, судья Данилкин руководствовался исключительно своим правосознанием, профессиональным долгом, УК, УПК и так далее. Это надо доказать теперь.

К.БАСИЛАШВИЛИ: «У меня была маленькая надеждочка, что Прометеем будет Данилкин», - пишет Лариса. Она возлагает большие надежды на мужчин, как мы видим, но они не всегда оправдываются.

Л.МЛЕЧИН: Я больше верю в девушек.

К.БАСИЛАШВИЛИ: Вот так вот. Как вы думаете, в нашем обществе такие люди, как Наталья Васильева, скорее становятся героями или изгоями?

Л.МЛЕЧИН: Ну, я думаю так, что в нашем обществе очень трудно, на самом деле, занимать гражданскую позицию, быть искренним, отстаивать свои принципы. Это очень тяжело. То есть, как правило, ты идешь против системы, против ведомства, против общих настроений. Надо иметь бойцовский характер, надо иметь желание и понимать, что ты рискуешь очень многим. И я, вообще, не склонен ожидать от людей таких вот героических поступков. Это очень дурно. Это как раз свидетельствует о том, что что-то в обществе не налажено. В принципе, это должно происходить автоматически. В принципе, не должно происходить вынесения неправедных приговоров. Не должно быть системы, при которой судья может вынести неправедный приговор. Ведь, что любопытно, никто ж не выражает сомнения в том, что такое может произойти. Ведь общество-то понимает, что это происходит. Я сейчас не данный приговор имею в виду, а вообще в целом. Это ведь не – «Как?! Такого не может быть!» Ничего подобного. Общество вполне даже понимает, что это происходит сплошь и рядом. Вот это самое ужасное.
<…>

* * *

Андрей Колесников, Газета.ру, 15.02.11

Странная судьба у судьи Данилкина. В биографии этого человека, точнее, в последнем ее значимом эпизоде, соединился весь страх и трепет российской судебной системы. Которая держит человека – причем даже не только подсудимого, но и судью – железной хваткой, и не отпускает от себя, требуя игры по правилам. Любой ценой.

Возможно, вынося приговор Ходорковскому и Лебедеву, Данилкин думал, что его страдания закончились. На самом деле все только началось.

В отличие от его карьеры, которая теперь навсегда «мечена» не только приговором, но и правдой, открывшейся благодаря помощнику судьи Наталье Васильевой, сыгравшей роль Викиликса на русский манер.

Подобного рода решения даются судьям нелегко. И с таких приговоров начинается их профессиональная деградация. Как это произошло, по замечанию знаменитого адвоката Дины Каминской, с судьей Лубенцовой, председательствовавшей на процессе о вышедших на Красную площадь в августе 1968-го: «После дела о демонстрации на Красной площади Лубенцовой часто поручали рассматривать политические дела, но я уже в них не участвовала. Знаю только из рассказов моих коллег, что она из процесса в процесс игнорировала не только все спорное, но и все то, что безусловно свидетельствовало в пользу обвиняемых. Сначала это не отражалось на ее поведении в обычных уголовных делах. Но приобретенная при рассмотрении политических дел привычка к нарушению закона оказалась мстительной. Все чаще и все более четко стали проявляться несвойственные ей раньше черты бездушного чиновника».

Судьи и судебная система слишком часто в последнее время в буквальном смысле восстают против здравого смысла.

Пока президент и посол РФ в Польше ищут способы реабилитации расстрелянных в Катыни, суды упорствуют в своем нежелании признавать их жертвами сталинского террора. Президентский Совет по правам человека при одобрении главы государства берет на себя правовую экспертизу дела Ходорковского – и против этого немедленно выступает Совет судей.

Когда не работают «регулярные» институты, приходится сооружать параллельные конструкции. Не работает парламент – давай создавать Общественную палату. Плохо работает мелкий бюрократ – в соседнем окошечке вам окажут ту же самую услугу, только за небольшую плату и вежливо. Так и с судом – чтобы решить или хотя бы попытаться решить какую-то проблему, которую создал суд, «независимый» от общественного мнения, здравого смысла и, чего уж там греха таить, норм права, нужно пытаться искать обходные пути. Хотя бы с помощью общественной экспертизы. В принципе, это абсурдная ситуация. Но если правоохранительные органы не работают – их место занимает самосуд. Как это было с историей «жемчужного прапорщика», которого, после долгих колебаний, все-таки, наконец, предали суду.

Про то, что творилось в последние годы в Конституционном суде, который изгонял из своих рядов «пятую колонну» и запальчиво спорил с Европейским судом по правам человека, отстаивая судебную версию «суверенной демократии», и говорить нечего. Собственно, инициатор судебной реформы Дмитрий Медведев тоже отличился на ниве контрреформы: сузил подсудность судов присяжных и добился отмены выборов председателя Конституционного суда.

Так Великой реформы по образцу 1864 года ну никак не получится. Оказывается, недостаточно выстроить шикарные здания судов и начать называть судей «Ваша честь», чтобы все сказочным образом изменилось.

Точно так же будет и с милицией-полицией: от того, что грубоватого мужчину с красноватым лицом нам придется называть «господин полицейский», его внутренний мир не преобразится на основах толстовства и наследия матери Терезы.

Конечно, дело в людях. Но и в наследовании советским традициям отправления правосудия. Судья Боровкова, вставшая в один ряд с гоголевскими персонажами благодаря специфическому стилю определения судьбы Бориса Немцова, - просто клон судьи Савельевой, вошедшей в историю благодаря тому, что она судила Иосифа Бродского. Примеры честного поведения, обнаруживающего при этом хорошее юридическое образование и высокий уровень общей культуры, столь же редки в среде правоохранителей и судей, как и в советское время. Прокурор Лахтин ближе стоит к товарищу Вышинскому (хотя это сравнение, пожалуй, ему льстит), чем, допустим, к Борису Андреевичу Золотухину, который, будучи прокурором, в один прекрасный день отказался поддерживать обвинение и был вынужден уйти в адвокатуру. Откуда его тоже изгнали, потому что он защищал диссидентов. И проблема не только в том, что эти люди по-разному трактуют право и смысл профессии. Это проблема слишком глубокая – она социокультурная. Это просто люди разных культур, которые пересекаются исключительно в одном месте – в суде.

Отвратительные судьи были всегда. Но в любую эпоху трудились честные профессионалы, притом, что в этой профессии честность, смелость, добросовестность – синоним профессионализма.

Например, член Верховного суда РСФСР Петухов, о котором писала Дина Каминская в своих мемуарах – человек, который оправдал оговоренных в убийстве и изнасиловании одноклассницы молодых людей: было в конце 1960-х нашумевшее «дело мальчиков». Судья не просто вник в дело, а пошел против круговой поруки в системе следствия и суда, что и тогда было шагом мужественным.

Есть такое понятие path dependence, зависимость от предшествующего развития. Оно целиком и полностью применимо к российской судебной системе, которая унаследовала «родимые пятна» не только советской судебной системы – к грубости и бескультурью тогдашних судей добавилось корыстолюбие, из-за чего адвокаты теперь превращаются из защитников в инкассаторов. Нынешняя система – наследница по прямой русского суда. В том виде, в каком он существовал до Великой реформы 1964 года. Суд неправый и пронизанный мздоимством, описанный Алексеем Хомяковым: «В судах черна неправдой черной /И игом рабства клеймена; /Безбожной лести, лжи тлетворной, /И лени мертвой и позорной, /И всякой мерзости полна!»

Пример той же Великой реформы показывает: если что-то делать всерьез, то даже в России и с российским же человеческим материалом все получается.

Отчасти мы это можем наблюдать в сегодняшней системе арбитражного правосудия: стоило всерьез заняться реформой, принять несколько знаковых решений, последнее из которых – дело Навельного, на чью сторону встал суд в споре с могущественной «Транснефтью», как стала меняться и ментальность самих судей. Ровно такое же волшебное превращение произошло с судами и судьями после 60-х годов XIX столетия.

И иногда просыпается совесть. Если духу для этого не хватает у самого судьи, совесть просыпается у его помощницы. Значит, все не так безнадежно.

* * *

«Коммерсантъ FM», 15.02.2011

Политический обозреватель «Коммерсантъ FM» Станислав Кучер: "Если мы все позволим спустить это на тормозах, значит, мы все — «данилкины»"
— «Эх ты, Данилкин!» Уверен, скоро эта фраза станет афоризмом. А фамилия «Данилкин» такой же нарицательной, как «Плюшкин», «Собакевич», «Швондер»…

Случись подобное интервью в стране, где большинство граждан – свободные люди, оно бы стало началом финишной прямой правящего режима. По сути, интервью Натальи Васильевой круче, чем публикация в Washington Post о проделках республиканцев в отеле «Уотергейт», которая стала началом конца президента Никсона. И, разумеется, серьезнее, чем откровения Моники Левински с ее перепачканным Клинтоном платьем. По сравнению с тем, что произошло вчера в эфире спутникового «Дождя» и интернет «Газеты.ру» «отдыхают» самые «смелые» атаки на Лужкова в общенациональном эфире.

Впервые в истории государствообразующую систему публично разоблачает не оппозиционер или отставник, а человек, работающий внутри этой системы. Больше того, если слова этого человека оказываются правдой, есть только один путь дальше. Этот путь ведет к возбуждению уголовных дел в отношении высших государственных чиновников. Потому что если Васильева говорит правду, и приговор Ходорковскому и Лебедеву был на самом деле наскоро написан не судьей Данилкиным, а другими людьми, значит, эти люди совершили преступление. Значит, преступление совершили те, или тот, кто дал этим людям такое задание. И это не просто преступление, а диверсия федерального масштаба, подрывающая основы государства. И Путин, и Медведев не раз говорили, что без успешной «судебной реформы» страну модернизировать невозможно. Реформа эта по идее должна уже идти лет десять, и тем грустнее вывод: получается, она привела к тому, что судьи регулярно получают приказы, как судить, свыше. Плачут, глотают валокордин, но судят, как велено.

«То же мне, Америку открыл! — скажете вы. — Что мы, про наше правосудие ничего не знаем?» Конечно, знаете. Но я о другом.

Вчера случился прецедент, формальный повод, который при желании, или, как модно говорить, при наличии политической воли можно использовать для того, чтобы не просто пересмотреть дело Ходорковского, а для того, чтобы в итоге сменить власть в государстве российском. И с этой точки зрения становится второстепенным вопрос, сама Наталья Васильева додумалась взорвать такую «бомбу», или ей помогли некие силы («темные», «светлые» — тоже вопрос второго плана). Бескорыстно она решила сказать правду, или не совсем. Хотя, напоминаю, презумпцию порядочности никто не отменял.

Первостепенно, повторяю, то, что после такого события — кто бы за ним ни стоял — мы должны через какое-то время проснуться в другой стране. Потому что, если мы все позволим спустить это на тормозах, значит, мы все — «данилкины».