Адвокат Вадим Клювгант: «Наши оппоненты пытаются укрепить порочный круг - они обосновывают, что арест по новому обвинению необходим, потому что возможно УДО по предыдущему приговору. А здесь они говорят, что нельзя отпустить условно-досрочно, потому что он должен отбывать заключение под стражей по новому обвинению» (Русская служба Би-би-си).

Русская служба Би-би-си, 22.08.2008
<…>
Ранее в пятницу адвокат экс-главы ЮКОСа Вадим Клювгант в интервью Русской службе Би-би-си назвал тактику обвинения "системной, масштабной, умышленной фальсификацией, предпринятой тюремными властями".

По его словам, представители СИЗО, в частности, показали видеозапись, на которой, по их словам, зафиксировано нарушение Ходорковским тюремного режима. Речь идет об эпизоде, когда он якобы не держит руки за спиной, в то время как должен был это делать.
Накануне, в первый день слушаний, бывший сокамерник Ходорковского Игорь Гнездилов признался в суде, что оговорил Ходорковского под давлением администрации СИЗО.
Гнездилов заявил, что по договоренности с руководством изолятора написал две версии объяснительной записки, в одной из которых говорится, что он видел, как Ходорковский не убрал руки за спину.

В ответ представители СИЗО заявили, что продемонстрируют суду видеозапись камер наблюдения, которые зафиксировали нарушение Ходорковского. В пятницу она была показана.
По словам Клювганта, подлинность этой видиозаписи подтвердить невозможно; конверт, в котором начальник СИЗО принес диск с видеозаписью, был не запечатан. "Никаких документальных подтверждений, что это взято из соответствующим образом охраняемого архива видеозаписи и что к нему исключен доступ третьих лиц - не представлено и не имеется. То, что мы увидели на картинке - микроскопического размера изображение, нечеткое", - пояснил адвокат. По его словам, на одном кадре люди видны только со спины.
"Второй кадр, судя по надписи, сделан не в том месте, которое является предметом так называемого нарушения. А того места, где якобы была не выполнена команда, и самого момента отдачи этой команды и ее невыполнения на видеозаписи нет вообще, - сказал Клювгант. - Вот это я и называю фальсификацией, потому что они это выдают за доказательство нарушения".
Кроме того, начальник краснокаменской колонии представил характеристику на Ходорковского, которую, по словам защиты, суд не запрашивал - для рассмотрения вопроса об УДО достаточно документа из читинского изолятора, где сейчас содержится экс-глава ЮКОСа.
Адвокат считает, что характеристика из Краснокаменска также сфальсифицирована, поскольку "этот документ 2008 года (когда Ходорковского в этой колонии уже нет почти два года) опровергает те сведения, которые сама же эта колония представила тогда, когда Михаил Ходорковский там еще был. И естественно все изменения в худшую для него сторону".
<…>
Даже если бы суд принял решение об условно-досрочном освобождении Ходорковского, он бы не вышел на свободу, поскольку находится под стражей по второму обвинению.
Однако адвокат Вадим Клювгант говорит, что попытка добиться УДО все равно играет огромную роль для его подзащитного.
"Представьте себе окно, на котором двойная решетка - эту двойную решетку сразу в один присест не уберешь: сначала нужно убрать одну, потом вторую. Сейчас речь идет об одной из них. В любом случае это решение должно быть принято, потому что оно законно. А решение о его аресте по второму обвинению и само это обвинение мы оспариваем параллельно", - пояснил адвокат.
По словам Клювганта, по закону новое обвинение не должно влиять на решение вопроса об УДО по первому приговору.
"Наши же оппоненты как раз этот порочный круг и пытаются укрепить - они обосновывают, что арест по новому обвинению необходим, потому что возможно УДО по предыдущему приговору. А здесь они говорят, и сегодня это сказал прокурор, что нельзя отпустить условно-досрочно, потому что он должен отбывать заключение под стражей по новому обвинению", - сказал адвокат.
<…>

«Эхо Москвы», 22.08.2008
О. БЫЧКОВА: Сейчас поговорим о том, что же происходило на деле, на процессе по делу Михаила Ходорковского в Чите. У нас наш корреспондент Ирина Воробьева сейчас находится там в Чите и расскажет нам, да, есть у нас, алло, Ирина?
С. БУНТМАН: Алло, Ира.
И. ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте.
О. БЫЧКОВА: Привет тебе.
С. БУНТМАН: Привет, Ира. Расскажи нам все как на духу.
О. БЫЧКОВА: Расскажи нам все, как есть, ты уже рассказывала это сегодня, но расскажи нам всю историю для тех, кто не слышал.
И. ВОРОБЬЕВА: Вся история заключается в том, что судебное заседание длилось два дня, это было вчера в течение шести часов, вчера, в основном, выступала защита, выступили адвокаты, выступал сам Ходорковский, выступала его мама, выступал свидетель со стороны защиты. Ходорковский в самом начале сразу сказал, что он требует УДО по закону, (НЕРАЗБОРЧИВО) не признает, все еще считает приговор несправедливым, после чего сказал, что на свободе он собирается заниматься гуманитарными проектами, будет уходить из нефтегазового бизнеса. (НЕРАЗБОРЧИВО) никакой борьба за активы свои он вести не станет. После чего адвокаты последовательно доказывали в своих выступлениях, что Михаилу Борисовичу необязательно весь срок оставшийся ему находиться в местах лишения свободы, что они должны освободить его условно-досрочно. В том числе, адвокаты предоставили слово свидетелю, который говорил по поводу последнего взыскания, которое как раз, это взыскание, и сыграло роль в итоговом решении. Речь идет о том, что Ходорковский обвиняется в невыполнении требований сотрудника учреждения, т.е. СИЗО, во время возвращения с прогулки он не заложил руки за спину. Собственно, у стороны обвинения были показания сотрудников СИЗО, как раз показания, которые подписал бывший сосед Ходорковского, зовут (НЕРАЗБОРЧИВО), но на суде он уже пришел и сказал, что на него было оказано огромное давление, его заставили подписать эту бумагу. Сейчас на суде он хочет сказать, что все было не так, что, на самом деле, никто Ходорковскому команду не давал и т.д. В общем, в первый день выступила только защита, успела мама выступить, мама сказала, она рассказывала о семье, пыталась доказать, что ее сын, который умный и талантливый человек, он гораздо больше пользы принесет будучи на свободе. Она рассказывала о том, как вырос, в какой семье, как много он работал всю свою жизнь. В конце она такой риторический вопрос задала в суде, она сказала, что мне 74, моему мужу 75, скажите, мы вообще увидим своего сына на свободе при жизни при этой. На этом, в общем, заседание первого дня закончилось. Причем судья потребовал предоставить СИЗО, чтобы они предоставили видеозапись камеры слежения в самом следственном изоляторе, чтобы разъяснить как-то ситуацию, степень взыскания по поводу «не заложил руки за спину». Сегодня как раз уже в зале суда показали, прямо всем показали эту запись. Она состояла из двух частей, видно с двух разных камер. За достоверность этой записи я ответить не могу, как и адвокаты, которые сомневаются в этом, в общем, как и все те, кто сидел в зале. На первой записи видно, что несколько человек спиной к камере, которая снимает, проходят по тюремному коридору, и один из них, действительно, не держит руки за спиной. Кто это, понять невозможно, опять же говорю, лица не видно. На второй записи уже видно, как три человека идут на камеру, видно лицо, человек похож, действительно, похож на Михаила Ходорковского, он, действительно, не держит руки за спиной. Но вопрос в том, что на этой записи не было звука, поэтому понять, какие команды в этот момент давали Ходорковскому, действительно ли он не выполнял эти команды, совершенно невозможно. Тем не менее, судья… а, и сторона обвинения попыталась еще вызвать четырех свидетелей, это были четверо заключенных, которые сейчас находятся в СИЗО, один из которых – человек по фамилии Кучма. Если помните, это тот самый заключенный, который в свое время ранил Ходорковского, нанес ему ножевое ранение.
С. БУНТМАН: Да-да, конечно.
И. ВОРОБЬЕВА: Да, там была история, когда Ходорковский отказался заводить уголовное дело, в общем, человека простил, пожалел, по большому счету. И сторона обвинения пыталась вызвать его, этого человека по фамилии Кучма, и еще трех человек, однако и Ходорковский, и защита, они смогли убедить судью, что все эти четыре заключенных не имеют никакого отношения к данному делу, поскольку Кучма явно, действительно, испытывает неприязнь к Ходорковскому, а все остальные ничего такого объективного про Ходорковского сказать не смогут. Судья принял адекватное решение, решение не вызывать этих людей. Тем не менее, на два дня растянулось это заседание, сегодня судья, по-моему, в течение пяти часов объявил перерыв, ушел на обдумывание решения. В (НЕРАЗБОРЧИВО) часов вечера по читинскому времени, в 11, соответственно, по Москве началось объявление решения судьи. Там причем судья зачитал все, и мотивировочную часть, и результивную часть, в общем, на самом деле, две причины, т.е. не получил профессию швея-моториста, есть непогашенное взыскание, вот эти две причины, собственно, которые, по мнению судьи, указывают, что Ходорковский на путь исправления не встал и нуждается в отбывании заключения. Это как раз то, что просили в СИЗО и в колонии, там они предоставляли характеристики, те самые характеристики, которые играли большую роль в этом деле.
О. БЫЧКОВА: Понятно.
И. ВОРОБЬЕВА: Там было сказано, что да, Ходорковский спокойный, умный и т.д., но на путь исправления не встал.
О. БЫЧКОВА: На путь исправления не встал.
С. БУНТМАН: Не швей-моторист.
О. БЫЧКОВА: Ясно, да, в общем, руки не держал там.
С. БУНТМАН: Издевательство.
И. ВОРОБЬЕВА: Причем там по поводу этого швея-моториста мама говорила, она сказала, что Михаил Борисович не мог этим заниматься, поскольку у него с детства плохое зрение, он просто не видит эти строчки. В общем, готов был заниматься, чем угодно.
С. БУНТМАН: У всех плохое зрение, не надо.
О. БЫЧКОВА: Велено быть швеей-мотористкой, значит, будешь швеей-мотористкой. Скажи, пожалуйста, а как эмоционально Ходорковский принял это решение суда? Как это все выглядело?
С. БУНТМАН: Он-то надеялся?
И. ВОРОБЬЕВА: Вы знаете, я не могу сказать, что он надеялся, я просто этого не знаю. Но после заседания (НЕРАЗБОРЧИВО) журналистам дали полминуты поговорить с Ходорковским, он сказал, что наша судебная система реформируется не так быстро, он это знал с самого начала. По факту, он ожидал этого решения, после суда я разговаривала с мамой, Мариной Филипповной, она сказала, что тоже она, в общем, ожидала, что такое решение суда будет, т.е. у нее были какие-то надежды на здравый смысл. Но, по большому счету, все ожидали именно этого. Она мне рассказала еще, что с самого первого дня, т.е. я спросила, она была все два дня, сидела Марина Филипповна в зале суда, все это смотрела, наблюдала, выступала. Я ее спрашивала о том (НЕРАЗБОРЧИВО), в данном случае, конкретном заседания к Ходорковскому отнеслись как к обычному заключенному…
О. БЫЧКОВА: Или как к Ходорковскому.
И. ВОРОБЬЕВА: Или как к Ходорковскому, да. И она мне сказала, что с самого первого дня следствия к Ходорковскому относились только как к Ходорковскому, т.е. никакой объективности, по ее мнению, с самого первого дня не было вообще ни разу.
С. БУНТМАН: Нет, понятно, что если бы обычный заключенный с таким поведением, как Ходорковский, на него б молилась колония просто, его б портрет висел в красном углу, там бы крестились на него все начальники, был бы такой.
И. ВОРОБЬЕВА: В том-то и дело, что в характеристике они все говорят, что он спокойный, адекватный, что он строит свои отношения с соседями по камере на доверии, что он уважительно и приветливо относится.
О. БЫЧКОВА: Собственно, он нормальный человек, да.
С. БУНТМАН: Не шьет и не пляшет, вот все.
И. ВОРОБЬЕВА: (НЕРАЗБОРЧИВО) не встал на путь исправления, по мнению всех, кто был на стороне обвинения.
С. БУНТМАН: Смешно, заказуха, ясно совершенно. Конечно, решение принимается не в суде. Спасибо, Ира, большое, когда ты возвращаешься?
И. ВОРОБЬЕВА: Я очень надеюсь, что я вернусь завтра, на перекладных, непонятно, как в смысле…
О. БЫЧКОВА: Я очень надеюсь тебя увидеть в понедельник вечером в программе «Своими глазами», ты уже к тому времени вернешься, давай приходи, уже сядем здесь в студии, не спеша, и расскажешь все и о Ходорковском, о том, что ты там видела, и о Чите, какие люди там были. В общем, готовься, короче говоря.
И. ВОРОБЬЕВА: Обязательно.
О. БЫЧКОВА: Увидимся в понедельник после 22-х.
И. ВОРОБЬЕВА: Спасибо.
С. БУНТМАН: Спасибо, Ирина Воробьева у нас из Читы, наш корреспондент на этом странном заседании

«РЕН ТВ», 21.08.2008
Ведущий: Правосудию не видно конца. Читинские судьи взяли паузу для принятия решения о судьбе Михаила Ходорковского. Им понадобились еще одни сутки. А у экс-олигарха появилась возможность в очередной раз подумать о своем поведении, от которого и зависит его условно-досрочное освобождение. А чтобы бывший владелец ЮКОСа не скучал в ожидании вердикта, сразу после заседания его отправили на допрос по новому делу. Репортаж Артема Высоцкого.

КОР: Этот суд в далекой от столицы Чите собрал сегодня значительно меньше журналистов, чем когда-то собирал Басманный суд в Москве в разгар процесса над Ходорковским. Тем не менее, были предприняты и усиленные меры безопасности. Улицу зачем-то перекрыли. А внутри поставили строгий конвой, который почему-то запрещал прессе общаться с бывшим олигархом.

КОР: Михаилу Ходорковскому оставалось кивать головой и улыбаться, приветствуя корреспондентов и фотографов, щелкающих затворами камер. В зале судебных заседаний его супруга, мать и друзья, кто не осужден и смог прилететь в Читу.

О нарушении дисциплины об этих взысканиях суду сообщил прокурор. Взыскания были наложены администрацией СИЗО 18 августа, то есть, за три дня до этих слушаний. Но прокурор неожиданно добавил, что не будет добавлять в материалы дела этими документами. Что это были за нарушения, рассказал сам осужденный.
МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ (заключенный в 1996-2005 гг. - владелец "ЮКОС"): Ко мне в камеру зашел начальник тюрьмы, очевидно, что не по своей воле и в понедельник я узнал, что мне предъявлены претензии. На мой взгляд, ложные и смешные. Во-первых, я будто бы отказался сообщить начальнику СИЗО сколько человек в моей камере, я начальнику сообщаю два, и во-вторых, будто бы крышка бачка для питьевой воды грязная.
КОР: Ходорковский заявил, что на заседание его привезли прямо из камеры СИЗО. Он сказал, что на свободе займется реализацией гуманитарных программ, воспитанием детей и ни слова о политике. При этом напомнил, что не писал прошение о помиловании, так как не считал и не считает себя виновным.
МИХАИЛ ХОДОРКОВСКИЙ (заключенный, в 1996-2005 гг. - владелец ИК "ЮКОС"): Я по-прежнему убежден, что приговор по моему делу был не справедливый. Именно поэтому, пользуясь своим конституционным правом, я его оспариваю исключительно в рамках закона.
КОР: Открытая часть слушаний на этом завершилась. Адвокаты Ходорковского отмечают, что судья Игорь Фалелеев к рассмотрению обращения бывшего олигарха подошел неформально. Затребовал и изучил его уголовное дело. Сегодня же на суде огласил характеристики, которые в разное время давались ему в СИЗО Москвы, Читы и в колонии в Краснокаменске. Из положительных качеств отмечает вежливость, образованность. Из отрицательных - категорическое не согласие с приговором суда.
НАТАЛЬЯ ТЕРЕХОВА (адвокат Михаила Ходорковского): Представлено было, прежде всего, 22 тома материала личного дела непосредственно по запросу суда. Это необычно в отношении осужденных.
КОР: Многие думали, что решение суд примет уже сегодня. Однако оказалось, что неясной остается судьба еще одного взыскания, наложенного администрацией СИЗО Читы еще в 2007 году. Тогда, проходя по коридору изолятора на прогулку, Ходорковский как будто не выполнил команду "Руки за спину!". Завтра в суд принесут телевизор, и судья просмотрит запись камер видеонаблюдения. А прямо из суда Ходорковского повезли на допрос по новому уголовному делу, которое сейчас расследует Генпрокуратура.
Однако, если Читинский суд завтра и освободит опального олигарха, то на свободу он скорее всего не выйдет, поскольку срок его содержания в СИЗО по второму делу продлен до 2 ноября.
А. Высоцкий, К. Сахидов. Рен-ТВ.

Игорь Романов, «Независимая газета», 22.08.2008
<…>
Вчера по ходатайству защиты в суде были заслушаны показания бывшего сокамерника экс-главы ЮКОСа Игоря Гнездилова – того самого, который сообщил администрации, что Ходорковский не держал руки за спиной. В суде Гнездилов объяснил, что написал объяснительную «против Ходорковского», опасаясь, что его не выпустят на свободу, поскольку у него как раз решался вопрос об условно-досрочном освобождении. Как рассказала корреспонденту «НГ» адвокат Ходорковского Наталья Терехова, даже без объяснений Гнездилова у защиты есть все основания говорить, что данное взыскание наложено незаконно.
Более того, наличие взыскания еще не означает, что суд может автоматически отказать в удовлетворении ходатайства об УДО. «Один факт невыполнения требований администрации СИЗО не может быть квалифицирован как отрицательное поведение, – полагает Терехова. – Суд должен в совокупности оценить данные, свидетельствующие о поведении осужденного за время отбывании наказания. Если человек шел по коридору и не положил руки за спину, изменилось что-нибудь в его характере?»
В суд также поступили характеристики с мест предварительного заключения, где находился Ходорковский во время следствия, а также из учреждений, где он отбывал наказание. В документах отмечается хорошее поведение заключенного и его вежливость, однако подчеркивается, что он «не встал на путь исправления и не признает своей вины». И, следовательно, нуждается в дальнейшем отбывании наказания в условиях колонии общего режима. Адвокаты считают, что характеристики, выданные их подзащитному, сугубо положительные. «Те черты личности, на которые указывает администрация в описательной части характеристики, они просто замечательные, – отмечает Терехова. – Дай бог каждому, чтобы его так охарактеризовали. А вот вторая, результативная часть, состоит из одного только предложения – не раскаялся в содеянном и на путь исправления не встал».
<…>

Сергей Машкин (Чита), «Коммерсант», 22.08.2008
Ингодинский райсуд Читы вчера начал рассматривать ходатайство об условно-досрочном освобождении экс-главы ЮКОСа Михаила Ходорковского. Олигарх прямо заявил суду, что не собирается раскаиваться в преступлениях, за которые сидит, поскольку не признает своей вины, а нанесенный им ущерб государство уже компенсировало с лихвой, отобрав у него компанию стоимостью $40 млрд. Тем не менее господин Ходорковский рассчитывает на УДО, поскольку формальные требования для реализации этой процедуры соблюдены: половину срока он отбыл и на путь исправления встал. В качестве подтверждения этого факта защита олигарха привела статью, опубликованную в журнале "Коммерсантъ-Власть", и другие не менее веские аргументы. Решение суд должен принять сегодня.
Беспрецедентные меры безопасности, принимавшиеся МВД и ФСИН во время любых перемещений именитого зэка, похоже, отошли в прошлое. Вчера возле здания суда не было ни тройного кольца оцепления, ни снайперов на крышах соседних домов. Михаила Ходорковского привезли из читинского СИЗО в обычном ЗИЛе-"автозаке", перекрыв при этом только крохотную улочку 9-го Января, на которой расположен суд. Сопровождали заключенного всего два автоматчика-омоновца и человек пять обычных милиционеров с пистолетами.
Слово соискателю УДО судья Игорь Фалилеев предоставил сразу после вводной части заседания.
— Всех наверняка интересует, раскаиваюсь ли я после без малого пяти лет, проведенных в заключении,— сказал Михаил Ходорковский.— Раскаяние в грешных поступках является нормальным состоянием человека, но каяться в преступлениях, которых не было, я не могу.
Отказался господин Ходорковский и от компенсации нанесенного им ущерба, объясняя это тем, что после передачи государству построенной им "лучшей", на его взгляд, и "крупнейшей, согласно статистическим данным, нефтяной компании России стоимостью $40 млрд" ущерб и так "был компенсирован с лихвой". "А больше с меня взять нечего",— добавил он. ""С какими приоритетами я буду жить на свободе?" — спросил затем сам себя олигарх.— После освобождения я не намерен возвращаться в нефтегазовый бизнес и искать справедливости. Займусь гуманитарными проектами и своей семьей".
После этого Михаил Ходорковский попросил суд освободить его досрочно, сообщив, что для этого, по его мнению, соблюдены все формальные требования.
— Я отбыл в заключении более половины назначенного судом срока,— заявил он.— И все это время соблюдал все правила поведения. По своему внутреннему убеждению я — законопослушный человек. Даже если закон кажется мне несправедливым, я его сначала исполняю, а потом делаю все от меня зависящее, чтобы этот несправедливый закон отменить. Решение вопроса о моем освобождении будет полезным для общества, моей семьи и, разумеется, меня самого.
Адвокат господина Ходорковского Наталья Терехова, выступившая следом, сразу обозначила стратегическую линию защиты: "Мы готовы говорить о возмещении ущерба и раскаянии нашего подзащитного, но в первую очередь должны обсудить другие вопросы". Сославшись на несколько федеральных законов и разъяснений, данных высшими судебными органами России, госпожа Терехова сообщила, что для досрочного выхода заключенного на свободу необходимыми и достаточными являются всего два условия: отбытие им установленной законом части срока и "отсутствие необходимости в дальнейшем отбывании наказания". Иначе говоря, заключенный должен убедить суд в том, что он даже не исправился, а встал на путь исправления.
Поскольку выполнение первого условия было в данном случае бесспорным — половина назначенного судом восьмилетнего срока экс-главе ЮКОСа истекла еще минувшей осенью, предметом обсуждения на процессе стала личность господина Ходорковского и его поведение в местах заключения.
Госпожа Терехова сообщила, что буквально с первых дней заключения ее подзащитный оказался в крайне тяжелых, не соответствующих избранному судом наказания условиях. После того, как содержащийся в московском СИЗО тогда еще подследственный Ходорковский был осужден осенью 2005 года, его тайно, в спецвагоне перевезли в расположенную в 6500 км от Москвы Краснокаменскую колонию, хотя до этого всех осужденных москвичей этапировали отбывать сроки "не дальше Приволжского федерального округа". Оказавшись в ИК N10, господин Ходорковский попал в восьмой, так называемый адаптационный отряд, в котором вновь прибывшие обычно привыкают к правилам колонии в течение первых двух месяцев. Потом их распределяют по обычным отрядам. Михаил Ходорковский провел в "восьмерке" год и два месяца, не имея возможности установить товарищеские связи, "основанные на доверии и взаимном уважении" с постоянно меняющимися соседями.
Господин Ходорковский, по данным его защитницы, сразу изъявил желание работать, но администрация ИК фактически лишила его этой возможности. Олигарх — химик по образованию, хотел зарабатывать деньги в сфере научной журналистики. Списавшись с редакцией журнала "Химия и жизнь", он предложил главному редактору издания публиковать статьи за деньги и получил согласие. Михаилу Ходорковскому пришел ответ, в котором редакция принимала его на работу в качестве внештатного корреспондента и обещала гонорары в размере от 3 до 9 тыс. руб. за каждый опубликованный материал. Однако администрация ИК наметившееся творческое сотрудничество разрушила на корню, заставив заключенного идти на курсы швей-мотористок при колонии. Начавший трудовую деятельность учеником швеи и закончивший ее укомплектовщиком готовых швейных изделий Mихаил Ходорковский мог рассчитывать только на минимальную зарплату.
Фактически "придушили" сотрудники ФСИН и другую журналистскую инициативу господина Ходорковского — его вступление в так называемую секцию общественных корреспондентов (СОК), объединяющую журналистов-зэков, выпускающих газету "Резонанс", бесплатно распространяющуюся в колониях Читинской области. Корреспондент Ходорковский написал несколько заметок под названиями "Как правильно составить надзорную жалобу" и "Как уберечься в тюрьме от гриппа", но их почему-то не опубликовали. Чуть позже и самого автора вывели из актива СОК по жалобе, составленной на него группой коллег в редакции.
"Заметки из зэков приходилось буквально выдавливать, поэтому и секцию нашу они называли соковыжималкой,— рассказал "Ъ" бывший главный редактор "Резонанса" Виталий Черкасов, пришедший на суд.— Материалы же, присланные авторами, обычно оказывались такого качества, что без слез не взглянешь. Поэтому таким автором, как Михаил Ходорковский, я бы гордился".
По словам госпожи Тереховой, ее подзащитному за все время его содержания под стражей было объявлено шесть взысканий, но все они были необоснованными и надуманными. Первые пять суток карцера он получил еще в августе 2005 года в московском СИЗО "Матросская Тишина" за то, что резал хлеб запрещенной "заточенной пластиной", которой долгое время пользовались все сидельцы камеры. В декабре того же года ему объявила выговор администрация Краснокаменской колонии — арестант пошел искать слесаря для ремонта сломавшейся швейной машинки, покинув таким образом свое рабочее место. В январе 2006 года господин Ходорковский угодил на пять суток в штрафной изолятор — у него нашли опубликованный в открытой печати, но "запрещенный" приказ министра юстиции о правилах внутреннего распорядка в колониях. В марте того же года олигарх получил уже семь суток ШИЗО за то, что пил чай в комнате, а чуть позже, в июне — десять суток. На этот раз у него нашли два лимона и яблоко, попавшие к зэку незаконным путем: фрукты подарили другие заключенные. Все эти нарушения впоследствии были оспорены адвокатами господина Ходорковского в судах и сняты как незаконные.
Особенно тяжелым и невыносимым положение заключенного Ходорковского, по версии адвоката, стало весной 2006 года, после того как администрация колонии приставила к нему индивидуального охранника. Постоянное присутствие на работах сотрудника учреждения обозлило работавших рядом с Михаилом Ходорковским зэков. 14 апреля 2006 года один из заключенных нанес именитому арестанту удар заточкой в лицо, разрезав ему крыло носа и едва не угодив в глаз. Примерно в это же время в "Новой газете" появилась заметка обозревателя Анны Политковской о том, что господина Ходорковского якобы хотят физически ликвидировать в колонии. Информацию из СМИ тюремщики якобы решили проверить, а на период проверки отправили господина Ходорковского на целый месяц в одиночную камеру.
Осенью прошлого года, к тому времени, когда отбытый Михаил Ходорковским срок стал приближаться к половине отмеренного ему судом, руководство колонии, по мнению защитников, решило найти любой повод для объявления ему взыскания и заблокировать таким образом возможный выход по УДО. 11 октября 2007 года, за две недели до окончания "половинки" господину Ходорковскому объявили очередной выговор за то, что, возвращаясь с прогулки, он не держал руки за спиной, как того требуют правила внутреннего распорядка. Нарушение подтвердил сокамерник Михаила Ходорковского Игорь Гнездилов, возвращавшийся вместе с ним. Однако, выйдя на свободу, господин Гнездилов сообщил в интервью журналу "Коммерсантъ-Власть" (30 июня 2008 года), что оговорил соседа по требованию сотрудников администрации.
Ситуация с последним взысканием имела ключевое значение для решения суда, поэтому защита ходатайствовала о вызове в суд свидетеля Гнездилова и приобщении к материалам дела ксерокопии его интервью во "Власти", что и было сделано. На вчерашнем заседании бывший сокамерник господина Ходорковского полностью подтвердил свою позицию, сообщив, что факта нарушения он не видел, а оговорил соседа, поскольку его собственное УДО на тот момент "оказалось в опасности". Суд принял его показания.
Кстати, в суд Михаила Ходорковского привезли из карцера — он получил два замечания: за то, что не сказал сотрудникам СИЗО, сколько человек сидит в его камере, и за то, что была грязной крышка у бачка с водой. Однако суд решил, что при рассмотрении прошения на УДО эти взыскания учитываться не будут.
Подводя итог, другой адвокат господина Ходорковского Вадим Клювгант заявил суду, что его подзащитный отбывал свой срок в условиях гораздо более тяжелых, чем назначил ему суд. "Все это время он находился как бы за двойной решеткой",— образно высказался господин Клювгант, отметив при этом, что каждый проведенный в таких условиях день должен идти заключенному за два. "Но мой подзащитный нашел в себе силы не озлобиться и не потерять чувства собственного достоинства,— отметил господин Клювгант.— Это лишний раз свидетельствует о том, что Михаил Ходорковский не просто встал на путь исправления, а вообще никогда не сходил с этого пути".
Мать господина Ходорковского Мария Филипповна при выборе судьей решения попросила учесть и ее мнение. Она сообщила, что Михаил Ходорковский "хороший сын и гражданин, воспитанный в рабочей семье (его мать и отец 40 лет проработали на заводе "Калибр".— "Ъ") в духе уважения к труду". "Его ждут дома и в нашей семье, ваша честь, вы можете не сомневаться,— сказала госпожа Ходорковская, добавив: — Мне 74 года, мужу — 75. От вашего решения будет зависеть, увидим ли мы сына при этой жизни".
Присутствовавшие на суде представитель прокуратуры и начальник читинского СИЗО, в котором в настоящее время содержится господин Ходорковский, вчера выступить не успели, но дали суду понять, что, по их мнению, осужденный должен отсидеть назначенный судом срок до конца. Свою позицию представители обвинения выскажут сегодня, а выслушав их, судья Игорь Фалилеев примет свое решение. Даже если он освободит господина Ходорковского по УДО, олигарх все равно останется под стражей, так как был арестован по второму уголовному делу о хищении и легализации незаконных доходов.

Ирина Резник, «Ведомости», 22.08.2008
Сегодня Ингодинский районный суд Читы продолжит рассмотрение вопроса об освобождении Михаила Ходорковского, отсидевшего больше половины срока. Ходорковский по-прежнему убежден, что приговор по его делу несправедливый, и опасается за судьбу людей, ставших заложниками дела ЮКОСа

Чита — город с населением 500 000, застроенный пятиэтажками, среди которых кое-где торчат панельные новостройки. В центре находится Ингодинская тюрьма, сложенная из серого кирпича. Наш водитель Андрей объяснил, что раньше в Чите была одна достопримечательность — церковь декабристов, но после того, как сюда из Краснокаменска привезли Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, всем приезжим сначала показывают тюрьму, а потом уже церковь.

В зале суда было нестерпимо душно. Мест не хватило, некоторым пришлось стоять. Ходорковского привезли в суд из карцера — 18 августа он получил еще два взыскания. Облаченный в черную мантию судья Игорь Фалилеев разрешил телеоператорам снять первые пять минут заседания. Ходорковский улыбался журналистам. Тут и. о. читинского прокурора по надзору за исправительными учреждениями Алексей Федоров преподнес всем сюрприз, предложив не принимать два последних «административных нарушения» во внимание. Сидевшая в зале мать Ходорковского просияла, а адвокаты переглянулись.
«Я обращаюсь с ходатайством об условно-досрочном освобождении (УДО. — “Ведомости”), потому что считаю, что положительное решение вопроса будет справедливым и законным», — начал свою речь Ходорковский. Он уверен, что принесет обществу и своей семье гораздо больше пользы на свободе.
Но тюремное начальство Ходорковского думает иначе.
«В пятницу ко мне в камеру зашел начальник тюрьмы. Очевидно, что не по своей воле, — продолжал Ходорковский. — И в понедельник я узнал, что мне предъявлены претензии — ложные и смешные. Во-первых, я будто бы отказался сообщить начальнику сизо, сколько человек в моей камере. Я — ему! Сообщаю: два. Во-вторых, будто бы крышка бачка для питьевой воды грязная. А специальную питьевую воду здесь в тюрьме ни разу не давали».
Когда Ходорковский начал рассказывать про карцер, судья потребовал выключить камеры. Ходорковский улыбнулся.
«Вернусь к главному. Я по-прежнему убежден, что приговор по моему делу был несправедливый, — заявил он. — Пользуясь своим конституционным правом, я его оспариваю законными средствами. Реализация этого права не может являться законным основанием для отказа в УДО».
По словам Ходорковского, он очень переживает за людей, «безвинно страдающих в связи с его преследованием», но не может «каяться в преступлениях, которых не было». В том числе и из-за опасения за судьбу «многих других людей, ставших заложниками ситуации». После освобождения экс-глава ЮКОСа не намерен возвращаться в нефтегазовый бизнес и добиваться пересмотра решений, связанных с ЮКОСом. «Я намерен посвятить себя гуманитарным проектам и семье», — сказал он и кивнул матери.
Потом слово взяли адвокаты, которые попытались убедить суд в том, что для исправления Ходорковский не нуждается в полном отбывании наказания.
Выслушав адвокатов, судья зачитал тюремные характеристики Ходорковского. Все три (из московского и читинского сизо и из краснокаменской колонии) заканчивались одинаково: в содеянном не раскаивается, не встал на путь исправления, нуждается в полном отбывании наказания.
После обеденного перерыва выступила мать Ходорковского: «Мне 74 года, а отцу Ходорковского — 75, мы хотели бы увидеть сына свободным при жизни». После этих слов Ходорковский опустил голову.
Судья, стараясь не смотреть Марине Ходорковской в глаза, напомнил, что за ее сыном числились дисциплинарные нарушения.
Не считая двух последних, у Ходорковского было шесть взысканий, три отменены судом, два погашены в связи с истечением срока давности, уточнил адвокат Вадим Клювгант. Оставшееся взыскание от 17 октября 2007 г. наложено за то, что Ходорковский, возвращаясь с прогулки, отказался заложить руки за спину. Об этом в объяснительной записке тюремному начальству сообщил бывший сокамерник Ходорковского Игорь Гнездилов. Вчера Гнездилов заявил в суде, что сделал это под нажимом начальника сизо (Владимира Клюкина. — «Ведомости»), тот пригрозил, что иначе Гнездилов сам не получит УДО. Судья обещал посмотреть материалы видеонаблюдения из сизо, чтобы проверить показания сокамерника Ходорковского, и перенес рассмотрение ходатайства об УДО на пятницу.
После заседания Гнездилов сказал «Ведомостям», что пришел в суд добровольно: «Я Ходорковского прозвал узником совести. От тюрьмы да от сумы никто не застрахован. Главное — остаться в ней человеком. Михаил Борисович остался».