Алексей Малашенко: «Было дано указание разворошить это дело и еще раз их наказать, припугнуть, а заодно и всех остальных - то есть, довести до логического конца: что хотим, то и делаем. Это один вариант, который совершенно очевиден. А другой вариант, в общем, полностью противоположный» («Эхо Москвы»)

«Эхо Москвы», программа «Власть» с Евгением Киселевым, 13.03.2009

<…>

Е.КИСЕЛЕВ: Я представлю гостя программы, - вместе со мной в студии Алексей Малашенко, эксперт московского Центра Карнеги, один из известнейших российских политологов. Скажите, пожалуйста. Из перечисленного пасьянса событий, какие вам представляются наиболее интересными и поучительными?

<…>

Е.КИСЕЛЕВ: Продолжаем очередной выпуск программы «Власть». Мы заговорили о суде над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, который начался в Москве на прошлой неделе. На этой неделе суд продолжился и надо сказать, адвокаты оказались правы – этот новый процесс над бывшими совладельцами ЮКОСа начался необычным образом. Как правило, короткая, формальная часть любого судебного процесса, так называемые предварительные слушания, которые проходят в закрытом режиме, в данном случае растянулись уже на много дней, адвокаты говорил, что собираются подойти к этой части процесса отнюдь не формально. Подробности происходящего - в материале Евгения Бунтман.

Е.БУНТМАН: Претензий к суду и прокуратуре с каждым днем становится все больше – если на первой неделе предварительных слушаний ходатайства были скорее формальными, то теперь они затрагивают саму суть процесса. Главный аргумент защиты таков: нельзя человека судить дважды за одно и то же преступление. Обвинительное заключение перечисляет все те же соображения, что и на первом процессе, только теперь, - говорит адвокат Ходорковского Вадим Клювгант, - они рассматриваются по другим статьям – «хищение» и «отмывание денег», а это уже совсем другие сроки заключения. По этому вопросу защита Ходорковского в минувшие выходные получила довольно неожиданную поддержку со стороны главы РСПП Александра Шохина – тот в программе «Вести недели» у Сергея Брилева говорил о том же – если, по его словам, людей осудили за то, что они не заплатили налоги, то, по меньшей мере, странным представляется то, как они своровали нечто, за что не заплатили налоги. Вот цитата из Шохина: «либо первое дело должно развалиться, либо второе не имеет никакого основания». Поддержка весомая, можно задаваться вопросом, почему это интервью появилось на госканале, но факт налицо: о бессмысленности второго процесса говорят не только адвокаты.

Могут об этом заговорить и другие - Платон Лебедев на одном из заседаний попросил вызвать в суд в качестве свидетеля защиты вице-премьера, министра финансов Алексея Кудрина – министр должен выступить скорее в качестве эксперта, объяснить, какие нормативные документы Минфина существовали и тем самым помочь защите доказать, что Ходорковский и Лебедев закон не нарушали.

Самим экс-руководителям ЮКОСа и вовсе до сих пор непонятно, в чем их обвиняют. Защита рассказывает, что прокуроры так и не удосужились объяснить Лебедеву и Ходорковскому, в чем отличие новых обвинений от предыдущих, и какие такие новые факты были установлены следствием. И неудивительно, что адвокаты снова и снова заявляют отвод гособвинителям Шохину и Лахтину, но пока ничего добиться не могут.

Наконец, еще важный процессуальный момент - защита Лебедева и Ходорковского так и не поняла, почему среди множества других был выбран хамовнический суд. Во всяком случае, из материалов дела неясно, какое из деяний бывших руководителей ЮКОСа имеет к этому отношение. Ведь если в обвинении идет речь о тех же преступлениях, непонятно, почему Ходорковского и Лебедева не отправили в Мещанский суд – не исключено, что из медийных соображений – чтобы уже не было полной идентичности двух процессов.

Е.КИСЕЛЕВ: Напомню - наш сегодняшний гость Алексей Малашенко. Политический смысл происходящего на новом процессе, вообще, новый процесс против Лебедева и Ходорковского, каким вам представляется? И есть вообще смысл?

А.МАЛАШЕНКО: По поводу смысла. Возникает вопрос простой - кому это надо, кто это затеял? Потому что мы прекрасно знаем, что суд у нас, конечно, неподкупный, но тем не мене, подчиненный. То есть, было дано указание разворошить это дело и еще раз их наказать, припугнуть, а заодно и всех остальных - то есть, довести до логического конца: что хотим, то и делаем. Это один вариант, который совершенно очевиден. А другой вариант, в общем, полностью противоположный. Потому что если делать, то это надо делать серьезно, это надо готовиться. А в том, что мы слышим, что мы читаем, есть какая-то несолидность, есть какая-то подстановка. Потому что уже настолько очевидно, что это все почти из ничего слеплено, настолько видно, что все, что можно было нарушить, уже нарушено и, по существу, речь идет о возможности развала дела. И то, что сейчас говорил Шохин - а не только он так выступает, и это уже показывается по телевидению – это очень любопытный симптом. Не получается ли так, что начинали одни, потом появились какие-то другие деятели – ну, не фигуранты этого процесса, но я даже не знаю, как их назвать – но те, кто в ходе этого процесса действовали активно, они начинают переигрывать инициаторов. У вас нет такого ощущения?

Е.КИСЕЛЕВ: Есть такая история – вы помните - приговорили их к 8 годам, было это осенью 2005 года, когда фактически Лебедев уже отсидел два года, Ходорковский – около двух лет. Это означало, что еще через два года, то есть, буквально в 2007 г. И тот и другой могут рассчитывать на условно-досрочное освобождение. И мне приходилось слышать, что новое дело было возбуждено практически одновременно с вынесением приговора с тем расчетом, что если вдруг встанет вопрос об условно-досрочном освобождении, то на свободу они не выйдут - их условно-досрочно освободят - вдруг, но они останутся в заключении, поскольку будут подследственными по другому делу. Порой я думаю, что нам все кажется, что там люди играют, занимаются высшей математикой, а у них подчас способность считать на уровне забивания «козла». Вот просчитают два-три хода вперед, а там – куда кривая выведет.

А.МАЛАШЕНКО: Я с вами полностью согласен, только тут вот какой момент – при принятии решений у нас очень часто руководствуются некоей верой в то, что они поступают правильно, а то и просто некоторым инстинктом. Потому что если мы сейчас попытаемся разобраться в том, что сейчас происходит, логически, в формальной логике, то мы почти ничего не поймем. Поэтому действительно, видимо, речь идет о каких-то импульсивных ходах. И я бы к этому добавил еще одно обстоятельство, с которым, может быть, вы не согласитесь. Представьте себе нынешнюю ситуацию, ситуацию кризиса, ситуацию слабого правительства, которое, в общем, до сих пор не имеет программы, как выходить из этого кризиса и появление такой фигуры – выплывание - как Ходорковский. С его идеями, соображениями, опытом. А зачем нужен Ходорковский, простите, в этой ситуации? Зачем нужны какие-то новые идеи? А уверяю вас, он не потерял там рассудка и разума.

Е.КИСЕЛЕВ: Ну, он воспринимается уже как мученик, как пострадавший, такие люди в России востребованы, их легко полюбить. Он сейчас для многих граждан виртуальный персонаж, а если его действительно выпустить на свободу, дать ему трибуну, да послушать – а ведь он человек – мне приходилось с ним в жизни общаться – он человек чрезвычайно образованный, обаятельный.

А.МАЛАШЕНКО: Да просто умный. Очень умный человек.

Е.КИСЕЛЕВ: И через 10 минут разговора с ним вы можете оказаться в него совершенно влюблены. Не случайно у него так много верных сторонников.

А.МАЛАШЕНКО: То, что вы сейчас говорите, это лишний козырь в пользу непонимания того, что сейчас происходит. Потому что фактически ему делается реклама.

Е.КИСЕЛЕВ: Ну и есть и еще одно соображение – если об этом говорить – не знаю, согласитесь вы .или нет, но есть фактор президента Медведева. Для него одобрить решение об условно-досрочном освобождении Ходорковского «просто так» - значит открыто заявить о своей нелояльности человеку, который сделал его президентом, нынешнему премьер-министру Путину. Тем более – помиловать, как призывали его некоторые. Хотя, в общем, нет сомнений, что такое конституционное право - помиловать любого осужденного - у президента есть. Там споры идут о том, нужно ли осужденному писать заявление, или не нужно, - не в этом дело. Он политически не может это сделать. А дать этому делу, не прикасаясь к нему руками, самому развалиться в суде - это в его интересах.

А.МАЛАШЕНКО: Если вы правы, - предположим, вы правы - я не могу ни согласиться с вами, и ни оспорить то, что вы говорите. Но хотелось бы, чтобы то, что вы произнесли, было бы какой-то правдой. Попросту говоря, имеет место попытка его подставить – это раз. И прилепить его к той группе людей, которая все это начинала, то есть, он и так пока еще как бы не так самостоятелен, несмотря на то, что его самостоятельность все-таки растете – так будем говорить. И ему предстоит в этой ситуации сделать выбор. И согласитесь, это очень непростой выбор, это тот выбор, который может привести к качественным изменениям внутри элиты, что будет тоже очень и очень любопытно – особенно в условиях кризиса.

<…>