Обзор СМИ

Юлия Латынина, «Новая газета», 23.06

В либеральном лагере — куча восторга: ах, Герман Греф и Виктор Христенко пришли на суд к Ходорковскому! И сказали, что нефть он не крал! Ах, прорыв! Ах, потрясение! Может, наверху что-то случилось?

Ответ: не случилось ничего. Просто внутри правящего режима выделили двоих — не Путина, не Медведева и не Сечина — и делегировали на процесс. Зачем? Чтобы хорошо выглядело в Страсбурге. Страсбург же не разбирает дело по существу, он смотрит, соблюдены ли формальности. Ах, отказали адвокатам во всех их попытках вызвать в суд членов правительства? Безобразие, права нарушены. Ах, кто-то (Христенко и Греф) пришел, а кто-то (Путин и Сечин) не пришел? Все нормально, ребята, права соблюдены.

Пару недель назад, кажется, на процессе адвокаты ЮКОСа попытались вызвать в качестве свидетеля Кевина Дейджеса (Kevin F.Dages), старшего вице-президента американской Compass Lexecon, одной из ведущих американских компаний в области экономического консалтинга. Прокурор Латхин сначала дважды усомнился в квалификации переводчика, который будет американца переводить, а потом судья решил, что международная финансовая отчетность ЮКОСа к делу не имеет отношения. Как не имеет, когда занимает кучу томов? Было бы ведь, согласитесь, интересно послушать, как Ходорковский из года в год крал 20% добычи всей российской нефти и умудрился скрывать этот факт в рамках GAAP. Мне кажется, эта милая история куда больше говорит о суде, чем приход Христенко или Грефа.

Равно как и прокурор Лахтин, мило спрашивающий главреда «Ведомостей» Татьяну Лысову, сколько ей платил Ходорковский.

Весь первый процесс Ходорковского прошел под знаком простой разводки: власть пыталась убедить Ходорковского не дергаться, намекая, что если он не будет дергаться, то его выпустят. Весь второй процесс разводят уже не Ходорковского, а публику. Пытаются внушить ей, что это еще не определено: дадут второй срок или нет. Там, мол, есть некая интрига. Там, мол, внутри Кремля, есть диссонанс...

Ответ: нет там никакого диссонанса. Пока Путин будет у власти, Ходорковский будет в тюрьме.

Евгения Кузнецова, «Коммерсант», 23.06

В Хамовническом суде на процессе по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в качестве свидетеля вчера был допрошен министр промышленности и торговли России Виктор Христенко. Господин Христенко, так же как и ряд выступивших до него свидетелей, сообщил, что не располагал сведениями о таких масштабных хищениях нефти, какие вменяются подсудимым. Комментируя ценовую политику ЮКОСа, министр отметил, что внутрироссийские цены на нефть "никак не могут быть равны ценам в Роттердаме" и что "никаких устанавливаемых государством цен на нефть и нефтепродукты" в период, о котором говорится в уголовном деле, не существовало.

Вчера в Хамовническом суде были приняты дополнительные меры безопасности: перед входом в здание было установлено металлическое заграждение, людей пускали внутрь небольшими группами, а зал заседаний заблаговременно осмотрела охрана министра. Желающих послушать выступления министра оказалось столько, что их с трудом вместили зал, где проходил процесс, и соседняя комната, оборудованная для видеотрансляции.

Войдя в зал, Виктор Христенко поздоровался с судьей и подсудимыми. После чего стал отвечать на вопросы. На просьбу господина Ходорковского рассказать об основаниях создания в России вертикально-интегрированных нефтяных компаний господин Христенко сообщил, что правительство их существование одобряло. По его словам, такие компании являлись "понятным инструментом управления крупными хозяйственными структурами", и в них "нет ничего неординарного". Затем речь зашла о ценах на нефть, устанавливаемых этими нефтяными компаниями в целом и ЮКОСом в частности.

Михаил Ходорковский сообщил Виктору Христенко, что следствие обвиняет господ Ходорковского и Лебедева в том, что они намеренно занижали цены на нефть ЮКОСа по сравнению с "рыночными ценами" и "ценами на нефть сорта Urals в Роттердаме и европейских портах". "Именно эту разницу мы обсуждаем в суде полтора года",— пояснил подсудимый Ходорковский. В ответ господин Христенко объяснил, что цены на нефть сорта Urals в Роттердаме действительно в несколько раз выше, чем цены на нефть у производителей в регионах России. Этот факт, по словам свидетеля, объясняется затратами на транспортные, логистические расходы и экспортные пошлины. "Российские компании не могут на выходе иметь цены, равные ценам в Роттердаме",— сказал Виктор Христенко. Что касается трансфертных (внутрикорпоративных цен) на нефть, то господин Христенко отметил, что такие цены в каких-то ситуациях могли ущемлять интересы государства, недополучавшего налоги, и акционеров, недополучавших прибыль, но "сами по себе не являются незаконным явлением и не являются чем-то экзотическим". Напомним, как сообщал "Ъ" во вчерашнем номере, примерно в том же духе по этому вопросу высказался в минувший понедельник и другой высокопоставленный свидетель — глава Сбербанка РФ Герман Греф.

Михаил Ходорковский, обращаясь к свидетелю и суду, заявил, что следствие сравнивает цены ЮКОСа с "рыночными ценами", хотя Госкомстат и Центр экономической конъюнктуры использовали в своих документах и показателях только термин "средние цены нефти у производителей". Виктор Христенко пояснил, что термин "средние цены" использовался, в частности, налоговыми органами. "Цены, которые складывались в России, были безусловно рыночными, но сформированы они были самими вертикально интегрированными нефтяными компаниями,— отметил свидетель.— Никаких твердых цен, устанавливаемых государством или какими-то органами, не существовало".

Когда свидетеля спросили о хищении 350 млн т нефти, которую, по версии следствия, похитили подсудимые, Виктор Христенко заявил, что ему неизвестны случаи, когда в России пропадала бы нефть в подобных масштабах. Прокурор Валерий Лахтин возразил, что подсудимых обвиняют не в физическом хищении, а в присвоении нефти. В ответ Михаил Ходорковский предложил прокурору сделать официальное заявление о том, что тот отказывается от обвинения в хищении нефти у добывающих предприятий ЮКОСа.

Ирина Резник, «Ведомости, 23.06

Министр промышленности и энергетики Христенко дал вчера в Хамовническом суде свидетельские показания по уголовному делу против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. В период, когда Ходорковский и Лебедев, по мнению прокуратуры, похищали нефть, добытую ЮКОСом, Христенко работал первым замминистра финансов, а затем вице-премьером, а также возглавлял правительственную комиссию, которая утверждала объемы и направления транспортировки нефти на экспорт.

Христенко явно чувствовал себя увереннее, чем дававший показания накануне предправления Сбербанка Герман Греф. Он убежденно заявил, что ему, возглавлявшему совет директоров «Транснефти» и много лет курировавшему ТЭК, ничего не известно о похищении нефти в объемах, которые предъявляются Ходорковскому. «Как вице-премьер, я, безусловно, знал, что происходит в “Транснефти”, чьей трубопроводной системой пользовался ЮКОС», — добавил Христенко. По его словам, структура управления в ЮКОСе мало чем отличалась от структуры управления в других российских нефтяных компаниях и почти все они, к недовольству государства, пользовались трансфертными ценами. «Трансфертные цены сами по себе не являются незаконными, — добавил Христенко, — но трансфертное ценообразование может ущемлять интересы федерального и регионального бюджетов и акционеров».

Цены, которые формировались в 1998-2003 гг., были рыночными, отметил Христенко. Христенко, как и Греф, повторил, что внутрироссийская цена на нефть отличается от цены нефти Urals в Роттердаме из-за экспортной пошлины и затрат на логистику. Добывающие подразделения ЮКОСа не могли иметь цену нефти такую же, как в Роттердаме.

Защита выступлением министра довольна. «То, что мы услышали от Христенко, разрушает полностью то, что написано в обвинении применительно к якобы совершенному хищению нефти за счет использования разницы цен», — говорит адвокат Лебедева Константин Ривкин.

Абсурдность этого процесса очевидна для любого наблюдателя, но показания свидетелей такого ранга суду трудно будет игнорировать, считает профессор юрфака МГУ Елена Лукьянова. Кроме того, визиты Грефа и Христенко в суд не побоялись показать официальные телеканалы, а это очень важно, чтобы процесс не проходил кулуарно, отмечает она. По ее мнению, символична перепалка между Христенко и гособвинителем Валерием Лахтиным. Тот заявил, что СМИ неправильно осветили визит Грефа. А Христенко парировал: у нас пресса свободна.

Вячеслав Рябых, «Новые Известия», 23.06.2010

Виктор Христенко, как и Герман Греф, ничего не знает о краже миллионов тонн нефти.
Во вторник в Хамовническом суде Москвы продолжился процесс по делу экс-руководителей ЮКОСа Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. Следующим крупным чиновником в качестве свидетеля после главы Сбербанка Германа Грефа на суде выступил министр промышленности и торговли Виктор Христенко. Он, как и Греф, заявил суду, что ничего не знает о «миллионных» хищениях нефти из трубопроводной системы.

Как и накануне, активное участие в процессе принимал подсудимый Михаил Ходорковский, задавая многочисленные вопросы свидетелю Виктору Христенко. Ходорковский, в частности, поинтересовался у г-на Христенко, занимавшего на момент вменяемых экс-главе ЮКОСа преступлений пост вице-премьера по вопросам топливно-энергетического комплекса: могла ли стоимость нефти на внутрироссийском рынке быть в три-четыре раза ниже ее цены в европейских портах? Министр сообщил, что такое возможно из-за нескольких факторов, среди которых расходы на транспортировку и экспортная пошлина. При этом г-н Христенко отметил, что трейдеры, которые скупали нефть на границе страны по заниженной цене и с прибылью перепродавали ее в Европе, действовали не в интересах России. «Использование трейдеров было попыткой увести прибыль за пределы РФ, это мое мнение», – заявил г-н Христенко в суде. Опроверг министр и другой главный аргумент обвинения – о хищении нефти из трубопровода. «Физическое хищение нефти – это проблема, которая была и остается, это делается с помощью врезок в трубу, но о хищении в объемах миллионов тонн мне не известно», – пояснил суду министр.

Защиту Ходорковского представленные в суде пояснения высокопоставленных свидетелей удовлетворили. «Они разрушают обвинения до основания», – заявил адвокат обвиняемых Константин Ривкин.

По мнению сопредседателя партии «Правое дело» Леонида Гозмана, приход в суд чиновников столь высокого ранга может свидетельствовать о расколе в правящей элите. «Безусловно, приход в суд Грефа и Христенко был согласован с высшим руководством страны. Вряд ли чиновники столь высокого ранга пошли на громкий процесс, не посоветовавшись с премьером. Но в руководстве страны всегда были люди, которые предлагали мягкий и жесткий варианты выхода из ситуации с Ходорковским. Видимо, те, кто предлагал мягкий выход, сейчас побеждают, и премьер вынужден с этим считаться», – сказал «НИ» политик.

Доктор экономических наук Никита Кричевский придерживается противоположной точки зрения. Он расценивает приход крупных госчиновников в суд как пиар-акцию. «Есть ощущение, что власть стремится убедить мировое сообщество в полном соблюдении правовых норм в России. Хотите, чтобы у нас все было по закону? Пожалуйста! Хотите, чтобы Христенко и Греф пришли в суд, они придут», – заявил «НИ» эксперт. По убеждению экономиста, участие госчиновников в судебном заседании не сыграет заметной роли при вынесении вердикта.

Анатолий Караваев, «Время новостей», 23.06

Глава Минпромторга Виктор Христенко выступил на процессе по делу Михаила Ходорковского
В Хамовническом райсуде Москвы, где проходит процесс по делу экс-главы нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского и бывшего председателя МФО «Менатеп» Платона Лебедева, вчера в качестве свидетеля выступил бывший первый вице-премьер, а ныне глава Министерства промышленности и торговли Виктор Христенко. Его ответы на вопросы, как и ответы главы Сбербанка РФ Германа Грефа днем ранее, по сути, нанесли очередной удар по обвинительному заключению, согласно которому бывший глава ЮКОСа за несколько лет успел похитить порядка 350 млн тонн нефти на общую сумму около 900 млрд руб. По словам министра, который около десяти лет назад курировал в российском правительстве ТЭК, о фактах хищения нефти в таких больших объемах ему ничего не известно. Адвокаты подсудимых остались довольны не только трехчасовым выступлением высокопоставленного свидетеля, но и самим фактом прихода в суд чиновника такого уровня.

Визит действующего министра вызвал в Хамовническом суде не меньший ажиотаж, чем появление накануне главы Сбербанка РФ Германа Грефа. Напомним, что г-н Христенко еще несколько дней назад сообщил, что обязательно явится в суд, так как не хочет уклоняться от своих гражданских обязанностей. Зал заседаний, как и помещение для прессы, оказался переполнен, и многим журналистам пришлось наблюдать за происходящим стоя. К началу заседания министр запаздывал, а судья Виктор Данилкин даже успел сообщить присутствующим, что «свидетель Христенко застрял в пробке», но в итоге ждать правительственного чиновника пришлось недолго. В сопровождении нескольких телохранителей он стремительно поднялся зал №7.

Поздоровавшись кивком головы с подсудимыми и ответив на стандартные в таких случаях вопросы судьи, г-н Христенко принялся отвечать на вопросы г-на Ходорковского, который основательно подготовился к разговору с министром, в ходе допроса даже процитировав один из фрагментов из книги чиновника.

Сначала опальный олигарх задал свидетелю ряд вопросов о деятельности вертикально интегрированных нефтяных компаний и об их взаимоотношении с правительством. «Почему правительство на протяжении этих лет поддерживало, одобряло существование вертикально интегрированных нефтяных компаний, в том числе ЮКОСа? Зачем это было нужно?» -- спросил Ходорковский. «Термин «поддерживало», может быть, не совсем корректный, -- ответил свидетель. -- Но точно совершенно, что вертикально интегрированные компании являются частью общехозяйственных структур и являются понятным инструментом управления крупными хозяйственными структурами. По сути дела, в этом нет ничего неординарного, ничего такого, что может привлекать внимание, в том числе сейчас». Тогда подсудимый спросил, осознавало ли правительство «экономическую целесообразность объединения в единую технологическую цепочку деятельности нефтяных компаний от этапов разведки месторождений до АЗС». Г-н Христенко, прежде чем ответить, оговорился, что незнаком с материалами дела, да и опыта выступлений в суде у него нет, то есть он «не столь опытный свидетель в суде, чтобы самому начать задавать вопросы относительно обвинения». По сути заданного вопроса он сказал следующее: «Построение интегрированных структур по технологическому принципу в какой-то мере и является наиболее оправданной и осмысленной практикой. Сквозной технологический принцип построения структур есть, был и остается нормой для построения холдингов».

Г-н Христенко напомнил, что в 1998--2004 годах (то есть в то время, когда якобы похищалась нефть) он работал заместителем председателя правительства. О компании, некогда руководившейся подсудимым Ходорковским, он сказал следующее: «Структура управления ЮКОСа мало чем отличалась от других структур, поэтому ни прав, ни оснований требовать изменения структуры у меня не было. По большому счету там, где государство не является акционером, тем более крупнейшим, требовать каких-то структурных изменений оснований нет. Требовать, чтобы деятельность любых структур соответствовала законодательству, -- это есть норма и обязанность госструктур». Кроме того, он охарактеризовал ЮКОС как высокоприбыльную компанию.

Подсудимый интересовался, насколько законной была практика, когда цены на нефть внутри страны в три-четыре раза отличались от тех, что были в европейских портах. Этот вопрос был задан г-ном Ходорковским в связи с тем, что именно существенное различие в ценах теперь ему ставится в вину. «Внутрироссийская цена отличается от цены Роттердама на энергетическую пошлину и логистические затраты, -- ответил г-н Христенко. -- Трансфертные цены не являются ничем экзотическим или незаконным. Сказать точно, какая должна быть цена, довольно сложно. Никаких устанавливаемых цен ни на нефть, ни на нефтепродукты со стороны государства не существовало. Были рыночные цены, которые определялись вертикально интегрированными нефтяными компаниями. Эти компании диктовали рынку фискальную цену на нефтепродукты, и на нефть в том числе. Другой вопрос, насколько она являлась законной».

Задавая следующий вопрос, г-н Ходорковский сослался на книгу авторства г-на Христенко, которая называется «Рельсы, трубы, провода»: «Здесь вы пишете, что проблема разницы внутренних цен связана с тем, что ограниченность возможностей экспорта делает экспорт более выгодным, чем поставки на внутренний рынок. Являются пошлины и логистика исчерпывающими факторами, определяющими разницу в цене? Или переполненность внутреннего рынка без возможности поставки на экспорт по трубе также отражалась на внутренних ценах в те годы, о которых мы говорим?» «Безусловно, избыток предложения на рынке существенным образом влияет на давление цены вниз. Но была и обратная ситуация. Когда поставки на внутренний рынок по своей эффективности были выше, чем поставки на экспорт. Поэтому по-разному», -- ответил свидетель.

Министр коснулся и темы деятельности нефтетрейдеров. «Было выгодно иметь трейдеров за рубежом. Их использование, по моему мнению, было обусловлено желанием вывести нефть за пределы страны», -- заявил он, отметив, что в определенный момент разница между контрактными ценами и ценами на нефть марки Urals была существенной и послужила причиной разбирательства в правительстве РФ. «Мы в этом усматривали в определенной степени и сокрытие доходов от налогообложения», -- сказал он.

Обсудив со свидетелем еще ряд сугубо профессиональных вопросов, связанных с деятельностью нефтяных компаний и их взаимодействием с правительством, в котором работал и продолжает работать г-н Христенко, г-н Ходорковский перешел к теме взаимодействия ЮКОСа с компанией «Транснефть». Подсудимый поинтересовался, известно ли г-ну Христенко, который с 2000 по 2003 год входил в совет директоров «Транснефти», о том, что ЮКОС сдавал нефть в трубопроводную систему компании. «Конечно, ничего ЮКОС не сдавал, этот термин некорректен. ЮКОС контрактовался с «Транснефтью» на прокачку определенной части сырья. Каким по объему это был клиент, я не могу сказать, но крупный», -- сказал он. По словам свидетеля, «Транснефть» отвечала за сохранность сырья от начального пункта прокачки до конечного. На вопрос, известно ли ему что-либо о физических хищениях нефти из трубопроводов, г-н Христенко сказал: «Физическое хищение нефти из трубопровода -- это проблема, которая была и есть и с которой мы активно боремся. Я говорю о незаконных врезках в трубу. Физические хищения нефти в объемах миллионов тонн мне неизвестны».

Далее г-н Ходорковский напомнил свидетелю, что в 2005 году Генпрокуратура публично объявила о хищениях в компании «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» в период с 1998 по 2003 год. «В 2007 году на эту тему обращались непосредственно к вам, -- сказал подсудимый. -- Вам сообщалось об этом факте за подписью господина Гриня, просили какие-то справки. Согласно закону «О бухгалтерском учете» в случае обнаружения фактов хищения должна проводиться инвентаризация. Речь идет об очень большом объеме -- 350 млн тонн. Проводилась ли в «Роснефти» как правопреемнике «Юганскнефтегаза», в «Самаранефтегазе», «Томскнефти» инвентаризация, что выявили данные действия, вносились ли изменения в государственную статистическую отчетность, связанные с обнаружением хищения?» Об этом министру ничего известно не было. Не знал он и о том, вносились ли какие-то изменения в статистическую отчетность Госкомстата в связи с пропажей большого объема нефти.

Последний вопрос Михаила Ходорковского судья Виктор Данилкин снял. А звучал он так: «Виктор Борисович, какова позиция правительства по поводу налогов с похищенного? Если будет установлено, что нефть у ЮКОСа была похищена, то есть доход получил не ЮКОС, а физические лица, то государство вернет все налоги, истребованные у ЮКОСа?»

Настала очередь прокуроров задавать свои вопросы высокопоставленному свидетелю. В частности, г-н Христенко долго объяснял, чем отличаются рыночные цены от внутрикорпоративных, почему последние не всегда были «справедливыми» по отношению к федеральному и региональному бюджету, а также миноритарным акционерам и как с этой бедой боролось правительство. «Вправе ли материнская компания внутри холдинга давать указания и устанавливать цены для дочерних компаний?» -- спросил прокурор Вячеслав Смирнов. «Если это соответствует законодательству, то да. Если законодательство нарушается, то нет. Все должно соответствовать налоговому законодательству, акционерному законодательству в отношении интересов миноритарных акционеров, коими могло быть и государство», -- ответил г-н Христенко. Свидетель, кроме того, опроверг утверждение обвинителей о том, что нефтетрейдеры, существовавшие на внешнем рынке, «были обязательным условием для вывода прибыли за пределы РФ». Кроме того, министр не согласился с прокурорами, что эти нефтетрейдеры на самом деле не вели никакой хозяйственной деятельности (то есть были фиктивными фирмами, якобы созданными Ходорковским и Лебедевым). «Это тоже деятельность достаточно хлопотная. Эта услуга связана с большими сложностями, это профессиональная работа со страховыми, финансовыми структурами и т.д. Как любая услуга, эта тоже стоит денег. Да, это не производственно-технологическая в промышленном смысле деятельность, но не менее нужная и уважаемая», -- сказал он.

После окончания допроса, длившегося порядка трех часов, министр отказался от комментариев. «Все было вам доступно, вы все слышали», -- заявил он журналистам, спускаясь по лестнице к выходу. В свою очередь защита подсудимых заявила, что довольна его показаниями. «Мы, безусловно, удовлетворены ответами, которые услышали от Христенко. Он отвечал достаточно обстоятельно и по существу. То, что мы услышали, полностью разрушает обвинение применительно к якобы совершенному хищению нефти за счет использования разницы цен, -- заявил адвокат г-на Лебедева Константин Ривкин. -- Очень хорошо, что чиновник такого ранга, как Христенко, явился в суд по повестке».

Кэтрин Белтон, The Financial Times, 23.06

В переполненном и душном зале судебных заседаний налицо тихие перемены. Впервые в качестве свидетелей защиты на суде по делу бывшего владельца нефтяной компании "ЮКОС" Михаила Ходорковского выступают высокопоставленные представители власти из правительства Владимира Путина.

Первым был бывший министр экономики Герман Греф, который сегодня возглавляет государственный "Сбербанк". Он занял место для дачи свидетельских показаний в понедельник, выступив на процессе, который считается важнейшим испытанием для российского президента Дмитрия Медведева, пообещавшего навести порядок в судебной системе.

Во вторник показания давал Виктор Христенко, занимающий в настоящее время пост министра промышленности и заместителя премьер-министра по энергетике. Это в основном при нем против Ходорковского выдвигались обвинения в хищении и отмывании денег.

То, что они вообще согласились прийти, и что судья позволил их вызвать, само по себе является признаком постепенных перемен, говорят адвокаты Ходорковского. Предпринятые ранее более активные попытки вызвать в суд членов путинского правительства, при которых государство уничтожало "ЮКОС", не имели успеха. Критики утверждают, что все это дело является политической атакой Кремля на Ходорковского.

Отвечая на прямые вопросы Ходорковского, сидевшего в своей стеклянной клетке, Греф и Христенко заметно нервничали, столкнувшись лицом к лицу с человеком, которого их правительство практически уничтожило, и с которым они когда-то общались по-приятельски как с ведущим теневым воротилой.

Обоим пришлось отвечать на очень подробные, технические и, как сказал сам Ходорковский, "глупые вопросы" по делу обвинения. А в деле этом Ходорковский и его партнер по бизнесу Платон Лебедев обвиняются в том, что в период с 1998 по 2003 год украли 350 миллионов тонн нефти, то есть, почти всю добытую компанией "ЮКОС" нефть. Ни тот, ни другой не стали полностью отвергать выдвинутые против них обвинения. Ходорковский также воздержался от агрессивных и политических вопросов по этому делу.

Нервно подергиваясь, Христенко часто повторял, что не знаком с подробностями обвинения. Вместе с тем, он заявил, что схемы трансфертного ценообразования, лежащие в основе обвинения прокуратуры, были в то время обычным делом в российском нефтяном бизнесе. Христенко добавил, что правительство было обеспокоено тем, что данные схемы ведут к потерям для федерального и региональных бюджетов, а также могут вести к потерям для миноритарных акционеров в нефтедобывающих подразделениях.

Однако, как отметил ведущий адвокат Ходорковского Константин Ривкин, Христенко не сказал, что действовавших по этим схемам людей надо сажать в тюрьму, или что они нарушили какой-тот закон. Он лишь заметил, что правительство постепенно меняло законодательство в целях устранения этих проблем. Христенко также заявил, что ничего не знал о хищениях нефти в тех объемах, о которых говорится в обвинении протии Ходорковского и Лебедева.

Днем ранее еще больше нервничавший Греф также сказал, что никогда не слышал о том, что в компании "ЮКОС" совершаются такие крупные хищения, о которых сегодня заявляет обвинение.

По словам адвокатов Ходорковского, они были удовлетворены показаниями свидетелей. Ривкин даже заявил, что сегодняшние слова Христенко о стандартной практике торговли нефтью "разрушили обвинения прокуратуры до самого основания".

Но судья, скорее всего, вынесет более осторожное суждение. Он может истолковать высказывания министров так, как посчитает нужным, особенно учитывая тот факт, что появление в суде министров отнюдь не стало прорывом в деле Ходорковского. "Я не вижу кардинальных перемен в позиции власть имущих. Мы не может говорить ни о каких кардинальных переменах до тех пор, пока я не услышу, что они согласились изменить условиях содержания Ходорковского, или пока не будут сняты обвинения", - заявил Ривкин.

Но чем больше официальные лица говорят об обычной практике в нефтяной отрасли, тем больше кажется – по крайней мере, внешне – что какой-то свет в этом деле все же прольется.

Перевод Иносми.ру

Александр Подрабинек, Русская служба RFI, 23.06

Возможно, в суде над Ходорковским и Лебедевым происходят качественные сдвиги. В роли свидетелей начали выступать важные персоны российского правительства. Вчера давал показания как свидетель защиты бывший министр экономического развития Герман Греф, сегодня – нынешний министр промышленности и торговли Виктор Христенко.

К 10 часам утра половину пустующего зала судебного заседания заняли фотографы и операторы с видеокамерами, которым разрешили поснимать подсудимых с условием, что затем они удалятся вон. Завели и самих подсудимых – Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, которые заняли свои обычные места в застекленном боксе, который похож то ли на стеклянный шкаф, то ли на аквариум. Вслед за подсудимыми зал заполнила публика: журналисты с компьютерами, блокнотами и диктофонами, друзья и родственники подсудимых, отец и мать Ходорковского. В зал суда, рассчитанный на 30 мест для публики, втиснулось человек пятьдесят, но все желающие все равно не поместились, и остальные ушли этажом ниже смотреть процесс по видеомониторам.

Затем явился главный свидетель сегодняшнего дня, а, возможно, и всего процесса. Он вошел в зал уверенной министерской походкой в сопровождении двух личных охранников упитанного телосложения и группы судебных приставов. Выслушав от судьи все про свои права и обязанности, Виктор Борисович Христенко страшно удивился, что ему необходимо предъявить секретарю свой паспорт. Он даже повернулся лицом к залу, чтобы показать публике, насколько он удивлен. Вероятно, это было для него так же неприятно, как россиянину из провинции показывать свой паспорт милиционеру в московском метро.

Судья Виктор Данилкин был заметно доволен. Лицо его светилось счастьем, но иногда он немного смущался: все-таки участие в процессе действующего министра - событие для России редкостное.

Вначале Виктора Христенко допрашивал Ходорковский, который называл свидетеля по имени отчеству, и последний отвечал ему тем же. Ходорковский сосредоточился на двух основных темах – ценообразовании и возможности незаметно похитить 350 млн. тонн нефти, в чем его обвиняет прокуратура. По поводу возможности хищения Христенко объяснил, что в «Транснефти», председателем совета директоров которой он являлся, не было случая, чтобы конечный получатель не получил хотя бы литр нефти, закачанный в транспортную систему производителем или промежуточным трейдером. Хотя, согласился Христенко, случаи воровства, конечно, бывают из-за нелегальных врезок в нефтепроводы, но то уже - ответственность «Транснефти». Про то, что кто-то когда-то похищал по 60 млн. тонн нефти ежегодно и похитил, в общей сложности, 350 млн., министр никогда ничего не слышал.

Что касается заниженных цен, по которым продавалась нефть ЮКОСа внутри страны (а именно в этом, напомню, обвиняет подсудимых прокуратура), то тут Христенко пояснил, что иначе и быть не может – нефть, например, в Роттердаме обязательно будет стоить дороже, по крайней мере, на сумму экспортной пошлины, а также транспортных и других логистических расходов. Платон Лебедев напомнил суду, что ЮКОС продавал нефть по заниженным ценам также по межправительственным соглашениям и по госзаказам – армии, МЧС и другим госструктурам. Никто не посчитал это преступным. (От себя добавлю, что и сейчас ГАЗПРОМ, например, продает по заниженным ценам газ Украине, но никого за это в суд не тянут).

Христенко подтвердил суду, что ЮКОС был обычной для того времени компанией, с обычной отчетностью и управлением.

Обвинение настаивает на том, что Ходорковский и Лебедев как физические лица похитили, практически, всю добытую ЮКОСом нефть. Так и представляю себе подсудимых, которые 12 лет назад под покровом ночи присосались к трубе и откачали из нее за несколько лет непонятно куда всю нефть. Но, в таком случае, либо ЮКОС, либо перекупившая ее «Роснефть» должны были бы обнаружить пропажу. Ходорковский спросил министра Христенко, знает ли он что-нибудь об инвентаризациях в этих кампаниях и их результатах. Христенко сказал, что ему о выявленных хищениях ничего неизвестно. При этих словах прокурор Лахтин взвился и потребовал снять вопрос, поскольку подсудимый "дезориентирует свидетеля". Судья вопрос оставил, а прокурор тут же демонстративно покинул зал суда, чем заронил в души многих надежду, что еще пара таких случаев - и все прокуроры покинут процесс навсегда, отказавшись от обвинения. Увы, Лахтин скоро одумался и вернулся в зал суда, притащив с собой несколько томов уголовного дела.

Со стороны обвинения сидело пять работников прокуратуры, из которых только двое реально участвовали в процессе. Прокурор Лахтин был самым инициативным и самым забавным. По ходу процесса он часто жаловался на Ходорковского, который то не дает ему сказать слова, то обвиняет его, Лахтина, во лжи (что правда, такие обвинения были), то неправильно «ориентирует» свидетеля. Было заметно, что Лахтин раздражает судью и смешит зал. Правда, как только зал начинал смеяться над какой-нибудь очередной выходкой бедного прокурора, пристав грозно призывал всех к порядку. Одну женщину, не удержавшуюся от ехидных аплодисментов прокурору, пристав вывел из зала суда.

Прокурор Лахтин, действительно, производил удручающее впечатление. В отличие от подсудимых, вид у него был слегка затравленный, речь сбивчивая и голос временами дрожал от обиды. Он забывал ссылаться на тома и страницы дела, чего требовал от защиты, или сокращал до одного слова названия иностранных компаний, отчего становилось непонятно, о чем идет речь. Тогда судья Данилкин ему говорил: «Валерий Алексеевич, вы назовите компанию полностью». В зале засмеялись, и кто-то тихо заметил: «Да он полностью не выговорит», а Лахтин на это возразил: «Я называю… как называю».

Пытаясь компенсировать свои личностные недостатки, Лахтин зачитывал длинные документы из дела, но, не зная, что спросить у свидетеля, в основном, просил его эти документы прокомментировать. Христенко добросовестно пересказывал ему своими словами услышанный документ, и прокурор, казалось, был доволен. Таким странным образом прокуратура поддерживала значительность и обоснованность предъявленных подсудимым обвинений.

Собственно говоря, так же устроен и весь этот процесс. Характерно, что силовые атрибуты правосудия играют в этом суде важную роль. Ходорковского и Лебедева приводят в зал суда автоматчики, будто подсудимые, действительно, вот-вот собираются сбежать или их будет отбивать отряд приморских партизан. Их не сажают на обычную скамью подсудимых рядом с адвокатами, а заставляют говорить через микрофоны из стеклянной клетки. Все это совершенно лишнее, это очевидно, как очевидно и то, что суд пытается таким образом нагнетать напряженность и придать процессу ту серьезность, которой не хватает материалам уголовного дела.

Возможно, отчасти поэтому, суд согласился выслушать столь высокопоставленных свидетелей. Это придает процессу еще больший вес. Вряд ли здание этого суда посещали в качестве свидетелей министры. Хотя, надо сказать, здания помнят многое. В здании Хамовнического суда, например, до революции 1917 года помещалась частная женская гимназия Алферовой, которую, среди прочих, посещала Марина Цветаева. Возможно, 14-летняя будущая поэтесса бегала по той комнате, в которой теперь судят Ходорковского и Лебедева. У старых московских домов богатая история. Ходорковский и Лебедев впишут свою страницу и в историю этого дома, и в историю нашей страны. Возможно, даже прокурора Лахтина наши потомки вспомнят когда-нибудь недобрым словом.

Александр Подрабинек, известный российский правозащитник

Перевод Иносми.ру