Моисей Гельман, «Промышленные ведомости», 01.07.2010

Тогда на скамью подсудимых придется усадить и всех экспортеров страны…

Михаила Ходорковского и Платона Лебедева обвинили в том, что они около шести лет присваивали, или попросту говоря, уворовывали почти всю нефть, которую добывали дочерние предприятия ЮКОСа. В это трудно было не поверить. И вот почему.

Речь идёт о 350 млн. тонн украденного сырья, то есть получается в среднем за год где-то около 60 млн. тонн. И если обвинение окажется ложным, сочинившие столь громкое уголовное дело запросто, согласно ст. 299 и с. 303 УК РФ, могут поменяться местами с обвинёнными.

Инициаторы процесса века не могли не знать об этих возможных для них последствиях, и поэтому, помимо служебного долга, должны были руководствоваться также и чувством самосохранения. Учитывая эти обстоятельства, трудно было представить себе, что у следователей и прокуроров отсутствуют веские доказательства вины обвиняемых.

Несколько смущало отсутствие на скамье подсудимых некоторых министров-членов правительства и руководителей ведомств - налоговой службы, таможни, Росстата и др., а также руководителей компаний, занятых транспортировкой нефти. Но можно было предположить, что это некий хитрый тактический ход стороны обвинения, постепенная реализация которого позволит восторжествовать правосудию.

Утаивать ежегодно почти по 60 млн. т нефти – это не бутылку водки с прилавка утащить и нахаляву её выпить, не выходя из магазина. Чтобы убедиться в громадной разнице в возможностях сокрытия кражи бутылки со спиртным и 350 миллионов тонн нефти, я обратился к Российскому статистическому ежегоднику, официальному изданию Федеральной службы государственной статистики.

Из содержимого фолиантов, изданных в разные годы, я выписал данные о добыче и реализации сырой нефти, которые свёл в таблицу. Они наглядно свидетельствуют, что на протяжении всех шести лет, когда Ходорковский и Лебедев, согласно выдвинутым против них обвинениям, похищали нефть, в стране соблюдался баланс между объёмами её добычи и реализации (см. таблицу).

Относительно небольшую ежегодную разницу (сальдо) можно объяснить либо погрешностью полученных сведений, либо наличием на складах поставщиков прошлогодних остатков, если реализовано больше нефти, чем добыто (отрицательное сальдо), либо тем, что реализована не вся нефть (положительное сальдо), либо потерями нефти при её хранении и транспортировке и погрешностями приборного учёта.

Согласно официальным данным Росстата (см. табл.) ни разу за шесть лет - с 1998-го по 2003 г. включительно - разница между добытой и реализованной нефтью не превышала 12 млн. т, а за шесть лет в совокупности составила всего 2 млн. т, что весьма далеко от инкриминируемых 350 млн. тонн.

Но всякое бывает. Поэтому напрашиваются две версии в доказательство правоты следователей, а также прокуроров, поддерживающих государственное обвинение о хищении нефти в ЮКОСе.

Версия первая: похищенная нефть умышленно не указана в сведениях Росстата, и добыча за упомянутые годы превышала официально объявленное количество. Скрывать ежегодно примерно по 60 млн. тонн можно было либо располагая потайным нефтепроводом, либо договорившись с руководством Росстата о фальсификации данных.

Мысль о том, что Ходорковский с Лебедевым тайно построили нефтепровод и гонят по этой потайной трубе скважинную жидкость, чтобы побыстрей все было, пришла в голову, когда адвокаты притащили в суд банку с этой жидкостью. Тут невольно вспомнишь Фрейда: если такую гадость втихаря гонишь по трубе, ее и притащишь, чтобы навести тень на плетень, а заодно и судью попугать таким ликбезом. Надо думать, чтобы обойтись без перекачивающих агрегатов, трубу проложили наклонно для самотека жидкости.

Правда, каких-либо еще косвенных подтверждений наличия потайного нефтепровода больше не было. Поэтому можно предположить, что с руководством Росстата договорились не включать в официальные бумаги сведения о «сверхдобыче». Однако Росстат подчинен Минэкономразвития, значит и с главой этого министерства требовалось договориться. Но не только.

Если у ЮКОСа не было потайной трубы, конец которой вылезал бы, допустим, в Роттердаме, а о ней ничего не говорится в обвинительном заключении, то «сверхплановую» нефть надо было как-то и куда-то для сбыта транспортировать. Квоты же на доступ к «трубе» выдавала специальная правительственная комиссия, которой руководил тогдашний вице-премьер Виктор Христенко.

Допустим, пропускной способности магистральных нефтепроводов хватало и для перекачки краденой нефти на отечественные НПЗ и за рубеж. В этом случае требовалось скрывать не только информацию о прокачиваемых объемах нефти ЮКОСа, но утаивать и саму выручку от реализации, для чего понадобилась бы помощь Минфина, таможенной и налоговой служб, «Транснефти», «РЖД» и еще ряда организаций.

Однако первая версия – о сверхдобыче, учитывая истощенность эксплуатируемых нефтяных месторождений и отсутствие новых, выглядит маловероятной. Поэтому более вероятной представляется вторая версия: похищенная нефть включена в сведения Росстата, а скрывалась, как и в предыдущей версии, выручка от реализации. Об этом может свидетельствовать и отказ аудиторской компании «ПрайсВотерхаусКуперс» от своих прежних положительных заключений о хозяйственной деятельности ЮКОСа. Но отказ необходимо было должным образом мотивировать.

Как сообщили адвокаты Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, произошло это в ответ на письмо следователя Салавата Каримова генеральному директору «ПрайсВотерхаусКуперс» Майклу Кубене от 14 июня 2007 года с предложением этой аудиторской организации поставить под сомнение ее собственные заключения по аудиту нефтяной компании ЮКОС (том дела 131, л.д.305). Видимо, самокритика в «ПрайсВотерхаусКуперс» на высоте.

Итак, получается, что обвинение в краже нефти в компании ЮКОС затрагивает и ряд официальных лиц, имевших в 1998-2003 годах отношение к добыче, транспортировке и реализации нефти, а также к контролю за финансовым оборотом и налогообложением в этих сферах? Чтобы ответить на этот вопрос необходимо опровергнуть или подтвердить высказанные выше предположения. Документы для такого анализа должны еще существовать. Но, на мой взгляд, вполне достаточно данных Росстата, подтверждающих, что с 1998-го по 2003 год нефть в количестве 350 млн. тонн не крали.

Если же под кражей кем-то понимается разница в выручке от продаж нефти внутри России и за ее пределами, то претензии необходимо предъявить Центробанку и Минфину. Это благодаря их усилиям валютный курс все годы реформ отличается от паритета покупательной способности рубля и доллара в 2-3 раза, то есть во столько раз «цена» рубля в долларовом исчислении искусственно занижается.

Именно по этой причине, главным образом, тонна нефти, допустим, в Роттердаме, стоила в расследуемые годы в рублевом исчислении втрое дороже, чем в России. А в декабре прошлого года – в 2,5 раза. Но Ходорковский с Лебедевым в этом не виноваты. Такой курс нужен Минфину для накачивания федерального бюджета инфляционными рублями, в том числе и благодаря вывозу валюты за рубеж.

Недавно прокурор Смирнов заявил в ходе судебного заседания:
«Согласно предъявленному Ходорковскому и Лебедеву обвинению, хищение нефти производилось не путем кражи, а путем присвоения по неадекватно низким ценам. И в документах бухгалтерской отчетности похищенная сырая нефть отражалась не в статье убытков, а как отгруженная продукция. Это то же самое…».

Чем хищение продукции «путем присвоения по неадекватно низким ценам» отличается от ее кражи понять простому смертному невозможно. Но если дела обстояли именно так, то на скамью подсудимых придется усадить всех экспортеров страны, включая госкорпорации. Придется привлечь к уголовной ответственности и аудиторов, ежегодно проверявших эти компании, а также руководителей Центробанка и Минфина, создавших условия для хищения экспортируемой продукции по валютному курсу «путем присвоения по неадекватно низким ценам».

Однако все это станет предметом уже иного расследования…