Наталия Геворкян, «Газета.ru», 12.05.2010

Цитата длинновата, но уж больно хороша:

«Следует также отметить, что обвиняются подсудимые в совершении преступлений, относящихся к категории преступлений в экономической сфере. За указанные преступления в ведущих европейских странах и, в частности, США, на которые так любят ссылаться подсудимые, то есть в государствах с развитой рыночной экономикой и стабильной сформировавшейся государственно-политической системой, основанной, как и в Российской Федерации, на принципе демократии, предусмотрено достаточно суровое наказание в виде лишения свободы до 25 лет и более. Это и неслучайно, поскольку подобные преступления подрывают экономическую основу любого государства. Позиция подсудимых и их защитников, и всякого, кто пытается придать такой категории преступлений статус незначительности, не отвечает интересам соответственно и нашего, и любого другого государства. Своими же откровенно наглыми и беспринципными действиями Ходорковский и Лебедев дискредитировали законопослушных представителей бизнес-сообщества России перед зарубежными контрагентами и в целом наше государство и его авторитет».

Это из сегодняшнего ходатайства прокурора Лахтина о продлении Ходорковскому и Лебедеву срока пребывания под стражей до августа.

Удивительная все же логика у российских прокуроров… Подсудимые ОБВИНЯЮТСЯ в совершении экономических преступлений. Пока по второму делу только обвиняются. И следующая фраза – ЗА УКАЗАННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ и далее по тексту «в ведущих европейских странах и, в частности, в США (то есть как это – в частности? Не поняла, но надеюсь, Лахтин знает, что США не в Европе), предусмотрено наказание до 25 лет и более. Так за ДОКАЗАННЫЕ в суде преступления в США дают и 150 лет, что там 25. Но не маринуют до приговора в тюрьме годами за экономические преступления. Тот самый столь любимый Путиным пример с Бернардом Мэдоффом, обманувшим, мягко говоря, полмира. С декабря 2008-го, когда стало известно о его махинациях, до 12 марта 2009-го, когда он признал вину, один из самых выдающихся мировых мошенников был под залогом в 10 миллионов долларов, домашним арестом и круглосуточным электронным наблюдением в своей Манхэттенской квартире стоимостью в 7 миллионов. Вы думаете, прокуроры не требовали взять его под арест сразу? Примерно с теми же аргументами, что и Лахтин в Хамовническом суде: может сбежать, может продолжать противоправную деятельность, может представлять угрозу для общества. Тем не менее отсидел Мэдофф под стражей до приговора 3 месяца – с марта по июнь 2009 года.

Я не знаю, такая же у нас демократия, как считает Лахтин, как в Америке, но на всякий случай напомню, что Ходорковский с Лебедевым в СИЗО с февраля 2007 года (только по второму делу). Они в тюрьме все эти годы, один с июля, второй с октября 2003-го, минус порядка года и пары месяцев, которые были в колонии. То есть что получается? Лет пять, если не больше. Нет, не стоило бы господину прокурору упоминать Америку. У нас несравненная отечественная демократия. Кстати, Ходорковский не сбежал даже тогда, когда мог сделать это с легкостью невероятной: тогда, когда арестовали Платона и открыто намекнули ему на ту же участь, если не отвалит, когда у него был выбор – возвращаться из загранкомандировок или не возвращаться. Он никогда никуда не бежал. Лахтину ли этого не знать, который лично в Басманном суде требовал и получал санкцию на арест сначала Лебедева, а потом Ходорковского. Путину ли этого не знать или Сечину, которым было бы куда проще во всех отношениях, если бы Ходор отвалил. Не Ходорковский и Лебедев, а российская власть дискредитировала Россию схемой отъема ЮКОСа через липовую «Байкалфинансгрупп». «Законопослушные представители бизнес-сообщества России» были не дискредитированы, а напуганы арестом Ходорковского на многие годы вперед, чего никогда в глубине души не простят этой власти. Западные контрагенты ответили на арест Ходорковского обвалом рынка. Авторитет нашего государства уничтожается каждый день в Хамовническом суде, потому что государство там представляет Лахтин. Авторитет Ходорковского и Лебедева за эти годы вырос, о чем говорят все опросы общественного мнения. Вообще я бы всем советовала в данном случае судить об авторитете и уровне мозгов в России по этим двум зэкам, а не по гособвинителям. Так как-то спокойнее за родину.

Ну и какие варианты у судьи Данилкина в ответ на, не помню, уже какое по счету ходатайство прокурора продлить Ходорковскому и Лебедеву срок пребывания под стражей? Не густо. Они сидят по первому делу до 2011 года. Вариант: условно-досрочное освобождение по первому делу по требованию адвокатов и домашний арест до приговора по второму. Звучит нереально оптимистично. Другой вариант. Представим себе немыслимое: судья решает отклонить для разнообразия прокурорское требование о продлении срока содержания под стражей. Получается, что Ходорковского и Лебедева должны бы вернуть в колонию, где они бы продолжили досиживать первый срок и где, кстати, имели бы право на трехдневное общение с родными раз в квартал, чего лишены все эти годы, пока сидят в СИЗО. Но кто же их отпустит в зону, если продолжается второй процесс? Тогда, возможно, отклонение прокурорского ходатайства со стороны судьи могло бы сказаться на условиях их содержания в тюрьме. Например, облегчение тюремного режима до уровня зоны. Звучит, я понимаю, ужасно, но все же лучше видеть родных иногда не через стекло и подольше. К тому же эти, как отметил Лахтин, образованные обвиняемые могли бы делать какую-то работу в СИЗО, например. Ну, не знаю, стать тюремными библиотекарями, если есть библиотека, или что там еще можно делать, а не сидеть в камере под круглосуточным наблюдением. То есть, не покидая СИЗО, реализовать свое право на освобождение из-под стражи.

Слишком запутанно и сложно. Куда проще проштамповать им новый срок под стражей, мотивированный обвинением на десяти с лишним страницах абсолютно надуманных аргументов. Проще государству в лице обвинения и судьи, а также власти, во всяком случае одной ее неравно сильной половине. Государственному обвинителю проще, если обвиняемые заткнутся, перестанут говорить, задавать вопросы, защищаться и апеллировать к европейскому суду. Российскому государству проще считать себя такой же демократией, как «ведущие европейские страны и, в частности, США», чем ею быть. Именно этот разрыв между формой и смыслом, между словами и реальностью, столь очевидный в Хамовническом суде, дискредитирует нашу страну так, как не смогли бы никакие Ходорковский и Лебедев, даже если бы очень захотели.