Российские СМИ задумались над словами Руперта Мердока: «Чем больше я читаю об инвестировании в Россию, тем меньше мне все это нравится. Чем более мы будем успешными, тем больше мы будем подвержены риску того, что наше благосостояние просто украдут» (FT, 06.08.2008).

«Газета.ru», 06.08.2008
Глава News Corp Руперт Мердок не советует инвестировать средства в Россию. Как пишет газета The Financial Times, по словам Мердока, его компания очень заинтересована в развитии азиатских рынков, особенно Индии и Китая. Однако инвестирование в Россию и Восточную Европу не привлекают Мердока. «Чем больше я читаю об инвестировании в Россию, тем меньше мне все это нравится, - отметил Мердок. – Чем более мы будем успешными, тем больше мы будем подвержены риску того, что наше благосостояние просто украдут. Лучше уж продать сейчас».

Ведомости, 07.08.2008
Немногие политики в мире имеют возможность измерить цену своего слова буквально - в долларах, фунтах или других денежных единицах. Российский премьер Владимир Путин входит в этот узкий круг. Его вопрос "Где маржа?" , обращенный 24 июля к гендиректору стальной группы "Мечел" Игорю Зюзину, за день обвалил акции компании на $5 млрд. Слово премьера продолжает расти в цене: российский фондовый рынок за это время потерял свыше $114 млрд и падает дальше, принося убытки тысячам инвесторов.

Министр финансов Алексей Кудрин вообще затрудняется прогнозировать макроэкономические последствия случившегося, а ЦБ осторожно заявляет, что чистый приток капитала по итогам года составит около $40 млрд - вдвое меньше, чем в прошлом году. Вчера выяснилось, что беспокойство охватило не только фондовых спекулянтов. Медиамагнат Руперт Мердок через Financial Times заявил, что опасается за судьбу своих российских активов. "Чем мы успешнее, тем больше опасность, что у нас украдут наш бизнес. Лучше продавать сейчас", -уверен он (подробности читайте на этой странице). Еще категоричнее Джордж Сорос: "В России вы инвестируете на свой страх и риск. Я так делал и не намерен повторять".
<…>
На днях обществу представили обновленную концепцию долгосрочного развития России, "программу-2020". По плану чиновников, к этому времени она должна превратиться из сырьевой державы в инновационную. Сделать это предполагается главным образом за счет усилий бизнеса, который должен утроить инвестиции в НИОКР и увеличить долю экспорта высокотехнологичной продукции в 7 раз. Откуда возьмется у бизнеса мотивация для такого рывка, в концепции не говорится ни слова. Страх потерять заработанное вряд ли прибавит предпринимателям энтузиазма. А другими способами мотивации наши власти, судя по всему, не владеют.

«Ведомости», 07.08.2009
<…>
Выступление Мердока не вызовет панику у иностранных инвесторов, уверены эксперты. Оно, «безусловно, показатель издержек неопределенности, существующей на российском рынке», говорит вице-президент Morgan Stanley Оливер Викс: «Однако это вряд ли приведет к распродаже стратегических активов». Слов Мердока недостаточно, чтобы иностранные инвесторы стали уводить деньги из России, уверена Цепляева.< главный экономист Merrill Lynch по России Юлия Цепляева.> Но если за словами последует продажа бизнеса, это может стать негативным сигналом для инвесторов, добавляет она.
<…>

«Эхо Москвы», 06.08.2008
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Наш гость Игорь Юргенс – член РСПП, директор Института современного развития, человек, которого западная пресса с завидным упорством называет одним из советников президента Дмитрия Медведева. Добрый день.
И. ЮРГЕНС - Добрый день.
<…>
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Теперь собственно об экономике. Поводом к разговору послужил небезызвестный на мировых рынках и нашей стране в том числе Руперт Мердок, человек, чье состояние оценивается примерно в 8 млрд. долларов. Человек, который с 1990-х годов имел некоторый бизнес в России, сейчас у него еще что-то сохраняется, но сегодня западная пресса цитирует его слова о том, что, в общем, в современную Россию инвестировать не стоит. «Чем больше я читаю об инвестициях в России, тем хуже я к ним отношусь, чем успешнее мы были бы там, тем больше опасность, что у нас просто украдут наш бизнес, лучше продавать сейчас», - цитирует слова Мердока, в частности газета Financial Times. Насколько неожиданны эти слова на ваш взгляд?
И. ЮРГЕНС - Они несколько неожиданны для меня как для экономиста, который следит за обстановкой в РФ. Потому что базовые показатели инвестиционного климата не изменились. Рост ВВП, золотовалютные запасы, макроэкономическая стабильность, прогноз, который дает как мировой банк, так и наши внутренние экономические власти, они все позитивны. С одной стороны, с другой стороны после смены власти, я имею в виду прихода нового президента, интенсивным образом Министерство экономики и ряд других министерств готовит еще пакет мер, направленных на улучшение инвестиционного климата и это западные коллеги признают. Однако у нас произошло как минимум два скандала, которые изменили представление о нас. Что такое инвестклимат помимо объективных данных, о которых я сказал. Это представление о стране, как надежной или нет с точки зрения вложений. Прежде чем такой человек как Мердок и другие крупные бизнесмены делают свои вложения, они прислушиваются сначала к себе, потом к соседям, а потом уже заказывают серьезные маркетинговые исследования, или исследования инвестбанкиров, чтобы входить или не входить на этот рынок. Так вот, я думаю, я сейчас высказываю свою личную точку зрения, я думаю, что позиция Мердока может быть связана в большей степени со скандалом вокруг ТНК-Би-Пи, чем с чем-то еще. Потому что если это выступили в Financial Times, это значит, что в основном сконцентрировалась английская промышленная элита и не исключено, что мнение Би-Пи там является пока превалирующим. А скандал не шутейный.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – К тому же стоит учитывать, что господин Мердок медиамагнат. И в его компанию News Corporation входят такие издания как Wall Street Journal, New York Post, Daily Telegraph, Fox телекомпания. И они видимо, я зараженный современными российскими тенденциями мыслю, что они сразу начнут в эфире, на своих страницах проводить идеи своего владельца. И тоже начнут вещать: не вкладывайте в Россию. Я, наверное, преувеличиваю, но все же.
И. ЮРГЕНС - Вы абсолютно не преувеличиваете. На месте российских экономических властей сейчас на такое заявление нужно я думаю, развернутое заявление человека калибра Шувалова. С пониманием того, что такое инвестиционный климат сейчас, что готовится правительством и так далее. Чтобы успокоить рынки. Дело даже не только в Мердоке. Позавчера по индексу котирования наших акций в среднем на мировых рынках мы упали ниже всех развивающихся рынков. С этим надо что-то сделать. Эту линию надо скорректировать. И публичному представлению о том, что у нас что-то такое произошло и это плохо, надо противопоставить нашу точку зрения. Вы процитировали ряд изданий крайне консервативно к нам настроенных. Fox даже в Америке рассматривается как крайне правый, если не околожелтый телеканал и компания. Поэтому можно и в дальнейшем терять очки, а соответственно представление о себе, а соответственно позицию на мировом биржевом рынке. Если не дать этому адекватный ответ. Поощрительная, оптимистичная, на что есть основания, картина российского рынка и его развития была бы правильным противоядием в данный момент.
М. КОРОЛЕВА - Но мне кажется, что на самом деле российские руководители и не только ранга Шувалова, но и гораздо выше, и Владимир Путин, премьер-министр, и Дмитрий Медведев, наш президент и руководители рангом ниже не раз выступали с обнадеживающими и заверяющими заявлениями в том, что инвестиционный климат в России прекрасный, приходите к нам, дорогие инвесторы. Но достаточно ли здесь слов? Потому что одно дело произнести успокаивающие слова, но разве это может успокоить инвесторов, которые затем видят, что с ТНК-Би-Пи происходит то, что происходит. Или с металлургической компанией «Мечел» происходит то, что происходит. Насколько здесь важны слова, насколько важны дела.
И. ЮРГЕНС - Как оказывается, важны слова на очень высоком уровне, потому что все, что происходит с этими двумя компаниями, начинается со слов очень высокопоставленных людей. Соответственно этими словами эти истории должны и заканчиваться. Я надеюсь, что с «Мечелом» сейчас после нормальной процедуры ФАС, все так и закончится. С ТНК-Би-Пи несколько сложнее. И акционеры этой компании должны помириться. Но тот факт, что административный ресурс применялся, это бесспорно и соответственно просто заверения о том, что он больше не будет применяться, наверное, на этом уровне исчерпаны. Надо оставить кесарю кесарево и перейти к цареву.
М. КОРОЛЕВА - А что могло бы убедить инвесторов в той же ситуации с компанией ТНК-Би-Пи? Какие шаги могли бы быть тем убеждением в том, что все будет хорошо?
И. ЮРГЕНС - Я не очень разбираюсь в этой ситуации глубоко, мне кажется, что там есть довольно простое для инвестора акционерное соглашение, которое говорит о разделе голосов 50:50, о принятии решений. Но просто сошлись две очень сложных линии. Что бы успокоило рынки – это конечно, какое-то положительное решение вопросов на уровне, предположим, двух самых главных лиц в двух компаниях. Это, наверное, Тони Хейворд и Михаил Фридман. Я слышал о том, что первый шаг на этом направлении сделан. И ни в коем случае неприменение никаких административных рычагов. Заявление, которое я лично слышал у господина Шувалова, предположим, и других, что на петербуржском экономическом форуме, что это чисто дело акционеров. А государство российское в это не вмешивается. Оно, наверное, справедливо. Но, однако, миграционные проверки, прокурорские, некоторые другие это же не частное дело. Это осуществляет государственный орган. Поэтому здесь есть ощущение избыточности. Это ощущение надо снять, ну и, наверное, предпринимателями надо понимать в споре с такими крупными гигантами как Би-Пи, что сверхосторожность в том числе и политическая это то, что поможет другим коллегам.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Марина спрашивает про ТНК-Би-Пи, а меня волнует ситуация вокруг «Мечела», около недели назад мы с нашими слушателями обсуждали эту историю. И в том числе последовавшую то ли реакцию. То ли не реакцию Дмитрия Медведева, который говорил: хватит кошмарить бизнес. И голоса нашей аудитории разделились почти поровну. Те, кто считает, что слова «не надо кошмарить бизнес» относились лично к премьеру Путину, и те, кто полагает, что это просто были общие высказывания президента. На ваш взгляд тогда все-таки Медведев в Гагарине обращался к премьер-министру?
И. ЮРГЕНС - Нет, в контексте гагаринского собрания, которое было посвящено малому бизнесу, это было обращено абсолютно конкретно к этой прослойке. То есть тех людей, которые присутствовали на встрече с Медведевым. В частности организация малого и среднего бизнеса ОПОРА, которая показывала очень выпукло, с чем они сталкиваются на федеральном и местном уровне с точки зрения проверок, избыточных административных барьеров и просто того, что мы называем, грубо говоря, наезды. Поэтому те слова, безусловно, были обращены к этой категории. Однако они были сделаны в каком-то контексте. Я абсолютный противник теории того, что премьер и президент обладают разными точками зрения и разной тактикой и стратегией, и считаю, что это была бы катастрофа. Я могу это доказать. Это просто займет слишком много времени и не тема сегодняшней передачи. Я абсолютно уверен, что наши праймериз, через которые Путин привел к власти Медведева, нам давали возможности совершенно другого рода. Я абсолютно уверен, что Путин выбрал ту парадигму, которую сейчас реализует Медведев. И тактические разногласия, которые возможно существуют, во много раз иногда преувеличиваются в первую очередь политологами, затем для продажи новостей СМИ. Ну и конечно нельзя исключать того, что аппараты будут работать друг против друга, но эти два человека не будут разорваны в течение 4-х лет, я в этом уверен. Если кому-то это удастся сделать, это будет катастрофа для России.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Я пытаюсь понять, почему так происходит. Я читал несколько ваших интервью, вы в некоторых из них говорите о перспективах оттепели, что даже некоторые знаки оттепели есть. И, насколько я понимаю, проводником этой оттепели можно считать президента Медведева. Но оттепель всегда приходит после зимы. Соответственно зиму кто устроил, кто выступил в роли Дедушки Мороза? Владимир Владимирович Путин. Как же он теперь может помогать Медведеву проводить оттепель. Он что, отрицает все свои плоды трудов последних 8 лет?
И. ЮРГЕНС - Для коррекции, я помню это интервью «Нью таймс» и я не согласился со словом «оттепель», именно по тем основаниям, по которым вы говорили. Потому что не считаю, что была сильная приморозка. Хотя такие дела как ЮКОС, понятно, как я оценивал, мои коллеги. И моя позиция не изменилась. Однако это не приморозка. По теории нашего историка Янова, при каждом витке нашей истории, тем не менее, мы проходим ее все более и более цивилизованно. Но если встать на вашу точку зрения, что при наведении порядка, стабильности и при победе над терроризмом, которая была одержана в течение 8 лет, Путин делал нечто, что выглядело с точки зрения интеллигенции уж точно как приморозка. То ему же и исправлять. А самому терять лицо. А вот если такой есть последователь, то да, с ним вместе для того, чтобы войти в историю не как приморозчик, а как наоборот, человек, абсолютно заслуженно обладающий титулом одного из лучших правителей наших на промежутке 8 лет с точки зрения экономического результата для населения, это факт.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Насколько он один из лучших, это покажет голосование «Имя России» лет через сто.
И. ЮРГЕНС - Это правда. Но вы знаете, мне 55 лет, я могу сказать, что с точки зрения того, как улучшалось благосостояние, назовем это так, в городе, в котором я живу и в стране в целом, эти 8 лет были одними из самых успешных. В связи с этим еще один аспект, который я никогда не забуду. Это мое личное ощущение, когда 8 - магическая почему-то цифра в данном случае, президентов вышли после своей встречи в Санкт-Петербурге и им стали задавать вопросы журналисты со всего мира, а не наши заготовленные вопросы, оказалось, что Путин отвечает и умнее и лучше. Поэтому у Путина есть нечто, что не забудется теми людьми, теми 70% населения, которые его поддерживают. При всем том, о чем говорит «Эхо Москвы», о чем говорил я, о чем свидетельствует несколько дел, которые у всех на слуху.
М. КОРОЛЕВА - Я за ваши же слова хочу зацепиться о ЮКОСе. Вы упомянули, что ваша позиция в отношении дела ЮКОСа неизменна. Насколько я помню, вы тоже считали, что там было некое избыточное применение государственных средств.
И. ЮРГЕНС - И избыточное, и селективное. Потому что, безусловно, в тот момент те схемы, которыми пользовался ЮКОС с точки зрения налогообложения, использовались практически всеми олигархическими группами. Другое дело, что Михаил Ходорковский выбрал себе политическую позицию. Начал ее реализовывать. И это для уравнивания шансов государства и как государству казалось все более крепнущего олигархата, было применено против него.
М. КОРОЛЕВА - То есть он политзаключенный?
И. ЮРГЕНС - Но если хотите, там политической составляющей больше, чем экономической. Если мы сравниваем с другими аналогичными финансово-промышленными группами РФ на том этапе.
М. КОРОЛЕВА - 21 августа в Читинском суде будет слушаться дело о возможности выхода Ходорковского по УДО. Как вам кажется, то, что Ходорковский был бы отпущен тогда же, не тогда же, это невозможно процессуально, но, тем не менее, было бы сказано, что он может выйти на свободу, как бы это могло повлиять на инвестиционный климат?
И. ЮРГЕНС - Я думаю, абсолютно положительно. В этом нет никаких сомнений. Но даже в данном случае это уже не имеет такого значения для инвестиционного климата, это имеет большое значение для климата понимания власти и той части интеллигенции, в первую очередь, для которой эта история по-прежнему очень занимательна и символична. И такого рода мир, замирение власти и этой части продуктивной и творческой части населения России, было бы с моей точки зрения очень важно.
М. КОРОЛЕВА - Вы говорите об интеллигенции. А для бизнеса?
И. ЮРГЕНС - К сожалению, бизнес это люди, которые занимаются каждый день цифрами. И у меня растут дивиденды, растет моя маркетинговая позиция или я падаю.
М. КОРОЛЕВА - А потом я оказываюсь в тюрьме.
И. ЮРГЕНС – И, к сожалению, очень многие коллеги, с которыми мы начинали вместе в 2000 году в том составе бюро, в котором Ходорковский был председателем комитета РСПП по международным связям, очень многие коллеги если ни забыли, то, по крайней мере, крайне равнодушно относятся к этой истории. А для некоторых ушел конкурент. И, в общем, и бог с ним.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Насколько все-таки высоки на ваш взгляд шансы того, что Ходорковского освободят сейчас?
И. ЮРГЕНС – Я, во-первых, не знаю, подал ли он заявление вообще. Потому что, по-моему, он должен попросить об УДО.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Да, было ходатайство через адвокатов.
И. ЮРГЕНС - Тогда мы можем оценивать это в цифрах. За 100 процентов беря, хотелось бы мне верить, что 40.
М. КОРОЛЕВА - Немного.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Немало. Как посмотреть на это.
И. ЮРГЕНС - Я исторический оптимист. А дальше посмотрим.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Это Игорь Юргенс, напомню, что наш сегодняшний гость возглавляет Институт современного развития, который пресса именует не иначе как мозговой центр администрации нового нашего президента.
И. ЮРГЕНС - Огромный комплимент и аванс, но мы действительно пишем президенту некоторые бумаги.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Что из нового написано или в процессе?
И. ЮРГЕНС - Мы написали брошюру о среднем классе. Мы работаем над документом, который называется: а что такое демократия для России, какая она, как воспринимают ее люди, которые далеки от каждодневной политики. Мы работаем над пенсионной реформой, реформой здравоохранения, над национальными проектами. Лицо института пока все-таки ищется. Оно определится тогда, когда определятся до конца те большие разделения обязанностей, которые в стране происходят.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Ваши наработки Медведев получает?
И. ЮРГЕНС - Абсолютно.
В. ВАРФОЛОМЕЕВ – Как к ним относится?
И. ЮРГЕНС - Судя по тому, какие я получаю от различных ведомств поручения, я думаю, что на 70% мы попадаем.
<…>

Николай Вардуль, «Газета», 07.08.2008
Ровно через 10 дней исполнится ровно 10 лет кризису 1998 года. Естественно, с этого момента начинается новый отсчет экономической истории России. Минэкономразвития называет кризис системным. Из чего следует, что или прежняя система кризисом была преодолена, или она сохранилась, но в усовершенствованном виде. Версия Минэкономразвития любопытна. Первая фраза "Основных параметров прогноза социально-экономического развития РФ до 2020— 2030 годов" просто завораживает: "Экономическое развитие 2000—2007 годов характеризовалось устойчивым динамическим ростом, опиравшимся на завершение переходного периода от плановой к рыночной экономике". Каково? Получается, будто август 1998 года случился не спустя почти семь лет после появления новой России, а именно он, август 1998 года, СССР и развалил. А как еще, если в 2000—2007 годах, оказывается, завершался переход от плановой к рыночной экономике.

К тому, откуда и куда Россия переходила после августа 1998 года, я еще вернусь, а пока официальная периодизация. 1999— 2002 — этап восстановительного роста. Напомню, на уровень ВВП 1990 года Россия вышла только в прошлом году.
В 2002—2007 годах сложилась экспортно-сырьевая модель.

Этот период не однороден. В 2002—2004 годах наращивались физические объемы экспорта углеводородов. "Однако во втором полугодии 2004 года и в 2005 году даже в условиях исключительно благоприятной ценовой конъюнктуры рост ВВП замедлился: экономика начала испытывать ограничения, связанные со снижением роста физических объемов экспорта (особенно нефти) и значительным давлением со стороны импорта". Сказался разгром ЮКОСа, о чем прогнозисты, конечно, не вспоминают.

Главная особенность 2002—2007 годов — вытеснение с первого места на пьедестале факторов роста нефти сначала спросом, а потом инвестиционной активностью. Но процесс выдвигает новые вызовы российской экономике. Экспортно-сырьевая модель себя исчерпала. Но диверсификация производства остается нерешенной задачей. К тому же рост доходов лишил Россию такого конкурентного преимущества, как дешевизна рабочей силы. Спасет переход на инновационные рельсы.

Самое место вспомнить, откуда и куда переходит Россия. После процитированной первой фразы прогнозисты к этому не возвращаются. Якобы происходит движение к рынку. На самом деле в прямо противоположном направлении. Зона госмонополий в российской экономике не сужается, а, наоборот, разворачивается. Объяснение продвинутых политиков, убедившихся в неэффективности госсобственности, традиционно. Смысл в том, что госкомпании и госкорпорации дадут первый толчок инновационному развитию. А когда-то потом часть госкорпораций может быть даже приватизирована. Хорошо бы.

Вот только вам это ничего не напоминает? Например, свертывание ареала выборов объясняли тем, что граждане к выборам еще не готовы. А потом словечко "еще" как-то выпало. Если не доросли, то и не дорастут. Так же, скорее всего, будет и с госкорпорациями. Но если даже Советскому Союзу не удался научно-технический прорыв в конце 1980-х, то и у России, которая скорее движется к СССР, а не к рынку, шансов немного, если невостребованным останется потенциал частной собственности.